Лебединая история

Эта история для жителей деревни началась около недели назад, для близких друзей Рокудмайме — полторы недели назад, а для Какаши Хатаке — ровно две недели назад. Именно тогда он обнаружил лебедя у камня памяти, куда ежедневно заходил перед тем, как пойти во дворец Хокаге и погрузиться в работу. Друзья снисходительно улыбались новому питомцу главы деревни, одни псы-ниндзя чего стоили, подобранные, вылеченные, выхоленные и натренированные самим Какаши, который даже умудрился перевести их в ранг призывных животных не без помощи своего наставника, но всё же. Чего уж удивляться тому, что такой человек решил спасти лебедя? Необычно, конечно, но разве сам Какаши Хатаке обычный? Примерно так рассуждали и жители деревни, наблюдая за тем, как теперь по утрам их Хокаге вышагивает по улице с белоснежной птицей в руках, изящно огибающей его шею своей. Лебедь был необыкновенный красоты, чуть крупнее, чем обычно, с сияюще-белым оперением, длинной шеей и точенным профилем головы с черным клювом и необыкновенно умными глазами. Но самым необычным была тончайшей работы тиара, венчающая место, где у людей бывает лоб, хитро переплетенные нити серебра овивали сверкающий на солнце бриллиант, хотя на самом деле никто не знал, что это за камень. Рокудайме никому не давал притронуться к лебедю, птица сама решала, к кому ей подойти. Поэтому с каждым днем это необычное явление обрастало всё новыми подробностями и домыслами, из которых ни один не был правдой. Потому что, как всем известно, правда — проста, хотя порой и удивительна. Так какая же она здесь? А такая, что Хатаке Какаши всегда готов помочь тем, кто ищет помощи, даже если ищущий — бессловесное создание. Но ещё говорят — дьявол в деталях, — лебедь был бессловеным созданием только днем, с заходом солнца он… — Успеваем, точно успеваем, — Какаши мчался по крышам домов во весь опор, ветер свистел в ушах, лебедь испуганно прижимался к его груди, в которой бешенно колотилось сердце. — Ещё квартал, вот уже наш дом, сейчас и… — он влетел в окно собственной квартиры с последним лучом заходящего солнца, а с его последним отблеском лебедь вспыхнул, объятый белым светом и в следующее мгновение на руках Какаши, беспомощно прикрывая собственную наготу руками, лежала Хината Хьюга. На её высоком лбу поблескивала тиара, а несколько белых перьев запутались в длинных волосах. — Я не смотрю, — тут же прикрыл глаза Хатаке и бережно поставил девушку на пол. — Спасибо, — пробормотала девушка, исчезая в соседней с кухней комнате. — Можешь открыть глаза, — раздался приглушенный стенами голос. Но Какаши не спешил этого делать, замерев, он прислушивался к отзвукам прикосновений его рук к коже девушки, на самых кончиках пальцев он до сих пор ощущал теплоту и нежность. А это был всего лишь третий раз, когда она превратилась в человека у него в руках. Первый раз…был неловким. Какаши мысленно вернулся в тот день, две недели назад, когда по привычке ведя мысленную беседу с Обито, его взгляд, шаривший по полированной поверхности камня памяти, внезапно наткнулся на птицу. При ближайшем рассмотрении это оказался лебедь, обтрепанный, с перебитым крылом и весь в пыли, птица не отреагировала на пристальное внимание. Подумав уже, что помочь тут нечем, Хатаке заметил слабый вздох, а здоровое крыло слабо встрепенулось, но сама птица так и не проснулась. Как можно бережнее приподняв находку с камня, Какаши отнес её домой, где устроил птицу в коробку и запер в ванной, надеясь, что изможденное животное не проснется до его прихода. Придя во дворец, Рокудайме немедленно принялся за дела насущные, стремясь поскрее закрыть все вопросы и вернуться к своему новому подопечному. «Наверное, стоило отнести его в клинику Инузука, — размышлял он, — ну или хотя бы клану Абураме показать, да вот только все они не по птицам», — со вздохом заключил Хатаке, убирая рабочий стол под конец рабочего дня. Купив на обратном пути потенциально необходимые медикаменты, перевязочные материалы и птичий корм, он вернулся домой на час раньше, чем обычно. В квартире, залитой предзакатным светом, стояла тишина. «Либо он умер, либо спит, либо подозрительно спокойный», — подумал Какаши, приоткрывая дверь в ванную. Лебедь приподнял голову из-под крыла и посмотрел на него, именно посмотрел, осознанно смерил взглядом Хатаке и словно бы расслабился, а затем попытался неуклюже выбраться из коробки. — Стой-стой, дружище, ты же ранен, — остановил птицу мужчина, — давай лучше я, — он бережно взял лебедя на руки, тот издал звук похожий на писк, — понимаю, что неприятно, но потерпи уж, — пробормотал Какаши, усаживая лебедя в ванну и включая в воду. Следующим приятным сюрпризом оказалось то, что и сама птица не против помыться, правда, мыть себя не давала. Опытным путем Хатаке придумал налить шампунь в ванну и взбить в пену. Через десять минут активного ныряния и вычищения перышек пред ним предстала великолепная, хотя и немного мокроватая птица, у которой на голове сияла диадема. — А это что у нас? — с интересом нагнулся над лебедем Какаши, он коснулся камня и попытался снять диадему, но лебедь зашипел, то ли от боли, то ли от обиды. Решив, что ему в любом случае не особо нужно это украшение, Хатаке вытащил птицу из ванны, промокнув лишнюю влагу полотенцем, отнес на кухню, где приступил к осмотру крыла и проверке на наличие других повреждений. В целом лебедь казался здоровым, кроме перебитого крыла Какаши обнаружил только несколько царапин и ссадин, которые уже начинали заживать. — Ну что же, в целом, ты легко отделался где бы ты там не был, но вот крыло надо подлатать, — вынес свой вердикт Какаши и, усевшись на стул, взял лебедя на руки. За окном догорал закат, диск солнца уже накатился на горизонт, лебедь нервно трепыхался в руках Хатаке, который только закончил выравнивание костей для установки шины. — Понимаю, что больно, но потерпи… — бормотал он, относя всё усиливающееся трепыхание птицы в руках к дискомфорту и боли в крыле. В миг, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом и кухня погрузилась в малиновые сумерки, лебедь вскрикнул и суматошно забил здоровым крылом. — Да стой же.! — воскликнул мужчина, а в следующую секунду был вынужден зажмурить глаза от яркой вспышки. А затем он почувствовал странную, но приятную тяжесть на коленях, где была птица, слабый аромат лаванды появился рядом с правой щекой, а в районе шее защекотало чье-то беспокойное теплое дыхание. Какаши медленно приоткрыл глаза — у него на коленях, абсолютно голая, прикрытая только каскадом темных волос сидела перепуганная Хината Хьюга и на лбу у неё сияла знакомая диадема. — Хи… Хината? — заикнулся Какаши, с удивлением разглядывая внезапную гостью. Девушка отчаянно закивала и всхлипнула. — А ты.? Эм… Да… — растерялся мужчина, чувствуя сквозь штаны теплое, обнаженное тело девушки, и это не помогало думать. В продолжение оцепенения взгляд Какаши продолжал изучать девушку, обнаруживая всё новые доказательства одной безумной догадки, она аккуратно поддерживала руку, ту руку, которая ещё несколько минут назад была перебитым крылом. А там, где Какаши нашел царапины у лебедя, они были у Хинаты. — Какаши-сенсей, — вывел его из ступора тихий оклик. — Да? — с натянутой улыбкой повернулся он к Хьюге. — Не смотрите так, пожалуйста, — пролепетала девушка и потупила взгляд. — Хорошо… О, Хината, прости меня, извини, я сейчас… — вдруг осознал мужчина и подорвался со стула вместе с девушкой на руках, стараясь не смотреть на неё. Хината испуганно уцепилась здоровой рукой за водолазку Хатаке. И с удивлением впервые в жизни наблюдала выражение абсолютной беспомощности и растерянности на лице Великого Копирующего Ниндзя. — Мне бы что-нибудь надеть… — тихо подсказала она, когда Какаши сделал очередной потерянный поворот на кухне. — Точно, — обрадовался он, опустил девушку на пол и отвел взгляд, — ты как? Нормально? С ногами всё в порядке? Постой тут, я быстро… — выдал на одном дыхании мужчина и скрылся в комнате. Хината смущенно улыбнулась и поняла, как давно этого не делала, по крайней мере, последние пять дней показались вечностью, кошмаром длиною в вечность. — Так, вот, думаю, пока сойдет. Какаши вернулся в кухню, старательно отводя взгляд от Хинаты, и держал в руках широкую юкату. — Я помогу тебе, — вспомнив про перебитое крыло, точнее сломанную руку, проговорил Хатаке, расправляя юкату и помогая девушке надеть её. Завязав пояс, он отошел и с облегчением вздохнул. — Гораздо лучше. А теперь займемся твоей рукой, конечно, хорошо бы отвести тебя в госпиталь… — Нет, — испуганно замотала головой Хината, — не надо. Какаши кивнул, он пока не знал, что именно случилось, но было видно, что девушке пришлось несладко. Ей хватит впечатлений на день. — Только предупреждаю я не медик, поэтому может быть больно и…не быстро, да и гипс не самая приятная вещь. — Хорошо, — кивнула девушка и уселась перед мужчиной, позволяя ему вернуться к начатой работе. — Жаль рентген не сделать, — заметил Какаши, закончив с подготовкой бинтов. — Я могу посмотреть, — вызвалась Хината, — моя «проблема» на технику не повлияла, — уже тише добавила она. — Отлично, — облегченно вздохнул Хатаке, его очень волновало то, что кости могут срастись криво, если с животными он ещё справлялся, то гипс человеку накладывал первый раз. — Всё в порядке, перелом был несложный, и сейчас кости в правильном положении, — отчиталась Хината, сняв технику. — Тогда приступим. Через полчаса, весь перемазанный гипсом, Какаши зафиксировал руку девушки. Затем убрал со стола остатки бинтов, ножницы и оттер его от гипса; на чистой поверхности расположились пара чашек с чаем и упаковка печенья. Устало вздохнув, Какаши опустился на стул и перевел взгляд на Хинату, так они просидели ещё некоторое время. — Ты очень устала? — сделал попытку начать разговор Хатаке. Девушка неопределенно повела плечами. — Не знаю, так много всего произошло, — ответила она, мужчина облегченно вздохнул: клешнями из неё историю вытягивать не придется. — Расскажешь, что случилось? Можно только самое начало. Нервный смешок сорвался с губ девушки. Если бы она сама знала, с чего всё началось. Может с того, что по ошибке её миссию отдали другой группе, а ей взамен дали другую? Или может, что новая миссия содержала ряд ошибочных сведений? А может тогда, когда оказалось, что для завершения миссии нужно идти в другой город? Или вообще, когда Наруто позвал Сакуру на свидание, и всё, что оставалось Хинате, это загрузить себя под завязку миссиями? А может ещё раньше? Когда она безответно влюбилась и как последняя трусиха не призналась в этом Наруто? Нет, наверняка, это началось тогда, когда она родилась, слабой и неуверенной Хьюга, а таких Хьюга никто не признает… Согласившись с тем, что так можно рассуждать до бесконечности, Хината решила, что всё началось пять дней назад, когда она, завершив-таки, эту странную миссию, пошла прогуляться по ярмарке, проходившей в городе. Когда она в очередной раз проходила один из рядов, взгляд её наткнулся на небольшую палаточку, которой не было в прошлый её проход здесь. Хината подошла к прилавку и с любопытством взглянула на то, что на нем было. А там на черном бархате, торжественно и безмолвно лежали восхитительной работы украшения, начиная от скромных сережек-бусинок, где каждая сияла словно маленькая звездочка, заканчивая тяжеловесными колье из пяти нитей крупных кристаллов, сплетенных между собой ажурным кружевом маленьких бусин. Но среди всего этого великолепия взгляд девушки приковала к себя изящная диадема, серебряное плетение походило на тонкие ветви, они оплетали крупный кристалл молочного оттенка с лавандовыми бликами. Она словно смотрела в свои же глаза, но только прекраснее. — Вижу, вам что-то приглянулось, — раздался голос над самым ухом девушки, едва не подпрыгнув, Хината отпрянула от прилавка и уставилась на говорившего. Это оказалась молодая девушка, чьи каштановые кудри кольцами падали на умные и проницательные серые глаза, россыпь веснушек на бледной коже походила на звезды на ночном небе, только наоборот, а острое лицо украшала плутоватая улыбка. — Да нет, что вы… — А врать вы не умеете, вам понравилась диадема, так ведь? — Ну да… — согласилась Хината, поняв, что за ней уже давно наблюдали. — Хотите примерить? — улыбнулась девушка. — А можно? — Нужно, — рассмеялась она. — Вам именно она нужна, а то вы так помрете со своей лебединой преданностью не по тому человеку, — загадочно заключила торговка, подавая диадему девушке. — А откуда вы.? — начала было Хината. — Да тут не надо быть пяти пядей во лбу, чтобы понять, уж больно потерянная вы тут ходили, даже меня и то не сразу заметили, а я ведь здесь из-за вас. — Что? — Да вы меряйте! — поторопила девушка Хинату, последняя со вздохом опустила диадему на волосы. — О, ну что вы так, кто так диадемы носит, идете сюда, а ещё и Хьюга. Окончательно сбитая столку подозрительной осведомленностью торговки, Хината покорно нагнулась над прилавком, позволяя девушке поправить диадему. — Вот так, — с удовлетворением проговорила она и протянула Хьюге зеркало. Диадема и правда смотрелась прекрасно, выгодно подчеркивая глаза девушки и белизну кожи. — Носите на здоровье, — улыбнулась торговка и начала собирать товар. — Подождите, я же ещё не сказала, что беру… — запротестовала Хината. — А вас и не спрашивают, — отрезала девушка. — Но мне нечем заплатить, — попыталась возразить Хьюга. — Да и не скоро сможете, — рассмеялась торговка, — меня деньги не волнуют, меня волнуют истории. — Что? И как же мне тогда с вами расплатиться? — испуганно спросила Хината, чувствуя себя всё большей дурочкой. — Завтра узнаете, а пока хорошего вам вечера, а мне пора, — в тот же миг перед носом Хьюги опустился плотный полог, обозначавший, что больше здесь торговать не будут. Обреченно вздохнув и не зная, как реагировать на то ли покупку, то ли подарок, девушка побрела в гостиницу, где взяла комнату до завтра. Когда она добрела туда, голова, начавшая болеть ещё на ярмарке, просто раскалывалась, и, едва дойдя до постели, девушка рухнула на неё, чтобы утром проснуться от воплей хозяев. — Это что?! Я же говорил с животными нельзя! Вот и принимай этих ниндзя! Хорошо, что хоть оплату взял заранее. И что мне теперь делать с этим? Разве что зажарить… Хината разлепила глаза и встретилась нос к носу с хозяином гостиницы, жуликоватым типом, от которого сильно пахло выпивкой. Она хотела вскрикнуть, но из горла вырвался странный хрип. — А проснулась птаха, ну что же…тогда вали отсюда, пока не передумал. В следующее мгновение Хината поняла, что её схватили за бока и бесцеремонно выбросили в окно. Она беспомощно взмахнула руками, не понимая, за что с ней так, а потом… — Потом я поняла, что у меня не руки, а крылья, и что я не я, а лебедь, — во вздохом закончила свое повествование девушка. — Ой… Какаши-сен… Хокаге-сама, вы… — щеки заполыхали ярким румянцем. Какаши задумчиво замер с надкушенным печеньем, рассказ девушки так увлек его, что он сам не заметил, как снял маску и начал грызть печенье. Так что реакция девушки была вполне понятна. — Ну…кажется, мы теперь повязаны, — усмехнулся Какаши, внутри всё ещё дивясь своей неосторожности, ну как он мог так забыться? — Ты же никому не скажешь? — улыбнулся он, но тут же пожалел о сказанном. Плечи девушки поникли, кому ей теперь вообще что-то рассказывать? — Прости, я не хотел… — Да ничего, зато я теперь знаю, как вы выглядите без маски, один-один, — улыбнулась Хината. Какаши рассмеялся, в начале тихо, а потом громче, за ним рассмеялась и девушка, немного нервно, вперемешку со слезами, она смеялась до боли в животе. Отсмеявшись, оба устало вздохнули. — Думаю, конец истории ты мне расскажешь завтра, а пока пойдем спать. Расстелив на полу футон, Хатаке уже приготовился на нем устраиваться, но Хината запротестовала. — Нет, ложитесь на кровать, во-первых, я, итак, вас тесню, а во-вторых, с первым лучом солнца мне уже станет всё равно кровать это или футон… — Но до рассвета тебе не всё равно, — заметил Хатаке, — ложись, будем меняться один день я на футоне, один день ты. — Хорошо, — согласилась девушка и, хотя она старалась не показывать это, с наслаждением опустилась на кровать и закуталась в одеяло. Всё было мягкое, чистое и пахло мятой, Хината поглубже вдохнула запах, это был запах другого человека, который сейчас устраивался на полу. — Всё в порядке? Рука не тревожит? — обеспокоенно спросил Какаши, заметив взгляд Хинаты. — Нет, просто… — она зарделась, — спасибо вам большое, не знаю, что бы я сейчас делала… — глаза защипали непрошеные слезы. — Отдыхай, Хината, а завтра мы что-нибудь придумаем, — ободряюще улыбнулся Хатаке. — Доброй ночи, Хокаге-сама. — Можно просто Какаши, замучаешься меня каждый раз называть «Хокаге-сама». Доброй ночи, Хината. Не прошло и пяти минут, как дыхание девушки стало размеренным, а сама она расслабилась, диадема тускло мерцала в свете взошедшей луны. «Что-нибудь придумаем…ещё бы знать что, — думал Хатаке, разглядывая успокоенные сном черты девушки, — но обязательно придумаем».