он ненавидит химию

— привет. Вова неловко улыбается. он смотрит на хозяина комнаты, потом на человека сзади. в общей сумме сейчас за ним наблюдают шесть глаз: Илья, открывший ему дверь, и Денис, выглядывающий из-за угла. только недавно он уходил отсюда, но вот он снова тут. по нему ещё даже не соскучились. эти двое жили в общежитии. они были старше Вовы, который заканчивал одиннадцатый класс, и уже учились в городском институте. у каждого разная специальность; Коряков то и дело жалуется как ему тяжело на юрфаке, а Коломиец в ус не дует на специальности айти. из-за этого в комнате всегда происходят мелкие ссоры. лучшие друзья, чего уж тут. с Володей они познакомились несколько месяцев назад. он часто приходил через окно в следующую от ребят комнату. однажды по пьяни он перепутал старые рамы. прогонять его не стали, а наоборот — посадили за стол и даже подлили выпить. эти двое всегда отличались добротой к людям в беде. с тех пор эта общажная комната — укрытие. тут можно спрятаться от реальной жизни, раствориться в глупых разговорах. тут весело и тепло. Илья оглядывает с головы до ног. его вид такой же помятый, как и футболка. под глазами мешки. лицо приобрело непривычно уставший вид. на голове гнездо. сразу можно понять, что сейчас сессия. парень смотрит на Вовины кулаки. они до сих пор неприятно болели. — опять? — он уходит в комнату, махая рукой. — да. тишина. Денчик сидит на кровати, уткнувшись в конспект. он мельком смотрит и кивает так, словно ожидал такого развития событий. все тут знают что произошло: Вова не смог сдержать свою агрессию и подрался. именно поэтому никто не хочет поднимать эту тему. Коряков что-то ищет в шкафах и тумбах. он внимательно проверяет все коробки, смотрит под стопками листов и тетрадей. спустя минуту поисков в его руках оказывается перекись водорода. он не смог найти пластыри. студент указывает на незастеленную кровать пальцем. Вова садится и оглядывается вокруг. всё та же атмосфера. почему-то тут легко и свободно. когда Семенюк заходил в квартиру, то ощущал постоянное давление, словно голову сжимают под тяжелым прессом. но тут всё иначе. в этой комнате царит тот уют, который парень везде искал. даже старая мебель, стены и скрипящий пол успокаивали. так себя чувствует человек, находящийся дома? испытывает ли он такое умиротворение? хотелось спать. лечь и забыть всё, что было сегодня. наконец вырвались эмоции. Вову трясло. из-под ног ушла земля и тревога заполнила тело. на плечо легла чужая ладонь. Семенюк поднял глаза: Илья внимательно смотрит на него, а Денис отложил свою тетрадь. они будто заботливые родители. Коряков взял за ладонь, ватным диском вытирая кровавые костяшки. неприятно щиплет. — спасибо, — Вова улыбается. когда в последний раз кто-то так о нем беспокоился? оказывается, получать заботу приятно. мелкие ранки жгли. это не сравнится с тем, что испытывал парень несколько минут назад. белая пенка выходила наружу. хотелось, чтобы вместе с ней выходили и обиды, но, увы, это невозможно. — останешься сегодня у нас? — спрашивает Илья, выкидывая диск в мусорку. он садится на стул. — если разрешите. — как же не разрешить? — Коряков дружелюбно ухмыльнулся. он слишком добрый. Коломиец кивнул, соглашаясь. он встал с кровати, взял одеяла из шкафа. они специально хранили их для Вовы. всё-таки это далеко не первый раз, когда он приходит с ночёвкой. несколько фиолетовых одеял упало на пол, следом полетела подушка. получилась мини-кровать. часовая стрелка указывала на двенадцать. Вова не хотел ни идти в душ, ни умываться. он лёг на мягкую постель, растворившись в одеялах. странные мысли посещали голову еще несколько минут: что сейчас делает мать? как она? не избил ли ее отец? с чего вообще он беспокоится? они ему не семья. если это так, то почему так тревожно на душе? парень крутился из стороны в сторону, пытаясь заснуть. однако всё больше вопросов не получали своих ответов. да пропади всё пропадом. он больше не хочет чувствовать эту глупую привязанность. хочется избавиться от боли, отказаться от эмоций. если бы был специальный эликсир, то Вова купил бы его не задумываясь. он отдал бы даже часть своей жизни. ему всё равно некуда её тратить. всё только для того, чтобы не испытывать чувства. Семенюк не заметил, как вышел из комнаты. из общего коридора можно было пройти на балкон, минуя скрипучий пол. тут открывался не самый чудесный вид: только коричневые дворы и маленькая часть дороги. на улице до сих пор ездили машины. интересно, куда они едут? в общежитии было тихо. все либо что-то учили, либо спали. Вова медленно открыл окно. он хотел проветрить голову, остановить круговорот мыслей. и это получилось. легкий ветер дул в лицо. четвертый этаж. Семенюк посмотрел вниз, обдумывая следующий поступок. он смотрел на черный асфальт. руки и ноги подкашивались от высоты. он слишком слаб. взгляд зацепился за деревянный стул. на нём лежит светлая упаковка. с рисунка на Вову смотрит горбатое животное. Camel. мать раньше курила эти сигареты, постоянно восхваляя терпкий вкус. видимо, кто-то из студентов забыл. раньше Семенюк никогда не пробовал сигареты. он ненавидел табачный дым, терпеть не мог пассивное курение. однако всё в жизни бывает впервые. он берет единственную сигарету и подносит ко рту. кожа прилипает к бумажной обёртке. из кармана он достает свою зажигалку. поджёг. красный огонёк, словно маятник, светился в ночной темноте. парень попробовал затянуться, но тут же поплатился за это кашлем. крепкие. несколько попыток нормально закурить увенчались провалом, но единственная затяжка, почти законченной сигареты, смогла принести спокойствие. Вова выдыхал серый дым. он рисовал в воздухе картины. как же паршиво. сигарета полетела вниз. — ты ведь знаешь, что курить в таком возрасте вредно? — послышалось позади. Илья зашёл на балкон, забирая у парня упаковку. он посмотрел внутрь и вздохнул, — еще и последнюю забрал. ощущение, будто Вову застукали. немного стыдно. — я попробовать. — и как? понравилось? — не знаю, — Семенюк смотрит на небо. не хотелось разговаривать. — ты подрался? — Коряков засунул пачку в карманы джинс. — да. — с кем? — с отцом. Илья поднял брови. к такому ответу он был не готов. было видно, как в голове у него закрутились винтики. — из-за чего? — рожу его терпеть не могу, — Вова нахмурился. отвращение росло в нём от одного упоминания, — бесит меня. — и всё? — он мою мать бьет, пока меня дома нет, в смысле «и всё»? — ну вот опять, — скажи спасибо, что я ему ничего не сломал. — спасибо, — сказал Илья, поглядывая на друга, — а то ты бы щас пару суток в обезьяннике мотал. хотя я бы поступил точно также, не вини себя. Вова тяжело вздохнул. он знает это. он знает, что сделал верный выбор. его беспокоит только одно: мать. он хочет помочь ей. — ты не сможешь повлиять на свою мать, — ответил друг, словно читая мысли, — если она не ушла от него, то она либо дура, либо правда любит его. — я могу заставить подать на развод. — каким образом? парень замолчал. вопрос крутился в голове. полиция. полиция! домашнее насилие. за это ведь можно сесть тюрьму. — я покажу материны побои в полиции. — у нас нет закона о домашнем насилии — Илья нахмурился, — к сожалению. только за умышленное причинение вреда. да и за легкую и среднюю тяжесть надолго не сядешь. да и не думаю, что твоя мать пойдёт в полицию. даже если ты ее туда насильно притащишь. пиздец. — тогда что? — не знаю, Вов, не знаю… — Коряков царапал кожу на пальцах. он — будущий юрист, но сейчас его руки связаны. какой же тогда из него друг, раз помочь не может? они провели остальное время в тишине. каждый был погружен в свои собственные мысли. оба думали о том, что делать дальше. Семенюк иногда предлагал свои планы, но на все собеседник мотал головой. «не получится по закону», «зависит от твоей матери», «за это тебя вообще посадят» — вот что слышал Вова в ответ. ничего, он придумает что-нибудь. обязательно. а пока нужно позаботиться о другом. тот вечер был наполнен осенним холодом.