Контрперенос

Контрперенос – это перенос психологом своих жизненных трудностей, конфликтов, травм в отношения с клиентом, если тот затрагивает болезненные темы. Контрпереносы встречаются не только в клиент-терапевтических отношениях, но и в обычной жизни.

      От волнения Стас не мог усидеть на месте. Он бросил взгляд на настенные часы и снова встал, ещё раз обошёл свой кабинет: полупустые стены, жалюзи в тон на двух окнах, сияющий, ещё никем не топтанный ламинат, стеллаж с книгами по психологии и несколькими папками-обманками для солидности. Разбавляла официоз замысловатая хреновина из шишек и сухоцветов на второй полке – мамочка пожертвовала. Отойдя от стеллажа, Стас подвигал туда-сюда одно из клиентских кресел в попытке найти золотое сечение. Но сечение не нашлось, и Стас вернулся к своему столу.       Стол был мощный, представительный, из тёмного дерева. Хорошо, не из красного и без налёта старины, а то вдруг клиенты словят диссонанс: что, сидя за таким антиквариатом с кучей сертификатов и дипломов, Стас делает в скромном офисном здании на арендованной, а значит чужой, площади? Не хватило ума заработать на собственный кабинет где-нибудь недалеко от тенистых аллей Нескучного сада? Стас понятия не имел, где этот Нескучный сад и есть ли там аллеи. И вообще, насколько реально начать практику в таком пафосном месте ему, без имени и опыта? Но «тенистые аллеи» звучало, и про Нескучный сад как образчик чего-то недоступно-прекрасного он тоже откуда-то знал – почему не помечтать? Дальше видно будет, а пока сойдёт и такой стартап. Конечно, ещё не всё устроено – вкладывать и вкладывать. Хорошо с «короной» повезло: из-за повального банкротства предпринимателей освободилось много площадок и цены за аренду стали меньше. Мамочка помогла, нашла лучшие условия и что-то там нашаманила с рассрочкой по оплате.       Стас пригладил волосы. Потом снова провёл по ним рукой. Он привык делать это дважды, второй раз проверяя, что волосы на месте, а не выпали, как у отца. С тоской Стас ждал того дня, когда начнёт лысеть. Своей внешностью он гордился: лоб, нос, скулы, губы, подбородок – всё имело форму и размеры ровно те, что надо, с точностью до миллиметра, прямая дорога в палату мер и весов. Ему так сказали, и он решил поверить. Ещё поверил, что его глаза не просто зелёные, а малахитовые и поразительно сочетаются с цветом лица. Потому что кожа у Стаса не слишком белая, как у замшелого аристократа, но и не смуглая, как у гастарбайтера. На этом его идеальность, как он запомнил, не успокаивалась: бёдра, задница, живот с безупречной формой пупка, впрочем, про пупок он сам знал прекрасно… всё буквально просилось на рекламный проспект какого-нибудь салона красоты. Думать об этом было приятно. Только вот волосы, вернее, их будущее отсутствие, оставались его слабым местом. Но, видимо, совершенство без недостатков не совершенство.       Как бы то ни было, однако в его работе внешность преимуществом не считалась: зачем раздражать мужчин-клиентов и, по сути, не давая, всё же раздавать авансы клиентам-женщинам? Ему советовали – он надеялся, что всерьёз, а не продолжая петь дифирамбы внешности, – найти кормушку в клинике для желающих себя эстетически высококлассно порезать, высосать, накачать, натянуть, подколоть и всяко разно перекроить. Но Стасу не по душе было светить лицом. Он нафантазировал, что с него потребуют туманно намекать, что именно в этих стенах он приобрёл свои великолепные пропорции, а потом ещё и вынудят убеждать страждущих, что иногда не грех побаловать себя новым носом или грудью. Так зарабатывать себе имя он не желал. А известности хотелось.       Стас серьёзно относился к профессии: использовал все возможности получить образование. Бесплатное в своей альма-матер: мастер-классы, Балинтовские группы, которые опробовала на своих студентах завкафедрой. Искал интересные платные курсы для повышения квалификации. Не всё оказалось в итоге полезным, но знаний и, отчасти, опыта прибавлялось. И во время учёбы Стас с умным видом, но больше с надеждой, обменивался контактами с коллегами – пригодится.       Вариант специализироваться на проблемах с лишним весом отпал сразу – анорексичек с самомнением Стас ненавидел ещё со школы, жирных так и вовсе на дух не переносил. Нормальные люди, желавшие скинуть пяток килограмм и разобраться с РПП, к психологу не пойдут. Опять же, если бы раньше Стас весил за сотку, а потом сбросил полцентнера и мог демонстрировать клиентам фотку себя до и себя сейчашнего – товар лицом, так сказать, то бабло при должной рекламе текло бы рекой. Он лично знал парня, неплохо поднявшегося таким образом. Но у Стаса лишнего веса не было, генетика подкачала, а потому сегодня он здесь, в чертовски удобном кресле, за чертовски красивым столом в ожидании своего первого клиента. Что-то там с принятием себя и самооценкой. Классика, а значит, должно быть легко. И запрос, и возраст у клиента тоже вполне подходящие для «первого бала Наташи Ростовой», как шутила мамочка, говоря о его первом сеансе психоанализа. Только вот одно неудобство – клиент гомосексуал, а беседы с геями наверняка имеют свою специфику. Но какую? Этому в универе не учили. Есть ли табу, провальные штампы или особенные приёмы? Стас гомофобией не страдал и умел общаться с людьми нетрадиционной ориентации, он даже знал одного транса, но разговаривать – это одно, а «лечить» совсем другое.       К своим двадцати шести годам Стас уже проводил консультации, но немного, и все они были словно ненастоящие, да ещё бесплатные: по просьбам знакомых и родственников. Мамочка организовывала эти просьбы, он уверен. Конечно, опыт бодрил, но это не шло ни в какое сравнение с настоящим сеансом психоанализа за деньги. Стас волновался. Потому и прилетел сегодня сюда ни свет ни заря: как проснулся в шесть утра, так и не смог больше заснуть. И зачем, спрашивается? Не по потолку же бегать – это слишком, волосы рвать на себе – тоже, их и так скоро не останется. Дома бы лучше позалипал в телефон с чашкой кофе. Здесь же просто невозможно было заняться ничем посторонним, чтобы скоротать время. Купленный в Старбаксе кофе не лез в горло.       Стас подошёл к стене, увешанной именными сертификатами и дипломами: Станиславу Лапину, Станислав Лапин… Рамочки для них подобрались в цвет стола, а стёкла блестели так, словно их протёрли «Мистером Мускулом» только что. Стас даже ткнул пальцем в одно, чтобы проверить, настоящее ли. Правильно он сделал, что вывесил все свои образования, невзирая на то, что некоторые сертификаты были откровенно жалкими – всё из-за смехотворного количества часов, потраченных на обучение. Всё же рамки добавляли веса, пусть лишь на первые пять минут, но даже такая поддержка сейчас была необходима как воздух. Нашлись острословы, Стас передёрнул плечами, которые называли его дипломы коллекцией бабочек, но он не обращал внимания и сам лично разметил стену, где повесит каждый. В итоге получилось органично, словно тут и росло. Правда сейчас, вглядываясь в порядок рамочек на стене, Стас увидел, что его изменили, – стало лучше. Всё-таки здорово, когда есть свой дизайнер. И идея заказать профессиональный багет тоже оказалась верной. Вышло дорого, Стас видел счёт, но оно того стоило. Когда придёт Андрий, единственный сегодняшний клиент, то наверняка обратит внимание, геи на всё красивое обращают внимания, это в крови. Стас мог поклясться, что Андрий по паспорту Андрей, но понты понимал и не осуждал.       – Ни хера се иконостас!       Стас чуть не подпрыгнул от неожиданности и, развернувшись, упёрся спиной в свои дипломы. На пороге стоял высокий парень в чёрной маске на лице и в чёрном расстёгнутом плаще. У Стаса был похожий.       – Ну-ну, эй, я не убивать пришёл. Ты меня ждёшь? Ничего, что я тыкаю? Типа как в Европе. Но целоваться не будем, здесь нам европы не указ. И «корона» бдит! Э-э… – он замялся, видимо ожидая реакции. – Маску-то можно снять?       Стас, ощущая спиной угол рамки, упершийся в лопатку, подбирал слова для ответа. Стеснительным Стас не был и за словом в карман никогда не лез, но терялся, если что-то происходило слишком быстро, когда он не был готов. А пришёл Андрий, если это был он, раньше на целых десять минут. До кучи ещё болтал, не затыкаясь, и мешал думать.       – Может, выйти и зайти, типа как положено? – Не дождавшись разрешения, парень стянул с лица маску и сунул её в карман. – Постучать? Но ты ж не врач, который, типа психов лечит – это в поликлинике к дохтуру в кабинет ломятся со стуком.       Стас уже решил, что как только он отлипнет от стены и перестанет изображать жертву расстрела, сразу убьёт этого Андрия за его «типа». Но для начала надо взять себя в руки. В профессии он был перфекционистом и любил, чтобы с самого начала всё шло как положено. А если сегодня он облажается, то заставить себя взять следующего клиента сможет лишь после похода к своему психологу. Но тогда придётся признаться, как коллега коллеге, в своей неудаче, а это ударит по самолюбию.       Стас выдохнул и отлепился наконец от стены. За спиной раздался звук упавшей рамки и вслед за ним тонкий звон треснувшего стекла.       – Ой… Это из-за меня? Я возмещу. Вы в счёт включите, лады? – Парень снял плащ и повесил его на стойку для одежды.       Ободрённый отсутствием «типа» Стас, не обернувшись, прошёл к своему столу:       – Это лишнее. И да, вполне можем на ты. Присаживайтесь... присаживайся где удобно.       В комнате, в зоне для работы с клиентами, стояло два кресла, стул чуть дальше, и небольшой журнальный столик. На нём – запечатанная бутылка с водой и пластиковый стакан. Стас при планировке всё учёл. Место, которое выберет клиент, многое может сказать. Но сейчас Стас не собирался делать никаких выводов, он просто хотел, чтобы парень уже приземлился куда-нибудь и нелепая ситуация их знакомства – скомканное начало сессии, наконец забылись. Но он сломал все шаблоны: уселся по-турецки на подоконник. Стас едва удержался от улыбки: с его телосложением он выглядел сейчас, как страус на насесте.       – Ты Андрий? А то мы с места в карьер начали.       Надо было удостовериться. Последнее, чего Стасу хотелось – внезапно выяснить, что это левый чувак, который искал туалет на этаже и заглянул на огонёк, прочитав вывеску на двери. Узнать голос, слышанный лишь раз по телефону, у Стаса не получилось.       Парень не отвечал, пытаясь пристроиться поудобнее. Он складывал по-всякому свои длинные конечности, то двигаясь задницей к стеклу, то прижимаясь к нему боком. Вызов, а это был точно он, не удался. Стас с неудовольствием отметил, что злорадствует – всё ещё не простил, что его застали врасплох, а это непрофессионально.       – А? Да. Это я, – согласился Андрий и, разочаровано вздохнув, всё же перебрался в кресло.       Беспокойный, не знающий, куда деть руки, он то клал их на колени, сцепляя друг с другом, то ощупывал пальцами подлокотники, закидывал ногу на ногу, и снова менял позу. Густые, словно нарисованные брови и крупные черты лица делали его гораздо старше, но поведение… Андрий поводил головой, оглядывая кабинет, поправил подушечку под спиной и спросил:       – Разве вам не надо сидеть около меня? Ну типа, как Фрейд, за руку держать. – И без перехода уточнил: – Вы же не пишете наш разговор? Ой, мы ж на ты, – он оглушительно засмеялся и закрыл рот рукой, обрывая себя. – Я громкий обычно, это ничего?       – Ты хочешь иметь запись нашей встречи?       Стас был благодарен, что ему ненавязчиво напомнили, что сидеть полагается рядом с клиентом. Не торопясь, чтобы не показать, что это была его ошибка, которую он поспешил исправить после замечания, Стас всё же занял второе кресло рядом с Андрием.       – Нет, чисто интересуюсь. Кстати, а мне разве не надо лежать? У Фрейда все лежали. Кстати, а почему он Фрейд, если правильно Фройд?       – Андрий, ты впервые обращаешься за помощью к психологу? – Стаса вдруг потянуло постучать по столу ручкой, как в школе. Так часто делала их математичка, когда класс начинал мешать ей посторонними разговорами.       – А что, так заметно?       – Не особенно, совсем немного.       – Бля, телефон! – Андрий вскочил и начал ощупывать карманы брюк. – А, нет. Фу-у-ух. Ну вот, я ещё и матерюсь. Какой диагноз мне можно поставить? У меня, кстати, ничего нет по здоровью, ну, типа болезней. Так что заиметь одну я бы не отказался. А то у одного аллергия, у другого давление... Прикинь, в двадцать восемь давление? Я когда сюда ехал, видел девчонку мелкую с баллончиком, типа для астмы. Или это дезик для рта?..       Ещё пару лет назад Стас уже делал бы всё, чтобы остановить этот словесный понос и перейти к хрестоматийно-выверенным «вопрос-ответ», но теперь радовался разговорчивости клиента: настоящий подарок, когда тебе добровольно рассказывают обо всём, если не в лоб, то между строк.       Андрий тем временем принялся набирать сообщение на счастливо непотерянном телефоне. Дождавшись ответного булька из динамика, он положил телефон на столик и откинулся на спинку кресла:       – И как это всё происходит, ты будешь что-то спрашивать? Короче, я готов.       – Расскажи, зачем ты пришёл сегодня, – задал вопрос Стас и сразу отругал себя. Слишком быстро и предсказуемо он отреагировал на «я готов» – продемонстрировал клиенту, что может быть ведомым. К тому же надо было сказать: «Что привело тебя…» После скомканного начала сессии косяк за косяком!       – Зачем пришёл?       И как нарочно, Андрий будто знал, за какое слово надо цепляться! Стас не ответил, решив позволить всему идти своим чередом. В полном молчании они просидели больше пяти минут: Стас следил за секундной стрелкой, Андрий гипнотизировал телефон.       – Здесь только ты вопросы задаёшь, – наконец заговорил Андрий, – или мне тоже можно?       – Что ты хочешь знать?       Стас шёл по правилам, усвоенным в универе: задавать вопросы клиенту даже тогда, когда их, кажется, невозможно задать.       – Ты по телефону спокойно прореагировал на мою ориентацию, а сам не гей, случайно? – Андрий закашлялся.       – Нет, не гей. – Стас улыбнулся, внутреннее напряжение отпускало, и кивком указал на бутылку с водой: – Не стесняйся.       – Не хочу, – Андрий замотал головой, – всё норм.       – Раз мы всё выяснили, давай продолжим.       – Уверен? Точно не гей?       – Ты хочешь поговорить об ориентации? – Ещё в правилах было: не вестись на провокации, помнить о переносе и контрпереносе.       – Типа «меня не принимает общество»? – Андрий ухмыльнулся. – С обществом пройденный этап: поплакал да забыл. Шучу, не плакал. У меня с парнем… типа роковая любовь. Только не смейся, но реально рок какой-то. И даже не Led Zeppelin. Я тупо не могу его бросить. Хочу, но не могу. Я устал от этого дерьма.       – Ты хочешь разобраться в своих чувствах?       – Не в чем тут разбираться. Всё хреново. – Андрий подавил пальцами на веки. – Сохну, сохну и сдохну. Прям как Джульетта.       – Кто-то сравнил тебя с Джульеттой?       – Типа того. – Андрий, подавшись вперёд, включил телефон и сразу погасил экран. – Мы живём вместе давно, и всё вроде бы нормально… Му… Он красавчик и прётся, когда на него вешаются. Достало!       – Почему ты заговорил о Джульетте?       – Не знаю. Это важно?       – Пробовал ли ты обсуждать с партнёром то, что с тобой происходит?       Андрий замолчал и уставился куда-то Стасу за плечо. Стасу не нравилось, к чему всё шло: слишком много внимания молчащему телефону, рок, невнятная история, Шекспир…       – А как тебе Ромео? – Стас решил сменить тему.       – Типа тоже траванулся? – Андрий вышел из прострации. – М-м-мой не такой, жди больше.       – Мы сейчас говорим об отравлении? – Только суицидника не хватало в первый день.       – Так ведь проще: отболело и отвалилось.       – Что именно проще?       – Ты когда-нибудь делал что-то с собой? Колёса, мыло, верёвка… – Андрий поёрзал в кресле. – Пробовал?       – Тебе важно знать, что происходит в моей жизни?       – Что за блядство?! – Андрий вскочил. – Нельзя просто взять и ответить без этих игр?       В синей водолазке под горло и классических, явно костюмных брюках, то ли синих, то ли серых, лишний вес Андрия не так бросался в глаза. А выйдя из себя, он и вовсе выглядел словно полководец, зовущий в бой. Или к убийству, что, наверное, в его ситуации одно и то же. Сведённые к переносице брови, суженные в раздражении глаза, раздувающиеся ноздри, немалый рост ещё больше придавали ему сходство с воином. Такой не будет терпеть превосходство другого хоть в чём-нибудь.       – Попыток свести счёты с жизнью я не делал, – спокойно ответил Стас.       Давным-давно он принял решение говорить клиентам правду, если считал нужным отвечать на вопросы. Андрию ответил автоматом и сразу пожалел – клиент и без того практически забрал себе ведущую роль. Чтобы взять ситуацию под контроль, Стас вернулся к тому, с чего следовало начать:       – Чем я могу тебе помочь?       Андрий сник. Его плечи расслабились, он сразу стал потерянным и даже жалким. Стас готов был аплодировать: сначала Андрий насладился ролью альфа-самца, потом перешёл в режим несчастного маленького мальчика, чтобы и здесь получить своё внимание. Но закрепиться в новом образе не вышло, и Стас видел, как Андрий из последних сил старается удержать лицо.       – Давай я расскажу тебе, что происходит и зачем ты сюда пришёл. Согласен? – предложил Стас, выждав время, чтобы дать Андрию его пять минут славы.       – Угадаешь, что ли? Типа фокус такой. – Андрий ожил: казалось, он едва сдерживался, чтобы не засмеяться. Он чинно сел, сложив руки на животе. – Валяй!       – Ты завидуешь партнёру, его смелости… не знаю, раскрепощённости, может быть, умению радоваться жизни. В ваших отношениях ты получаешь недостаточно и потому стремишься разорвать их, чтобы проверить, чего стоишь сам по себе, понять, чего по-настоящему хочешь. Для тебя говорить о своих чувствах и желаниях партнёру – это уронить себя, может даже, унизить.       – Не угадал. Вот вообще. – Андрий снисходительно улыбнулся, теперь, наверное, примеривая на себя роль всеведущего родителя.       – Тем интереснее мне будет работать, как думаешь?       – О-о-о! – Андрий расхохотался во всё горло. – Типа выкрутился?       Стас провёл рукой по лбу: надо ставить кондишн. Андрий снова принялся хлопать себя по карманам.       – Телефон на столике, – подсказал Стас, совершенно не представляя, куда двигаться дальше: клиент отказывался не только помогать, но и открываться не собирался.       – Нет, я… – Андрий встал и подошёл к вешалке. – Вот она, родимая! – Он выудил из кармана плаща фляжку в коричневой коже и, запрокинув голову, сделал несколько глотков.       – Это спиртное? – спросил Стас, прекрасно зная ответ – в кабинете запахло коньяком.       – Я не сумасшедший, который пришёл на приём к психу нажраться. Просто надо ускориться.       – Ускориться?       – Эффект нулевой, а с алкоголем, говорят, лучше забирает. – Андрий сделал ещё глоток и прислушался. – Странно, но когда стоишь, вроде чувствуется, а сидя – так себе. О, щас! – Поддёрнув свои идеальные брюки в районе коленей, он принялся приседать.       Стас наблюдал, механически считая про себя. Хорошо, что Андрий где-то оставил пиджак, а то вдвоём они смотрелись бы как парочка брокеров. Надо сделать зарубку в памяти – больше не надевать костюм на приём.       – Совсем другое… дело.       Андрий остановился на цифре восемнадцать и потёр ладонями лицо. Он вернулся к своему креслу и сел. Вернее, вместо этого съехал на пол, как с маленькой детской горки. А потом лёг. Наверное, всё выглядело иначе, но у Стаса запечатлелось именно так, рывками: сел, поехал и уже лежит на полу. Сразу наступила тишина. Мешало лишь раскатистое «кар» за окном. Стас успел подумать, что ворона добавляет сцене первобытного сюрреализма, как танцующий папуас с копьём возле жертвенного костра. Это было последнее, что он подумал. Голова стала пустой и лёгкой, все адекватные мысли растворились, кроме одной: «Пиздец».       Часы на стене скрежетали секундами, солнце прорывалось сквозь жалюзи тонкой острой полосой и перечёркивало ноги лежащего на полу Андрия. Ворона взяла паузу, и Стас вдруг понял, что уже какое-то время прикидывает, если бы солнечный луч был лазером, получилось ли у него рассечь Андрия точно под сорок пять градусов, или для этого его надо немного подвинуть? Но касаться лежащего хотелось меньше всего. Стасу вообще ничего не хотелось делать: гравитация расплющила и словно выдавила все силы и мозг заодно. Сейчас бы забраться под стол, не зря же он такой огромный, и закрыть глаза, вдруг повезёт, и он проснётся в своей кровати, и окажется, что день только начался, и клиент ещё не пришёл?       Давным-давно, когда Стас учился в начальной школе, он случайно изобрёл способ, как проснуться, если видишь страшный сон. Когда кто-то бежит за тобой, большой и чёрный, а ты, как и бывает во сне, не можешь убежать, надо бросить попытки шевелить ватными ногами – всё равно во сне они никогда не слушались, прекратить попытки спастись, сесть на корточки, обхватить себя руками, сделавшись ещё меньше, и закрыть глаза. Но сейчас Стас чувствовал, что стоит ему пошевелиться, даже вдохнуть чуть резче – хватит и этого, он и впрямь проснётся и тогда придётся что-то делать. Стас знал, что справится, разберётся, но и знал, что чем бы всё это ни кончилось, он вряд ли забудет тело, лежащее на блестящем ламинате, большое и мёртвое. Стас иррационально верил, что Андрий мёртв, иначе просто не могло быть.       Стас никогда не видел трупы так близко и сделал первое, что пришло в голову: подошёл и толкнул его в бедро носком туфли. Нога от толчка покорно качнулась вбок и замерла. Стас снова толкнул, наблюдая, как на тёмно-синей ткани брюк от его туфли появляются пыльные следы. Он присел на корточки, с тупым равнодушием фиксируя, как на груди Андрия ритмично натягивается водолазка. Положил руку на грудь – сердце стучало, что вообще показалось из ряда вон. Значит, не умер? Стас флегматично прислушался к себе: ни радости, ни облегчения. Проблема всё равно никуда не делась: может, это последние толчки крови? Он обернулся. Телефон лежал на столе и не подавал признаков жизни. Андрий ждал звонка, чтобы запить снотворное коньяком? Но за двадцать минут, которые они провели вместе, он ничего в рот не клал. Значит, проглотил таблетки перед сессией, может в машине, где и оставил пиджак. Как бы то ни было, но надо вызывать скорую. Промоют желудок, поставят капельницу... Стас посмотрел на свою руку – ткань Андриевой водолазки приятно щекотала ладонь. Он затаил дыхание и немного помедлив, оттолкнулся от грудной клетки и встал. Поруководив собой «вдох-выдох» и убедившись, что успокоился, спросил:       – А что по плану было дальше: твой Ромео зайдёт, увидит нас в-в… как ты себе это всё представлял? Увидит, приревнует и бросит тебя сам? Сомневаюсь, что это сработало бы.       Андрий часто и шумно задышал – наверное, было тяжело сдерживаться столько времени, и, не открывая глаз, проговорил:       – Это уж совсем зашквар, не кино ж. И Муром никогда тупым не был.       – Муром?       – Муромов Лёшка. – Андрий наконец встал и принялся отряхивать брюки.       – Муромов это…– Стас попятился к окну и, упершись спиной в подоконник, договорил: – Денис же…       – Ну да, они с Денисом вместе учились. – Андрий уже дошёл до стойки с одеждой и достал маску из кармана плаща. – Круто, что ты не обиделся. И бить не будешь? Денис говорил, что ты добрый, когда психом работаешь. А почему ты всё-таки не купился?       – В следующий раз, когда надумаешь поиграться в Шекспира, – Стас сглотнул, – не дыши, как паровоз. А сейчас свали отсюда нахуй, будь любезен.