Перепишем историю?

      Наша с деканом договоренность касательно яда и зелий продолжила свое действие. Ассаи уже на год старше и яда дает гораздо больше, а потому профессор по своей инициативе расширил список зелий, которые я теперь использую при работе с артефактами. Мы оба были довольны сделкой, она расширяла просторы для экспериментов.       Разленившуюся и откормленную змею по общему с Хранителем сговору стали гонять на охоту, чтоб она не утратила подвижности. До самых заморозков пару раз в неделю я выносила ее во двор, и пару часиков занималась своими делами, пока Кайден следил, выполняется ли мое наставление и как хорошо. Именно он решал, когда можно прекратить охоту. Благодаря тому, что змея мой фамильяр ему удалось наладить с ней ментальную связь и командовать действиями. Ассаи шипела, ругалась, но ослушаться прямого приказа не могла. Не скажу, что массу она сбросила, но после некоторых рассуждений Кайден предположил, что просто летом произошел скачек роста и это её нормальная форма. Змее дали пару послаблений, и эта невоспитанная гадюка завела привычку во время обедов/ужинов лежать на столе, обернувшись вокруг блюда с мясными изделиями. Как итог на факультете её больше не боялся никто, что впрочем, однажды тоже может пригодиться.       Я отказалась от факультативов, и освободившиеся часы посвящала своему портфолио, хотелось быть уверенной в его качестве перед грядущим поступлением в универ. Августовские прогулки с Малфоями дали мне весьма долгий заряд вдохновения, и боясь его вспугнуть, я рисовала каждую свободную минуту.       Постепенно заметила интересную вещь, Винсент с большим интересом рассматривал мои рисунки. Я припомнила, что сам он тоже что-то иногда рисовал, но свои рисунки никому не показывал. Мне стало любопытно, а свое любопытство я привыкла поощрять. Так что, взяв парочку готовых колечек, я пристала к Крэббу с просьбой зарисовать их вместо меня, ссылаясь на то, что не успеваю сделать это сама. После недолгих уговоров он согласился. Первый эскиз принес через неделю, отдавая его мне, выглядел крайне смущенным. Эксперимент того стоил, Винсент рисует весьма неплохо, больше практики плюс хорошие материалы и будет весьма достойно. Завалив не привыкшего к похвале мальчика комплиментами, заговорщически спросила его, может ли он нарисовать портрет. «У Панси же скоро день рождения, представляешь, как ей будет приятно!?». Он согласился.       Почему я вообще с этим заморочилась? В школьных дисциплинах Винсент не силен, потому если у него появится хобби, которое он сможет развить в работу, его шансы на достойное будущее возрастут. Зачем это мне? Ну, для начала, благодарность. Люди помнят, с чего начинались важные для них вещи. Я сама не занялась бы всерьез артефактами, не будь Дварох упрям в выборе обязательных дисциплин и не скажи мне мой наставник, что при должном старании я могу многого достичь. Я помню и буду им благодарна еще многие годы. Маленький незначительный толчок на первых шагах может стать весьма важным событием. Второе, как бы некрасиво это не звучало, окружать себя нужно людьми деятельными, иначе есть риск скатиться на их уровень или же придется прекратить общение. А Винсент гарантированно будет в моем окружении еще долгое время. Придется подтягивать его, чтоб общение не стало в тягость.       Кайден с наступлением осени загрустил. Летом мы хоть изредка, если я не была слишком уставшей, выбирались на охоту, а тут вообще никакой возможности. Нет, один он, конечно, охотился, но ему было важнее научить меня, а не развеяться самому. Его прогулки с Ассаи для него были именно прогулками и особого удовлетворения не приносили. Вскоре форма наших совместных тренировок была изменена, защиту и нападение мы отрабатывали друг на друге. Страшно было до одури. Не потому что на тебя нападает огромный волк, я знала, что вреда он мне не причинит, а потому что этой железкой же и поранить его можно! Оказалось, нельзя. Обычный металл его не берёт, только зачарованный. Магия бьёт ощутимее, но не критично. А вот его когти оставляли на моей шкурке шрамы, он все же магическое животное, а раны, нанесённые магическими предметами, оставляют не выводимые отметины.       На полном серьёзе пытаться ранить того кто тебе ближе всех на свете, того кого ты привыкла обнимать во сне и доверять во всём, было тяжело. Это весьма сильно било по психике и я после удачных ударов иногда прекращала бой сразу же. На что получала гневные окрики.       - «Ты сама рассказывала, что при неблагоприятном исходе будет гражданская война! Ты думаешь, что не столкнешься ни с кем, кого долгие годы считала товарищем? Ты уверена, что проявив сострадание, не будешь убита?! Кто сказал, что противник, с которым ты не хочешь сражаться, проявит ту же слабость?! Соберись тряпка!»       А еще вечные:       - «Убита!», «Парализована», «Ты в этой стойке даже толчка не выдержишь, не говоря об ударе! Ты должна твердо стоять на земле или ты труп», «Я тебя не так учил группироваться, поздравляю, в реальности ты ободрала себе все руки о камни», «Нет, изобразить из себя труп на поле боя иногда полезно, с кем-то даже сработает… с первокурсником может, или с тупым троллем. Но не с боевиком. Хватит валяться, занимай стойку!»       В общем, весело было. Я ходила в синяках, ссадинах, прятала раны от когтей и каждый вечер принимала ванны с заживляющими растворами. Дурное настроение Хранителя от активной деятельности не прошло, а возможно даже усилилось. Перечить ему я не умела, потому стиснув зубы и собирая волю по крупицам, делала, что велено.       Локхарт стал посмешищем в первые же дни, на его занятия все ходили как на каторгу, разве что кроме вконец влюбленных девиц. Нет, пикси он выпустил на занятии у грифов, мы же были вынуждены часами слушать его восхваления себя самого. Как итог наш факультет скооперировался: с первым курсом занимался второй, со вторым третий и так по нарастающей, лишь пятый и седьмой курсы занимались дополнительно у декана. Так и осваивали ЗОТИ. Дополнительная трата времени меня отнюдь не радовала.       Да еще и попытки Локхарта со мной общаться! До откровенной грубости не дошло, но я его избегала и придумывала тысячу причин, почему не могу с ним поболтать. Мерзкий тип.       Малфой, как и ожидалось, прошел отбор в сборную факультета по квиддичу. Мне этот спорт был непонятен, потому после первой тренировки, на которую мы всей компанией пришли поддержать Драко, я сразу сообщила, что приходить буду только на матчи. Не факт что на все. И если уж на чистоту, на Слизерине действительно не нашлось ловца лучше, так что принят он был за талант, а вот метлы, которые Люциус подарил команде, были уже бонусом и присланы уже после отборочных испытаний. Да, жест очень щедрый и вызвал волну недовольства у учащихся других факультетов, но ведь подобное и не запрещено уставом школы.       День рождения Панси в конце октября отпраздновали с еще большим шумом и размахом, нежели в прошлые наши сборища. Девочкам хотелось танцев, а хорошо воспитанные мальчики не стали отказывать. Мы вальсировали, пародировали более современные танцы, хоть и выходило не особо успешно.       Я попрактиковалась в игре на пианино, Драко вспомнив летние забавы, запросил у выручайки скрипку. Дафна, как оказалось, чудесно играла на флейте. Панси удивила, запросив гитару. Мы вчетвером дурачились, пытаясь играть синхронно, выходило фальшиво, да и старые инструменты были не совсем настроены. Но было так увлекательно, что незадействованные Крэбб и Гойл смотрели на нас с некой завистью. В итоге мы запросили у выручайки по экземпляру всех музыкальных инструментов, что у неё были и уговаривали мальчишек что-то выбрать. Винсент взял себе гитару, Панси согласилась помочь ему с азами. Грегори, промучившись дольше, сказал, что не представляет себе как на всём этом играть. Я ляпнула, что нашему «коллективу» не хватает только ударных и воодушевленные детишки не меньше получаса уговаривали Гойла попробовать себя на барабанах. С его самооценкой и привычкой идти на поводу, он согласился. Мы же договорились регулярно встречаться здесь же и играть.       Мое недоумение подобным энтузиазмом прошло быстро, в моей первой школе примерно в этом возрасте детишки и начинали увлекаться подобным. В тот раз на барабанах уговаривали играть меня, но я отказалась. Мне практика музыки была нужна, я согласилась с предложением. Забегая вперед, не все шло гладко. Звук был ужасен, пальцы ныли, инструмент капризничал. Но если человек, не имеющий даже базовых навыков, будет тратить по паре часов в неделю на практику, навыки появятся. Мы помогали друг другу и радовались каждому мелкому успеху товарищей, в конечном итоге нам многое удалось.       Возвращаясь к тому дню… Подаренный Винсентом портрет Паркинсон действительно оценила. А вскоре на Крэбба посыпались просьбы ребят с факультета на подобные рисунки. Каюсь, я тоже участвовала. Через пару месяцев, немного устав от этого, он начал брать за рисунки плату. Думал, что спрос упадет, и он отдохнет. Ан нет, не учел психологию – оплачиваемая работа ценится выше и подсознательно заказчику кажется, что такая работа качественнее. Студенты Слизерина в большинстве своем свободные деньги имели, и чужой труд ценить умели тоже. Потому заказов стало больше.       И да, мы впервые вернулись в гостиную с опозданием. Почти в час. Декану уже сообщили, и он ждал нас. Мы выстроились перед ним шеренгой, стыдно было неимоверно. Отчет о том где мы были, давал Драко.       - Кто-либо видел вас в коридорах после отбоя? – Всё тем же строгим тоном, вызывающим у большинства беспокойство, спросил нас декан, когда Малфой закончил.       - Нет, сэр! – Почти хором ответила наша шестёрка. Декан слегка ухмыльнулся и заключил:       - Кто не пойман, тот не виновен. Всем по кроватям. Спокойной ночи.       И ушел. Просто ушел. А мы счастливо рассмеялись и разбрелись по спальням.