Fed Up

And I wanna kiss you, make you feel alright I'm just so tired to share my nights I wanna cry and I wanna love But all my tears have been used up

      Изуку обожал весну. Это было время надежд, новых начинаний и побед. Листья распускались, цвели цветы, все становилось живым, девственно красивым. Он и сам чувствовал это: сладкий бутон предвкушений распускался внутри, воля к жизни разгоралась с каждым глубоким вдохом, с каждой широкой солнечной улыбкой.       Только в этом году все было иначе. Ни свежий запах травы, ни аромат цветов не cмогли затронуть в нем то самое, что недавно дрожало в ожидании. Бутон внутри увял, и его сухие лепестки лежали на сердце свинцовым грузом, почерневшие и уродливые. Изуку потерял что-то и не мог найти, блуждая на солнце, но не видя света.       — Изу? — тихий голос вывел его из задумчивости. Рассеянно моргнув, он перевел глаза на человека, идущего рядом с ним.       За все годы, что они знали друг друга, Шото стал лишь красивее: его тело вытянулось, еще больше раздалось в плечах, и теперь все рубашки-брюки смотрелись на нем как на модели из модного журнала. Изуку и сам был в неплохой форме, но рядом с другом явно проигрывал. Серый и бирюзовый глаза глядели на него с таким вниманием, словно ничего вокруг больше не существовало. Будто и не замечали ничего другого, кроме его лица.       — Д-да?       — Как ты сегодня?       Он неопределенно дернул плечом и снова перевел взгляд вперед, на улицу. Вокруг было столько прохожих, что иногда им приходилось огибать их, чтобы пройти вперед. Днем Токио превращался в адский муравейник, все куда-то спешили, бежали, поглощенные своими делами и заботами. Обычно в это время Изуку патрулировал город, но не сегодня — в его единственный выходной.       — Нормально, — соврал он. — Лучше, чем вчера.       Шото ничего не ответил, продолжив сосредоточенно изучать его. Иногда эта его забота раздражала, но в такие моменты Изуку напоминал себе о другом, искривленном презрением лице и успокаивался. Все же он был довольно везучим: не у каждого бы нашелся друг, который нянчился бы с ним, как Шо-кун.       Он прекрасно помнил тот день, два месяца назад. Тогда он позвонил Шото ночью, не особенно надеясь, что тот примет вызов. Дрожащими руками Изуку набирал номер, один из немногих, что помнил наизусть, февральский ветер забирался под футболку, холодя влажную от пота кожу, слезы текли из глаз. Лишь со второго раза он смог набрать цифры и замер, слушая долгие гудки. Хоть он и чувствовал себя паршиво, голова его продолжала работать, строила планы о том, что делать дальше.       Шото взял трубку и просто забрал его к себе.       — Куда ты хочешь пойти?       Изуку пожал плечами.       — Тогда на Амейоко.       — Отлично, — вяло отреагировал он.       Это был очередной выходной, проведенный среди людей, когда ему хотелось лишь свернуться под одеялом и молчать. Время шло, а Изуку все еще ощущал себя сломанным, функционирующим на автопилоте, когда остальные шли вперед, что-то делали, жили. Он хотел излечиться, но не понимал, что мог сделать, когда его сердце было использовано человеком, которого он любил больше всего на свете. Любил также сильно даже сейчас.       Отматывая время назад, он понимал, что совершил много ошибок. Был приставучим, назойливым, звонил по несколько раз в день, даже во время смен, слишком много говорил… Слишком милый, романтичный, приторный — Изуку знал, где прокололся. Понимал, что привело к разрыву, но что теперь мог поделать?       Остаток пути до кафе прошел в тишине.       Место, в которое они ходили по понедельникам, было неказистым, отчего в нем нередко находились свободные столики. Старая мебель в традиционном японском стиле, приглушенный свет — для Изуку это наоборот являлось плюсом, и он искренне не понимал, почему большинство людей обходило заведение стороной. Он первым вошел внутрь, махнув владелице как старой знакомой, и направился к любимому месту около окна. Там он уселся на стул и раскрыл меню. Шото спокойно опустился напротив.       — Я, наверное, как обычно, — сказал Изуку спустя пару минут, отложив буклет, — горячую собу. А ты… Снова холодную?       Тот кивнул и приподнял уголки губ в своей фирменной полуулыбке, от которой внутри что-то немного оттаяло. В теплом свете ламп он выглядел особенно чарующе, бело-красные волосы отливали золотым, а ожог — в тайне Изуку всегда любовался им — походил на диковинную татуировку. Хоть они и жили вместе уже довольно долго, он все еще удивлялся тому, как искусно тот умел подбирать вещи. В его гардеробе любая рубашка смотрелась эффектно, а брюки идеально подходили к ней. Изуку в своих мятых широких футболках и шортах смотрелся рядом с ним так, будто паж около принца. Вот и сегодня он по обыкновению щеголял логотипом Всемогущего, а Шото — небрежно расстегнувший пару пуговиц на черной ткани — сразу вызвал восхищенный вздох у подошедшей к ним официантки.       Та быстро забрала заказ и сбежала, оставив Изуку тихонько посмеиваться. Стоило им оказаться в более спокойной обстановке, как его настроение заметно улучшилось.       — Что такое? — спросил Шото недоуменно.       — А-ах, ну, это твое умение очаровывать людей! Я не понимаю, как ты можешь не замечать подобное!       Сначала друг растерянно глядел на него, будто не понимая, о чем тот говорил, а потом неожиданно залился краской. Наверное, в первый раз на памяти Изуку Шото так явно засмущался, и это оказалось очень милым. Разномастные глаза еще мгновение поддерживали зрительный контакт, а потом быстро опустились вниз.       — Я не очаровываю, — возразил тот тихо. — По крайней мере, не тех, кого хотел бы.       — О, так она тебе не понравилась? — Изуку посмотрел туда, откуда должна была появиться девушка в переднике, и припомнил ее скромное круглое лицо. — Мне вот показалась симпатичной.       — Не знаю. Он снова глянул на Шото, который все еще не отрывал взгляда от стола. Странно, подумалось ему, тот выглядел растерянным. Неужели сомневался в собственной привлекательности? Нет, этого просто не могло быть!       Вскоре официантка снова подошла к ним, неся в руках поднос с едой. Ее большие карие глаза задержались на друге чуть дольше положенного, прежде чем та опустила перед ним тарелку с собой. «Макото» — прочитал Изуку на бейджике, прикрепленном к платью. Так и не дождавшись ответного внимания, она положила вторую тарелку, пожелала им «приятного аппетита» и ушла.       — Точно! — уверенно закивал Изуку, стоило девушке скрыться из вида. — Макото даст тебе номер телефона, стоит только попросить.       — Мне не нужен ее номер. Мне не нужен ничей номер.       — Так, э-э, ты не хочешь отношений? Я думал… Вы с Момо расстались еще в Академии, так что…       Шото задумчиво посмотрел на него в ответ. Что-то неясное промелькнуло в его чертах, откровенное даже. Изуку озадаченно моргнул, замерев с палочками в руках: может, тот все еще любил одноклассницу? Нет, он даже никогда не заговаривал о ней. Даже после того, как парочка рассталась на третьем курсе, друг достаточно быстро перешагнул через отношения, совсем не выглядя при этом расстроенным. Он никогда не рассказывал Изуку, что послужило причиной их расставания, но было понятно, что сходиться снова они не собираются.       Вздохнув, Шото на мгновение прикрыл веки.       — Момо здесь ни при чём.       — А, н-ну…       — У меня уже есть телефон того, кто мне нужен.       Это было неожиданно. Изуку даже забыл о еде: кусок лапши, которую он только что подцепил, шлепнулся обратно в тарелку. Возможно ли, что друг уже влюбился в кого-то? Когда только успел?       Он снова почувствовал себя виноватым. Шо-кун беспокоился о нем так сильно, что даже поменял смены, чтобы стать его партнером. Предложил остаться в гостевой комнате и не искать аренду, ни одним словом не обмолвившись о том, что постоянное присутствие Изуку может быть ему неудобно. Могло ли так получиться, что тот сказал это просто из вежливости? Что лимит его терпения давно исчерпался, а Изуку этого не заметил? Если Шото выбрал кого-то особенного, то почему не виделся с ним? Единственная причина, которая приходила на ум, была квартирантом, который никак не мог съехать.       — Правда? — под ребрами что-то болезненно сжалось. — Так ты уже в отношениях?       Если это окажется правдой, Изуку соберет вещи сегодня же. Он больше не собирался быть обузой ни для него, ни для того, другого. Он мог бы позвонить Урараке с Иидой и перекантоваться у них неделю-другую, пока не найдет собственное жилье. В крайнем случае, можно было вернуться к матери в Мусутафу. Правда тогда ему пришлось бы кататься до Токио лишних пару часов.       — Нет, — Шото даже не обратил внимание на его бормотание.       — Оу.       Облегчение приятно опустилось на его плечи. Между ними снова воцарилась тишина, которая вопреки напряженности разговора, чувствовалась почти умиротворенной. Они медленно ели, каждый погруженный в свои мысли, а когда закончили, Изуку рискнул спросить:       — Так ты не признался ей?       Тот покачал головой, и на этом тема была закрыта.       Они вышли из кафе уже вечером: Изуку и не заметил, как быстро пролетело время. Стоило Шо-куну упомянуть что-нибудь о его любимых геройских документалках, как его было не заткнуть. В какой-то момент он даже забыл о тяжести в груди, целиком посвящая себя деталям и умозаключениям, восторженно размахивая руками и смеясь. Шото лишь слушал и улыбался ему в ответ. Тепло и поддержка светились в глубине его глаз, и под этим взглядом Изуку невольно забывал о собственной ничтожности, по крупице собирая себя заново.       За те несколько часов, что они провели внутри, погода превратилась в душное месиво. Воздух как будто застыл и потяжелел, пахло асфальтом и цветущей сакурой. Розовые лепестки падали и падали вниз, плавно кружились и оседали на машинах, лавочках, людях. Один из таких, описав небольшую дугу, приземлился аккурат на белые пряди друга. Тот конечно же не заметил этого, но Изуку, который смотрел на него почти все время, увидел сразу.       Когда его пальцы потянулись и аккуратно сняли лепесток, тот резко остановился.       — Вот, — Изуку вытянул ладонь внутренней стороной, показывая свою находку. — Не мог просто оставить его.       Он рассмеялся, представив, как еще десяток таких же падает тому на голову, превращаясь в розовый парик. Нет, Шото бы явно не пошел этот цвет. Когда его смех прервался, а друг все продолжил стоять посреди улицы, странно глядя на него и не делая ни единой попытки сдвинуться с места, Изуку заволновался.       — Что? У меня тоже что-то в волосах?       Каково же было его удивление, когда тот вдруг поднял руку и накрыл его ладонь своей — прохладной и гладкой. Заключил лепесток внутри, уверенно переплетая их пальцы. Но выражение на лице друга было далеко от спокойного — вспыхнувшее румянцем, оно отражало смущение и неловкость. Изуку почувствовал, как невольный жар опаляет его собственные щеки. Он не знал, что и думать об этом неожиданном жесте, но был удивлен собственной реакцией.       Шото смотрел на него пронзительно и открыто, ветер трепал его волосы, золотые лучи закатного солнца касались ресниц. На какое-то мгновение показалось, что тот хочет что-то сказать, но вот уже их ладони разъединились, напоследок коснувшись друг друга в мимолетной ласке, лепесток остался в пальцах друга.       — Ох, я н-не, — только и смог пробормотать Изуку. Поведение Шото сегодня совсем не походило на то, как тот вел себя обычно. Казалось, будто тот перешагнул через какую-то черту и теперь делал вещи, напрочь сбивающие с толку.       Изуку нахмурился, пытаясь разобраться в том, что произошло. Было ли произошедшее флиртом? Или сугубо дружеским жестом, а его глупая голова дорисовала все остальное?       Ему не хотелось, чтобы это оказалось флиртом. Не хотелось, чтобы их дружба развалилась тоже. Однажды Изуку уже попался на эту удочку, а теперь потерял не только любовь, но и самого дорогого друга. Незаметно для него самого тот человек занял столько места, что дыра, появившаяся после их расставания, поглотила все его существо. Долгие разговоры, понятные только им шутки, целый ворох воспоминаний, заставляющий задыхаться по ночам. Дружба была надежной. Безопасной. Она не могла прекратиться просто потому, что кто-то кому-то надоел.       Наверное, что-то из его мыслей отразилось на лице, потому как Шото мгновенно посерьезнел, убрал руки в карманы и отодвинулся. Изуку отодвинулся тоже, отшатнулся даже, и лишь когда между ними оказалось достаточно пространства, смог выдохнуть.       — Прости, — меж бровей друга появилась обеспокоенная складка. — Все в порядке?       Он быстро закивал, пытаясь сгладить неловкость, и замахал руками.       — Д-да, конечно, о чем это ты? Все в порядке! Конечно!       Тем не менее, Шото не поверил его сбивчивой болтовне. Глаза погрустнели, темная тень легла на правильные черты:       — Тогда пойдем?       Не дожидаясь ответа, тот первым зашагал в сторону их квартиры. При виде на эту безукоризненно прямую спину все внутри Изуку перевернулось. Могло ли такое быть, что это он оказался для Шо-куна тем человеком, о котором они разговаривали в кафе? Могло ли быть, что друг влюбился именно в него?       Нет-нет-нет, пожалуйста, только не это! Что, черт возьми, с ним было не так?!