***
Длинные белые локоны, глаза рубины и стеснительный, почти робкий, характер, из-за которого миловидное личико все время прячется в волосах. Одежда не по размеру, одолженная у Эдгара, испачкавшего наряд горничной. И прелестный голосок, который хочется слушать и слушать. Маргарита — как назвал его друг, маленькую незнакомку, которая все никак не представится. Красивая сказка об одних из многих цветов, которые росли теперь уже точно на их полянке, поведанная им мальчишкой, который в свою очередь услышал эту историю от своей матери. Тихий робкий голосок, почти никогда не поднимающийся больше определенной громкости и нечеловеческая природа скрытая за миловидным личиком. Общая тайна от лучшего друга и смутные догадки о родстве с его стороны. Белоснежные шелковые пряди под пальцами и едва уловимый цветочный запах, дарящий покой. Иллюзия из прошлого. Маленький, пока ещё не разрушенный превратностями судьбы, мирок. Почти идеальный… Потому что больше недосягаемый. Потому что всего лишь воспоминание. Потому что всё больше никогда не будет, как прежде.***
Звонок телефона, разбудившего от иллюзии. Карл-Хайнц загадочным тоном пообещавший какой-то сюрприз, который должен прибыть через несколько дней и точно так же внезапно сбросивший трубку, как и позвонивший. Отсутствие брата под боком закутавшегося в его одеяло, к присутствию которого он слишком быстро привык и очередная, почти бессмысленная поездка в вечернюю школу. А по возвращению чужое, от чего-то кажущееся знакомым, присутствие в особняке. Хрупкая фигурка появившаяся на ежемесячном совместном семейном ужине занявшая место Субару. Хамоватая улыбка на устах, взгляд как будто их гостья совсем не тут и язвительные слова пропитанные ядом до последней точки и каждой запятой. Наглое заявление о том, что в её представлении нет нужды, ведь они знакомы уже не первую сотню лет и как бы невзначай проговоренное в слух имя — «Лилит», когда никто из их пятерки таки не признал в женской фигурке кого-то знакомого. Столовый нож, оцарапавший щеку Райто, когда предположение того, что их гостья очередная жертвенная невеста зашло на взгляд девушки слишком далеко, и леденящее душу слово «братец» произнесенное ласковым тоном, почти на распев. Сумасшедший круговорот закончившийся так же внезапно, как и начался. Стоило только их… Сестре, в спину к которой донеслось замечание Рейджи о нехватке у неё манер, от которого она небрежно отмахнулась на первый взгляд, скрыться в сторону своих временных апартаментов. В свою очередь теми для неё выступала одна из гостевых комнат.***
Субару-Лилит скрывает то, что ей не уютно от этого облика, от пристально оценивающих взглядов братьев, за наглостью и показной самоуверенностью. Ей кажется, что у неё это получается. Потому что тени, способность управлять которыми проявилась у неё вскоре после её попадания-осознания в качестве Субару, не извиваются в причудливом танце готовые устранить угрозу. Прошлая она не имела склонности к теням. Её уделом была менталистика и прекрасная, но не менее смертоносная, во всех смыслах, ледяная магия. Склонность к какой-либо стихии — врождённая способность каждого демона. Уникальная. Тем не менее для каждого своя. Потому что тут все дело в сродстве, контроле и самую капельку в фантазии, которые у каждого демона свои. Так, например, Шу, который имеет прекрасное сродство с ветром и водой, или Рейджи. У второго брата это земля и ветер. А вот все тройняшки в той или иной степени имеют сродство к огню, плюс какая-нибудь уникальная способность. В случае Райто это магия душ. Он способен создавать фамильяров из душ убитых невест. Аято это дополнительная стихия - молния, а вот Канато это способности к исцелению. С его-то характером из него может выйти чуть ли не вторая Ёсано на минималках. Субару-Лилит, как послушная девочка, на следующий день едет в школу вместе с братьями. Через несколько дней после окончания очередного учебного дня она направляется в сторону комнаты второго брата — Рейджи. От которого получает чашку с чаем. В ту подмешана какая-то неизвестная бурда от которой ей становится плохо, но чашку она не роняет. И это уже можно считать её маленьким достижением. Ещё одним доказательством для неё самой, что она не какая-то там размазня! Субару просто ставит ту вместе с недопитым напитком обратно на столик и почти будничным тоном интересуется чем таким её напоили. Почти, потому что в собственных словах ей слышится то, как они сочатся ядом не хуже серной кислоты. О собственном просчете она обещает себе подумать потом. Обязательно. Когда-нибудь. Возможно... Именно в этот момент младшая Сакамаки почувствовала себя на месте Комори. Вот только, вместо чувства страха буквально написанное большими буквами у неё на лице маска абсолютного спокойствия. Как говорилось в одной шутке из её прошлой жизни: «Чтобы ни случилось, улыбайся, людей это бесит.» И вампиров, кстати, тоже. Проверенно на собственном опыте. Легкая, почти ласковая, полуулыбка и ни капли страха в ответ на чужие действия, слова, взгляд. Это всё бесит старшего братца, который в раздражении впился в её шею своими клыками. Тот бесится с каждой минутой всё больше и даже не подозревавшего что раздражение внутри неё все нарастает. Что она и демонстрирует, уловив удачный момент. Миг. И вот уже не его клыки впиваются в её хрупкую девичью шейку, а это она наслаждается вкусом чужой крови, оказавшейся так же как и у Шу просто превосходной на вкус. Останавливаться нет желания вовсе, но во всем нужно знать меру. Именно поэтому она отстраняется от, кажется, словившего кайф Рейджи и тихо-мирно уходит, не обронив при этом ни слова. Семейка Сакамаки садисты до мозга костей. Она вовсе не исключение. Кто бы что на её счет не думал или не говорил. А отношения между садистами... Ну, это очень и очень сложная штука.***
На следующий после знакомства день девчонка отправилась вместе с ними в школу, а через несколько дней их с Рейджи запах крови разнесся по всему особняку. Шу встречает её недалеко от тех самых гостевых покоев в которых она обосновалась. Лилит идет, придерживаясь за стенку. На шее у неё укус его младшего брата, а на губах его кровь. Он зовет её по имени: — Субару. — Узнал таки. — ни капли не удивленная бросает она, впервые с момента возвращения в особняк смотря прямо на него своим цепким, оценивающим взглядом. Младшая Сакамаки облакачивается об стенку и полу прикрывает глаза цвета граната. — Я в тебе не сомневалась. У неё улыбка на устах. Кажется, что она насквозь пропитана иронией. Ни капли раздражения, злости или стыда на то, что её таки узнали. Лишь добрая и светлая ирония во взгляде. Насколько это возможно у вампиров, большинство, если не все, из которых ушибленные на голову. — А что же на счёт остальных? — усмехнувшись задает он в общем-то не имевший никакого особого смысла вопрос. Уж точно не сейчас, когда хочется затащить эту прелесть в постель и таки наконец нормально выспаться. — Я сильно разочаруюсь в их умственных способностях, если это не так. — попытавшись сделать шаг по направлению в комнату, ответила пепельная блондинка, не удержавшая равновесия. Она точно бы познакомилась с полом, если бы он не стоял рядом. Всего в паре шагов напротив неё. — … — Черт! — тихо выругалась она себе под нос. — Чтобы я ещё раз выпила бурду приготовленную Рейджи! Да никогда… — Хах… — Чего смеешься?! — возмущенно засопела Субару, в ответ на едва слышный смешок с его стороны. Настолько милого, беззащитного брата он ещё не видел. Да, никто из их семьи не видел. Возможно, Кристина - мать Субару, когда-то и видела его таким. Милым, похожим на маленького котенка, которого так и хочется затискать. А ещё сделать так, чтобы именно он был тем самым центром вокруг которого вертится целый мир Субару. Сделать зависимым, неспособным даже представить жизни без него, но по всему видимому пока что выходило только наоборот. Потому что чего-то подобного в глазах цвета граната Шу не замечал. Была некоторая задумчивость, безразличие, веселье, холодность, замешательство, но никакого намека на то, что если он вот прямо сейчас исчезнет чужой мир рухнет и разобьется в дребезги. — Ничего. — ответил он, наклоняясь вниз. В след за потянувшей его нежной женской ручкой, после чего почувствовал укус в шею. Наверное, это был первый раз, когда его брат… Сестра решила выпить его крови по собственной инициативе, а не в ответ на его действия. — Шу, я тебе не мешок с картошкой! — возмущается уже отстранившаяся Субару, когда он закинул её себе на плечо. В ответ на это старший Сакамаки перехватывает девчонку как принцессу и вопросительно-насмешливо приподнимает бровь. — Будь я сейчас в облике парня тебе бы прилетело по лицу. — обвив его шею руками как-бы невзначай подмечает его младшая сестра. И вот даже не врет, паршивка. Всего лишь констатирует факт. — Учту. — направившись в сторону своих апартаментов, отвечает Шу.***
Несколько дней спустя старший сын семейства Сакамаки встречает повзрослевшего Эдгара, обращенного в вампира и отзывающегося теперь на имя Юма. Рядом с ним Юи — жертвенная невеста присланная тем человеком. Единственный удавшийся на сегодняшний день эксперимент Карл-Хайнца. Под шумок Субару, которая настояла на том, чтобы он обращался к ней, как к Лилит, пока она в своем женском облике, стаскивает девчонку, оставляя их один на один. Разговор не клеится от слова совсем, поэтому они быстро расходятся. Каждый идет в свою сторону. После этого он находит её на крыше. Рядом с ней спит усыпленная девчонка под голову к которой заботливо подложена кофта самой Субару. В своем женском амплуа его сестра игнорировала существование пиджака. Она надевала обычную блузку с закатанными рукавами на которой не было ни банта, ни галстука, юбку и повязывала кофту на талии, что только подчеркивало пышную фигуру. — Вы уже закончили? — поднимаясь на ноги и отряхиваясь для того, чтобы подойти к нему ближе интересуется она. — Маргарет, — почти забытое имя слетает с уст так легко будто не было всех этих лет, когда он считал что эти двое погибли в пожаре. Будто не их прямо на его глазах, когда-то, много лет тому назад, поглотило всепожирающее пламя. — Ум… — вопросительно мычит Лилит. Она пытается умаститься как можно удобнее на его коленях, лицом к лицу. — Ангелочек? — старое прозвище, которое ему дали ещё в детстве слетает с её губ так же просто и легко, как буквально всего несколько минут назад с его уст имя данное ей Эдгаром. — Ты не выглядишь особо удивленной. — собственные пальцы, проходится по серебристым прядям, тянут за алую ленту, удерживающую высокий хвост. Они же зарываются в шелк волос, рассыпавшихся по плечам. — Эм-м-м… — задумчивое мычание в ответ. И вот уже его рука зарывшаяся в волосы ласковым, едва ощутимым массирующим движением, оттягивает чужую голову назад. Субару не сопротивляется. Она в жесте покорности, как ему хочется думать, прикрывает глаза, выглядя при этом так будто получает небывалое наслаждение. Буквально млея от его ласковых прикосновений и даже не особо возражает, когда его рука приобнимает её за талию. — Ты знала? — вопрос произнесен спокойным тоном, но вот его рука держащая серебряные пряди начинает оттягивать те сильнее. Это заставляет его младшую сестру поморщиться и приоткрыть закрытые в удовольствия глаза, бросая укоризненный взгляд из под белесых ресниц. — Может да, а может и нет. Тут сложно что-либо сказать. — его хватка на её затылке постепенно слабеет. Из-за чего она льнет к нему всем телом, как кошка требующая ласки. Шу отпускает этот вопрос, задавая в свою очередь другой: — Почему ты исчезла? Надеясь... Не совсем. На то, что хотя бы в этот раз он получит ответ. Ведь заставить говорить можно по разному. — М-м-м… Не знаю. — склонив голову на бок, в задумчивости она произносит. — … — Точнее не помню. — игнорируя усилившуюся хватку на талии произносит она. — Мои воспоминания о том периоде обрывочны. Они не полные, из-за этого я не могу сказать что точно случилось во время пожара или ответит на вопрос почему в один прекрасный момент я перестала ходить на ту полянку. Лилит насмешливо щурит свои рубиновые глаза. Она демонстративно кусает собственное запястье, а после лезет целоваться с полным ртом манящей алой жидкости. Этот поцелуй затягивается и возбуждает. Заставляет отбросить мысли о причине частичной амнезии сестры куда-то в сторонку для того, чтобы вернуться к ним позже. Старший Сакамаки знает о том, что таким способом Субару отвлекает его от собственных мыслей, но ничего не может поделать и поддается. Оттягивает ворот блузки у которой были не застегнуты верхние пуговицы и впивается в чужую шею сразу после кровавого поцелуя. Наслаждается моментом и совсем не обращает внимание на возможную свидетельницу, которая может проснуться в любой момент. Вкус чужой крови пьянит в разы лучше чем кровь девчонки с сердцем Корделии. Пальцы запутываются в серебрянных локонах белокурого создания с глазами цвета крови и Шу кажется что он теряется. Пропадает в сладкой иллюзии точно так же, как тогда когда ещё мелким сбегал из поместья. Вот только, на этот раз он делает это немного по другому, утопая в океане под название «Удовольствие».