Не делай зла, добро не обязательно

- Что это у тебя такое? - Кира совершенно беспардонно отодвигает ворот его рубашки, чтобы полюбоваться на праведные труды Пушкаревой, - это что, засос? - она хлопает ресницами в таком недоумении, что Александру становится смешно. Нет, ну что за чудо его сестренка. Он выуживает ворот рубашки из ее пальцев, чтобы вернуть его на законное место. Кира все еще выглядит немного пришибленной. - Ну, Кирюш, ты же знаешь слово секс, зачем же так удивляться, - произносит он это нарочито спокойно, словно поучает пятилетку. Но она даже не хмурится, просто смотрит на него все так же растерянно. - Я просто, - Кира все-таки присаживается на стул рядом с Воропаевым, - не ожидала, что Катя может отколоть что-то эдакое, - она невольно проводит пальцами по горлу, словно у нее обязана образоваться зеркальная отметина. - И почему это? - Александр облизывает губы, странно хочется покурить, невольная мысль о том, что Жданов мог со злости или по пьяни поделиться какими-то постельными подробностями с Кирой заставляют его ощущать тошноту. Сигареты хорошо ее снимают, он знает это не понаслышке. - Во-первых, потому, что в принципе о Катерине в таком ключе не думала, - на этот раз Кира хмурится, показывая брату кулак, когда видит, как начинают блестеть его глаза. Воропаев даже щеку изнутри прикусывает, чтобы не выдать что-то эдакое, - а во-вторых, она выглядит куда как более сдержанной. - Логичное замечание, - соглашается Александр, - но, ты знаешь, иногда, под толщей льда может скрываться дикий огонь страсти, - он специально произносит это максимально высокопарным тоном. Кира имитирует приступ тошноты. Он хохочет. - Слава Богу, что ты так не выражаешься, - смеется она, снова поднимаясь на ноги, - но, если мы все-таки пользуемся сравнениями, то я, наверное, замечу, что я никогда не думала, что Катя лишена страстей, я просто думала, что она… - Менее опытная? - Воропаев склоняет голову к правому плечу и сестра кивает. Она немного пожевала нижнюю губу, словно бы подбирая правильные слова. - Эта ее манера одеваться, - Кира пожимает плечами, - она немного искажала действительность, знаешь. Катерина выглядела как Синий Чулок, а я… как и многие, думала, что она такова на самом деле. - Ты выглядишь так, словно тебе стыдно, - Александр поднимается со своего места, огибая сестру и направляясь к окну, чтобы выкурить долгожданную сигарету. - Выгляжу? - Кира спрашивает это немного отстраненно, принимаясь наполнять чайник водой, явно готовясь заварить что-то покрепче для гостя, - значит, чувствую, - она кивает собственным словам, - я же не просто работаю в модной индустрии, Саш, я практически на этом всем выросла, и должна была смотреть глубже. - Должна, - Воропаев затягивается сигаретой, невольно поглаживая пальцами второй руки отметину на горле, - я еще вначале тебе говорил, что она не так проста, как кажется, но, - он пожимает плечами, - тогда ты была в плену собственных мыслей и страстей, и видела только то, что видеть тебе хотелось. - Вот только не говори, что я прозрела тогда, когда должна была, - фыркает Кира, откручивая крышку от очередной банки с чаем, - предрассудки по поводу чабреца? - Никаких, - качает Воропаев головой, - но, может и прозрела тогда, когда должна, - он делает очередную затяжку, - сейчас ты смотришь на Пушкареву другими глазами, более открытыми. Из-за меня или ждановство головного мозга отпускает? - Пушкареву? - Кира даже поворачивается к нему всем телом, полностью игнорируя его подначку относительно Андрея, - ты что, с ней до сих пор фамильничаешь? - Ну, так она ведь и правда Пушкарева, - хмыкает Александр, разминая окурок ровно по центру тарелки, - выйдет за меня замуж, будет Воропаева. Что тебя смущает? - Она же твоя любимая женщина, - сестра отворачивается к столешнице, принимаясь колдовать над чаем, опуская в заварник сушеные тонкие веточки чабреца, и уже поверху засыпая их крупнолистовым черным чаем, - думаю, обращаться друг к другу по фамилии звучит как-то грубо, не находишь? - Главное, что я к ней так в постели не обращаюсь, - уверяет ее Воропаев, сдерживая смех, когда замечает, как принимаются краснеть кончики ее ушей, - все остальное не так важно, - он пробирается за свое место, чтобы дождаться там своего чая. - Саша, хватит, - Кира разворачивается с заварником в руке и чашками, которые больше напоминают супницы в другой, - я не хочу думать о тебе и Катерине в постели, точнее, - она трясет головой, - я не хочу думать о тебе и ком-либо в постели, - она расставляет чашки, практически готовый чай и даже тарелочку с печеньем, крайне похожем на домашние песочные коржики. Александр тут же протягивает руку за одним из таких, запах, правда, только отдаленно напоминает мамины, а вкус не напоминает совсем. Кира усаживается напротив, принимаясь крутить заварник то так, то сяк, разглядывая, как чайный лист разворачивается в воде. - Значит, про меня с кем-либо в постели ты слышать не хочешь, а засос разглядывала как полиция нравов, не меньше, - шутит Воропаев, снова откусывая кусочек от печенья. Неплохо, но больше не стоит покупать что-то подобное, слишком разочаровывает вкус. Кира показывает ему язык. - Я просто не могла понять, это правда то, что я думаю или нет, - все-таки оправдывается она, - я никак не ожидала увидеть на тебе что-то подобное, - Кира принимается разливать чай по чашкам и комната наполняется еще более сильным ароматом чабреца и некой сладостью ферментированного чайного листа. - А мед есть? - Александр решает, что уже достаточно поиздевался над Кирой, чтобы перейти к более мирным беседам. Она отрицательно качает головой. - Ты же знаешь, что я не фанат его вкуса, - сестра пододвигает к нему сахарницу, но Воропаев отказывается. Нет, одно дело усилить вкус чая медом, и другое испортить такую вкуснятину сахаром. Он, конечно, мог бы, но зачем? Они пьют чай в тишине, и Александр замечает, как Кира косится на его шею время от времени, тут же отводя взгляд. Интересно, она все еще думает, что между ним и Катериной игра? Или этого вполне достаточно, чтобы она уверовала в то, что там горит огонь? Ну, или на самый крайний случай, искрит оборванный высоковольтный провод. Это, правда, было не важно. Верила Кира или нет, не создавало его легенде совершенно никаких проблем. А то, что сейчас сестра становилась носителем такой провокационно-доказательной базы, было крайне важно. Не мог же он ходить перед Ждановым с Малиновским с расстегнутой рубашкой! А вот Кира обязательно в разговоре уведомит Андрея о том, что видела на своем брате следы страсти. Не для того, чтобы развести сплетню, о нет. Воропаев заметил, что в последнее время сестра получала море удовольствия от того, что тыкала Жданова носом в просратую фирму и потерянную Пушкареву. Ну, или наоборот, но сути дела это не меняло. А для продуманного Воропаевым плана даже подходило. Он снова невольно провел пальцами вдоль метки, которую оставила Катерина. Не могла она его укусить по-человечески! Нужно было вот так… Он вздохнул, нет, глупой Пушкарева никогда не была, но и кокеткой и сердцеедкой не планировала становиться точно. Неужели она не понимала, что происходило с ним, пока она так старательно пыталась научиться ставить засос? Знал бы он, на что себя обрекает, выдал бы ей помидор для тренировки. Честное слово! Когда Катерина в очередной раз коснулась губами его шеи, он застонал. Пушкарева дернулась, словно он ударил ее током или испугал излишне резким движением. - Больно? - спросила она участливо, проводя пальцам, где еще минуту назад совершала попытку оставить засос. Воропаев решил промолчать, если он сейчас скажет ей, что ему больно, то обязательно придется ответить, где именно. Его пиджак и так перекочевал ему на колени, чтобы не смущать Пушкареву своим возрастающим интересом. Александр покосился на Катю. - Вот ты как думаешь? - голос у него был хриплым и словно надтреснутым, пришлось сглотнуть, чтобы снять напряжение в горле. - Я никак не думаю, - она вздыхает и отводит глаза, - у меня не получается, совершенно глупая и дурацкая идея. - Это потому, что ты не хочешь меня просто укусить, - Воропаеву даже становится жаль девчушку. Да, наверное, эта идея с демонстрацией их страсти была глупее, чем показалось ему на первый взгляд. - Я не хочу сделать тебе больно, понимаешь? - чуть склоняет голову к плечу Катя, снова пристально глядя на Александра, - кусаться так просто это… - он видит, что ей становится неловко, она мило краснеет, словно не решаясь продолжить. - Ладно, не важно, - Воропаев осторожно похлопывает ее по колену, - ты попробовала… мы попробовали, - исправляется он, чтобы над Пушкаревой не довлело ощущение проигрыша, провала. Он знал, как болезненно можно воспринять невозможность, недостаточность, он видел, с какой страстью Катерина могла отдаваться самобичеванию, этого ему уж точно не хотелось, - не вышло и не стоит. В конце концов, это не их дело как у нас с тобой происходит… да что угодно, - Александр ободряюще улыбается Кате, но та только хмурится. - Я просто не знаю, как поставить на тебе этот чертов засос, не сделав тебе больно, - она говорит это слишком отчаянно. Вот это и есть ее постоянное желание все контролировать, постоянно делать все идеально, и, самое главное, не бросать ничего не полпути. Улыбка Воропаева невольно становится шире. Интересно, а как она отреагирует, скажи он ей, что находит ее не просто милой и привлекательной, но считает ее желанной, и не против получить от нее такого рода следы, но уже в совершенно другом контексте? Скорее всего, она бросится прочь от него сразу же, когда он раскроет половину своих мыслей. - Когда втягиваешь кожу, постарайся сжать губы сильнее, - он ощущает себя крайне глупо, в своей попытке давать советы относительно засосов, - можешь даже немного зубами помочь, так, осторожно. А то если ты просто будешь стараться посасывать мне шею то дальше чем… - Александр поправляет на коленях пиджак, - короче говоря, то, что делаешь ты, безумно приятно, - уверяет он ее, снова замечая легкий румянец, - но не эффективно, - он уже собирается снова откинуться на спинку дивана, но передумывает. Воропаев замирает на миг, прослеживая линию ее шеи взглядом, - хочешь, покажу? - он ожидает возмущения, ее попытки шлепнуть его лишний раз по руке, или даже смеха, если она сможет убедить себя в том, что это была всего лишь шутка, но она… кивнула… КИВНУЛА! Воропаев распахнул глаза широко, удивленно, даже шокировано, и Пушкарева тут же рассмеялась, отмахиваясь. Но смех, этот смех сейчас был призван скрыть ее собственное смущение. Александр откинулся на спинку дивана, снова подставляя свое горло для экспериментов Катерины. Она кивнула! - На это раз я постараюсь, чтобы у меня все получилось, - горячее дыхание обжигает его горло, и он сглатывает. Она кивнула, - постараюсь долго тебя не мучить, - губы ее снова оказываются на его коже. Невозможная мука, жаркая, словно лава, болезненная, словно раскаленное клеймо. Плевать, сейчас он был готов мучиться от невыраженного желания, ведь она кивнула. Пусть и неосознанно, но кивнула, а значит, у него появился шанс, хоть и призрачный, но шанс. И он обязательно воспользуется им, не будь он Александр Воропаев! Он облокотился о колонну и наблюдал со стороны, как Катерина уверенно и даже немного надменно общалась с Милко. Да, он помнил, как тот скромный мышонок, которым была Пушкарева, когда только явилась в ЗимаЛетто, боялся расстроить великого гения. Сейчас, как бы Вуканович не старался показывать свое Я, она осекала его уверенно, красиво, резко. Воропаев перевел дыхание, еще не хватало захотеть ее прямо здесь и сейчас. В конце концов, ему было далеко не семнадцать, и с гормонами он мог справиться вполне себе достойно. Но… Катерина словно ощутила направленный на нее взгляд. Она резко повернулась к его источнику, встречаясь с ним глазами. Этот царственный поворот головы, высокая прическа, что красила ее просто неимоверно, вишневое платье-пиджак подчеркивало фигуру и осанку. Прекрасна. Просто прекрасна. Пушкарева улыбнулась ему радостно и немного неуверенно. Пришлось отлипнуть от опоры и направится к невесте. Она явно не ожидала увидеть его сегодня так рано, а признаваться ей в том, что на работе у него сегодня все шло настолько хреново, что он приехал увидеть ее не хотелось. - Саша, - она протянула к нему руки, словно собираясь обнять, и Воропаев не без удовольствия притянул ее к себе. Да, показуха для Милко, но ему все равно стало гораздо спокойнее и приятнее, - все хорошо? - Катя чуть отстранилась, заглядывая ему в глаза, руки ее были под его пиджаком, поглаживая спину, - ты какой-то напряженный, - он уже открыл было рот, чтобы ответить, но… - А кАким он Еще должен быть с тАкой тИраншей? - возмущенно заявил Милко, получив, наконец, возможность хоть кому-то пожаловаться на своеволие Пушкаревой. - И как же тебя успела обидеть моя невеста? - Александру не хотелось отпускать Катю, ему было недостаточно этого момента близости, который ему достался столь воровским способом. Он поцеловал ее в макушку, и все-таки разомкнул объятия, чтобы Катерина могла снова превратиться в строгую и уверенную Катерину Валерьевну Пушкареву. Но, она не торопилась его отпускать. Она встала вполоборота, чтобы видеть Милко, но при этом продолжить обнимать Воропаева за талию. Это было приятно. Он прижал ее к себе немного сильнее, ожидая ответа Момчиловича. - ТвОя нЕвеста не собИрается спонсирОвать мОе безумИе, - Милко возмущенно взмахнул рукой, - а я нИчего такого не прОшу, просто хОроших мОделей! - Александр заметил в руках Вукановича листок. Уж не список ли тех самых моделей, он так уверенно превращал в собственный веер? - Дай взглянуть на твои запросы, - Воропаев протянул руку, чтобы перехватить лист бумаги, но Катя, словно нарочно, подбила его руку, - ты чего? - он удивленно выгнул бровь, следя за довольной и хитрой улыбкой Пушкаревой. Она сегодня была явно в хорошем, если не сказать замечательно настроении. - Не нужно у него ничего брать, - замечает она, и рука ее принимается поглаживать его перехваченную ладонь, перебирая пальцы, - он просто ищет себе соратника, союзника в том, чтобы переубедить меня потратить баснословные деньги на то, для чего не готова еще и половина коллекции. - Неужели там все настолько страшно? - теперь интерес Александра возрос троекратно, - я ведь не успокоюсь, пока не узнаю, что же он там такое понаписал, что ты остаешься столь непреклонна. - Не волнуйся, - улыбнулась Катерина, и он снова уловил хитринку в ее глазах, - я тебя успокою, - она перевела взгляд на Милко, и Воропаев, справившись с легким шоком от такого, немного провокационного заявления, тоже перевел взгляд на Вукановича. Бедный гений выглядел так, словно увидел перед собой дождевого извивающегося червя. Точнее, двух. Да, видно он тоже срисовал легкие, заигрывающие нотки в тоне Пушкаревой. Боже, а это было даже весело. Нет, что-то явно подняло ей настроение, и ему следовало бы узнать, что именно. - НевынОсимая, - Милко взвизгивает в возмущении, и Александр невольно морщится, он даже не был в курсе, что гений мог издавать такого рода звуки. Вуканович воспринимает выражение лица Воропаева превратно, - я не верю, что ты за нЕе! Как ты вообще с ней свЯзался! - С огромным удовольствием и надолго, - улыбается Александр, пропуская мимо ушей реальную тематику вопроса, - могу дать тебе пару советов, по взаимодействию с этой женщиной, - он переводит взгляд на Катерину, что немного выгибает брови, словно бы ожидая, что же это за такие подсказки. - Лучше Оставь их сЕбе, - фыркает обиженный и не поддержанный гений, видно, что в лице Воропаева он на короткий миг жаждал увидеть если не спасителя, то соратника, того, кто помог бы отстоять его идеи перед великой и ужасной. Он разворачивается, бросая Катерине, - мы Еще вЕрнемся к этому разгОвору. - Куда же ты? - окликает его Воропаев немного удивленно, впервые на его памяти Милко собирался отступать без скандала. Тот шум, что он поднял до этого, был обычно только разминкой. Вуканович остановился, гордо вскинув подбородок. - Я пОйду к твОей сЕстре, только Она меня понИмает, - он снова возобновляет движение, странно повиливая бедрами. Это что, показательное дефиле в полной уверенности, что Александр с Катериной смотрят ему в след или он просто ногу подвернул. Пушкарева тоже поглядывает на походку Милко немного удивленно. - Кира его точно пожалеет, - замечает Катя, снова довольно скалясь, - ты тоже к ней? - в вопросе этом Воропаев слышит странную… надежду? Он сглатывает, не решаясь признаться, что нуждался увидеть именно ее, это кажется ему слишком глупым. - Да, хотел с ней поговорить кое о чем, - Александр неопределенно взмахивает рукой в воздухе, замечая, как Катерина грустнеет, - а еще, я думал, что было бы неплохо вытащить на чашку кофе свою невесту, - на этот раз он говорит действительно правильную вещь. Катя снова широко улыбается, не делая даже попытки отодвинуться, хотя необходимости в объятиях уже нет. - Пошли в кабинет, - она все-таки отстраняется, но тут же переплетает свои пальцы с его, - я хочу показать тебе кое-что, - она буквально светится от счастья, и он заряжается от нее легким нетерпением. - Если это что-то причина твоего веселья, то я готов, - Воропаев послушно следует за ней, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ее ладони. Катя чуть сильнее сжимает пальцы в ответ на это поглаживание. - Самое прямое, - уверяет она, совершенно не обращая внимания, какими глазами смотрит на них Клочкова, когда они входят в приемную директора. Вика настолько поражена тем, что они держаться за руки, что даже не здоровается. Сама же Пушкарева игнорирует присутствие Клочковой на рабочем месте. Интересно, почему она еще не сменила себе секретаршу, ей ведь наверняка крайне тяжело работать с этой попыткой очеловечить куклу Барби. Катерина затаскивает его в кабинет и запирает за ними дверь. Воропаев видит, как рука ее вздрагивает возле дверной ручки, словно Катя раздумывает, не запереть ли их еще и изнутри, но в последний момент раздумывает. - Могу сказать, что ты умеешь создавать интригу, - улыбается Александр, располагаясь на диване, чуть откидываясь на нем, следя за тем, как Пушкарева сгребает со стола пару папок и возвращается к нему. - Конечно, - кивает она, укладывая к нему на колени первую папку, - не все же тебе создавать вокруг себя ауру таинственности. - А я создаю? - Воропаев заламывает бровь вверх, ощущая себя немного странно под пристальным взглядом Катерины, - даже не думай, что мое поведение имеет такой эффект, - он осторожно принимается переворачивать страницы, но видимо Кате очень хочется, чтобы он быстрее добрался до сути. Она пододвигается к нему близко-близко, накрывая его руку своей. Он наслаждается скольжением ее пальцев вдоль его, и тем, как она по-хозяйски переворачивает несколько страниц вперед, чтобы он смог восхитится договором с рекламное агентство Нарзаевых. Интересно, как же она заполучила контракт с Данталом. - Видишь, - Катя вскидывает на него взгляд, полный уверенности и еще, совсем немного надежды. Неужели Пушкаревой так важно получить похвалу? Или она ожидает его одобрения? - Я поражен, - Александр говорит это вполне себе искренне, ведь он и правда не ожидал, что кто-то столь уверенный и крупный свяжется сейчас с ЗимаЛетто, - у тебя не только золотая голова, но еще и руки, - он подносит ее пальцы к губам, продолжая смотреть ей в глаза, легкий поцелуй, и щеки ее заливает румянцем, - не расскажешь случайно, как у тебя получилось заручиться поддержкой Нарзаевых? - Это, конечно, не прямая моя заслуга, - честно признается Катерина, - мне встречу с Иветтой и Макаром организовала Юлиана, за что ей просто огромная благодарность… - Но, договаривалась ведь ты с ними сама, - напирает Александр, ожидая, что Катя признает, что она все-таки одержала победу. - Сама, - Пушкарева кивает, несколько раз, словно для уверенности, а потом рука ее касается ворота его рубашки, поправляя, - я так ждала, когда придет официальный договор, подтверждение того, что мы это сделали, - она поднимает глаза на Александра, смотрит внимательно, пристально, - ты выглядишь усталым, все хорошо? - Хорошо, - Воропаев улыбается, ведь сейчас и правда все хорошо, плевать на работу, ему было просто приятно видеть ее такой довольной, счастливой, уверенной, - тебе очень идет это платье, - он понятия не имеет, зачем добавляет этот комментарий, но Катерина чуть склоняет голову к правому плечу, улыбаясь. - Тебе нравится, когда я ношу что-то яркое, - она не спрашивает, скорее подмечает такую его особенность, он кивает, да, в ярких, насыщенных оттенках она особенно прекрасна. Она прекрасна просто, даже без всех этих новомодных нарядов, которые помогала ей подбирать Юлиана. - Ты выглядишь хорошо всегда, - добавляет он, заставляя себя отвести взгляд на папку, что остается в ее руках, - этим ты тоже хочешь похвастаться? - Ага, - она разворачивает папку, демонстрируя ему фото юной девушки азиатской внешности. Воропаева немного удивляет ее наряд, обилие геометрической вышивки и много металлических или металлизированных деталей, но это не отталкивает, а скорее притягивает взгляд, - это Хеджин Исыль, - Катя выглядывает из-за папки, чтобы тоже взглянуть на лицо Хеджин, - она дизайнер, молодой, начинающий, но, ее работы очень приглянулись Кире, когда она была на открытой выставке, которую устраивала Ракитина. Ну, чтобы в очередной раз пропиарить дочь. Мы решили пригласить Хеджин, предложить ей выпустить коллекцию под нашим брендом. Есть мысли, что это будет фурор. Собственно, это еще одна причина недовольства Милко. - Мы? - вот на этот раз Воропаев удивляется вполне искренне, - я и представить себе не мог, что вы так спелись с Кирой. - Мы не то чтобы спелись, - Пушкарева немного мнется с ответом, - но мы стараемся, - на этот раз улыбка ее немного несмелая, - нам ведь есть ради кого искать общий язык, ведь так? - она тут же углубляется в разговор об Исыль и ее идее одежды, а Александр просто наблюдает за ней, любуясь. Есть ради кого искать общий язык? Ему это нравилось, причем однозначно.