Не делай зла, добро не обязательно

Это было странное и немного щекотное ощущение. Да, именно легкое покалывание в животе и ощущала Катя, когда смотрела как неловко, кто раньше сказал бы, она не поверила, неловко переминался Александр с ноги на ногу на пороге собственной квартиры. Он прокашлялся, словно проверяя, сможет ли говорить. - Я тут еще вещи привез, вот, - он кивнул на небольшой чемодан, который стоял немного в стороне, - как дела на работе? Она видела, как ему хочется перевести разговор в какую угодно плоскость, кроме самого разговора о переезде. Точнее, окончательном возвращении в родную квартиру. Катерина вздохнула, протягивая руку вперед, чтобы переплести свои пальцы с пальцами мужчины. - На работе все хорошо, - она улыбнулась, мягко потянув на себя Воропаева, - тебя ждала, и вот ты здесь, чему я безмерно счастлива. - Немного задержался с Кристиной, - он подхватывает чемодан, занося его вглубь квартиры, - она все никак не может отойти от мысли… - Что мы с тобой вместе? - Катя покачала головой, заметив, как недовольно выгнул брови Александр, - ну, прости, плохая шутка, я уже поняла, что Кристина против меня ничего не имеет, правда, и я не собираюсь снова заставлять тебя мне что-то доказывать. Что там у нее? - У нее все как всегда, - Воропаев улыбнулся, сбрасывая пальто, чтобы повесить его в шкаф, - немного шокирована, что ее домашние, совершенно отбились от рук. - Как страшно жить, - Катерина направилась на кухню, чтобы поставить чайник и заодно приготовить что-то для Александра в качестве легкого ужина, - я так понимаю, она немного не одобряет то, что Кира с Андреем временно… - Я очень надеюсь, что Кира с Андреем постоянно, - Воропаев перехватил ее за локоть, притягивая ее назад, в свои объятия, - ты куда? - Кухня, - Катя указала пальцем направление, куда собиралась, - еда. Не хочу, чтобы ты оставался голодным. - Я не хочу есть, - слишком уверенное заявление для человека, который наверняка не ел ничего в течение дня. Если, конечно, у него не образовалась пара встреч, которые могли бы проходить в ресторане, - тебя хочу, - в это Пушкарева верила безоговорочно, но… Да, она собиралась сказать ему, что еда необходима, что это важно, и он должен хорошо питаться, чтобы у него были силы на все то безумие, которое его окружает, но Воропаев уже накрыл ее губы своими. Катя возмущенно пискнула в ответ, и тут же попыталась отстраниться. Нет! Это совершенно невозможно! Они так до кухни никогда не доберутся! А Александр уже подталкивал ее вперед, направляясь к их спальне. Сопротивляться ему не было никаких сил, и никаких возможностей, она забросила руки мужчине за голову, простонав ему в рот. Воропаев разорвал поцелуй, чтобы переместить свои губы на шею Катерины, но противный чемодан оказался под ногой. Александр тихонько выругался, отшвырнув его в сторону. - Саша, - Катя сделала последнюю попытку призвать мужчину к некоему подобию порядка, но мужчина снова завладел ее губами. - Моя, - шепнул он ей на ухо, когда они все-таки оказались у края кровати, - и халат мой, - он довольно оскалился, быстро развязывая поясок, последняя преграда, которая отделяла его от удовольствия и прикосновения. - Это мой халат, - уверенно заявила Катерина, запахивая его сильнее, чтобы немного помучить мужчину, - то, что я забираю себе, становится моим, - уверенно добавила она, и вскрикнула, когда Воропаев подхватил ее на руки и бросил на кровать. Учитывая то, что Александр забрался на постель в одежде, этот костюм должен был отправляться в стирку. Еще лучше, значит, можно было не нежничать с пуговицами и, возможно, даже испортить ему рубашку. - Забирай все, что захочешь, - промурлыкал он, нависая над ней, обдавая ее ароматом парфюма, улицы и чего-то странного, пряного. Катерина все никак не могла разобрать, что же это за запах, - все, что только пожелаешь, - он припал губами к ее шее, принимаясь покрывать ее узором наслаждения. - А если… а если… а если… - Катя задыхалась под его губами, все еще кутаясь в халат так, словно не собиралась сдаться буквально через секунду, - а если я хочу тебя, всего… хочу целиком… хочу… - Хочешь? - он отрывается от нее, чтобы заглянуть в глаза, и Пушкарева ощущает дрожь, что прокатывается по всему телу буквально горячей волной. - Хочу, - она произносит это как вызов, словно от ее слов зависит все на этой планете. Он скалится, той привычной, довольной улыбкой, от которой сердце начинает биться буквально в горле. - Потом не жалуйся, - это буквально равносильно “да”, это буквально означает карт-бланш и Катерина подается вперед, забрасывая руки ему за голову, чтобы притянуть для поцелуя. Он прижал ее к постели, снова растворяя в своем желании и аромате. И последнее, что она слышит от Александра, едва слышный шепот, - больше не отпущу тебя никогда. Кристина оказалась еще хуже, чем Катерина помнила это странную, немного безумную, совершенно взбалмошную леди. Кира долго вздыхала над рассеченным лбом старшей сестры, а вот Александр явно не отличался столь тонкой добротой. Он хмыкнул, ткнув указательным пальцем в наливающийся синяк рядом со все еще свежей раной, и заявил: - Ты себе третий глаз подбила, как теперь будешь зрить в космическое пространство? - Кристина показала ему фак, и попыталась заглянуть ему за спину, где стояла Катерина. Пушкарева шагнула немного в сторону, чтобы ее стало видно лучше. - Добрый день, - она дернулась, когда ощутила, как Воропаев взял ее за руку. Она удивленно на него покосилась, чего это он, в самом деле? - Ну, - Кристина тоже решила ощупать свой лоб, - у меня он не такой и добрый. Голова вот болит, у брата невесты с неба падают, да еще и… такие, - она смерила ее взглядом, и Катерина подобралась. - Какие это “такие”? - Пушкарева не собиралась спрашивать об этом вслух, она бы скорее промолчала, чем вот так в открытую бросила вызов. Но год рядом с Воропаевым отучил ее держать язык за зубами совершенно. Она сжала пальцы мужчины, словно питаясь от него силой. - Катя, Кристина ничего такого не имела в виду, - Кира буквально встала между ними, словно здесь назревала не словесная перепалка, а как минимум самая настоящая драка, - она просто приехала немного раньше и поэтому мы не успели ввести ее в курс дела, - она бросила умоляющий взгляд на брата, но Александр, казалось, был не менее озадачен, чем Катерина. - Я ничего никому говорить и не собирался, - Воропаев притянул Катю поближе, чтобы заключить в объятия, - с каких пор я должен отчитываться с кем у меня отношения и почему? - он выгнул бровь и смотрел даже излишне воинственно. Пушкаревой даже стало неловко, словно она могла стать причиной семейной ссоры, а этого хотелось бы меньше всего. Она повернулась в руках Александра. - Я не думаю, что твои сестры хотят, чтобы ты отчитывался, они просто переживают, - Катя погладила лацкан его пиджака пальцами, привлекая внимание, но он все так же неотрывно смотрел на Кристину. - Умная, - кивнула старшая Воропаева, морщась, когда Кира все-таки решила заклеить ей рассечение небольшим пластырем, - послушай ее, - она хмыкнула, - может ты и не зря на нее решил зацепиться. Вот только, - Крис отстранила руку Киры, - мне интересно, почему наша уважаемая Пушкарева переметнулась от нашего Андрюшеньки к тебе? - Кристина! - Кира и Александр повысили голос одновременно, а Катя… рассмеялась. Странная легкость вдруг охватила все ее тело. Значит, Кристина переживала за брата только из-за того, что считала Катерину меркантильной? - Чего вы на меня вопите? - обижено возмутилась старшая Воропаева, - вон, ваша Катенька счастлива, - она совершенно неприлично указала в ее сторону пальцем, - правда, - Кристина даже выглядела немного растерянно, - я так и не поняла, с чего бы? - она помолчала немного, а потом добавила, - так ты чего? - Ничего, - Катерина даже вытерла глаза, которые начали слезиться от смеха. Она успела передумать за пару секунд тысячу причин, почему она должна была не подходить Александру. Радость от того, что все оказалось гораздо проще, буквально распирала ее изнутри, - просто осознала, что меня впервые за все время назвали меркантильной, имея для этого хоть какие-то основания, - она покачала головой. - Меркантильной? Серьезно? - Александр изогнул брови так, что у Кати давно уже голова бы сломалась. Ей вдруг до чертиков захотелось пригладить их пальцем, приласкать ладонью напряженные скулы. До чего же Воропаев все-таки красивый мужчина! Катерина вздохнула, залюбовавшись, и практически пропустила ответ Кристины. Которая решила защититься от возмущения брата, хотя и неохотно. - Она сперва крутила со Ждановым, - старшая Воропаева встала, отмахнувшись от Киры, которая попыталась дернуть ее за рукав, - ты что, не помнишь, как он потом с ума сходил? А тут вдруг бац, - она хлопнула в ладоши, - и наша Катенька воспылала любовью к тебе. Тебе ничего не кажется странным? - Кристина тоже пошевелила бровями, и Катерина поняла, что вот такая вот мимика - это отличительная черта Воропаевых. Очень интересно. - Мне кажется странным, что у тебя в голове такие… - Александр явно хотел ответить что-то излишне резкое и, возможно, колкое, но буквально умоляющий голос Киры остановил его. Она вздохнула, и просто позвала его по имени, и этого было достаточно. Ее простое: - Саша, - подействовало на него словно ушат холодной воды. Он внимательно взглянул на младшую сестру, а потом на Кристину. - Понятно, - он потер глаза пальцами левой руки, продолжая обнимать Катерину правой. Самой Пушкаревой понятнее не становилось ровно до того момента, пока она не взглянула на Киру пристально и удивленно. Та выглядела виноватой. “Прости” одними губами расставило все точки по местам. Катя вздохнула. Ну а что должна была говорить своей сестре обиженная и отчаявшаяся женщина? Пушкарева и не думала, что Кира относилась к ней как-то иначе, что та боль, что она принесла ей тогда, пусть и не специально, должна была найти выход. Выход нашелся. Смотрел сейчас на Катерину немного ехидно и недоверчиво. Истинная защита своей семьи. Могла ли Катя винить ее… их за это? Конечно же, нет! Теперь следовало немного постараться. И если она смогла наладить отношения с Кирой, имея столько, все еще до конца не разрешенных, взаимных претензий, то с Кристиной у нее это получится и подавно. В конце концов, все это делалось для одного восхитительного человека, она взглянула в лицо Александру, что все еще следил за сестрами тяжелым взглядом, а быть с ним, стоило любых трудов. - Я могу тебя покормить, наконец, или нет? - Катерина лежала на груди Александра, вырисовывая указательным пальцем узоры по его коже. - Я не хочу есть, - голос у Воропаева был ленивый до невозможности, он напоминал ей разомлевшего, довольного кота, который мог только урчать, даже не в состоянии пошевелить лапой. Говорят, что рыжие коты приносят счастье, она потерлась о него щекой, - я хочу полежать немного, а потом, - он зевнул так, что челюсть у него щелкнула, - а потом еще раз, - пальцы его прошлись по ее обнаженной спине, забираясь под одеяло, которым они были слегка прикрыты. Воропаев накрыл ладонью Катину ягодицу, и легонько сжал ее. - А может, все-таки, ты сперва поешь, а? - она приподнялась на локтях, чтобы заглянуть в лицо мужчине, - а то мне в душу больно от того, что ты сегодня ничего не ел. - Да ел я, успокойся, - он ласково провел пальцами вдоль ее лица, - не хочу, чтобы ты у плиты торчала, - добавляет он, встречаясь с недоверчивым взглядом Катерины. - Я хочу о тебе заботиться, и я могу о тебе заботиться, что не так? - она подтянулась повыше, чтобы коснуться своими губами его губ. - Все так, - он щелкнул ее по носу, - просто не хочу, чтобы ты решила, что ты мне что-то должна, - Воропаев улыбнулся, и Катя совершенно растерялась. И этот мужчина был грозой половины всего ведомого и неведомого бизнеса? Это его боялись до чертиков и за спиной проклинали? Ей хотелось коснуться его лба и измерить, нет ли у него часом жара, не оказался ли с ней в постели кто-то другой под его личиной. - Ты всегда такой… понимающий и добрый? - она спрашивает осторожно, словно ступая на тонкий хрупкий лед. Воропаев скалится, явно довольный произведенным эффектом, и снова тянется за поцелуем, не торопясь с ответом. Катя отвечает ему, и они отдаются процессу со вкусом и удовольствием, медленно, до дрожи неторопливо. Словно смысл поцелуя в исследовании, а не в удовлетворении желания. В этом поцелуе можно было растворяться, жить, хотеть, любить, не останавливаться. Но любое удовольствие рано или поздно заканчивалось. Катя недовольно хныкнула, когда Александр разорвал поцелуй. - Я такой добрый и понимающий только с той, кого я хочу сделать своей навсегда, - он возвращается к теме их разговора, хотя Катерине кажется, что ее мозги благополучно превратились в кашу. С ним она готова была забыть обо всем на свете. - Я буду навсегда, - обещает она ему и снова тянется за поцелуем, но на этот раз коротким, утвердительным, как точка, в только что произнесенном предложении. - Ты поговорила с этим своим Зорькиным? - Александр соскальзывает с темы на тему так, что лишает Катерину возможности снова поговорить о чувствах. Ведь она сама обратилась к Воропаеву с просьбой помочь ей пояснить ситуацию между ними ее, по сути, единственному другу. - Да, я попросила его о встрече, и он согласился, - она снова улеглась на грудь мужчины, прижимаясь теснее, - я за эти полгода с ним меньше общалась, чем за те, когда в Египте сидела, - она вздохнула, - все боялась, что я расскажу ему что-то лишнее, это дойдет до родителей, а уже они создадут нам море проблем. - Мне жаль, что из-за меня у тебя вышла такая ситуация с другом, - Воропаев говорил это вполне искренне, и ей снова пришлось подняться, чтобы заглянуть ему в глаза. - Нет, неправда, - покачала она головой, - дело было не в тебе, а во мне. Тогда я боялась, что все может пойти не так, все казалось таким зыбким и нестройным. - Оно и пошло не так, - Александр улыбнулся, немного самодовольно, - я думаю, что ты даже не предполагала, чем это между нами может закончиться. - Ну… - Катерина должна была сказать “да”, она должна была подтвердить, что и правда не ожидала, но глупая, никому ненужная честность… эта секундная заминка… - Ну? - Воропаев выгнул брови, а потом перевернулся вместе с ней в постели, нависая, прижимая, желая выведать то, что скрыто глубоко внутри, - и что бы могло значить это “ну”? - быстрый поцелуй в губы, - сама признаешься, или мне тебя пытать? - Сама… - Катя вздохнула слишком обреченно, начиная неумолимо краснеть. Всему виной, конечно же, был жаркий Египет. Она сама не знала, в какой момент начала следить за его губами. Не то чтобы она никогда до этого не обращала на них внимания… с Воропаевым это было крайне сложно. Он скалился, чуть вздергивая верхнюю губу, обнажая ряд идеально-белых зубов. Катя всегда удивлялась, как у такого активного курильщика они оставались такими белыми! Он же наверняка у стоматологов просто жил! А еще Александр умел изгибать их в такой презрительной гримасе, что одного этого было достаточно, чтобы понять его истинное отношение к ситуации или человеку. Воропаев умел улыбаться одними уголками губ, так, едва-едва приподнимая их - в этом был его интерес, некое понимание ситуации, а еще легкая, едва уловимая ирония. Но самой любимой у Кати была ровная расслабленная удовлетворенная улыбка. Видела она ее не часто, буквально пару раз за все их общение, но… этого было достаточно, чтобы она ожидала и даже желала увидеть ее снова. Сегодня он снова принес ей пионы. Белые. Нежный аромат которых распространялся в разгоряченном воздухе, смешиваясь с запахом моря, раскаленного песка и Воропаевского парфюма. Он не торопился отдавать Катерине ее цветы, ухмыляясь немного дерзко и колко. Чего он ждал от нее на этот раз? - Как прошел твой день? - он крутил в руках несколько веток пионов, чуть покачивая крупными цветами из стороны в сторону. - Утомительно, - странное дело, но Катерине хотелось протянуть руку за цветами, но она терпела. Пушкарева даже отвернулась в сторону моря, чтобы наблюдать, как волны догоняют одна другую, набегая на каменистую прибрежную линию. Влажная галька жирно блестела под закатным солнцем. - Тебя утомляет твое преображение? - Александр знал, что последние несколько дней Катерина проводила с Юлианой в попытке собрать первый базовый строгий гардероб для того, чтобы явится в ЗимаЛетто во всеоружии. - Меня утомляет то, что Юлиана пытается сделать из меня не меня, - она вздохнула, и снова покосилась на букет. Ну, вот что за человек? Можно же отдать эти самые цветы и не мучить? Она покраснела, когда перехватила смеющийся взгляд Воропаева, что заметил, как пристально она изучала пионы. - Одежда не делает тебя тобой, - он прикрыл глаза, вдыхая тонкий аромат цветка. Губы его коснулись одного из лепестков, и Кате невольно стало жарко, - чудесный аромат, - заверил он ее, протягивая, наконец, вожделенные цветы, - такой же нежный и утонченный как ты, особенно в этом платье. - Спасибо, - Катя уткнулась носом в букет, ощущая, что у нее полыхают даже уши. - Прости, - покачал он головой, заставляя Пушкареву вздрогнуть. Извиняющийся Воропаев был еще большей редкостью, чем улыбчивый. Она перевела на него взгляд, проверяя, не почудилось ли ей, в самом деле, - немного текилы, и я оказываюсь излишне болтлив, - он подставил ей локоть, - прогуляемся? - Юлиана говорит, что ты никогда не бываешь излишне болтлив, - Кате больше всего нравились такие прогулки. Воропаев говорил, что приучает ее к себе, чтобы она потом от него на людях не шарахалась. Но Катерине было все равно, что это были за прогулки, главное то, как она себя чувствовала после и во время. А чувствовала она себя обласканной вниманием, не тем глупым притворством, с которым ее сердцу пришлось столкнуться, а немного резким, острым иногда излишне напористым вниманием мужчины, который просто старался сделать что-то для нее, просто потому, что она женщина. - Не слушай Юлиану, она меня знает только с одной стороны, а этого мало, чтобы предостерегать тебя в полной мере, - он улыбнулся и сорвал лепесток с одного из пионов. Катя тут же отдернула букет в сторону. - Что ты де… - глаза её округлились, когда Воропаев забросил лепесток себе в рот, принимаясь его жевать, - Ты это зачем? - она нахмурилась, сводя брови к переносице. - Говорю же, пил алкоголь, жевательной резинки нет, - он пожал плечами, - а пион достаточно ароматный, это как петрушку пожевать, например. - Я не жевала петрушку, чтобы перебить запах алкоголя, - хмыкнула Катя, у Александра и правда было крайне хорошее, приподнятое настроение. Ей нравилось то, как сегодня он улыбался и старался мягко шутить, не пытаясь пробить ее на эмоции. Она вздохнула и еще раз скользнула взглядом по довольному мужчине. - Ты много потеряла в студенческие годы, - он покачал головой, - но это не страшно, всегда можно наверстать. Если, конечно, есть такое желание. - Думаю, желания нет, - Катя тоже оторвала себе лепесток, зажимая его между губами, чтобы ощутить вкус. - Что ты делаешь? - Воропаев осторожно забрал лепесток из ее губ, - тебе не нужно его грызть, - Катя проследила за тем, как ее лепесток перекочевал ему в рот, - во-первых, это горько, а во-вторых, это не слишком полезно. - А тебе значит можно? - ей не хотелось спорить, скорее это желание просыпалось в ней из вредности, просто для того, чтобы немного повеселиться. Ей нравилось, как они могли спорить и пикировать друг с другом. - Мне все можно, - он кивает, немного разворачиваясь, чтобы увести ее с прибрежной зоны прямиком в небольшую кафешку, которую они облюбовали для встреч, - но ты еще к этому привыкнешь, не переживай. - Ты всегда такой самоуверенный? - она ожидает в ответ что-то вроде "с самого рождения" или "другим я быть и не могу", но Александр задумывается, чуть поджимая губы, а потом отвечает: - Думаю, лет с семнадцати я стал проявлять недюжинное упрямство, а самоуверенность мне очень пригодилась немного позже, - звучит это как-то слишком грустно, но Катя не решается расспрашивать дальше. - Сегодня мне обещали подать здесь одну восхитительную рыбку, - Александр отодвигает ее стул, помогая ей разместиться с удобством, - так что, я надеюсь, ты не против, что я сделал пред заказ на нас двоих? - А у меня есть выбор? - Катерина улыбается, чуть склоняя голову к плечу. - Правильно, - Воропаев оказывается к ней так близко, обдавая ее ароматом пиона, одеколона и совсем немного алкоголя, - ты быстро учишься, я уверен, мы сможем сработаться.