Не делай зла, добро не обязательно

Мысли об идеальности в итоге пригнали ее к Виноградовой. Снова. Юлиана ждала ее с распростертыми объятиями, довольная и радостная, ведь у них и вправду было слишком мало времени для общения в последние дни. - Катерина, ты цветешь, - она улыбнулась ей так задорно, что Пушкарева занервничала еще сильнее. Это не укрылось от зорких глаз Виноградовой, - так, ты чего? Что-то случилось? - она свела брови к переносице, - тебя Воропаев обидел? - Что? Нет! - Катя не поверила, что Юлиана предположила что-то подобное, - у нас с Сашей все просто замечательно, просто… - Слушай, у тебя такое выражение лица, что мне сразу становится понятно, что ничего там простого нет и в помине, - скривилась Виноградова, - давай уже выкладывай, чтобы не было потом так мучительно больно. - Я хочу, чтобы ты помогла мне стать красивой, - Катерина выпалила это, отчаянно краснея. Юлиана выгнула брови в полнейшем удивлении. - Еще больше? - она смерила Пушкареву медленным изучающим взглядом, - нет, тебе точно что-то Воропаев ляпнул, - она всплеснула руками, - я голову ему оторву! Ты и так достаточно красивая! Я тебе повторяла это… - Ничего он мне не говорил, - возмутилась Катерина, - хватит уже надумывать. Точнее, - она прикусила нижнюю губу, - он говорит, постоянно говорит, что я красивая, так вот, я хочу быть красивой для него. - Ты знаешь, - Виноградова присела рядом, - это немного неправильный подход. Любые перемены нужно делать для себя, а не ради кого-то. - Ладно, - легко согласилась Катерина, - я хочу измениться для себя, чтобы я смотрела на себя в зеркало и нравилась себе так же сильно, как я нравлюсь ему. Так подходит? - И так не подходит, - рассмеялась Юлиана, - но раз по-другому все равно не будет, - она вздохнула, - расскажи мне, к чему мы готовимся, и как далеко ты готова зайти. - Раут у Ханхарова, - Катерина повернулась к Виноградовой всем телом, - но я… я не знаю как далеко, я просто хочу, - она перевела дыхание, - я хочу, чтобы он, когда на меня взглянул, то чтобы глаз от меня отвести не мог, чтобы кроме меня ни о ком другом и думать не мог. Значит, - она облизнула губы, - я думаю, я готова зайти очень далеко, безвозвратно, если так будет нужно. - Да, качественно же тебя накрыло, - Юлиана улыбнулась уголками губ, - даже не думала, насколько серьезно это у вас зайдет, - она хмыкнула, принимаясь рыться в телефоне, в поисках нужного контакта, - веришь, - она покосилась на Катерину, - если бы мне рассказали, чем у вас это все закончится, я бы никогда не согласилась эту вашу игру начинать. - Почему? - Катя вся похолодела от мысли, что всего этого могло не случиться. Что она бы никогда не узнала, каким на самом деле мог быть Воропаев. Что не испытала бы его поцелуев, не знала вкуса его кожи, не изучала линий его тела руками, глазами, губами, понятия бы не имела, каким интересным собеседником он мог быть, как сильно любил своих сестер. Она задумалась настолько, что чуть не соскочила с дивана, когда Виноградова щелкнула перед ее носом пальцами. - Ты хоть слово, из того, что я только что сказала, услышала? - Юлиана покачала головой, с легкостью прочтя на ее лице растерянность, - ладно, Бог с тобой, забыли. - Нет, - Катерина нахмурилась, - я хочу знать, почему ты бы не согласилась на нашу авантюру, если бы знала, куда все это приведет. - Да потому, что Воропаев как пошесть, как чума, - Виноградова воздела руки вверх, - от него нет спасения, и если он чего-то хочет, то это неизбежно становится его. - Я не просто хочу быть его, - то не вызывало в Кате и капли отторжения, - я хочу, чтобы и он был моим, - уверенно заявила она. - У тебя есть все шансы, - Юлиана встала, протягивая руку Пушкаревой, - пошли, мне нужно будет сделать пару звонков, и договориться о твоем преображении к вечеру пятницы. А пока, давай мы подберем тебе платье, которое максимально тебя украсит, но не уничтожит твоей индивидуальности. - Если ты говоришь, что у меня есть все шансы, то я на все согласна, - она вцепилась в руку Виноградовой со всей страстностью, - только… можно мы будем использовать не слишком яркие цвета, а? - Не переживай, - Юлиана приобняла Катерину за плечи, - у меня на тебя другие планы. Да и, что греха таить, мне сам Воропаев голову открутит, если я с тобой переусердствую, знаешь. - Я не думаю что… - Катя уже собиралась заступиться за Александра, а потом задумалась. Нет, голову бы он, конечно, Юлианне не открутил, но она слишком хорошо знала, каким он может быть, насколько он способен уничтожить оппонента буквально несколькими словами, или попросту сделать чью-то жизнь невыносимой, - мы постараемся сделать все так, чтобы у него не возникло такого желания, - сказала она вместо того, что собиралась. - Вот теперь я верю, что ты действительно влюблена в него, а не в некий образ, который возник в твоем сознании по ошибке, - Виноградова довольно оскалилась, - а то тебя послушать, так он просто ангел во плоти. - Ангел или нет, я судить не берусь, - они как раз направлялись по коридору к лифту, - но я вижу в нем то, чего он очень многим не хочет показывать. Это меняет многое, если не все на самом деле. Но я не тороплюсь его идеализировать, если ты об этом. - Не переживай, - хохотнула Юлиана, - в самоидеализации он справляется и без тебя, - она пропустила Катерину вперед, вглубь лифта, - но я тебя услышала и к этому вопросу мы возвращаться не будем. Я обещаю. Это твой выбор и я его принимаю, но, если вдруг Воропаев все-таки тебя обидит, ты знай, что ко мне можно прийти не только за советом, но еще и за топором. - Очень щедрое предложение, - рассмеялась Катя, качая головой, - но я думаю, что у меня получится с ним сладить без применения оружия. - Немного самонадеянно, но ладно, - Юлиана снова уткнулась в телефон, - черт, ну где же он запропастился, а… вот он! Ха! - она подмигнула Катерине, набирая таинственный номер. Ждать пришлось недолго, - привет, Наиз, ты у себя, а то у меня для тебя есть одно очень интересное предложение. Ты ведь еще никому не отдал то алое платье? Да, да, то самое… - Может не нужно слишком ярко? - снова немного неуверенно попросила Катерина. Она рассчитывала, что они смогут остановиться на чем-то простом и не слишком вызывающем. Ей нужно чтобы на нее смотрел один человек, а не чтобы пялились все. - Мы будем в течение получаса, нужно заехать еще в одно место, - тем временем продолжала Виноградова. Когда на той стороне линии й принялись отвечать активно, она коснулась указательным пальцем своих губ, чуть слышно шепнув, - не переживай, все будет хорошо, я знаю, что делаю. В этом у Катерины не было сомнений, но красный… Она невольно вспомнила тот день, когда пришлось немного прикрыть Киру, и то, как она буквально затащила Александра в ту каморку, совершенно не стесняясь того, что в кабинете остался Минаев. Все понимающий Минаев, но ей было все равно. В тот день Воропаев сказал ей, что она превращает его кровь в жидкий огонь… Кто знает, может красный цвет и не был такой уж плохой идеей? Он сам сказал ей, что у него не так много времени. Он сам признался, что потратил его на Ждановых, беспокоясь о Кире, поэтому Воропаев практически не сопротивлялся, когда Катерина затащила его в подсобку, под предлогом того, что так и не смогла найти ему нужные для нее документы. Александр нахмурился, оказавшись в крохотном, душном помещении. - Не верю, что тебе приходилось тут работать, - он покачал головой, чуть расчищая заваленный коробками ее бывший стол. - Тогда мне это казалось величайшим благом, - Катерина облизнулась, ожидая, когда Воропаев повернется к ней лицом. Александр проворчал что-то невразумительное, похожее на ругательства, разворачиваясь, а потом уставился на нее чуть удивленно. - Ты чего? - она была напряжена, словно струна, словно все ее нервы были натянуты канатами, и это отражалось в ее позе, в жестах, в выражении ее лица. Катерина знала, что с блефом у нее не просто плохо, буквально ужасно. Не на двойку, конечно, но играть в карты она бы не рискнула. - Сядь, - она махнула рукой, указывая на угол стола. Ей было высоко. Он был высоким, и то, что она хотела сделать, могло создать слишком много шума, если Александр так и будет нависать над ней. - Сюда? - он указал на стол, точнее, на его свободный угол, и Катерина кивнула, не совсем доверяя своему голосу, не до конца ощущая, что сможет говорить нормально. Воропаев пожал плечами, и провел рукой по поверхности стола, проверяя, не в пыли ли он часом. Это движение, совершенно Воропаевское, заставило ее хохотнуть. Вышло нервно, и она сжала руки за спиной, в ожидании, пока мужчина сядет, чтобы сровнять игровое поле. Он сел, всем своим видом изображая оскорбленное достоинство. Чуть разведя колени в стороны, чтобы лучше держать равновесие. Она молча сделала шаг к нему, оказываясь между его ног, лицом к лицу с Александром. Это не придавало ему понимания совершенно, он позволил ей коснуться лица, проследить пальцами линию его челюсти, наблюдая за ней внимательно и напряженно. Когда рука ее начала спускаться к шее, он перехватил ее. Осторожно. Он всегда старался быть с ней осторожным. - Катя, что случилось? - ей показалось, что она напугала его своим поведением. Хотя, подумала она, испуг это не про Александра. Взволновала. Да, скорее всего, она взволновала его. Губы казались такими сухими, что Катя снова прошлась по ним языком. Их лица были очень близко друг к другу. И в слабом свете, попадающем через замутненное дверное стекло и из-под двери, она увидела, как загорелись его глаза от такого простого, интимного жеста. - Ты ненадолго, - она все-таки совладала с собой, чтобы пояснить, - а я так скучала, - это было глупо, но… она ведь хотела его, в этом не было ничего неправильного. И ей казалось, что она не дотерпит до вечера. Катерина приблизилась к нему еще сильнее, и он тут же заключил ее в кольцо своих рук. - Работа, ты же знаешь, - он толкнул своим носом ее, заставляя ее удовлетворенно вздохнуть от физического контакта, - Минаев за дверью, - она была готова укусить его за это напоминание, словно она могла забыть основную причину, почему она все еще не целовала его. - Я не могу его выставить вон, там все еще расхаживает Маргарита, и, что еще более важно, Андрей, который прекрасно понимает, к кому и зачем пришел Минаев, - произнесла она шепотом мужчине в губы, - ты сегодня будешь поздно? - Нет, - он уперся лбом в ее лоб, - я постараюсь приехать побыстрее, - если он говорил так, это могло значить только одно, что ей нужно будет взять такси, чтобы добраться до дома, - я не задержусь, я обещаю, нам слишком много всего нужно обсудить. - Да? - она мазнула своими губами по его, сладкая пытка. Катерина ощутила, как вздрогнул всем телом Воропаев под ее руками, она толкала и его и себя к краю, зная, что они не могут позволить себе слишком много, - и что же мы будем обсуждать? - Господи, Пушкарева, ты меня доконаешь, - буквально простонал он, накрывая ее губы своими. Да. Она прижалась к нему еще теснее, хотя казалось, что это было практически невозможно. Она простонала в его приоткрытый рот, когда его язык скользнул по ее. Рука Воропаева запуталась в ее волосах, разрушая прическу, с таким трудом собранную сегодня с утра. Хватка его стала стальной, скорее всего он просто не контролировал силу захвата. Катерина знала, что если она сейчас попытается сдвинуться с места, то обязательно причинит себе боль. Но она не собиралась. Он держал ее голову так, чтобы наслаждаться сладостью ее рта. Вторая рука скользнула к ее бедру, сжимая ягодицу, и Катя буквально пошатнулась от нахлынувших ощущений. Она ощутила его возбуждение, и тонкая, острая мысль виной обожгла мозг. Ведь дальше они зайти не могли, не здесь. А до дома было так долго! Болезненно и мучительно долго! Она погладила его грудь под распахнутым пиджаком сквозь рубашку, ощущая, как бешено колотится его сердце. У нее у самой сердечный ритм выстукивал что-то безумное, жаркое, африканское. Ей казалось, что потом, если она распахнет рубашку, то вся ее грудь будет в синяках от этих ударов изнутри. Ладонь Катерины скользнула ниже, к жесткому кожаному ремню. Она не отдавала отчета собственным действиям, не понимала, нужно ли это делать, или все-таки не стоит, ведь он буквально сгорал вместе с ней. Но рука, казалось, жила собственной жизнью. - Нет, - не просьба, но приказ, и рука замерла на полпути. Голос Воропаева был загнанным и диким, - не смей, если ты не хочешь, чтобы от твоей одежды одни клочки остались, - она немного отстранилась, чтобы взглянуть ему в лицо. Он так сильно сжал зубы, что они издавали скрип. Контроль. Она сглотнула, собиралась повиниться, признаться, что ей стыдно, что ее буквально сжигает желание, но Александр не позволил, - я с ума с тобой схожу, - заявил он ей, принимаясь целовать уголок ее губ, - мне кажется, что я сгорю с тобой однажды, мне кажется, что у меня огонь по венам, когда ты рядом. Колдунья. Ведьма. Ты ведьма, Пушкарева, - он заглянул ей в глаза, и у него был такой шальной, невозможный взгляд, что она буквально задохнулась от новой волны желания, - помоги мне Бог. Новый поцелуй был жадным, голодным, и ей казалось, что еще немного, и он укусит ее за нижнюю губу. Ей нравилось, когда он так делал, она даже хотела. Ей было мало упиваться его ощущением вокруг себя, ей было недостаточно. Но Александр, как бы ни сжигала его страсть, все равно оставался осторожен. Он оторвался от ее губ, и Катерина вздохнула, стараясь сдержать стон разочарования, но ровно до того момента, пока губы его не переключились на ее горло. Так стало лучше и хуже одновременно.. но ей было так хорошо, что отказаться от этого не было никаких сил, никакой возможности. Совершенно никакой… У них получилось остановиться. С трудом, едва ли не болезненно переводя дыхание. - Выйди, - прохрипел Воропаев, пытаясь немного унять собственные разбушевавшиеся гормоны, - скажи, что не нашли то, что искали, - он сглотнул, еще раз убедившись, что она выглядит настолько прилично, насколько возможно. - Сейчас, - Катерина поправила волосы, стараясь придать им привычную форму узла, а не тот неясный комок спутанного серпантина, которым они стали после их поцелуев, - тебе пальто принести? - она понимала, что возбуждение так просто не схлынет. Воропаев оскалился, снова стараясь сделать глубокий вздох. - Какая ты добрая, - покачал он головой, чуть улыбнувшись. - Мне стыдно? - она приподняла брови в удивлении, прикусывая нижнюю губу, безошибочно считывая игривое настроение Александра. - Это мы решим вечером, - он помолчал, глядя на нее своими невозможными, полными жара глазами, - будешь за все, за все расплачиваться. И она была совершенно не против. Когда Виноградова остановилась у нужного им дома, Катерина растерялась. Она ожидала, что они поедут в какой-то модный дом, или, на крайний случай, в дорогущий магазин. Не то чтобы Юлиана любила одеваться дорого, но иногда, для поддержания образа, именно такой наряд и требовался. Но… - А куда мы приехали? - Пушкарева старалась не звучать слишком удивленной, но, судя по улыбке Виноградовой, скрыть это она так и не смогла. - Ты не переживай, - заверила она ее, подхватывая под руку, неужели думала, что Катя может ненароком сбежать? В конце концов, она сама попросила о помощи, ведь так? А как именно помогать, это Юлиане уже было виднее, - Наиз уже давно отошел от дел, а это как раз то, что для тебя нужно, - заверила ее Виноградова. - И почему мне нужен тот, кто отошел от дел? - Катерина пропустила Юлиану в калитку небольшого элегантного двора. Уже со входа она увидела хозяина дома - худого, невысокого мужчину с бородкой и в малиновом кардигане крупной вязки. Он поднял руку в приветственном жесте, и Юлиана помахала ему в ответ. - Ты директор ЗимаЛетто, и появиться на рауте в платье не своего дизайнера будет немного, - она подбирала слова, - не комильфо. Конечно, есть мировые имена Шанель, Дольче-и-Габбана… но их слишком тиражируют и это уже не так… вкусно, знаешь. А вот Наиз, - они как раз поравнялись с крыльцом, - идеальный вариант. - Лина, - мужчина оказался совершенно не красивым. Катерина даже опешила, таращась на лицо испещренное странными шрамами. Один глаз его был, словно, подернут поволокой, а окладистая ухоженная смолистая борода была призвана не просто создать имидж, но и прикрыть перекошенную линию рта. Голос при этом у Наиза был густой, словно доносился отовсюду одновременно, - я рад тебе и твоей подруге, - он оценивающе ощупал Катю глазами… глазом, и она буквально ощутила это “прикосновение” физически. - Это Катерина Валерьевна Пушкарева, - представила ее Виноградова, - исполняет обязанности директора ЗимаЛетто. - Наиз, - он протянул руку для пожатия, и Катя протянула ему в ответ. Пальцы у мужчины были сильными, а руки покрыты тонкими сетками шрамов. Она невольно засмотрелась на их рисунок на темной, словно бы загорелой коже. - Это собака. - Простите? - Катя вздрогнула всем телом, тут же отпуская руку Наиза. Мужчина указал рукой на вход в дом, продолжая пояснение: - Собака. Мне было всего семь лет, когда на меня бросился соседский пес, - Катерина смутилась, видимо слишком сильно пялилась, и это было заметно. - Я прошу прощения, я не хотела… - Все нормально, так проще, - Наиз не был ни оскорблен, ни раздосадован, - это случается со всеми моими гостями. И мне проще рассказать вам как есть, а не пытаться остаться тайной за семью замками. Вы должны смотреть на мои работы, а не на меня, так что, вперед, - он был подвижным, стремительным, легким. Он буквально взлетел по ступенькам на второй этаж, маня их за собой движением руки. - Тебе понравится, - пообещала ей Виноградова, - он практически не берет заказы, за его работу готовы убить, - добавила она шепотом, - нам очень повезло, что он сегодня в хорошем расположении духа. - Я всегда в хорошем расположении духа, прекрати делать из меня Призрака Оперы, - погрозил он пальцем Юлиане, - не слушайте ее, Катя, - он с легкостью отбросил отчество, и Пушкарева была ему за это благодарна. - Но ты же и правда не берешь больше заказы, - Виноградовой нравилось наводить мистификации, - так что я сказала не так? - Я не беру заказы потому, что глаза больше не имеют былой остроты, - Наиз покачал головой, - это не имеет никакого отношения к моему настроению совершенно. - Не нужно пытаться скрыть свой дурной нрав за состоянием здоровья, - веселилась Юлиана, просачиваясь в мастерскую до того, как туда вошел хозяин. - Она бывает еще невыносимее чем я, - Наиз пропустил и Катерину вперед, - так что вы, Катенька, если ее терпите, то со мной не будет никаких проблем. Три громких щелчка, и комната оказалась залита ярким белым светом. Ламп было так много, что глаза буквально болели, но Пушкарева понимала причину такого освещения. В комнате стояли манекены и лежали ткани. На каждом манекене был готовый наряд, что сверкал вышивкой и камнями. Все это переливалось, горело, захватывало дух. Катерина даже растерялась, но Наиз подтолкнул ее в спину в сторону Юлианы, что стояла у алого, огненного платья. Катя вздохнула успокоено и восхищенно одновременно. Платье было закрытым. Практически по горло, с длинными рукавами. Сочетая в себе несколько видов ткани, что укладывалась просто невероятным рисунком юбки. Оно казалось тяжелым от черно-золотой вышивки и обилия камней по лифу, но Катя знала, что такие вещи очень часто бывали обманчивы. Она не решилась коснуться его, обходя кругом. Да, она предполагала, что спина может быть открыта, но это было выполнено разве что условно. Змейка пряталась за сетчатой вставкой, на которой золотыми нитями был вышит уроборос. - Фирменный знак, - Юлиана тоже обошла платье по кругу, - он есть на всех работах Наиза, чтобы ни у кого не возникло вопросов, кто автор сего шедевра. - Да, - подтвердил мужчина, - я просто ужасно тщеславен, - он улыбнулся произведенным эффектом, а Катерина сдержалась, чтобы не ляпнуть о том, что каждый гений в своем роде тщеславен. - Вам нравится? - Конечно, - заверила она его, протянув руку, чтобы, наконец, коснуться этого великолепия, - оно просто невероятно. - Тогда, - он подошел к манекену, чтобы расстегнуть змейку, - извольте примерить, ведь вам нужно, чтобы оно было готово на пятницу, а оно нуждается в подгонке. Вы немного худее, чем модель, на которую я это платье создавал. - Готова? - поиграла бровями Юлиана, - закончим здесь и поедем к стилисту, - она помолчала, а потом добавила, - ты только для Воропаева валерьянку не забудь, а то вдруг от такой радости у него сердце прихватит. Катя ощутила, как по телу прошлась волна предвкушения. Да, она определенно была готова.