***
— Тебе помочь? Алекс вздрогнул. Какой раз он слышал этот вопрос из этих уст? Парень всегда был на подхвате. Синдром героя налицо. Хоть поначалу это его и напрягало, Миллер привык к странностям друга. И так как Алекс уже как пару минут не мог открыть подсобное помещение, всё же решил, что от помощи отказываться было бы глупостью. Сосредоточенный, сидя на коленях, он всматривался в замочную скважину — казалось, что это ему поможет понять причину неполадки. Миллер поднял голову и посмотрел на возвысившуюся над ним фигуру Мёрфи. — Да, какое-то проклятье. — Выпрямившись, Алекс разочарованно протянул парню ключ, отошёл и устало привалился к стенке. — Не думаю, что эту древность возможно открыть. Дэниель повернул ключ и брови Алекса удивлённо поползли вверх. — Ай. Кажется… — Открыл? — Не совсем прочный, — неуверенно ответил блондин с согнутыми стержнем. Он распрямил его обратно, и попробовал отворить снова. Наконец деверь поддалась. — Сим-сим откройся! — Да неужели, — выдохнул Алекс. Он выхватил ключ, чтобы попытаться выгнуть стержень так, как это получилось у Дэнни. Но тот был достаточно крепкий. Это показалось странным. Какую силу нужно иметь чтобы запросто погнуть сталь? Алекс зажёг фонарик на своём смартфоне — здесь были сломаны лампочки. Оставив ключ в скважине, парень посмотрел на Дэниеля. Худощавый, сложен хорошо, но не походит на силача. Решив отложить мысли об этом на потом, Алекс покачал головой. — Ого-о, — протянул Дэнни. — Тут столько ненужных рам. Можно подобрать под твои работы. — А свои ты не будешь оформлять? — Я вчера купил готовые и уже всё сделал. — Выбрал лёгкий вариант, мажор? Понятно. То есть…ты свободен? — Да. И торопиться мне некуда. Не против, если составлю тебе компанию? — Помощь не помешает. Иначе я тут за год один не управлюсь. Близилась экзаменационная неделя. Ребята дорабатывали свои долги в мастерских: кто-то переписывал недостающие конспекты, кто-то дорабатывал проекты. Даже Джулиан не мельтешил, а завороженно вглядывался в экран ноутбука, занимаясь курсовой. Разрезав стекло для рам и окрасив их, парни и не заметили, что дело приблизилось к ночи. Друзья оформили работы и убрали за собой. Когда они вышли из подвала их встретила тишина. Лишь огни улиц освещали тёмный коридор. Казалось, будто они попали в параллельную вселенную. Почти все аудитории были заперты. И выход из кафедры тоже. — Про нас что, забыли?! — Становилось жутко. Алекс проверил телефон, но тот от непрерывной работы освещения, как назло, разрядился. — Чёрт! Дэниель пытался дозвониться до Джулиана, но тот не отвечал. — Видимо, охранник не удосужился всё проверить. — Есть вариант выйти в окно. — Там решётка. — Может со второго этажа? — Травмоопасно. Алекс устало выдохнул, направившись к кофе-машине, но недовольно взвыл, осознав, что нет питания — оборудование не работает. — К семи утра академию открывают. Я смог достучаться только до Бэти, она обещала узнать номер вахтёра. — Отлично. Ладно, пока мы ждём, можно ещё поработать, чтобы времени не терять. Расчётливость и усердие восхищало Дэнни. — Ну а я посижу с тобой за компанию. — Иного выбора у тебя нет, — усмехнулся Миллер. Он включил фонарь, найденный в подвале и устроил импровизированное рабочее место. Дэниель же последовал примеру приятеля и чтобы не терять время зря занялся проектом. Через продолжительное время, проморгавшись из-за длительной фиксации на экране телефона, он взглянул на сосредоточенного друга и сказал: — Пока никаких новостей. — Парень слабо кивнул в ответ. — Не теряй меня, я отлучусь по нужде. Поднявшись, Дэнни прошёл в глубь коридора, размышляя об Алексе. Мёрфи видит то, что не замечают другие. Он крайне эмпатичен, способен считывать эмоции людей, их состояние. Играет ли здесь роль особая слабость Дэнни к тревожному типу личности или своеобразная энергетика парня — он точно не знает, что именно его так влечёт. У Алекса особая аура. Парень понимал одно — его к нему невероятно тянуло. И он не мог ничего с собой поделать. В последнее время Алекс был угрюм и рассеян. Не сказать, что друг не обладал этими качествами ранее, но теперь куда-то пропала прежняя язвительность. Или как однажды подметил Джулиан — «признаки пассивной агрессии». Будучи в их трио заводилой и миротворцем, староста старался сглаживать углы, да и парни никогда друг на друга не обижались, но в один момент на грубость, выходящую за рамки дозволенного, Лин выразил мысль о незрелости товарища. Их следующий перекус был за счёт Миллера. Кинг был удивлён неожиданной щедрости друга — он умел прощать и обиды долго не держал. Алекса же гложила вина, потому он не мог себе позволить остаться в долгу. Мёрфи догадывался, что неприятный опыт заставлял Алекса выпускать иголки. Вокруг себя он выстроил неприступную крепость. Но каждый раз, когда ледяные стены таяли, тепло становилось и на душе Дэнни. Подойдя к витрине, Дэнни взломал дверцу и вытащил несколько кокосовых батончиков. Замяв следы преступления и распробовав шоколад, он улыбнулся, оценив вкус по достоинству. В кармане завибрировал телефон. Вытащив его, он сощурился: на экране высветилось лицо Лина. Выключив вибрацию, он вернулся в мастерскую. Перед тем как зайти, он немного помедлил. Затем наконец решился на то, что хотел так давно хотел сказать. — Алекс. Слушай… Знаю, это не моё дело. И я не должен был тогда в галерее подходить к тебе, когда ты был с тем парнем. Но я не смог себя перебороть, меня раздирало любопытство. И удовлетворив его, убедившись, что это ты, я понял что являюсь свидетелем чего-то личного. Но я волнуюсь. Вдруг вас объединяет что-то… Я о том, что знаю таких как он. Об их намерениях…и…разрушительной силе. — Миллер молчал. Неужели он так задумчиво внимал? — Здорово, если у вас всё по-настоящему. Я буду только рад. Просто, чтобы ты знал, — он подошёл ближе и заглянул за холст. Алекс мирно сопел, сложив руки, нахохлившись. Здесь было прохладно. Умиротворенные черты лица вечно серьëзного юноши умиляли. Дэнни грустно улыбнулся и захватив с крючка куртку, накрыл ею спящего, стараясь не разбудить. Какое-то время он провёл охраняя сон друга. Когда брюнет очнулся, парень отвернулся, увлёкшись «интересной стенкой». Он любил наблюдать за Алексом, но знал, но не хотел смущать. — Сколько времени? — Ближе к четырëм. И, должен признать, что про нас забыли. — Мы, получается, нарушили устав. — Мы здесь ни при чём. Это мы пострадавшие и должны писать жалобу. — Ох. Ладно, как-нибудь решится позже, — устало произнёс Алекс, потянулся, а затем встал и прошёлся по комнате, разминаясь. Взгляд Дэниеля перешёл к картине. — Я всё закончил. Осталось лишь несколько штрихов. — Рад за тебя. Ты часто используешь индатреоновый синий. Это твой любимый цвет? — Ага. Голубые оттенки. Такие же голубые, как и моя натура, — усмехнулся парень, что повергло Дэниеля в недоумение, но тихое добавленное «это шутка», в глубокие раздумья. Дэниэль любил наблюдать за тем, как работает Алекс. Тот подолгу писал. Скрупулёзно, уделяя больше времени на детализацию, которая была невероятна. Он не мог успокоиться, не доведя до задуманного идеала. Здесь проявлялся его перфекционизм, который также заметен в его трудолюбии, читался в ответственном подходе к любому делу. Хоть он порой не отличался спокойствием, подолгу концентрируясь, ненароком находя внешние раздражители, казалось бы, даже в непритязательных вещах. Но ни смотря на это, он заставлял себя сфокусироваться, доводя до конца даже то, к чему мог потерять интерес. Если что-то не получалось, он упёрто начинал заново. Сосредоточиться же ему помогали кофе и наушники. Дэнни порой одёргивал себя, когда замечал, что засмотрелся на погруженного Алекса. Ему было интересно, какая музыка выравнивает дыхание парня, а какой трек вызывает прилив энергии, заставляя пританцовывать, на время забывшись, потеряв связь с реальностью. Дэнни мог прочесть характер по внешнему виду. И всегда угадывал. Сонливый и апатичный, брюнет не пытался выглядеть эффектно. В этом выражается его скромность. Он предпочитает футболки или толстовки оверсайз, свободные джинсы и белые кроссовки. Стремление к лёгкости и нейтральности выражали светлые пастельные оттенки. При том, не выглядя небрежно. Он снова обратил внимание на тонкие, худощавые, но изящные руки. Которые словно созданы для того, чтобы мастерски держать кисть. Они не выглядели совершенно: кожа обветрена, местами красуются царапины, под ногтями краска. Такова обыденность художника. Дэнни уже и забыл суть разговора. А может он и не имел её вовсе. но Алекс пожал плечами, издалека рассматривая свой труд. Центром внимания была птица с перьями небесного цвета. Она парила на фоне притягательного пейзажа. От его созерцания защемило в груди. В домишке вдали он узнал оставленный собой родной дом. Он ведь неосознанно изобразил покинутые им места. Неужели заскучал? — Красивая птица. — Это синехвостка, — засвидетельствовал Миллер. — Помню, когда я только приехал в Рэйн-Лэнд, удивился, увидев её. Ведь здесь неблагоприятные условия для них. Я шатался по улочкам и на мокром асфальте заметил синеватый комочек. Птица сломала крыло. Я заволновался, ведь она могла не выжить. Я принëс её к ветеринару и потратил свою первую зарплату на её лечение и на то, чтобы вернуть её в родные места. Миллер подстелил куртку и опустился на пол. Тело требовало полноценного отдыха. Он указал на место рядом, приглашая друга. — Устроим привал? У нас даже есть чем поживиться, — сказал Дэнни, доставая из портфеля пачку чипсов и протягивая парню батончик. Было приятно вызвать у приятеля мягкую улыбку. — Ого, какие богатства… С тобой не пропадёшь. Спасибо. Алекс уставился куда-то в угол. Дэнни проследил за его взглядом, и, развернувшись, заприметил скелет. На нём была шляпа и он прятался за другим реквизитом. — В первый раз, когда меня сюда отправили за материалами, он меня напугал, — признался брюнет. — Если бы не ты, то здесь было бы довольно жутко. — Да, повезло, что ты не один. — О. Придумал! А давай друг другу рассказывать страшилки? — Как в детском лагере? — Ну-у…может быть. Правда я там никогда не был, а потому мне интересно каково это. — Что, правда? Не знаешь о этой чудной атмосфере? Ночь, природа, сверчки, песни под гитару… дружба? — Нет. — Как-нибудь сходим в поход, чтобы ты это прочувствовал. Правда, мы уже не дети, но мы возьмём Лина. — Ага, если пойдёт он, то приведёт всех своих друзей и тогда точно детский лагерь нам будет обеспечен. Парни усмехнулись. Затем, опустив голову, Алекс поделился откровенностью: — В некотором смысле, я бывал в походах. Отец водил меня на охоту. И хотел меня научить…ну, он думал, что я пойду по его стопам. Но я трус. У меня не хватает духу убить живое существо. Дэнни замер. Затем, качнув головой, сказал: — Это не слабость. Это говорит о твоём великодушии. Ты миролюбив и безобиден. — Не сказал бы что, я безобиден. Но я часто чувствовал ответственность, вину. Там, дома, я был не на своём месте. Почти как та синехвостка. Видимо, единение с природой не для меня. — Парень засмотрелся в одну точку. — Так что там со страшилками? Мы отошли от темы. — Я чего-то особо интересного не знаю. По детству может и рассказывали друг другу с ребятами. Но ничего такого в голову не лезет. — Расскажи мне хоть одну, прошу, — Алекс схватил Дэнни за рукав. Он явно себя вёл не так, как обычно. — Пожалуйста. Такому жалостливому взгляду было бы трудно отказать, но голова была занята совершенно иным. — Почему тебе нравятся хорроры? — Я просил тебя рассказать жуткие истории, а такого я не говорил. И…Откуда ты знаешь? — Это глубоча-а-айшая тайна. Алекс нахмурился: — Что? У тебя от меня секреты? Обо мне же? Дэниель сохранял серьёзное лицо, что совершенно не понравилось Алексу. Дэнни ахнул от изумления, чувствуя щекотку на боках, от дерзких прикосновений Алекса. Миллер ликовал: обыденная непоколебимость была нарушена. — Ладно, ладно, — посмеиваясь изрёк блондин, — сдаюсь. Просто ты как-то надевал футболку с принтом девушки из фильма…не помню как он называется. Когда пытка была прекращена, Дэнни прикрыл глаза, в попытке выровнять сбитое дыхание. Но так как Алекс навис сверху, справится с этим было сложно. — Ты про Дженнифер? — Если это та вампирша, что поджигала зажигалкой свой язык, то да, мы говорим об одном. — Ну ладно, — усмехнулся Алекс, затем, осознав неловкость положения, инициатором которого выступил он был сам, отстранился. — Так тебе нравятся вампиры? — Ну, нравились когда-то… — Ему было сложно это признавать, помня о столкновении с кровопийцами в реальной жизни. — А тебе что нравится? Какие существа? Ну там, вампиры, оборотни? Я так понял ты в этом сечëшь не хуже меня. — Не знаю, они все чудоковатые, эти зомби, демоны, инопланетяне. — Дэнни пожал плечами. — И особенно страшна их романтизация. И вот скажи мне, почему оборотней изображают в волчьем обличии? Ведь среди нас столько животного разнообразия. Это же такой простор для фантазии! Лисы, кошки, медведи… — Слоны, черепахи… Дэниэль застыл. Алекс прыснул со смеху первым. — А ведь правда, — произнёс Мёрфи, заразившись улыбкой. — Я уже представил оборотня перевоплотившегося в таракана. — Хоть это и довольно мерзко, зато оригинально. — Хах, точно! Мне нравится твоё чувство юмора. Повисло молчание, переходящее в многозначительные переглядывания. Дэнни заговорил первый: — Ты особенный. Алекс усмехнулся. Это для него слишком интимно. — Что такое? — Не знаю почему, но моя мама так же говорила. — И она была права. — Это высказывание…делает меня уязвимым. Он знал, что с Алексом сложно. И как же Дэнни переживает за то, что может потерять самообладание и испортить всё. Под восхищённым, ласкающим взглядом, Алекс, заволновался. Постигло ощущение, что губы вот-вот накроют его. Брюнет коснулся чужого запястья. — Научишь меня плести такие же браслеты? Опомнившись, Дэнни заторможенно кивнул. Ещё бы чуть-чуть и это бы неизбежно. И это действие могло стать непоправимой ошибкой. — Прости… — За что? — недоуменно интересуется Алекс, хлопая ресницами.***
— Что-то его уже давно нет, — окинув взглядом наручный циферблат, заметил Макс. Не отрываясь от экрана ноутбука, Кей согласился: — Ага-а… Иди его поторопи, а то у нас целая «очередь». Под «очередью» подразумевался Бэн, который исходился потом после хорошей тренировки и смахивал влагу с лица тыльной стороной ладони. Поднявшись, Макс выдохнул и постучал. — Всё нормально? — за стенкой слышался лишь поток воды. — Если ты сейчас не выйдешь, я тебя отпинаю. — А я добавлю, — отозвался Бэн. Дернув за ручку, Князев удивился, что дверь легко поддалась — она всё это время была открыта. Нервно сглотнув, мужчина вошёл. Виднелась крепкая спина. Руками оперевшись о стену, стоял Джон. Шуманая вода вымывала с одежды кровь. Мокрая рубашка обволакивала крепкие мышцы, подчёркивая их напряжение. Макс коснулся мокрого плеча, заставляя мужчину обратить на себя внимание. Тот, сам не свой, заторможенно обернулся, глубоко погружённый в мысли. В его глазах читалось отчаяние. — Знаешь, ведь все, кого я любил, покинули меня. Родители, Эмма… Элизабет, а теперь и мой брат, — его голос дрогнул. Фраза отразилась болью. Чуть помедлив, Макс сдалася и заключил друга в объятия. — Ты единственное, что у меня осталось.