Золото...

      Когда я просыпаюсь, мне не хочется открывать глаза и вставать. Я лежу словно в коконе, с одной стороны меня греет теплое пуховое одеяло, которое я всегда обожал, а с другой горячее тело Дерека. Хейл тоже не спит, он гладит меня по плечу. Я чувствую его дыхание на своем лбе и целую его между ключицами. Рука оборотня на моем плече тут же замирает.       – Тебе не больно?       – Нет. – Я все же открываю глаза и задираю голову, немного отстраняясь, чтобы видеть лицо Хейла. – Мне хорошо. Со мной все хорошо…       Мои слова Дерека не убеждают, он все так же смотрит, чуть нахмурившись, выискивает в моем поведении ложь, прислушивается ко мне, проверяя честен ли я. Похоже, над доверием нам предстоит работать так же долго и упорно, как это было в самом начале наших отношений.       В доме тихо, только на первом этаже слышны далекие голоса. Значит уже время завтрака. Но Дерек не спешит вставать, он только снова прижимает меня к себе и тяжело вздыхает, уткнувшись мне в макушку носом. Обнимаю его под одеялом за талию и сам прижимаюсь теснее.       Мы заслужили это. Вернули ту близость, которая была, по крайне мере в телесном плане. И можем немного расслабиться в компании друг друга. Снова как пара, хотя Дерек и закрывается от меня эмоционально. Несмотря на его озабоченный хмурый вид, мне хочется продлить это мгновение и оставаться с ним рядом как можно дольше.       Ведь до этой самой секунды я даже не мог представить, как скучал по нему, по его телу, по нашим прикосновениям. По возможности просто потрогать Дерека. Провести рукой по его предплечью, нежно поцеловать за ухом, положить ладонь ему на грудь и ощутить, услышать, как бьется его сердце. Почувствовать знакомый пряный с горчицей запах его кожи. Неповторимый, не на что не похожий запах.       Осуществляя свои желания и порывы, провожу пальцами по его руке, сжимающей мое бедро под одеялом, и оставляю свою ладонь на ней. Эта хозяйская хватка, оставляющая после себя синяки, которая мне так нравилась. Это хватка моего Дерека. Дерека, который никому меня не отдаст.       Мою негу неожиданно нарушает трель телефона. Рука Хейла пропадает с моего бедра, он тянется к столу и берет трубку. Я успеваю заметить имя звонившего, но не слышу, о чем они говорят. Хотя по коротким и емким ответам оборотня в стиле "Да-Нет" быстро становиться понятно, что, скорее всего, Дюк вызвал его на внеплановое собрание Альф. Конечно, ведь после смерти Энниса им придется разгребать все то, что он натворил. И Питер, конечно же, им придется разобраться с ним и его интрижками.       Закончив разговор, Дерек приподнимается на локте и долго смотрит на меня. Разглядывает лицо, шею, проводит рукой по животу. И в его глазах читается все та же болезненная нежность, которая была ночью. Воспоминания об этом полнолунии заставили меня улыбнуться. И хоть улыбка эта и представляла собой лишь на пару мгновений поднявшиеся вверх уголки губ, Дерек все понял. Он нежно поцеловал меня и поднялся с постели, на забыв укутать в сползшее было с плеч одеяло.       – Не выходите из дома, пока нас нет. И не открывайте барьер.       Я кивнул, проследив, как Дерек собирает свои вещи. Его слова хоть и звучали все еще как приказы, но были уже значительно мягче и теперь я точно знал какие на самом деле светлые чувства стоят за ними. А когда Хейл выходил из комнаты я в этом убедился. Ведь метки любимых людей на собственном теле оборотни удерживают, позволяя им проходить порой даже дольше, чем у обычного человека. А на плече Дерека, чуть ближе к шее, на фоне его смуглой кожи, сиял коркой засохшей крови мой укус.       Я закрыл рот рукой, на сей раз, улыбаясь от удивления – Дерек сохранил мою метку. Метку, которую я ему добровольно поставил, кажется в наш третий раз за ночь. Я сидел на полуобращенном Альфе, на его члене и чувствовал, как разбухает внутри узел. Кончая, я укусил Дерека, и не размыкал зубов, пока он вдалбливался в меня с узлом, получая разрядку сам.       Погрузившись в воспоминания, я даже не заметил, как положил руку на свой полувставший член. От осознания, что меня снова возбуждает Дерек, даже в Альфа форме, мне становилось дурно как ночью, так и сейчас. И, рассудив, что все внизу и слишком заняты, чтобы пытаться учуять или услышать меня, провел по стволу рукой, расставив ноги шире и приподняв бедра. Перед глазами сразу же всплыло воспоминание, как оборотень вылизывал меня после последнего за ночь соития, и я, пытаясь быть тихим, прикусил себе руку. Ведь окажись здесь полностью обращенный Хейл, он бы смог взять меня без малейшей подготовки. Настолько я был растянутый, влажный и горячий внутри...       Спуститься к завтраку и не покраснеть я смог только через час. Несмотря на то, что уже был полдень, на кухне собралась почти вся стая. Элиссон кормила Фреда, который улыбался Эрике, и только по тому, что волчица сюсюкалась с ним, и был послушным. Сама Рейс зашивала Бойду брюки прямо на нем, Вернон стоял к ней в пол оборота и не шевелился. Айзек пил, судя по цвету и характерному запаху трав, настойку от Дитона, что помогала оборотням быстрее восстановить силы после особенно тяжелых травм. А Скотт стоял и держал на руках Лилиан, пьющую молочную смесь из бутылочки.       Увидев меня, малышка принюхалась и с радостным возгласом выпустила бутылочку из рук. Скотт, чуть присев, тут же поймал ее, а Лилиан, уже не обращая внимания на отца, пыталась перелезть ко мне на руки, упираясь крепко держащему ее Макколу в плечо ручками и хныча. Я послушно взял ее из рук друга и поцеловал в щеку. После вчерашних воинственных событий и вида отсечённой головы Энниса, Лилиан была, кажется, самым светлым, что можно было встретить в мире. Малышка обнимала меня за шею и улыбалась, а потом неожиданно громко чмокнула в щеку.       – Афя! – Она обняла меня еще крепче и прошептала в самое ухо. – Втоой хооший Афя!       Я был ошарашен, тем, что Лилиан приняла меня за оборотня, и непонимающе посмотрел на стаю, но остальные удивленными не выглядели. А наоборот весело улыбались. Только Скотт, решив сжалиться надо мной, прояснил ситуацию.       – Ты пахнешь Дереком. – Маккол замялся и даже чуть покраснел. – Весь. От тебя им несёт.       Скотт так выделил интонацией это "несёт", что уже я покраснел, сообразив, что произошло. Ведь Дерек покрыл меня, и я не мылся и не отлеживался, как во время плохих полнолуний, а так и оставил на себе его запах. Неосознанно. Подсознательно. Намеренно.       – О, мой Бог...       Мне захотелось уйти от стаи и пережить это осознание где-нибудь в одиночестве. Только сейчас я понял, почему так спокоен и умиротворен, несмотря на произошедшую вчера бойню, пережитые ранения и стресс, узнал это знакомое тепло по всему телу, не покидающее меня с самой ночи. Чувство защиты, незримого присутствия твоего Альфы рядом. Нежность и знание, ощущение принадлежности стае, Альфе. Дереку. Моему Дереку.       Лилиан царапнула меня за руку, и я вынырнул из своих мыслей. Эрика и Элиссон понятливо мне улыбались, Айзек грустно усмехнулся, сожалея о своих неудачных отношениях, которые уже давно считал ошибкой. Скотт по-прежнему был смущен поднятой темой и старался не смотреть на меня, и только Бойд одобрительно кивнул.       – Кстати, хочу сказать тебе спасибо. – Эрика отложила нитку и иголку в сторону, закончив работу, и погладила Бойда по бедру, на что тот только закатил глаза. – Мы вчера хорошо повеселились.       – Кто веселился... – Скотт решил справиться со смущением привычным ему способом – рассердиться. – А кто весь ходит в укусах и синяках. И не от клыков Элиссон!       – Скотт! – Элиссон ударила мужа по коленке и тот обиженно замолчал.       – И это еще один пункт, почему я не шибко-то хочу пока заводить детей. – Эрика щелкнула пальцами, ткнув указательным в воздух напоследок, подчеркивая свои слова.       – Эти самые дети в комнате и все прекрасно запоминают. – Айзек не обращался ни к кому конкретно, но прервал разговор в самый подходящий момент. Эрика молча пожала плечами, забрала со стола швейную коробочку и поспешила удалиться, Бойд тяжело вздохнул и пошел следом, его веселый настрой мигом испарился. Мы с Элиссон переглянулись, но промолчали.       Вышеупомянутые дети, половина из которых, видимо, уже спала в манеже, не расстроились в отличие от нас. Только Фред на руках у Элиссон, сразу же отказался есть и закряхтел, просясь вслед за Эрикой. Лилиан же осталась равнодушной к произошедшему между взрослыми диалогу, она продолжала обнимать меня за шею, дергать мою одежду и что-то тихо шептать, играясь сама с собой. И именно в этот момент я буквально спиной почувствовал, что Дерек рядом.       Хейл зашел, держа на руках еще одного малыша. В изменившемся младенце с трудом можно было узнать Курта - за одно полнолуние он почти догнал своих братьев и сестру. У него уже были человеческие ручки и ножки, в приоткрытом рте не было видно клыков, хотя носик все еще был не волчьим. Почти вся шерсть спала, оставаясь только легким пушком на ушках, спине и голове. Курт дремал, устроившись на груди Дерека. Хейл поглаживал его по голове и даже поцеловал в макушку разок. Он подошел ко мне и встал рядом. Лилиан у меня на руках сразу потянулась к брату и тоже стала гладить его по голове и руке. Она даже не ревновала из-за того, что у её любимчика из стаи другой ребенок на руках.       Мне подумалось, что ей передалось мое настроение. Ведь я тоже не испытывал ревности, и даже разговор умиляющихся нами Скотта и Элиссон отошел на второй план. Я чувствовал только бесконечную нежность, смотря на Дерека с ребенком на руках. Я вспоминаю, как сильно хотел завести с Хейлом семью. Как до сих пор хочу завести ребенка с моим Дереком. Взять какого-нибудь малыша из детдома, у которого погибли родители, неважно оборотнем он будет или человеком, и воспитывать его. Вдвоем с Дереком. Если бы малыш был оборотнем, Хейл бы учил его быть частью стаи и контролю, если бы человеком, я бы обучил его премудростям, которые успел почерпнуть от Дитона и самого Дерека. Я был бы даже не против сыграть с Хейлом свадьбу, хотя это уже было скорее временным желанием помутненных после хорошего секса мозгов. А ведь еще месяц назад подобные мысли были настолько болезненными, что у меня перехватывало дыхание...       – Пора ехать. – Бойд, сейчас выглядящий еще злее и агрессивнее, чем обычно, прошел мимо, даже не обращаясь ни к кому конкретно, но Скотт сразу же поцеловал жену и поспешил за ним к выходу. Дерек, подождав, пока Элиссон усадит Фреда в детское кресло, передал ей Курта. Прежде, чем уйти, он еще раз поцеловал малыша в макушку, затем пошел ко мне и сам получил короткий поцелуй от Лилиан, обнявшей его ручками за щечки. Я очень рассчитывал, что, когда Хейл выпрямится, прощание, такое же ласковое, достанется и мне. Но он лишь положил руку мне на поясницу, на пару мгновений задрав кофту, и, удостоверившись, что боли нет, отправился за остальными.       Наблюдая в окно, как их машина все дальше уезжает и скрывается среди деревьев, я понимаю, что возможно, для Хейла, на самом деле, ничего после этой ночи так и не изменилось.       Когда мужчины стаи работают, дом погружается в размеренный ритм жизни. Словно засыпает. Дети, то там, то здесь, конечно кричат, играясь или просясь по нужде, но в целом умиротворение остается неизменным. Раньше оно казалось мне застылым воздухом в огромной тюремной камере. Сейчас же это просто дом.       Мне предстоит провести еще неделю в этих стенах – маленький отпуск, положенный мне после полнолуния по наставлению Дюка. И, пока я вновь не отправился на работу, я решил еще раз заглянуть в кабинет к Хейлу. Его компьютер был все на том же пароле, который я разгадал в один из визитов под надзором сюда, так что включить его проблемы не составит. Но зайдя в комнату, вместо того чтобы направиться к столу, я замираю перед шкафом. Большим, во всю стену шкафом, где Дерек хранит свою одежду. Единственным местом во всем доме, где есть зеркало в человеческий рост. Оправдываясь этим, я бессовестно вторгаюсь на чужую территорию, открывая шкаф и приоткрывая серое полотно, которым зеркало было завешено. Я раздеваюсь догола, складывая одежду на кровать, и только после этого решаюсь посмотреть на себя в зеркало.       Из совершенно чистого стекла на меня смотрят все те же пустые глаза, что и полгода назад. Что и на фотографии с показа Альф города. Вот только на той фотографии у меня на шее нет кровавых засосов, которые даже не саднят. Царапины на боках, так долго заживающие после плохих полнолуний, сейчас тоже имеются, но они меньше и почти зажили. Видимо утром Хейл вытянул всю боль, если я даже не чувствую свою рану на загривке, которую он оставил мне в прошлую полную луну и с которой опять содралась корочка.       Несмотря на то, что я немного поправился, кости все еще отчетливо проступают. Волосы отросли и теперь торчат в разные стороны, впалые щеки и синяки под глазами делают меня похожим на мертвеца. В моем теле нечего любить, нечего желать. За мой нынешний внешний вид не зацепится глазу. Но ворвавшийся в свою комнату Дерек, схвативший со стола папку с бумагами, сразу роняет ее, только меня увидев. Его ноздри раздуваются, от того, как он резко вдыхает воздух, а глаза расширяются от удивления. Я даже не двигаюсь, когда он медленно, как хищник к своей добыче, подходит ко мне. У меня не возникает желания прикрыться или что-то сказать. Неожиданно, вместо умиротворения, в котором я пребывал все утро, приходит усталость. На плечи опускается груз неясной ответственности, и только закрыв глаза, я понимаю, что эти ощущения не мои.       Я стою с закрытыми глазами посреди комнаты абсолютно нагой и ощущаю, как на мое бедро ложится чужая ладонь, но вижу и чувствую все это как Дерек. Я вижу самого себя, совершенно другого. Хрупкого, притягивающего, с приоткрытыми влажными губами, изогнутыми в изумлении бровями и часто, даже тяжело дышащим. Покрытого метками, полностью отдающимся. Над ухом раздается ворчание вперемешку с тяжелым вздохом, и одна моя рука накрывает чужую, а другая ложится на широкую мощную грудь Хейла. Он кладет свою вторую руку мне на ягодицу и ведет ниже, под нее, даже чуть приседает, словно собираясь поднять меня. Его ведет, он не отрывается от моей шеи и все мысли оборотня, что проносятся в моей голове, это хриплое «Стайлз» поочередно со всевозможными: «Спасибо», «Прости», «Пожалуйста», «Люблю», «Забрать» и чаще всего «Мой, родной». Мне и самому становится дурно, я хочу почувствовать все эти эмоции ещё глубже, притягиваю Хейла за шею ещё ближе, касаюсь мочки его уха своими губами, кажется даже целую ее один раз. Дерек широким движением облизывает самую яркую метку на моей шее и в этот самый момент грубый голос Бойда выдергивает меня из забытья.        – Дерек! – Вернон с беспокойством смотрит на нас. В его руке папка, видимо та самая, за которой возвращался вожак, а за его плечом стоит шокированная и какая-то потерянная Эрика.- Мы опоздаем.       Дерек, чье дыхание восстанавливается, отстраняется от меня, мимолетно коснувшись своими губами моих. У него обдолбанный вид, он словно не понимает, где находится, но делает пару шагов назад. Бойд берет его за локоть и уводит, а Эрика подхватывает меня – оказывается, стоило мне лишиться опоры в виде рук Хейла, и я начал оседать на пол. Рейс доводит меня до кровати и усаживает нас. Я безвольно подчиняюсь ей, в моем теле будто нет костей, голова пуста, и я никак не могу восстановить этот сумбур из чужих чувств и эмоций, не могу прийти в норму. В сознании, отголоском проносятся деревья в окне, Скотт за рулем, хриплое дыхание, лезущие когти и Бойд, говорящий что-то. Я уже готов отключиться, как в нос ударяет резкий запах смутно знакомой травы и заботливые руки Элиссон подносят мне ко рту чашку с жидкостью. Я делаю пару глотков и успеваю заметить Айзека в дверях комнаты с ребенком на руках, прежде чем моя голова касается оперативно подсунутой подушки.       Сознание возвращается ко мне рывками. Сначала приходят запахи и ощущения – я улавливаю слабый запах зверобоя, видимо настойкой с ним меня и напоили, и чувствую на своей щеке чье-то дыхание. С трудом открыв глаза, я вижу мирно спящую Лилиан. Малышка лежала рядом со мной, свернувшись комочком и упираясь ножками в мой локоть. Приподняв голову, вижу Айзека, устроившего свою голову у меня на бедре и обнимающего за колено рукой. И Эрику с другой стороны, удобно примостившую голову на моем животе и положившую руку мне на бедро, только уже чуть выше приличного. Меня положили поперек кровати, ничем не прикрыв, и лежать так, осознавая свое положение, становиться крайне неловко. Но оборотни крепко спят, и будить их не хочется. К тому же, я чувствую себя как при жутком похмелье – тело ломит, даже голову долго поднятой держать не удается, кажется, она еще и кружится вдобавок, и заставить себя пошевелить какой-либо ещё частью тела, даже рукой, видится кощунством. Поэтому я продолжаю лежать, слушая наполненную дыханием оборотней тишину комнаты. За оком, что попадает в поле моего зрения, по верхушкам деревьев скользят лучи жаркого полуденного солнца, иногда прогоняемые вереницей темных кучевых облаков. Верхушки высоких сосен еле заметно покачиваются при сильных порывах ветра. Перед тем, как погрузится в дрему, я успеваю подумать, что возможно в Бикон Хиллз будет ураган. Они ведь всегда начинаются так незаметно…       Второй раз меня будит громкий раскат грома и молния. Я вскакиваю на кровати, запоздало вспоминая об оборотнях, но со мной уже некого нет. Из открытой двери в коридор слышен плач детей – видимо Лилиан разбудила Айзека и Эрику, испугавшись непогоды, а Элиссон попросила их помочь с Куртом и остальными. Шкаф с неприкрытым зеркалом так и остался не тронутым. Пользуясь тем, что из коридора льется свет, осматриваю себя еще раз, снова подойдя к зеркалу и открывая створку с ним шире. Внешне я никак не изменился, но этот случай… Я словно ощущаю внутри себя, там, где мысленно представлял свою душу в виде белого шарика, неясную пустоту. Словно у меня что-то забрали. Словно я чего-то лишился, чего-то ценного. Но главное, что занимает мои мысли это фраза из головы Дерека, которая позволяет моей слабой улыбке, превратиться в более человечную. Я даже непроизвольно начинаю плакать, когда повторяю ее про себя. «Мой, родной Стайлз, любимый». Мои плечи вздрагивают, и я действительно плачу, захлебываясь вздохами. Слезы текут у меня из глаз и, глядя на себя такого, я очень хочу, чтобы Дерек появился и сейчас тоже. Чтобы он пришел и защитил меня. От самого себя, от «Детки», от обстоятельств, сделавших нас такими, от всего остального мира. Но Хейл, конечно, не появляется.       Справится с эмоциями и неясным моральным состоянием мне удается не скоро. Я занавешиваю зеркало, закрываю шкаф и сижу, одевшись, на кровати Дерека до тех пор, пока в комнату не входит Айзек. Гроза за окном превратилась в проливной ливень с редкими вспышками и без мощных раскатов грома. Значит, дети немного успокоились, и Маккол отпустила его ко мне. Лейхи, как послушный щенок, садится передо мной на колени и подставляет голову под мои руки, позволяя мне зарыться пальцами в его кудряшки. Он вздыхает и, махнув рукой в воздухе, тихонько произносит:       – Вы как растворились. Исчезли. Словно разом у стаи не стало ни Альфы, ни тебя. Вы были где-то рядом, но не унюхать, ни услышать… – Айзек поднял на меня усталый, непонимающий взгляд. – Почему нам всем теперь так плохо?       – Если бы я знал…       Погладив его по голове еще раз, я неожиданно вспомнил тот самый вечер, когда Эннис пришел за Лейхи. Как меня скрутило тогда, я буквально чувствовал то же, что и он. Тогда Айзек звал меня на помощь. Может сейчас, с Дереком, случилось тоже самое? Может сейчас, Дерек звал меня к себе? Может именно так моя сила работает обоюдно? А в случае с Альфой, она резонирует на всю стаю?       Опробовать эту теорию у меня, правда, так и не получилось – весь вечер, после возвращения Альфы, он провел со стаей наедине. Как потом призналась Эрика, они обсуждали наказание Питера – Дюк предложил сослать его куда подальше, но остальным членам совета это не особо понравилось. К тому же, после ужина Кали вновь написала мне: «Придешь с отпуска – покажу сюрприз». Оборотни уже не обращали на эту странную переписку внимания, но мне, особенно после произошедшей истории с её бетой, уже надоели «сюрпризы» волчицы.       Я не стал удалять ее смс, просто закинул телефон в карман и откупорил бутылку обычного пива. К сожалению, человечество не нашло лучшего средства для того, чтобы пережить свои проблемы, чем выпивка. За один день меня вернуло в гущу событий. После неги, в которой я встретил утро, в постели с моим Дереком, я оказался в буране из переживаний, который не мог контролировать. С которым мы оба не смогли справиться. Я пережил самый настоящий нервный срыв, стая по моей вине чувствует себя подавленно, дети напуганы, а Хейл…       Бойд сказал, что по пути от дома Дерка накрыла паническая атака, такая же, как были у меня. Он не мог дышать, был в панике. Может, поэтому я ощущаю эту пустоту внутри? Из-за того, что случайно передал ему свои эмоции. Ведь, судя по всему, эта паническая атака должна была случиться у меня.       Я растираю лицо руками, выпиваю полбутылки одним махом и убираю ее обратно в холодильник. Поднимаясь наверх, к себе, я останавливаюсь на втором этаже. В конце небольшого коридора открыта дверь спальни Хейла. В его комнате горит свет, и я думаю, что мог бы зайти, попробовать поговорить о случившемся. Но не решаюсь. Этот случай был порывом, бесконтрольным всплеском. Сейчас, когда он прошел, я не уверен, что Дерек не оттолкнет меня. Я почему-то представляю, как он гладит меня по плечу, но отворачиваюсь и все же поднимаюсь в свою комнату. Даже если я и подойду к Альфе с разговором, то не сейчас. Не сегодня.       Следующий день погружает меня в омут из домашних забот. Я помогаю Элиссон с Лилиан, Фредом и Куртом, пока она пытается угомонить раздухарившихся близнецов. Чип и Дейл, то уползают из манежа, который приноровились переворачивать, чтобы вылезать, то дерутся с братьями и друг другом, и упорно не хотят весь день успокаиваться. Остальные же ведут себя нормально. Курт и Фред спокойно кушают, пока я развлекаю Лилиан, держа ее за ручки над полом. Она болтает ножками и пытается ходить, весело смеясь и иногда смешно пофыркивая. Ее братики тоже смеются, а потом я развлекаю уже всех троих – показываю им «фокусы» с едой, подсмотренные когда-то в интернете. Делаю снеговика из двух яиц и морковки, змею из сыра, огурца и банана, и бутербродики с львятами все из того же сыра и колбасы. Конечно, все «произведения» косые и неопрятные, но дети в восторге. Каждый играется со своим бутербродом, Фред утаскивает бананы из туловища змеи, а Лилиан тыкает в морковный нос снеговика. Как раз в этот момент моя сила снова беспокоит меня. Причем самым неожиданным образом.       Я чувствую, как меня обнимают со спины и вдыхают у меня над самым ухом. Не кричу, но вздрагиваю и резко разворачиваюсь, хватая себя за талию, где только что были фантомные руки. Но позади меня пустая кухня. Столешница с оставленной доской и ножом, раковина, полки, и никого. Я оборачиваюсь обратно к детям, которые притихли и настороженно смотрели на меня, только Фред еще принюхивался и непривычно хмурился. И в тот же миг дом ожил – наверху что-то упало, и близнецы разревелись, послышался отчаянный голос Элиссон, восклицающей: «Боже, нет!». Фред начинает мотать головой и скалится, будто где-то рядом опасность, а Лилиан и Курт протягивают ко мне ручки.       - Стайз! Стайз на учки! Учки! Учки! Учки! – Лилиан тянется ко мне, и я беру ее на руки. Малышка тут же обнимает меня за шею и словно прячется. Я беру на руки и Курта, и он, скуля, прижимается ко мне с другой стороны.       Наконец, словно удостоверившись, что опасности нет, Фред, все еще умилительно хмурый, садиться на своем детском стульчике ровно. Он минуту глубоко дышит, а потом издает что-то, отдаленно напоминающее вой. У него получается еще хуже, чем у Скотта в первый раз, но Лилиан на моих руках сразу же перестает встревоженно ворочаться, а Курт дрожать. Они все еще напуганы, но уже более спокойны. Наверху тоже затихло копошение, и я невольно поражаюсь – Фред успокоил своих братьев и сестру воем. Так, как сделал бы это Альфа со своей стаей. Теперь маленький вожак сидел и снова был обычным ребенком, он не мог дотянуться до своей бутылочки, стоящей на столе и только показывал на неё рукой, взглядом прося о помощи. Я подошел и сел на стул рядом с ним, усадив двоих малышей себе на колени. Протянув Фреду его бутылочку, которую он послушно взял (управляться с человеческими пальцами у него получилось лучше и быстрее всех) и дал свои бутылочки Лилиан и Курту. Она сразу стала пить, а ее брат, покрутив бутылочку начал пить только после того, как сказал: «Ай». Я подумал, что ему больно, но он удобно сидел на моем бедре, как и его сестра напротив, и пил из бутылочки, которую я ему придерживал. В моей голове снова возникала куча вопросов, и ответить на них мог только один человек. Но после этого поступка Фреда я хотя бы знал с чего начать.       Вечером, когда вся стая собралась в гостиной, я лишний раз получил возможность увидеть взаимоотношения в парах стаи, которых раньше, почему-то не замечал. Возможно потому, что не жил со стаей, а потом слишком сильно ненавидел их всех, чтобы обращать на подобное поведение внимание. Но, как оказалось, нормы поведения у оборотней немного поменялись под влиянием их инстинктов. Это объясняло и то, что прикрыть мой срам не стало для них первостепенной задачей вчера, после моего непонятного обмена чувствами с Хейлом, и все картины, которые я мог наблюдать весь сегодняшний вечер.       Первыми в гостиную пришло семейство Маккол. Скотт перенес манеж со второго этажа на середину комнаты, отодвинув столик. Потом они по очереди принесли детей.       Удостоверившись, что малыши заняты игрушками и не буянят, молодые супруги, наконец, смогли поздороваться. Скотт обнял жену за талию и легко поцеловал в губы.       – Привет.       – Привет. – Элиссон ласково улыбнулась и положила голову мужу на грудь.       – Как они вели себя сегодня?       – Чип и Дейл со мной воевали. – Девушка тихонько рассмеялась. – Представляешь, Дейл дотянулся с пеленального стола до края тумбы и потянул за платок. Там все так попадало, лампа развалилась, книги, карандаши и мои украшения, все на полу в осколках.       – От лампочки?       – От моей вазы. Теперь для моей коллекции лепестков роз нужна новая.       – Мы купим. Я уберусь там перед сном.       – Я уже убралась. Не успела из-за этого сцедить молоко, пришлось кормить близнецов грудью.       Скотт резко оторвался от жены и взял её за плечи, нахмурившись.       – Сильно болит?       – Сильно только правая. – Элиссон мягко улыбнулась и снова рассмеялась, когда Скотт наклонился и поцеловал ей сначала одну грудь, потом вторую и стал подниматься короткими поцелуями выше. Между ключиц, к шее, подбородку и, наконец, губам девушки досталось все внимание мужа. На этот раз пара целовалась с большим энтузиазмом, но без бешеной страсти. Когда они оторвались друг от друга, поток нежности не прекратился.       – Я так соскучился по тебе.       – Я тоже. – Элиссон еще раз мягко поцеловала мужа, прежде чем он отстранился и подвел их к дивану.       – Малышка моя.       Маккол сел, и усадив жену рядом, позволил ей полностью улечься на свою грудь спиной. Обняв ее, Скотт положил одну свою руку поперек талии, а другую на грудь, взяв в ладонь правую. Возможно, он забирал у Элиссон боль, потому как ее облегченный вздох и расслабленный вид именно об этом и говорили. Девушка закрыла глаза и задремала, оставившая волнение за детей своему мужу.       Через пару минут ко мне на кухню заглянул Айзек, он все еще выглядел уставшим, но улыбался. Забрав из холодильника пиво и высыпав чипсов и сухариков в глубокую миску, он собирался было уйти, но задержался. Поставив свою ношу на стол, оборотень порывисто меня обнял, так сильно, что я чуть не поперхнулся от резкой потери воздуха. Лейхи чуть отстранился и звучно поцеловал меня в щеку.       – Что случилось?       – Пэрриш в постели просто чудо!       Айзек еще раз обнял меня, таким образом, проявляя благодарность за знакомство со своим, похоже, новым парнем, и только после этого ушел, прихватив пиво и миску с вкусностями. Он включил диск со Стартреком, разобрал второй конец дивана, и уселся рядом со свободным местом, которое уже через полминуты заняли Бойд и Эрика. Они почти отзеркалили позу Макколов – Бойд сидел в углу дивана, а Эрика лежала между его разведенных ног, откинувшись на него спиной. Вернон обнимал свою девушку и их пальцы были переплетены. Никого так и не смутил Скотт, держащий грудь жены. Никого не смутил Айзек, к концу фильма развалившийся на Бойде, не хуже его девушки. Никого не смутила Эрика, в порыве нежности поцеловавшая Вернона через штаны в интимное место, перед тем как встать и сходить в туалет.       Подобные мелочи, казалось, были повседневными для стаи, и они не то, что не акцентировали на этом внимание, а просто не замечали этого. Не осознавали свои действия как-либо, плохо или хорошо. Просто действовали, по велению своих чувств, желаний и порывов.       Когда Эрика возвращалась, то тоже заглянула на кухню и обняла меня. Я погладил ее по волосам и, получив еще один свой поцелуй в щеку, проводил ее взглядом. Рейс успела к концу титров, убавила звук и вставила диск со второй частью фильма. Она погладила спящего в манеже Фреда по голове и снова улеглась под бок к своему парню.       Дерек вниз так и не спустился.       Я подумал, что пока стая занята, это будет отличная возможность поговорить с ним. Во всяком случае, сейчас мне есть с чего начать. И есть чем закончить...       Поднявшись на второй этаж, я все же немного замялся перед дверью в комнату Альфы. Меня пугала возможность повторения предыдущей наши встречи в ней. Но Хейл не оставил мне возможности долго думать или снова улизнуть на первый этаж, открыв дверь. Оборотень стоял и, нахмурившись, смотрел на меня. Он уже был одет в домашние штаны и растянутую водолазку, его волосы были все еще немного влажными после душа и блестели в свете лампы. Альфа, похоже, не был настроен на разговор, но, если уж все пути к отступлению он мне отрезал, я так же отрежу и его.       – Мне нужно кое-что знать о твоей семье.       Брови Хейла немного дернулись, предприняв попытку удивленно вскинутся, но тут же еще больше опустились к переносице. Их обладатель коротко кивнул и отступил, впуская меня. Я вошел к нему в комнату и, стараясь держаться как можно дальше от шкафа (чтобы не спровоцировать), и от кровати (чтобы не позволить самому себе лишнего), и от комода (чтобы Хейл не догадался о найденных мной там фотографиях), сел в его рабочее кресло за стол. Хозяину комнаты это явно не понравилось, оборотень сложил руки на груди и шире расставил ноги, подходя ближе.       – Что именно?       – Лора, как старшая, могла успокоить вас с Корой зовом?       После моего вопроса брови Хейла снова повторили манипуляцию с подпрыгиванием, но потерпев еще одну неудачу, стали более расслабленными. Дерек заинтересованно и изучающе посмотрел на меня, явно догадываясь, к чему я веду.       – Зовом?       – Фред успокоил своих братьев сегодня, попытавшись завыть.       Хейл тяжело вздохнул и облокотился о свой стол руками. Он не был готов дать ответ на мой вопрос.       – Что еще?       Теперь пришла моя очередь тяжело вздыхать, потому что уже я не был готов спросить больше. Моя теория о собственных возможностях требовала доработки, но ни один из нас не скажет вслух того, что могло бы с легкостью ее объяснить. Мы прибывали в молчании, даже не меняя своих поз, пока Дерек не выпрямился и не кивнул мне на дверь. Еще раз непроизвольно вздохнув и поняв, что мой план провалился, встаю и уже дохожу до двери, когда он останавливает меня.        – Если хочешь, можешь поспать со мной.       Фраза звучит скорее как просьба, нежели предложение и я разворачиваюсь, делаю шаг назад, чтобы посмотреть на него, тут же начиная ощущать это. Как будто воздух вокруг становится тяжелее, гуще, и кроме стоящего на расстоянии вытянутой руки оборотня все перестает существовать. Альфа стоит и на его лице отражены не скрытые эмоции тяги, обреченности и надежды. Надежды, что я останусь с ним. Надежды, что я полностью вернулся к нему. Что мы полностью вернулись друг к другу. Но мне не хочется, чтобы мои эксперименты снова влияли на стаю, тем более, когда все так мирно устроились вместе внизу. Поэтому я делаю шаг назад и предлагаю Хейлу свой, менее приемлемый для него вариант. Вариант, при котором ни он, ни я не сможем утянуть друг друга в пучину эмоций и чувств.       – Разве что в моей комнате.       Не давая ни одному из нас возможности ответить или передумать, разворачиваюсь и ухожу. Я поднимаюсь к себе, чувствуя участившийся стук своего сердца. В моей комнате сейчас нет ковра и хорошо видны следы плохих полнолуний на полу, в то время как окно было весь день открыто и, по идее, запах нашей единственной за последние месяцы хорошей ночи должен был выветриться. В моей голове формируется новый план действий и разговора, когда я раздеваюсь до трусов и ложусь в постель. Единственное от чего он зависит – это то, придет ли ко мне Хейл. Спустя пятнадцать минут ожидания я уже намереваюсь просто уснуть, но дверь в мою комнату открывается. В свете из коридора я вижу Дерека с виновато опущенными плечами и пледом в руке. Он пришел, а значит, возможно, у нас и получится поговорить.       Дерек ложится рядом, накидывая плед на нас обоих. Он не просит пустить его под одеяло, а просто лежит, глубоко дыша. Видимо собираясь с мыслями. Я переворачиваюсь на бок, чтобы лучше видеть его, но не тороплю. Хейл начинает говорить, только когда снизу слышится непонятный шум. Он ждал, пока стая достаточно отвлечётся, чтобы не подслушивать.       – Кора не помнит этого, она родилась одна. Её рождение было самым тяжелым. Меня скручивало от маминой боли, но Лора, как могла, уговаривала нас обоих потерпеть. Ей тоже было плохо, но она держалась. Она не успокаивала воем, но на правах старшей вела нас, если нужно было могла и нарычать. Когда взрослых не было рядом, все воспринимали ее как вожака. Прогулка по лесу, обучение, поездки в город, она всегда шла первая. Прощупывала почву. Она первая вернулась в город, ког… - Альфа тяжело вздыхает и замолкает. Недосказанное «когда очнулся Питер» повисает в воздухе. Я, поощряя и награждая за рассказ, одновременно с этим извиняясь, что вынудил вспомнить о погибших родных, беру его за руку. От простых поглаживаний по костяшкам и ладони, Дерек немного расслабляется и продолжает. – Но в «ее потоке» наша мама родила еще двух малышей. Девочка Лори и мальчик Лоран.       – В ее потоке? – Мои руки замирают, а брови хмурятся. Ни в одних документах не было указано, что у Хейлов было больше трех детей. Но оборотень неожиданно подвигается ко мне почти вплотную и кладет мою руку себе на грудь. Его лицо рядом с моим, и я чувствую его дыхание на своей щеке, когда он говорит. А рукой, которую Альфа удерживает на месте, ощущаю биение его сердца. Понимаю, что Дерек ластиться, но отгоняю эту мысль, сосредотачиваясь на его рассказе.       – В первый раз мама родила троих. Лори исполнилось три месяца, когда она окончательно ослабла. Малышку не спасла даже магия. Лоран дожил до пяти лет. Лора говорила, что они успели вместе поиграть со мной и моим братом. Его звали Дерк. Я помню его смутно, он воспринимается скорее как друг детства. Он часто не справлялся с нагрузками, был гораздо слабее нас. На одной из прогулок упал в овраг и получил серьезную травму. Уже не помню, что там было именно… А перед летними каникулами, перед тем как всем нам нужно было идти в школу, Дерк уехал в другой город лечится и так и не вернулся домой. В десять лет, когда Кора серьезно поранилась, мама рассказала мне правду. Потом, уже в Нью-Йорке, Лора рассказала мне, что именно из-за большой смертности детей-оборотней у смежных родителей их называли созвучно. Поэтому Кору, назвали созвучно старшей сестре.       – Значит, Курт находится в зоне риска?       – Да, и всегда будет. Но у них хорошие шансы, Скотт и Элиссон, хоть и обращенные, но оба оборотни. У Бойда и Эрики, которые не отличаются не по иерархии, не по силе и даже почти в одно время были обращены, шансов на сохранение всех детей еще больше. Правда, боюсь из-за болезни, что была у Рейс до обращения, пятерых, даже троих она не потянет. Двух, может быть.       – А что значит у смежных родителей?       – Мой отец был человеком.       Я удивленно вздохнул и предпринял попытку приподняться, но Хейл резко обнял меня за талию и не дал этого сделать, прижимая обратно к кровати.       – Мама отказывалась обращать его. Он всегда ходил в ссадинах и порезах. Чаще в наших укусах… – Последнюю фразу Дерек прошептал мне на ухо. Интимно, тихо, болезненно. – Теперь я знаю, чего она ещё боялась.       Больше я этой ночью ничего не спрашивал. Только обнял Хейла, позволив ему положить голову себе на грудь и еще крепче меня обнять. Подобная информация открыла мне новые просторы для размышлений. И не меньше для тревог. Дети совсем еще маленькие, но жизнь без кого-либо из них уже трудно представить.       Я засыпаю в неожиданном спокойствии, после столь сумасшедших дней. Тяга к Хейлу пока не проявляется. Несмотря на обилие информации, голова не болит, а мозг кажется даже наоборот, начинает лучше работать. Глажу оборотня по руке, на что тот отзывается невнятным ворчанием и фырканьем, удобнее устроившись на мне. Закрываю глаза и улыбаюсь, чувствуя, что получу, наконец, немного спокойствия и отдыха в эту ночь.       Весь следующий день я провожу, наблюдая за детьми - Лилиан и близняшки уже начинали говорить, хотя последние делали это только в присутствии своих родителей. Фред тоже стал пытаться произносить слова, но вместо "тарелки" у него получается "реталки". Он начинает стесняться своих ошибок и тут же замолкает. После одной неудачно сказанной фразы он может молчать весь день, общаясь скорее по волчьи - скулеж, рычание, фырканье и всевозможные их вариации, как заискивание, вместо не получающегося "жапойлста".       Из всех детей не стесняется только Лилиан, хотя и не выговаривает половину букв. А вот Курт молчит. Иногда он наклоняет голову и, как говорит Элиссон, тихо что-то шепчет, но вслух ни говорит не слова.       Зато все дети начали пытаться вставать, конечно, почти всегда безуспешно. Но и успокоить их тяжело: зайдя в обед к Макколам в комнату, я увидел утомленного друга, который заснул на большой кровати в окружении своих тихо играющих с его когтистой рукой детей. Похоже, принять свой Альфа-релиз показалось для него единственным занятием, которое могло их убаюкать, но и в этом Скотт ошибся. Тихие - да, спящие - определенно нет.       Я даже воспользовался интернетом, чтобы узнать, как должны вести себя дети их возраста, но почти все, что нашел, оказалось неприменимо. Человеческие дети должны были хорошо управляться с пальцами на руках, но у волчат они появились лишь месяц назад, и они все еще используют их только для того, чтобы что-то ткнуть, а предметы берут, в основном, зажимая между ладоней. Обычные дети понимают все слова и начинают вовсю говорить простые мама-машина-каша, но маленькие оборотни узнают человеческий скорее как второй язык, все ещё часто используя волчий, звериный. И подобных мелких и не очень нестыковок было море. Я даже пожалел, что нет готового древнего фолианта с пособием про детей оборотней. Было бы удобно иметь такой под боком.       Хотя от фолианта, где бы рассказывалось обо всех аспектах звериной стороны оборотней, не только детей, но и взрослых, я бы точно не отказался. Но единственные подобные были только на ноутбуке Питера, что хранится у его владельца, и флешке Джерарда Арджента, при воспоминании о котором невольно вздрагиваешь. Старика так и не нашли, а вот флешка перешла к его сыну. Жаль, что спросить у Криса, куда тот дел все вещи отца не представляется возможным. В доме Элиссон флешку деда не нашла, впрочем, как и заметки своего отца. Но, ослепленная горем, она не сильно пыталась что-либо искать и разбирать комнату Криса. Даже сейчас упоминать его или охотников в доме – табу.       И я могу понять, как может понять и Хейл, это табу первый установивший. Потеря даже одного родителя – самая большая рана, которая уже некогда не заживет до конца. А они с Элиссон потеряли обоих. Я думаю, да и говорил так, когда однажды обсуждал это со Скоттом, потому как фактическая смерть Криса – лишь вопрос времени. Времени, выдержки Питера и способности Дюкалиона удержать старшего Хейла от массовых убийств охотников.       Невольно вернувшись мыслями к Питеру, решаю просмотреть папки Альф. Те самые, что принес мне Дерек для тренировок. В них ничего не менялось, кроме того, что я добавлял туда свои заметки. В папке старшего Хейла прибавился целый лист с информацией об его бете блондинке. Которая, как, видимо, и все выбираемые Хейлами девушки, тоже оказалась не в своем уме. На совете Альф, перед представлением журналистам их пар, она вела себя как заносчивая сука, но драки и побои с бывшим мужем, порча его имущества показывали, что все не так просто. О других бетах Питера мне не было ничего известно, его махинации были разрешены – Пэрриш написал радостное сообщение о том, что все сделки с ним либо заморожены, либо аннулированы. Больше ничего интересного я на него найти так и не смог. Но что-то не давало мне покоя. Будто я упускаю что-то, словно… теряю его.       Папка выпала из моих рук и мягко опустилась на стол. Чувство, что неожиданно зародилось у меня в груди, там, где совсем недавно, после слияния с Дереком образовалось пустота, не было моим. Это было его чувство. Чувство потери своего родственника. Еще одного близкого человека, которых и так почти не осталось. Потеря члена семьи. Неминуемая потеря.       Весь день я не мог отвлечься от этого чувства, грудь буквально горела иногда от мыслей, что вспыхивали в сознании. Даже дети не могли завладеть моим вниманием до конца. Лилиан, как самая чуткая ко мне, в конце концов, просто свернулась у меня под боком в клубочек и сказала «спать». Улыбнувшись, и не в силах ослушаться это милое создание, я так и остался лежать с ней на полу возле манежа. Проходившая мимо, Элиссон с Чипом на руках укрыла нас пледом и ушла. Комната погрузилась в тишину, такую, что было слышно и ровное сопение Лилиан, и сильные порывы ветра за окном.       Но заснуть я так и не смог. Закрыв глаза, я видел лишь смутные образы – переживания стаи. Детские игрушки в женских руках; специальные настои, спрятанные в кладовой, и леденящий кожу страх, что их найдут; детские крики и горькое сожаление вперемешку с тупой ноющей болью; теплые касания и постоянная потребность прикрыть от этих касаний спину… Но самым частым и сильным образом был лес. Черный и дремучий, с кровавой луной над верхушками деревьев. И в этом лесу со всей тоской и обреченностью выл волк. Мой волк.       – Дер… – Вздрагиваю и приподнимаюсь, просыпаясь. Лилиан все так же спит, укрытая уголком пледа; с первого этажа слышится гул, означающий, что почти все уже дома. За окном стемнело, и лежать на полу стало гораздо прохладней. Скорее всего, время ужина и следует пойти вниз.       Тру глаза и, взяв на руки спящую малышку, направляюсь на кухню. Несмотря на смутный сон, мне все еще так же больно.       На кухне присутствует вся стая, за исключением её вожака и детей. Элиссон подрывается из-за стола сразу же, как замечает меня и подходит забрать Лилиан.       – Давай, я пойду, уложу её к остальным.       Передаю малышку матери, наблюдая как Лилиан причмокивает, смешно раскрывая губы только в центре, словно показывая рыбку. Это напоминает мне о том, как все дети выглядели после рождения с чуть вытянутой челюстью. Наверно тогда они причмокивали во сне так же.       Эрика уступает мне место, но не пересаживается к Бойду, а встает у столешницы, рядом с кофе-машиной. Она делает себе капучино и остается стоять, но по лицу Вернона, предпочитающего с тяжелым вздохом смотреть в стол, ясно становиться видно – у пары очередная ссора. Маккол и Лейхи доедают курицу с рисом и овощами, пытаясь заговорить со мной практически одновременно.       – Мы тебе оставили порцию в холодильнике. – Скотт кивает на упомянутую технику.       – Я купил кофе-машину! – Айзек показывает рукой в сторону Эрики и аппарата, возле которого она стоит. – Я ставил капельницу собаке миссис Че из стаи Сатоми несколько недель назад и делал пару уколов животным старых клиентов за последние дни, так что с накоплениями мне хватило на это чудо!       Лейхи даже показывает свою чашку с отпитым наполовину кофе. Глаза беты так светятся счастьем, он весь словно вытягивается вперед, а кудрявые волосы лишь больше заставляют его выглядеть, словно какого-то херувимчика, удачно направившего стрелу и ждущего награды от вышестоящих в нимбах. Дотрагиваюсь до его плеча, обходя и приближаясь к столу. Кофе я не хочу, а вот от еды бы не отказался. Я достаю из холодильника еду и встаю рядом с Эрикой так, чтобы ненавязчиво касаться её руки своей. Элиссон как раз возвращается на кухню, когда я задаю вопрос:       – Где Дерек?       – Сбрасывает пар. – Отвечает Бойд с очередным вздохом. Он откидывается на спинку стула, от него веет раздражением и кажется, будто это ему надо сбросить пар.       – Он звонил, сказал, что задержится. – Тихо говорит Эрика вслед. Её голос обманчиво ровный, но девушка вздрагивает, когда Вернон резко встает и выходит из кухни. Он направляется в комнату и включает телевизор. Идет трансляция матча, но Бойд не смотрит его. Просто сидит, облокотившись локтями о колени и сцепив руки в замок, глядя сквозь экран.       Эрика садиться на его место, ловя сочувствующий взгляд Элиссон. Айзек пересаживается к ней поближе и кладет голову на плечо. Я разогреваю себе еду и сажусь по другую руку от Рейс, настолько близко, насколько это возможно, позволяя девушке взять себя под локоть. Альфы нет, поэтому не думаю, что стоит заботиться об иерархии за ужином. Тем более я на него опоздал.       Дерек возвращается домой в этот день очень поздним вечером. Он непривычно хмур, его сутулые плечи выглядят так, будто несут на себе весь груз мира. И мне нужна всего пара минут, чтобы понять – это не ассоциация от вида усталого оборотня. Это ощущения самого Хейла.       Он проходит в гостиную, и вся стая сразу же напрягается, перехватывая его эмоции. Сидящая на диване Эрика чуть сильнее сжимает руки Бойда, что лежат у неё на животе, а Вернон в свою очередь загораживает свою волчицу от вожака, чуть приподнявшись и выдвинувшись вперед, на самый край дивана. За время просмотра вечернего фильма пара успела если не помириться, то явно остыла достаточно, чтобы вновь касаться и поддерживать друг друга.       Айзек, сидящий рядом со мной на полу и играющий с проснувшимися час назад Куртом и Лилиан, скулит и утыкается носом мне в шею, поглядывая на Альфу из-за моего плеча. Прячась.       Хейл осматривает свою притихшую стаю и останавливает свой взгляд на мне. Он разглядывает меня с минуту, а потом бесхитростно, хриплым от усталости голосом сообщает:       – Ты больше не работаешь у Кали. И сегодня мы спим у тебя.       Эрика осторожно улыбнулась, Айзек над моим ухом слишком воодушевленно вздохнул, но Хейл тут же рыкнул на них и вышел из комнаты. Он поднялся наверх, и я не впервые не знал, как вести себя с Альфой – подняться с ним, потакая его прихоти рассерженного волка-вожака, или остаться и успокоить стаю? К счастью, оборотни сами помогают мне принять решение.       В голове слышится «Иди к нему» голосом Айзека, а Лилиан царапает меня по штанине и вытягивает губки для поцелуя, как только я смотрю на неё. Я по-доброму усмехаюсь ей – полноценно улыбаться у меня все ещё не выходит – и подставляю щеку. Получив свой поцелуй от малышки, сам целую её. Сначала в обе подставленные щечки и носик, а потом поднимаю и звонко чмокаю в голенький живот, вызывая у неё громкий хохот.       Следующий, к кому у меня так и чешутся руки прикоснуться – Айзек. Я позволяю ему обнять себя, уткнувшись макушкой мне в грудь, и крепко сжимаю его плечи, пока взволнованные «Я виноват? Черт, надеюсь, это не я виноват» не сходят на «нет». Лейхи после истории с Эннисом вновь стал принимать на свой счет гневные настроения Альфы, но если раньше я об этом только догадывался, то теперь убедился. Как только я отпускаю Айзека, к нему сразу спешит Курт. Оставив все свои игрушки, с криком «Ай», он уверенно ползет к бете с явным намереньем оказаться на руках у оборотня. Забавно, что никто из нас сразу не понял, что «Ай» Курта, это «Стайз» Лилиан.       Как только встаю, меня на мгновенье обнимает Эрика, оставляя мимолетный поцелуй на моей шее, там же, куда упрямо дышал Лейхи, прячась от вожака за мной. Даже Бойд кивает и кладет руку мне на шею именно с этой стороны. Как только бета отпускает меня, он тоже идет поддержать члена своей стаи – оборотни буквально облепляют Лейхи.       Поднимаясь в свою комнату, я тихонько посмеиваюсь – вся стая неожиданно решила пометить меня своими запахами. Чтобы Альфа учуял их на мне. Чтобы Альфа знал, что они рядом с ним. Что у Хейла есть не только я, но и вся стая. Что они могут поддержать не только друг друга, но и его.       Мое настроение улучшается, но оно тут же возвращается к отметке смуты, когда я вхожу в свою комнату и вижу Дерека, что стоит босыми ногами на полу, аккурат перед царапинами-выемками, за которые я пытался зацепиться каждое плохое полнолуние.       Он стоит, не шевелясь и не отрывая взгляда от пола и этих царапин, а его эмоции, что я ощущаю, вот-вот грозятся выйти наружу. Весь гнев, боль, отчаянный страх за все бывшие и будущие потери...       – Хейл. – Я зову его, стараясь, чтобы голос звучал твердо, но вместо этого почти хриплю последние две буквы его фамилии. Но это помогает – Альфа поднимает голову и смотрит на меня. Вздохнув, он неожиданно принимает бета-релиз. Красные глаза, клыки, массивный лоб и скулы, острые когти на руках. Я сам вздрагиваю, непроизвольно вспоминая, как раскачивался на члене Хейла буквально на днях, цепляясь за его волосы и позволяя ему этими когтистыми пальцами держать себя за талию, а клыками кусать себе грудь и ключицы.       Я стараюсь переключиться, отогнать приятный образ и не думать о собственном потяжелевшем достоинстве. Бегло нащупывая в сознании чужие эмоции, – сомнения Лейхи, заботу и страхи Эрики и Бойда, стойкость Арджент – я резко натыкаюсь на Дерека.       После моей внезапной вспышки возбуждения он не сдвинулся с места, но теперь вся тяжесть, весь груз и буйство эмоций словно... улеглись. Дерек ощущался как море. В глубине темных вод, в подводных скалах все ещё кипела жестокость, но выше вода была синей и спокойной, с легким бризом на берегу и небольшими мягкими волнами прилива. Так ощущающему себя Хейлу хотелось верить. С таким, пытающимся прийти в норму, Дереком хотелось жить. И спать.       Я осторожно прошел в комнату, закрыв за собой дверь и начал ложится. Без изысков разделся, оставляя всю одежду на стуле, и лег под одеяло. Стоявший и неотрывно следивший за мной Альфа, начал раздеваться только после того, как я оказался в кровати. В отличие от меня он сразу избавился и от трусов, что смутило. Все мысли и общее возбуждение вернулось. И уже не утихло, ведь Дерек лег ко мне под бок, осторожно прикасаясь к шее, покусывая её и сразу рукой лаская мой член через трусы. Вздыхаю, чуть расставляя ноги, поворачиваю голову и целую его. Этой ночью мы не говорим и не заходим дальше обычной дрочки. Хейл доводит меня до разрядки, а после кончает сам, потираясь о моё бедро. Он даже не просит помочь ему руками, просто дышит в шею, толкаясь и чуть слышно скулит, пока я держу его свободной рукой за шею. В момент, когда оборотень затихает, орошая мое бедро и простынь семенем, целую его в лоб, чувствуя ослабевающую хватку на своем теле. Засыпая в его объятиях, я ощущаю спокойное биение сердца Дерека под своей рукой. Его мысли и чувства равномерно дрейфуют в моем сознании где-то с краю и мне сниться отчетливый шум прибоя. Звук ласки, звук тишины.       На следующий день я отвлекаюсь от привычных забот по дому – Элиссон не возражает. Она говорит, что я задумываюсь на ходу и просит только помыть посуду после завтрака. Заканчивая с порученным делом, я действительно мыслями нахожусь уже не здесь.       Меня одолевают сомнения – что задумали Дюкалион и Питер? Но, что важнее, как быстро последний начнет свои действия напрямую? Скупка зданий – действие исподтишка. Старший Хейл хотел бы создать свою колонию, своё царство. Быть в нем главным и единственным Альфой. И он мог бы, если бы не алчность.       Как не странно это признавать, а Дюк и Альфа стая — это лучшее, что случилось с нашим городом! Возможно, именно они остановят этот жуткий круг из событий, завязанных на Питере. Конечно, множество ошибок произошло и по вине Дерека. Не считая канимы, женских ошибок: Кейт, Дарак… Но младший из Хейлов не рвался к власти. Его целью были жизнь и честь.       Это то, чего Питер не понимает. Не знает, возможно, или не успел узнать. Быть Альфой это не просто честь, не просто титул. Это ответственность за стаю и своих людей, это уважение. Да, оно заслуживается кровью и болью, но оно дает полную власть. Ту, что имела Талия Хейл. Ту, что сейчас пытается заслужить себе Дюкалион. Более грубыми и жестокими методами, но да. Это оно – уважение.       Это не борьба за железный трон, где звание короля дает тебе полноправную власть над народом, как воспринимают это Питер и не знающие о бытности оборотней люди. Это борьба за возможность жить уважаемым Альфой. Обманчиво милостивым ли, как Дюкалион, жестоким и неконтролируемо яростным ли, как Кали. Или защитником, как близнецы и Скотт.       Поэтому Альфы – захватчики некогда не держались у власти долго. Поэтому Питера убили первый раз. Быть Альфой – это быть политиком, лидером, дипломатом. Но прежде всего – иметь уважение своей стаи.       Вряд ли взбалмошная блондинка, являющаяся домашним агрессором, будет проявлять хоть малейший интерес к Питеру, как к Альфе. Ей легко управлять, манипулировать, шантажировать, но вот уважение…       Неожиданно мне приходит в голову мысль, что если для старшего Хейла столь почетное и влиятельное место Дюка действительно видится чем-то вроде трона у короля, то оно может и не являться его целью. Оно не нужно ему, ведь сейчас Питер на своем месте – почти врага. Когда с ним заключали союзы, он пытался провернуть их в свою пользу, всегда смотрел чуть вперед. Наблюдал за всеми боями, главными скандалами или казнями издалека, создавал их.       Ему не нужен трон, не нужно уважение стаи. Ему нужно пушечное мясо, которое прикроет его в случае прямого нападения стай, которых его подпольные действия не устроят. Ему нужны глупые, слепо подчиняющиеся указке беты, которыми легко манипулировать. В идеале те, кто понятия не имеет о мире оборотней. Вскидываю голову и окликаю, поражённый идеей:       – Эрика!       – О боже! – Элиссон вздрогнула. Она сидела на крыльце в плетеном кресле с книгой в руках, в то время как я стоял на поляне перед домом. – Не кричи так! Детей разбудишь.       – Я… – Оглядываюсь, не понимая. – Как я оказался…       – Я вывела тебя на улицу после того, как ты в четвертый раз обошел гостиную, наступил на пустышку и ударился локтем о шкаф, даже не заметив. Тут ты хотя бы не покалечишься.       Элиссон откровенно забавлялась происходящим. Она посмеивалась, в то время как я действительно обнаружил наливающийся под самым локтем правой руки синяк.       – Я так сильно задумался…       – Видимо не зря. – Элиссон положила в книгу закладку и, закрыв её, поднялась. – Эрика будет дома через пару часов, озвучишь ей все, что хотел.       Маккол ушла в дом, оставляя меня наедине с собой. Она даже вынесла мне куртку, что сейчас весела, перекинутая через периллу. Одевая её, и устраиваюсь в кресле сам. Оно не раскачивается, хотя и хотелось бы, но открывает прекрасный вид на округу. Ростки березы, поднимающиеся выше и изрядно увеличивающиеся в объеме за это время, ели и сосны, насаждающие почти каждый клочок земли за оградой… Скорее всего березы погибнут, не прижившись с сородичами, но видя их, и слушая как ветер шумит в кронах деревьев, наблюдая, как он гоняет листву по земле… становится спокойно и тихо, как перед бурей.       В ожидании Эрики, после несколько медитативных минут наедине с собой, я все больше думаю о том, как сумбурно себя ощущаю. Как тупо. После первого полнолуния я рвался из дома, распихивая стаю и рыча в лицо Скотту. Я орал на Хейла и клялся убить его, если он хоть ещё раз ко мне подойдет. И рыдал в крепкой хватке Бойда и Маккола, которые не дали сбежать. Слова «Так будет лучше, друг» от Скотта до сих пор кажутся мне лицемерием и предательством. Тогда было просто. Я пытался выбраться, Хейл и стая не позволяли, перехватывали, запирали. После третьего полнолуния было так же просто. Ненависть к каждому существу. Ко всем. Детям, Элиссон, стае, Скотту и… Хейлу.       Наклоняюсь вперед и опираюсь локтями о колени, как ещё вчера делал Бойд. Запускаю руку в спутанные волосы, и притаптываю ногой. Это не нервное. Просто сейчас, после всего… я не помню, чтобы ненавидел Дерека. Его часть, тот образ, что создал, да. Моего Дерека – нет.       Бойд и Рейс приезжают как раз, когда я предаюсь самобичеванию на тему слов Хейла «Я все помню, я и есть зверь». На тему того, что возможно, трахаясь с полу-обращенным оборотнем по углам и в собственной комнате, играя в знатока по помощи в обращении для друзей и болтая с Дитоном о способах защиты хвостатых из породы волчих, я понятия не имел на что шел. Потому что то, что я получил, оказалось гораздо хуже и жёстче, чем все предположения, о которых я думал, пытаясь понять, как Макколу не разорвать маму и Элиссон и узнать кто же Альфа, что обратил его. Забавно, что тогда мы пытались поймать Питера, что стая Альф будет пытаться это сделать сейчас.       Встаю навстречу паре бет, надеясь поговорить с Эрикой, но неожиданно из их машины выходит Дерек. Он следует за ними, глядя на меня неотрывно. Я стараюсь даже не думать об этой его слежке глазами и не прислушиваться к себе, чтобы не увязнуть в чужих и своих эмоциях. Поднимаясь на крыльцо, Бойд здоровается со мной, как и Эрика, но волчица ещё и берет меня за руку и целует в щеку, прежде чем уйти в дом. Я не знаю, что сделает Хейл, показывать свою заинтересованность в разговоре с Эрикой при нем не хочется. Но Альфа просто проходит вслед за бетами, и перестает смотреть на меня лишь в дверях. Его спина напряжена, он сутулится, и воротник кожанки поднят. Я окликаю его в последний момент, и чувствую даже некое облегчение, когда вновь становлюсь объектом его взгляда.       – Спасибо. За то, что рассказал о детях и семье.       Хейл кивает и медлит. Это практически незаметно, но он сильнее сжимает губы, а после отворачивается, уходит в дом. Дверь он не закрывает, и свет ламп оставляет на деревянном полу прямоугольный теплый отпечаток. Он касается одной из моих кроссовок, и я усмехаюсь, делая шаг вперед. Теперь свет захватывает обе мои ноги. Мне вспоминается сцена из Сумерек с солнцем и сверкающей кожей. Но не та, где Эдвард пытался пожертвовать собой, думая, что ему больше незачем жить. А та, где Белла, посреди леса встает под солнечные лучи, будучи вампиром. Впервые. Осознавая себя новую, иную.       Мой физический вид, мое отощавшее и костлявое тело, оказавшееся столь желанным для Хейла и его волчьей сути, мое моральное, сломленное состояние, не были осознанным выбором в отличие от наивной школьницы из подростковых фильмов. Они были последствием отвратительных событий, которые я пережил. И начинать все эти события и изменения принимать, действительно принимать, придется гораздо дольше, чем за раз встав под солнечные, или электрические лучи.       Когда я поднимаю голову от своих кроссовок, обнаруживаю Дерека, стоящего в доме между гостиной и кухней, уже без коженки, в одной рубашке и галстуке, но по-прежнему смотрящего на меня. Упасть в его настрой, в нашу общую трясину, буквально скользнуть в неё, оказывается легче легкого. Я слышу в своей голове: «Не беги»; я слышу: «Оставь меня». Я чувствую пену бурлящего потока волн, того же моря, с которым сравнивал ощущаемые эмоции буквально вечер, скорее ночь, назад.       Хейл не меняется в лице и выглядит все тем же хмурым, нелюдимым. Я перевожу взгляд с него на лестницу, делая шаг вперед и берясь за ручку двери. Цепляюсь за шум голосов оборотней, слышный с кухни, и пытаюсь позвать их. Мысленно и так, как чувствую, позвать тем, что пытался представить цветным шаром в груди. И у меня получается.       Когда я вхожу и закрываю дверь, я прекрасно ощущаю некое волнение Эрики, спокойную волну Бойда и светлую радость Айзека. Даже посмотрев на Дерека, глаза в глаза, как только что, я не погружаюсь в наш омут. Переключение с вожака на стаю прошло успешно. Пусть разговор с Эрикой не состоялся, но спонтанный эксперимент удался.       Эту ночь мы снова проводим вместе в моей кровати. Правда нас разделяет не пожелавшая отлучаться от меня Лилиан. Малышка уже спит, словно младенец, сжав руки в кулачки и подняв их над головой, когда Хейл заходит в комнату. Он раздевается, правда, оставляя нижнее белье в этот раз, и ложиться по другую сторону от неё, отодвигая одеяло и не прося тревожить малышку. Но я все равно двигаю ткань, чтобы оборотню было чем накрыться.       Мы лежим молча, слушая, как сопит Лилиан. Я бы хотел завести разговор, но ночь кажется не лучшим временем для этого. Не для того разговора, на который я никак не решусь. К тому же мне иррационально кажется, что заговори я, то нарушу хрупкую близость, которая появилась у нас. Вновь появилась.       И все же мне хочется сделать что-то, не просто лежать, обняв рукой Лилиан, но и дотронуться до Дерека. Это подсознательное желание с каждой секундой проникает в мысли, и я дергаюсь, хватая оборотня за предплечье, неожиданно сильно впиваясь в кожу пальцами. Он в ту же секунду облегченно выдыхает. Я, медленно осознающий, что уже сделал это, так молниеносно дотронулся, слышу и вижу шебуршение, а через минуту ноги Хейла прикасаются к моим ногам от колен и ниже. Дерек поворачивается ко мне, так же, кладя руку рядом с моей, под ногами Лилиан и дотрагиваясь до моего локтя. Я вновь ощущаю некий сумбур, но вместе с тем прекрасно различаю – это не смесь моих и чужих эмоций. Это только мои чувства, только я. Значит ли это, что Хейл закрылся от меня, как говорил Айзек? Знать я этого не могу, но что радует, так это то, что сливаясь за счет моей силы, мы больше не «исчезаем» пугая стаю.       Утро нового дня, непривычно громкое, и такое знакомое, я встречаю один. Лилиан наверняка проснулась от шума взрослых или поднялась не свет не заря сама по себе, а Хейл спешил собраться на работу и не стал меня будить. Правда, завернуть меня в одеяло Дерек успел. Из окна задувал прохладный ветер, но у меня из-под одеяльного кокона торчала только макушка, и ощутить его в полной мере я смог лишь когда встал, чтобы одеться.       Пока я умывался и спускался вниз все оборотни уже уехали. Кроме меня, Элиссон и детей в доме никого не сталось. Мне даже хочется поругаться на то, что рябиновый барьер никто не закрыл, но я остываю так же быстро, как загораюсь этой идеей. Стая забивала на барьер ещё с тех пор, как убили Энниса, пусть это и было совсем недавно. К тому же, если подумать, кроме уборки дома и этого барьера, я не смог бы сильно пригодиться. Может, раз стая забила, история с барьером была придумана для меня? Чтобы мне было чем заняться, вроде как быть ответственным за что-то. Или для защиты детей от других оборотней, что звучит более вероятно даже в моих мыслях. Или одним махом двух зайцев.       Когда я спускаюсь вниз, дети спят в манеже, а Элиссон заканчивает мыть посуду. Ей осталась пара чашек, и она оборачивается, улыбаясь мне.       – Привет.       – Привет. – Моё внимание привлекает листок, оставленный на обеденном столе. На нем небольшой список из трав, для заказа у Дитона. Беру его в руки и показываю Арджент, все ещё поглядывающей на меня через плечо. – Какие ещё задания на сегодня?       – Уборка. – Без особого энтузиазма усмехается девушка. – Большая уборка…       Мой равнодушный к наступившему дню настрой обретает менее позитивный окрас после её слов. Большую уборку мы затевали спустя полгода после того, как все полетело коту под хвост, а я полетел полностью обращенному альфе под хуй. Тогда я только приходил в себя и это был некий способ совместить приятное с полезным. Детей я избегал, а вот убраться в доме мог. Лейхи и Бойд помогали мне в этом, параллельно следя, чтобы я не сбежал. Ходили хвостом по комнатам, при этом действительно убираясь. Айзек пылесосил ковры и полы в тех комнатах, где мы до этого протирали пыль и мыли окна. Что-то, что казалось не нужным или было сломано мной в порыве ярости от неоднократных неудавшихся побегов, находилось и выкидывалось. Так мы обходили весь дом и отдраивали ванную комнату, каждую плитку и саму ванну, и раковину. Толчок я мыть оставлял бетам, рассудив, что им это полезней, чем мне. Тогда же домой возвращался Альфа, и я предпочел скрыться в своей келии. Я всеми силами избегал Хейла…       Сейчас мы с Элиссон действовали по-другому. Сбегать я не собирался, а окна мыть никто из нас не хотел, и обоюдно было принято решение отказаться от этой процедуры. Я прибрался у себя и перешел на второй этаж к общим комнатам, пока Элиссон выгребала весь мусор с кухни, очищала от жира плиту и кафель и занималась гостиной. Комната семейства Маккол тоже оставалась за ней, а остальные комнаты, коридор и лестница за мной. С обителью Эрики и Бойда я закончил относительно быстро. Не так, как со своей пустующей комнатушкой, но в комнате пары явно читалась «женская рука». Пыли было мало, на полу ничего не валялось, все лежало по местам. У Айзека таким порядком не пахло. Там пахло блеском. От чистых поверхностей было не отвести взгляд, но пришлось повозится со шкафами, на которые даже выдрессированный отцом Лейхи ленился лазить, и ковром, как и в других комнатах. Это уборка мало чем отличается от прошлой. Разве что тем, что комнату Альфы я на этот раз не пропускаю.       Не сторонюсь комода, где лежат фотографии; не шарахаюсь от шкафа, в котором находится зеркало; не испытываю нервозности, садясь за стол, перед компьютером. Протираю пыль на всей поверхности, подстаканнике для ручек и самом ноутбуке. С минуту я думаю о том, чтобы открыть его, включить и попытаться… сделать что-то. Порыться свежим взглядом. Посмотреть, что я упускаю. Но меня ещё ждут лестницы, и мне бы хотелось помочь Элиссон на кухне, до которой она частично добралась. Все же теперь полнолуния не плохие и силы, восстановившиеся достаточно, я могу применить чуть больше. Тягать диван, поднимая его над полом в одиночку без усилий, я не смогу никогда, но вот поддержать Маккол, когда она будет лесть под потолок, подержать микроволновку навесу, переставить кофемашину и отодвинуть столы и холодильник вполне смогу. А вернуться в комнату Альфы к ноутбуку можно всегда.       Впрочем, прежде чем идти заниматься уборкой дальше, окликаю Элиссон, покинув комнату Альфы. Девушка показывается перед лестницей с тряпкой в руках и коробкой, полной детских игрушек, прижатой к бедру.       – Что случилось?       – Я хотел спросить. Кто убирался в комнате Дерека обычно? Когда я этого не делал? – В подтверждение показываю ей черную от грязи и пыли тряпку. Не скажу, что комната Хейла была запущена, но с витиеватыми узорами на мебели и углами под кроватью никто явно давно, очень давно не заморачивался.       – Он сам. И больше никто. – Элиссон перехватывает корзинку с игрушками удобней, но все же добавляет, прежде чем вновь скрыться в гостиной. – Дерек никого туда не пускал. Никогда.       Я возвращаюсь в комнату Хейла, когда заканчиваю свою основную часть уборки. Мне хочется вернуть того, своего Дерека сейчас, после всех этих совместных ночей, как никогда раньше. И впервые это желание не вернуть «своего» Хейла, который не был «монстром». Это желание вернуть человека, оборотня, с которым я был, с которым встречался, занимался сексом, спорил, шкодничал и проводил уйму времени в своей комнате втайне от отца.       Вспомнив одну из проделок, я снимаю футболку, в которой убирался, и, не раздумывая больше ни секунды, сую её под одеяло на кровать. В прошлый раз я оставлял так куртку, спрятанную в лофте между спинкой дивана и окном. Хейл посчитал это призывом примчаться ко мне тем вечером, а я посчитал забавной шалостью, которая удалась. Сегодня это не баловство, а скорее забытая шутка, которую мне хочется, чтобы вспомнил не я один.       К моменту, когда в дом начинают пребывать оборотни мы заканчиваем на кухне. Уборка уже как час позади, приготовленные блюда находятся в шаге от попадания в тарелки. Близнецы и Фред мирно сидят на детских стульчиках, а Лилиан и Курт облюбовали наши руки. Малышка внимательно следит за тем, как мама ловко поправляет лопаткой макароны и мясо на сковородках, крепко держась за Маккол ручками, пока её брат спит в моих руках, уцепившись за рубашку. Курт не просыпается, даже когда Лейхи забирает его у меня.       – Можно я его возьму подержать? – Айзек так воодушевлен возможностью побыть с малышом, каждый раз, будто первый. И всегда, почти, задает этот вопрос, забирая его из чьих-либо рук. Я отдаю ему малыша, наблюдая, как оборотень сначала трется о щеку ребенка носом, приветствуя и сообщая, что он тут, что это он, давая почувствовать свой запах, а уже потом перехватывает его, укладывая себе на скрещенные руки. Курт отцепляется от меня сразу, как признает рядом с собой Лейхи, но даже не моргает, оказываясь в его руках.       Оборотни рассаживаются, и я помогаю Элиссон накрыть на стол. Скотт воркует с женой и заботится о своей еде сам, Эрика и Бойд получают от меня щедрые порции, которые все же не сравнить с огромной горкой макарон и двумя сочными кусками говядины для Альфы. Дерек, пришедший на кухню одним из последних, уже побывавший в своей комнате, смотрит на меня насторожено. Он отводит взгляд, принимая из моих рук тарелку, но при этом подходит, и садиться рядом со мной, пренебрегая своим обычным местом во главе стола. За ужином он не произносит ни слова, а под конец, когда я уже собираюсь уходить вслед за остальными, сжимает моё бедро под столом. Он просто кладет свою руку и чуть надавливает пальцами, и в этот же момент я чувствую волну той самой энергии, сжигающей воздух вокруг, оставляющей после себя пустоту, пожирающей все эмоции и чувства, кроме этого всепоглощающего переживания, единения друг с другом. Я вижу глазами Хейла, как и в прошлый раз. Его руку на моем бедре, мой потерянный взгляд и сбившиеся дыхание, и схватившего меня за другую руку Бойда, позади.       Сперва я вижу это, а уже после чувствую руку беты на своей. Меня переключает так же резко, я вновь ощущаю мир обособленно от кого-либо и вижу своими глазами, медленно отходя от произошедшего. На сей раз отдача гораздо меньше. По крайне мере никто из нас двоих не задыхается от панической атаки, не падает в обморок, да и стаю не тянет обниматься. Оборотни молчат, наблюдая за нами во все глаза, пока Хейл убирает свою руку с моей ноги. Никто не требует объяснений, Скотт зовет всех в гостиную, малыши оглядывают взрослых, не понимая происходящего, а Эрика подходит меня обнять. Когда мы смотрим фильм, видимо во избежание повторения инцидента с моей силой, стая рассаживает нас по разным концам дивана. И кроме хмурого, больше чем обычно Хейла и не выпускающей меня из рук Эрики, вечер проходит непримечательно.       После этой ночи, проведенной раздельно по настоянию стаи, мне не удается поймать Альфу перед работой. Я выключаю будильник и сплю, пока в дреме не вспоминаю о том, что хотел сделать. Подорвавшись с кровати и бегом одевшись, я успеваю застать оборотней, уже вышедших из дома и рассаживающихся по машинам. Мне ничего не остается, как махнуть им рукой с крыльца.       Весь этот день я провожу за компьютером Дерека. Я не вижу своей футболки на виду в комнате, когда забираю его, но и не собираюсь её искать. Это любопытно, где Хейл оставил её, спал ли он с ней в кровати, как я когда-то с вещами, что крал у него? Мне бы хотелось спросить, но оборотень вряд ли что-то скажет. Только нарычит.       Я обустраиваюсь с ноутбуком и своими папками об оборотнях на кухне. У меня уже есть идеи о том, что я хочу найти. И где я буду это искать. За первый час я обхожу уйму сайтов новостных изданий, а после меня бросает от роликов на youtube до страниц в соцсетях посвящённых борьбе волков с противниками оборотней и людьми, не верящими в происходящее. Я просматриваю информацию, всю какую нахожу за последний год, стараясь найти все, что упустил, будучи заперт в доме стаи. Более целенаправленно, чем ранее. Особенно меня интересует все, что касается резервации. Первым, что выскакивает на всех сайтах, оказывается ссылка на выступление Дюкалиона или оно само, на площади города на выборах мера. Больше всего эта речь похожа на смесь каминг-аута и речи любого президента перед финальным этапом выборов. Альфа альф заявляет, что да, оборотни могут убивать людей, да они существуют, да, они скрывались. Да, они больше не хотят делать этого. И обещает все блага мира, рассказывая о бонусах, которые может мир с ними принести. За весь разговор ни слова об охотниках не произносятся, хоть момент об охоте и истреблении был. Занятно, что о многочисленности вервульфов на земле и в городе тоже не сообщается, но после речи оборотня не прозвучавшая угроза о возможном обратном геноциде сидит под кожей так, будто о смерти шептали на ухо с ножом у горла. Или же это только моя реакция, как человека прекрасно знающего, по не малому, к сожалению, опыту, как ощущаются когти Альфы на шее.       Отдельно просматриваю сообщение журналистам об открытии резервации, на котором Дюкалион, позади которого стоят близнецы, как ответственные за поселение, сообщает об этом как о вынужденной мере. Слова мера города, добровольно идущего на этот шаг, полны стойких уверений в том, что для их города это единственный шаг к миру, где защита будет обоюдной, как полицией, так и оборотнями. Где жителей смогут защитить от недовольных или слишком заинтересованных людей, а также от оборотней, не довольных открытием всему миру их личины. Он приводит в пример различные беспорядках в других, крупных городах, о которых я уже начитался и насмотрелся жути до этого. Учитывая уйму слухов, ходивших вокруг этих беспорядков, слухов о жестоких кровавых убийствах, неудивительно, что жители города согласились. А те, кто не согласились, добровольно-принудительно были приглашены в новые дома, после многих недель запугивания. Если бы не больной ребенок мера, которого спас Дюкалион, если бы не Питер, решивший грохнуть несколько охотников прямо посреди города под прицелами кучи камер зевак и прохожих, все было бы как раньше. А сейчас я даже не знаю, как закончится вся эта история с противостояниями. Части меня хочется верить, что когда-нибудь на месте города вырастит свой Звераполис, но другая, объективная часть просто надеется, что людей, либо наоборот оборотней, не признают «зависимым народом, не обладающим суверенитетом над своими территориями», как индейцев когда-то.       К моменту, когда у меня уже готов целый сто страничный вордовский документ с событиями, кажущимися мне наиболее значимыми для сохранности, я отстраняюсь от монитора с чувством, уже посещавшим меня однажды. Куча маленьких шестеренок в голове крутятся в бешеном темпе, спустя уйму времени бездействия. Вздыхаю, просматривая файл, прикидывая, хочу ли что-то добавить, или на первое время мне хватит, выкрикивая:       – Элиссон, я могу распечатать на твоем принтере документы?       – Конечно. – Отвечает девушка совсем рядом.       Я вскидываю голову, видя, поверх монитора, как Маккол сидит в другом конце стола, нарезая овощи и скидывая их в миску. На плите в кастрюле что-то варится, а может только закипает вода, а вокруг меня стоят пять чашек с разводами из-под чая и кофе. Элиссон откровенно, но по-доброму смеется надо мной.       – Уже обед, ты просидел почти шесть часов и только периодически просил кофе.       Я заглядываю в ближайшую к себе, почти допитую чашку с чаем.       – Это явно не оно.       – Да, я же не хочу, чтобы ты умер от передозировки кофеином!       Элиссон продолжает смеяться, в то время как я просто улыбаюсь уголками губ. Моя задумчивость кажется мне такой же уморительной, как и ей, но вместе с тем и немного пугает.       Я отправляюсь в комнату семейства Маккол и, подключив ноутбук к принтеру, распечатываю себе все, что успел найти. Ненароком взглянув на зеркало, висящее над комодом, поражаюсь, каким больным стал мой вид за эти, как сказала Элиссон, неполные шесть часов. Виной этому стали покрасневшие от беспрерывного созерцания монитора глаза, но общее впечатление казалось гораздо плачевнее.       До вечера я стараюсь не прикасаться к ноутбуку и возвращаю его в комнату владельца. Я помогаю с обедом, который частично станет ужином для оборотней, кормлю малышей и играюсь с ними. Если Дерек по возвращении с работы и замечает обилие папок и листов вокруг меня, пока я пытаюсь структурировано разложить их, то никак не комментирует это.       Из четырех папок об Альфах совета, которые мне достались от Хейла, я делаю одну посвящённую резервации, вторую охотникам, третью оставляю для Альф, а вот четвертую берегу для своих идей. Я уже планирую засесть за компьютер и написать информацию о всех магических вещицах и травах Дитона, о которых знаю, когда меня словно отбрасывает волной невидимого потока и тут же начинает утягивать в том направлении, откуда этот поток пришел. Смотрю в сторону холла, не очень понимая, что происходит, и в ту же секунду из кухни вылетает Эрика, следом за которой спешит Бойд. Оба изрядно взвинченные. И волна, что я ощущаю, «засасывает» меня прямо к ним.       – Я устал не знать, что с тобой, постоянно волноваться! Эрика!       Вернон пытается остановить её, схватив за руку, но девушка вырывается, оборачиваясь к нему и крича в лицо:       – Так пойди и нажрись, как все нормальные люди!       На секунду мир словно замирает. Эрика в ужасе округляет глаза и делает маленький шаг назад, отступая, Бойд опускает голову и его глаза обретают истинный, волчий цвет, а я поднимаюсь и скорее как под гипнозом, чем по своей воле, шагаю к ним. И когда я делаю первый шаг, тяга делает рывок, воронка потока схлопывается с резким рыком обратившегося оборотня.       Бойд хватает Рейс за грудки, приподнимая и впечатывая в ближайшую стену. Он ревет на волчицу и та, тоже обратившаяся, отвечает ему не меньшим по своей силе и громкости ревом. Эрика клацает у него перед носом зубами, пытаясь отодвинуться и руками, и ногами, упираясь коленями в живот парня. Но Вернон, озверевший, одной рукой удерживая её, ладонью другой упирается в челюсть, насильно задирая Рейс голову. Девушка отбивается сильнее, оставляя когтями борозды на чужих плечах, лице, руках, всюду, куда попадает, но Бойд наклоняется и уже готов сомкнуть зубы на её шее. Я подхожу с боку и отчетливо вижу это!       Айзек поспевает в то же мгновение, что и я. Лейхи буквально прыгает с лестницы на спину другу, придушившая его одной рукой и упираясь в стену другой, отстраняя его голову от Эрики. Я же бью его по колену ногой и Вернон отступает ещё на шаг, за счет чего Рейс получает возможность высвободиться. Но волчица использует свой шанс не для побега, а для удара. Эрика замахивается и распарывает Бойду грудь. Взревев, тот отходит назад, прикладывая и себя, и держащегося на нем Айзека о стену. Я пытаюсь остановить Рейс, идущую на него, вскакивая перед ней, но девушка откидывает меня в сторону, и, оборачиваясь, рычит во всю свою мощь.       Но я не падаю на пол, как должен бы. Меня подхватывают сильные руки, усыпанные когтями так же, как и все сейчас в этом доме, кроме моих. Эти руки держат меня, пока я смотрю на борющихся Бойда и Лейхи, на рычащую на стоящего за моей спиной вожака Рейс и чувствую этот схлопнувшийся, заполненный тугим маревом адреналина, драки, поток. Ощущаю его как никогда прежде. Вибрирующий между каждым участником событий. Протянутый между нами, будто нить.       Вой Дерека, Альфы, раздается над самым моим ухом. Я глохну от этого шума, мне кажется, стены дома трясутся, и если бы Хейл меня не держал, то пол был бы моим единственным пристанищем, как и у остальных бет. Все трое пригибаются, не рыча в ответ, но тихо скуля. Дерек замолкает и оставляет меня, подходя к Вернону. Он вздергивает его, словно щенка, за шиворот на ноги и снова рычит. Бойд сжимается, скуля лишь больше.       Я не ожидаю, что это окажется последним, что я увижу, прежде чем начать неожиданно задыхаться и упасть.       Мое пробуждение и в этот раз плавное. Поначалу я чувствую знакомый аромат настоя, которым меня поили при прошлом обмороке, вызванном моими способностями. Он непривычно ярок, но это легко объясняется местоположением бутылочки с ним, когда я открываю глаза.       По правую руку от меня, уткнувшись в плечо носом, лежит Эрика, она не обнимает меня как обычно, и мне почему-то кажется, что, не смотря на закрытые глаза и мерное дыхание, девушка не спит. Слева, прижимаясь всем телом, закинув на меня ногу и обнимая рукой, находится Айзек. Он мило улыбается, когда ловит мой взгляд. Мы лежим в его комнате, а настой стоит на полке у изголовья кровати.       – Иногда я забываю, какие вы, кудрявые, смертоносные. – Говорю я хрипло, но сказать это мне крайне важно. Чтобы беты не думали, что я злюсь на них так же, как возможно злится Дерек. Рейс как-то давно пошутила про маму и папу стаи, всего раз, и кто-то недавно говорил про это, может, Скотт. Но в такие моменты, когда я пытаюсь сгладить агрессивность Альфы, пусть и проявленную за дело, всегда вспоминаю эту её шутку. – Ваши большие глаза и светлые локоны та ещё маскировка!       Айзек похихикивает в ответ и улыбается во весь рот. Он трется мне головой о грудь и крепче обнимает. Эрика больше не притворяется спящей, тоже улыбнувшись, но не смотрит на меня.       – Где остальные?       – Дерек ушел поговорить с Бойдом. Мы с Эрикой спим сегодня вместе. Скотт и Элиссон у себя, успокаивают детей.       С трудом вздыхаю, пытаясь вспомнить, слышал ли во время стычки оборотней детский плач. Лейхи настороженно вглядывается в моё лицо, кладет руку мне на грудь и поглаживает пальцами. Рейс рядом вскидывает голову и шепотом зовет меня по имени:       – Стайлз?       – Малыши, они… – Я пытаюсь вздохнуть, но воздух на пару секунд застревает в глотке, не желая выходить наружу. Эрика взволнованно сжимает мою ладонь, пока я с трудом выдыхаю. – Они плакали, когда вы дрались?       – Да. – Отвечает Айзек, хмурясь. – Все время ревели навзрыд, пока Элиссон и Скотт их не успокоили. Ты разве не помнишь?       – Нет. Нет, я не слышал.       Волчица пристыженно молчит, укладываясь обратно, как только я перестаю дышать с надрывом. Лейхи прекращает гладить меня по груди, но рассказывает при этом о Скотте. Всё время драки, в которой Маккол мог бы и помочь, он сдерживал Элиссон от того, чтобы выстрелить в Бойда, а затем и Эрику, стрелой с аконитом. Разбуженная ревом Вернона, бывшая Арджент, повинуясь инстинктам защитить детей, решила действовать единственным проверенным ей методом. Смертельным для оборотней. Скотт её вовремя остановил, перехватив на лестнице.       Но я не слышал, ни плача малышей, ни криков или слов Скотта и Элиссон. Я даже не заметил их, полностью погруженный в борьбу, ведомый этим странным ощущением, что подтолкнуло меня в гущу событий, и выкинуло из неё так же резко.       Приподнимаюсь на кровати, садясь и облокачиваясь о спинку. У меня нет сил, я словно выжат, как и после прошлого такого обморока, но в тот раз мы слились эмоциями с Хейлом, отрикошетив на стаю, чуть не утащив с собой всех в негу пустоты. Как в воронку… Что если в этот раз я поймал рикошет настроений Эрики и Бойда, что, если они утащили меня в свою воронку? Это бы объясняло, почему меня вырубило, когда Хейл утихомирил бет ревом. Он словно сменил волну, переключил приемник на более смирную. А я не успел вынырнуть из «воронки» и оказался на отключенной волне. Поэтому меня вырубило – я отключился от связи стаи. От моей связи со стаей.       Я нахожусь в немом ужасе осознания произошедшего, с гладящим меня по голове и ткнувшимся в щеку Лейхи, когда в комнату заходит Альфа. Эрика, тихо сидящая рядом, тут же падает ниц на кровать и скулит. Хейл устало фыркает, и девушка замолкает. Айзек отстраняется под хмурым взглядом Дерека, но продолжает держать меня за руку.       – Идем. – Безэмоционально произносит Хейл, обращаясь ко мне.       – Я не могу встать.       Альфа вздыхает ещё раз и подходит к кровати. Эрика отползает в ноги, давая пространство, чтобы оборотень взял меня на руки, и ложится на моё место, когда это происходит. Я крепко держусь за шею Хейла одной рукой и желаю бетам спокойной ночи, прежде чем он уносит меня из комнаты. Айзек кивает, улыбнувшись мне на прощание и крепко обнимая вытирающую глаза от подступивших слез Рейс.       Дерек относит меня на чердак и укладывает на кровать. Он замирает надо мной, прикрыв глаза, на некоторое время, а после, не раздеваясь, валится рядом. Хейл не остается лежать со мной, как до этого лицом к лицу, а отворачивается. Альфа рычит и горбится даже лежа, не проявляя никакого внимания ко мне.       Не сказать, что я рад этому. Мне хочется обсудить с ним произошедшее, но все, что я могу, это спросить:       – Где Бойд?       Оборотень дергает плечом, но после недолгого молчания отвечает:       – У себя.       Голос Дерека хриплый, словно он говорит сквозь клыки. Я не решаюсь уточнить в каком бета состоянии. Спать не тянет, а лежать в темноте рядом с повернувшимся спиной Альфой не уютно. Я пытаюсь отвлечься, подумать о чем-то другом, но мысли возвращаются к Бойду. Мне важно знать, что Хейл не покалечил его, а если так, то, что раны беты уже заживают. Но как я не пытаюсь позвать его, почувствовать, ответа не получаю.       Зато меня настойчиво тянет другое, знакомое ощущение, чей эпицентр лежит ближе, чем на расстоянии вытянутой руки. Темный бурлящий поток, скрытый под медленным движением волн. Я улыбаюсь, думая о том, что в моем представлении Дерека только маленьких рыб не хватает. Впрочем, за них вполне сойдут проскальзывающие то там, то тут светлые полоски. Это похоже на страх, который пронзает основную водную массу…       Закрываю глаза, погружаясь в этот поток, «плывя» в нем. От волн спокойных до подрагивающих от возбуждения. К бушующим, с белыми змеями страха волнам злости, горечи, вины, обиды. К центру этого океана, где нечто темное, жесткое, ревущее, желающее рвать и метать, словно кракен, с горящими красными глазами, пряталось в огромной пещере. Но это не кракен, Это волк. Затаившийся, считающий меня угрозой, скалящий острые зубы, с вздыбленной, колышущейся под тоннами воды шерстью. Молниеносно рванувший вперед из своей пещеры и сомкнувший свою пасть у моих ног.       Я вскакиваю, открыв глаза, и вдыхая так, будто действительно надолго задерживал дыхание для погружения. Альфа рядом со мной и правда рычит, я отчетливо вижу его профиль и горящий алым глаз в темноте. Его руки обросли когтями, рот приоткрыт, а от кромки волос начала появляться шерсть, уходящая под ворот футболки вниз по позвоночнику. Я хотел увидеть зверя Хейла – я его получил.       До полнолуния не скоро, но в моей кровати лежит и медленно полностью обращается Альфа. Потому что я копнул слишком глубоко. Дерек никогда не говорил на личные темы, мог рассказать о семье или своем прошлом, но никогда не говорил о себе. А я залез и увидел переживания обоих его ипостасей. И теперь Альфа зол не только на передравшуюся стаю, но и на меня.       Хейл рычит, пытаясь приподняться на кровати, одновременно дергая головой. Он пытается взять себя в руки, но моё бешеное сердцебиение и ужас, который оборотень наверняка чувствует, способствуют приведению его звериной сути в боевую готовность больше, чем мне бы хотелось. Я застыл, смотря на его превращение, не пытаясь ни убежать, ни сделать что-либо ещё. Слышен хруст смещающихся косточек, когда я вспоминаю, как уже успокаивал оборотней. Дважды. Переключал их, за счет воспоминаний. Бежать бесполезно, но я прекрасно чувствую беснующиеся море, готовое потопить, а значит, не смотря на резкое пробуждение, до сих пор нахожусь на волне Хейла. Только вот план придумать времени у меня нет. И от страха, когда Альфа почти поднимается на руках на кровати, я резко бросаюсь к нему, обхватывая руками за грудь и шею.       – Стой!       Вперемешку представляю все скопом. Зову его, как пытался звать бет; думаю о том, как тяну на себя все его эмоции и вспоминаю. Нашу последнюю ночь, когда оборотень контролировал себя, несмотря на полнолуние; нашу первую ночь вместе, когда я безуспешно пытался заставить Хейла не быть таким осторожным, но тонул в его ласках. Вспоминаю, как кидался целовать не успевшего до конца пролезть в окно Дерека, и мы падали на пол, не прекращая целоваться; как я дрочил на него перед одним из плохих полнолуний, как он отсасывал мне после встречи с Кали. И как снимал с моего тела листья после. И все массажи плеч, после моих обязательных поисков информации под его присмотром. Приятные, несмотря ни на что. И наши последние ночи вместе. Лицом к лицу, обнаженными, кожа к коже. Через голову Лилиан, касаясь лишь ногами и руками. Обнимая ночью, и пытаясь быть ближе днем.       Оборотень под моими руками сначала прекращает обращаться, а после укладывается на кровать. Косточки в его теле вновь хрустят, превращая его обратно в человека. Я думаю о рубашке, которую оставил волку вчера, но предпочитаю не полагаться больше на силу, а выбрать другой, безопасный на мой взгляд поход.       – Я не хочу убегать. – Говорю я, надеясь, что слова окажутся сильнее подрагивающих рук и так и не успокоившегося сердца. Я продолжаю вспоминать и наши поцелуи в машине Дерека, и посиделки в лофте, и как Альфа нес меня на руках в комнату этим вечером, но стараюсь затмить все это своей речью. – Я хочу вернуть это. Нас вернуть. Не хочу ссориться как Бойд и Эрика, не хочу тебя предавать, не хочу…       Неожиданно вспоминаю настроения, которые были у меня после первых полнолуний, свое желание убить всех, сбежать. Оборотень тут же рычит, возвращается в звериный облик, недовольно горбится и, схватив мои запястья, царапает их когтями, пытаясь выбраться из хватки. Но я лишь сильнее прижимаюсь к выгибающейся в полу-обращении спине, вновь меняя ход мыслей на более светлые и продолжая монолог.       – Я не хочу так. Я хочу вернуть нас. Наше общение, доверие. И я не смогу сделать это один Дерек! Помоги мне, пожалуйста! Я не уйду, я не брошу тебя, я останусь с тобой. Только говори со мной, пожалуйста! Пожалуйста…       Хейл, наконец, окончательно возвращается к альфа-версии себя, подтягивая мои руки к своему лицу. Он больше не обращается, ни в человека, ни в зверя, перестает рычать и скулит, облизывая языком оставленные на моих руках царапины. Ранки быстро заживают, и я чуть смещаюсь наверх, чтобы доставать до головы оборотня и накрывать его своим телом, как большая ложка. Я целую его макушку и заостренное ухо, и скулу, пока Дерек не успокаивается. Волны его эмоций и чувств снова представляют собой тихую гладь моря, но я больше не собираюсь нырять вглубь, чтобы встретится со зверем. И тем более, не хочу его вызывать.       Мне уже видится, что мы так и останемся в этой позе на всю ночь, но Альфа, удостоверившись, что царапин на моих запястьях не осталось, резко переворачивается ко мне лицом. Сверкая в темноте красным взглядом, он сам обнимает меня поперек талии, путается ногами в моих, тыкается носом в шею и размашисто лижет её пару раз. А после так и остается, по-волчьи ворча мне в ключицы.       Я вздыхаю, смаргивая слезы, появившиеся в глазах, и запускаю руку в чужие волосы. Мне очень хочется надеяться, что подобное поведение – это положительный ответ на все мои слова.       На следующее утро дом непривычно тих. Я просыпаюсь от покусываний. Дерек легонько царапает зубами, человеческими, если ощущения не обманывают, мне ключицу. Я бы даже сказал, обгладывает косточку, но такие шутки были веселыми только в отношении Маккола.       – Дерек?       Хейл отстраняется и смотрит на меня. Он в кои то веке не хмур, его лицо можно было бы назвать равнодушным, но вот глаза… Невольно вздыхаю, обнимая Альфу за плечи. Этот взгляд, такой знакомый, со смесью боли, отчаяния и мольбы. Именно так Дерек смотрел на меня, когда я вляпался в неприятности с его дядей, когда Хейл извинялся за все, что совершал и нет. Когда пытался разодрать рябиновый барьер, не обращаясь полностью, чтобы добраться до меня. Некстати вспоминается Эннис, принесший меня тогда к Альфе, но я отгоняю эти воспоминания, пытаясь притянуть Дерека к себе за шею. Хейл не поддается, и тогда я сам поднимаю голову и тянусь к нему, чтобы оставить на губах оборотня короткий, но нежный поцелуй.       Откинувшись обратно на подушки, я ничего не ожидаю в ответ, но Альфа скользит вниз и трется щекой о мою грудь, как Айзек накануне, прежде чем встать, с легкостью скидывая мои руки с шеи, и уйти. Я остаюсь один, но впервые полноценно улыбаюсь, посмеиваясь. Потому как Дерек был уже в свежей одежде и явно пришел только чтобы покусать меня. Интересно только, намеривался он этим разбудить меня, или это его ежедневный ритуал, о котором я узнал лишь сегодня? Знай и говори мне о таких подробностях беты, я бы скорее поверил в то, что Хейл по-прежнему любит меня.       Приведя себя в порядок, спускаюсь вниз с желанием немного потискать Лилиан. Дети сейчас наверняка играют в манеже, и я рассчитываю, что малышку отпустят её братья ко мне на руки хотя бы на пять минут. Но в гостиной я застаю не только их.       Эрика сидит на диване рядом с Элиссон. Когда я вхожу, девушки замолкают, но их позы подсказывают – до моего прихода последняя в чем-то увещевала Рейс. Замечая перед ними на столике знакомые сосуды и склянки, с помощью которых я делал девушке настой, меня отчего-то берет злость. Уже после я думаю, что, возможно, это были эмоции Бойда, которые ненароком я мог поймать. Но тогда я лишь пошел к столу, серьезно смотря на обеих и сжимая кулаки в оправданной, но сдерживаемой ярости. Хватит и одной вчерашней драки.       – Можешь приготовить настой? – Тихо, почти шепотом просит Эрика. Она выглядит такой же забитой и виноватой, как и вчера вечером в комнате Лейхи. – Пожалуйста?       – Могу. А могу разбить о чью-нибудь голову пару склянок.       После моих слов Элиссон выпрямляет спину и подбирается, но молчит. А вот Рейс изумленно смотрит, прикрывая живот руками, словно думает, что и я нападу на неё. Конечно, я не нападаю.       Настой, рецепт которого лучше всего выходит соблюдать только у меня, готовится быстро. Но прежде, чем отдать его в руки девушке, я читаю короткую наставительную и, в отличие от рычания Альфы, содержательную речь.       – Я не знаю, как и главное, что именно ты скрываешь от Бойда, хоть и давно вполне догадываюсь, но не позволяй недомолвкам и лжи портить ваши отношения. Он заслуживает знать, что происходит с тобой, твоим телом и мыслями. Со всей тобой, основываясь не только на том, что ты говоришь или показываешь. Физическая близость не означает ничего, если вы не доверяете все свое существо друг другу!       Эрика за время моей речи несколько раз кивает, а под конец начинает плакать. Она вытирает слезы руками, прежде чем взять стакан с настоем. Из-за этого её вида, совершенно беззащитного, мне хочется сгладить эффект своего сурового тона.       – Он рядом. – Продолжаю я, присаживаясь перед девушкой на корточки и положив ей руку на плечо в знак поддержки. – Как и вся стая. И я. Если захочешь поговорить, откровенно поговорить. Я рядом, хорошо?       – Хорошо.       Не предлагаю помощь стаи или Бойда, но Рейс успокаивают мои слова. Она даже улыбается, хотя слезы до сих пор заставляют её часто моргать и текут по щекам. Я целую её в лоб и встаю, оборачиваясь к манежу. Из маленькой кучи-малы отчётливо видна макушка Курта, чьи волосы до сих пор венчают проблески шерстки. Остальные игроки этой гонки за лучшими разбросанными игрушками тоже сплошь мальчики. Моего любимого ребенка среди них нет.       – Эй, а где Лилиан?       Я даже не успеваю повернуться обратно к девушкам, как слышу ответ голосом Дерека из кухни.       – У меня.       Хейл выходит, неся малышку на руках. Она пьет из бутылочки, держа её без посторонней помощи, и отрывается от своего занятия только чтобы лучезарно улыбнуться при виде меня.       – Стайз!       – Привет, солнышко!       Альфа не собирается проходить в гостиную и мне приходится идти к нему на встречу. Мне кажется, что меня начинает потряхивать, потому что Дерек не уехал на работу, как я думал. Он задержался и прекрасно слышал все, что я сказал Эрике. Если Альфа и не помнил с утра мои ночной монолог, то может хоть эти наставления для другой пары попробует переложить на наши отношения?       Лилиан тянется перелезть на мои руки, как только я подхожу достаточно близко. Малышка даже не замечает, как, передавая её, Хейл оставляет свою руку на моей щеке и наклоняется почти к самому лицу.       – Ты хорошо справился. – Говорит Альфа и отстраняется. Его голос грубый, но смотрит он на меня с гордостью.       Дерек целует Лилиан в щеку, и только после этого убирает руку с моей щеки. Он выходит из дома и малышка машет ему ручкой на прощание.       – Пака, Афя!       – Пока, пока! – Отвечает ей Хейл, улыбаясь и закрывая за собой дверь.       Оставшись на руках с Лилиан, целую её в щеку и крепко обнимаю. Она смеётся и обнимает меня второй рукой, зажимая бутылочку между нашими телами.       – Побудешь сегодня со мной?       – Да!       Ответ малышки такой радостный, что я принимаю эгоистичное решение не отпускать её со своих рук до самой ночи.       Я действительно провожу с Лилиан почти весь день. Мы играем в принцессу и замки с её куклой, и она успевает поспать со мной после обеда, прежде чем Элиссон забирает её у меня.       – Время для ванны – объявляет девушка, беря малышку на руки.       – Вана! – весело повторяет та, обнимая маму за шею.       – Но ты вернешь её мне после? – Обычно я бы состроил умилительную гримасу в подобной ситуации, но я лишь приподнимаю брови домиком, как иногда это делал Дерек.       – Конечно.       Они уходят, оставляя меня наедине с самим собой. Я решаю, что это возможность разобраться с моей силой и сажусь в самую медитативную позу, какую знаю - в позу йога. Закрыв глаза, я пытаюсь нащупать те ощущения, которые сравнивал с нитями связи между стаей. Одна, и, похоже, в данный момент единственная, которую я выявляю в себе – это злость. Не такая, как у Дерека, это скорее просто агрессия и обида, смешавшиеся в коктейль из яростных, но блеклых ощущений. Мне кажется это явно Бойд, которому Альфа не дал приструнить свою волчицу и теперь его волк не может справиться с волной негодования по отношению к ней. Это лишь догадки, мне безумно сложно узнать, что Вернон чувствует.       Раньше я думал, что младший Хейл самый неразговорчивый и закрытый парень в мире, но при общении с Бойдом, в плане личного, выяснилось, что это не так. Вернон говорил о чувствах только с Эрикой и исключительно за закрытыми дверьми их комнаты. Может поэтому их ссора и была такой разрушительной – Бойд открылся Рейс, как и всегда, а она что-то не впервой умалчивает. И волк сорвался после того, как вспылила человеческая часть.       Я нахожусь в самом разгаре своих пространных раздумий, когда мне приходит смс от Кали: "Поворот на город, через пятнадцать минут". Это самая приличная и сухая смс, что я получал от неё. Поначалу мне хочется отложить телефон и никуда не идти, но с Кали станется зайти на территорию Дерека, если ей действительно что-то надо. А мне и вчерашней стычки оборотней хватило.       Я накидываю куртку, затыкая за пояс брюк свой глок и кое-что для самозащиты. Не сказав никому ни слова, тихонько выскальзываю из дома. Я обхожу его по дуге, с каждым шагом отдаляясь, но не бегу. Это идиотизм, но, если оставшиеся в доме оборотни учуют и услышат меня, пусть лучше думают, что я вышел пройтись прогуляться, пока я не отойду далеко.       До поворота на город идти дольше, чем пятнадцать минут, но, если ей надо – Альфа подождет.       Когда стая Альф впервые появилась в городе, Кали одевалась как на войну. Не буквально, но легинсы и майки, или свободные кофты, отсутствие обуви так разнилось с одеждой, которую Альфа стала носить после обнародованиях их сути всему городу, а затем и миру. Кали стала носить платья в обтяжку, подчеркивающие фигуру жакеты и блузки, брюки. Из обуви Альфа всегда выбирала босоножки. Я так до сих пор и не понял – её когти на ногах, это блажь или она действительно не может убрать их, как остальные элементы промежуточной трансформации? Уточнять у легко раздражаемой Альфы правда ли это я не хочу. Мне достаточно теории, что когда-то это была её отличительная особенность, а после, злоупотребив ею, Кали разучилась убирать их, если такое вообще возможно.       Впрочем, зная желавшую выйти в свет и занять первое место среди стай округа Альфу, я не удивлюсь, что все она может, а подобные вопросы от других ей лишь польстят.       Кали, и сейчас босая, одета в стилизованные под джинсы легинсы и, подчеркивающий грудь, кожаный топ без рукавов. С тонкой золотой цепочкой на шее, уходящей в ложбинку груди в квадратном вырезе топа. Не скажу, что это воинственный образ, но эта сексуальность на грани откровенно напрягает меня. И далеко не в желаемом, возможно, Альфой смысле.       Кали ждет меня, облокотившись о бок машины, уже развернутой в сторону города.       – Задерживаешься.       Я не подхожу близко, отвечая:       – Не планировал встреч на сегодня.       – Ох, Детка! Мы же друзья, друзьям не отказывают!       – В чем?       В исполнении Кали тон "я тупая блондинка, кручу прядь волос на пальце и прошу что-то у парня-папочки" звучит и выглядит крайне странно. Особенно в отсутствии соответствующих ему жестов, но говорит она именно так.       – В поездке. Хочу прокатиться, развеется. Показать сюрприз, как и обещала.       – Что за сюрприз?       – О, Детка, он на то и сюрприз, что ты о нем не должен заранее знать!       – И с чего бы мне с тобой ехать?       – О, даже не знаю. – Альфа вернула свой привычный надменный и угрожающий тон голоса.       – Может потому, что я не спешу отнять пушку у тебя за спиной? Порохом несет за километр. Может, потому что я одна, без стаи? Ни единой моей беты вокруг!       Пожимаю плечами.             – Мне ты этого не докажешь. Кали начинает раздражаться, прищуривается и отстраняется от машины, вставая ровно.       – Не докажу. – Альфа поднимает к лицу одну руку, показывая, как она медленно выпускает когти. – Но я могу заставить тебя силой. И война с Хейлом после твоей смерти будет мне в удовольствие.       – Так почему не развяжешь её прямо сейчас?       В ответ на мой выпад Кали чуть горбится и опускает руки, её ноздри расширяются при резком, злом вдохе, а взгляд леденеет. Но я уже обхожу машину не желая искушать судьбу. Если бы Альфа хотела меня убить, то сделала бы это во время битвы с Эннисом. Да и ранее у неё было много шансов сделать это. Верю ли я ей из-за этого? Нет. Но возможно, я смогу узнать что-то интересное, если поеду с ней. О махинациях Питера с отвлечением Альф я узнал именно за счет работы у Кали. Может и в этот раз мне удастся увидеть что-нибудь интересное?       Я сажусь в машину первый, спустя пару секунд Кали занимает водительское место. Она стартует, разгоняясь, насколько позволяет лесная дорога, по максимуму. Мы едем по лесу в молчании, Альфа держит руль крепко и свирепо смотрит вперед. Только когда мы въезжаем в город, её отпускает. Она втягивает когти на руках и сбрасывает скорость. Хищная улыбка Кали не предвещает чего-то светлого, когда на светофоре она берет в руки телефон и набирает чей-то номер. Включена громкая связь, поэтому я прекрасно слышу голос отвечающего.       – Что? – Рявкает Дерек.       – Привет, милый. – Обманчиво ласково отзывается Кали, тут же чуть понижая голос, видно для пущего зловещего эффекта. – Твоя блядь у меня, верну через час.       Альфа быстро сбрасывает звонок, но рёв Хейла мы услышать успеваем. Отключив мобильный, Кали не глядя кидает его на заднее сиденье и поворачивается ко мне лицом. Тон её не меняется, все так же пропитанный скрытой злобой.       – Уж не знаю, трахнет он тебя связанным или заставит отсосать с узлом, но это была гарантия.       Я надеюсь, что мой взгляд, направленный на Альфу в этот момент, максимально скептичен. Возможно, так и есть, потому что Кали поясняет, прежде чем поехать:       – Для войны пока рано.       Мы продолжаем путь, минуя общую территорию и приближаясь к кварталам Альфы. Единственное, что я пока в этой поездке узнал – Кали в своем рвении идти по головам себе не изменяет.       Мы проезжаем владения Альфа-самки насквозь и наискосок, приближаясь к лесной части её территории. Я запоминаю все повороты и улицы, что мы оставляем позади. Каждый клуб или жилой дом, каждый паб и каждое закрытое помещение, когда-то им бывшее. Я не часто смотрел на улицы, когда ездил в магазин с кем-то из бет. Был слишком погружен в себя, но сейчас…       То, насколько эти улицы пустынны, даже для нашего маленького, в сравнении с центральными, города. То, как много закрытых кофеен, магазинов одежды и продуктовых, сколько пустых домов с запущенными участками. И как мало людей, а вернее оборотней, ходят по этим улицам. Бикон Хиллз открыл двери для всех, позволяя омегам, при условии их номинального подчинения правилам, жить как обычным людям. Не вступая в стаи, но находясь на территории одного из Альф и работая на него. Скотт образца после обращения был бы рад услышать о таком месте. Хорошо, что в то время такого места не было. Хорошо было бы, не будь его и сейчас…       – Приехали, Детка. Пора выходить.       Кали остановилась возле складов. Дальше по этой улице, перед самым лесом действующий завод. Там как раз и производят пиво для оборотней. Вокруг ни души, только мы двое. Выхожу из машины, повинуясь Альфе и прислушиваюсь – посторонних звуков нет. Но кто знает, чтобы я услышал, будь мой слух волчьим?       Склад, воле которого мы остановились не тот, к которому мы идем. Проходя за Кали между близко стоящих железных ангаров, поневоле ёжусь. Уже стемнело и я следую за темным силуэтом Альфы и мелькающими иногда красными бликами её глаз, когда она поворачивает голову. Мы проходим на второй, а затем третий ряд ангаров и там останавливаемся у одного, расположенного почти в конце линии. Кали легким движением открывает массивную дверь, но не приглашает, а сама заходит внутрь. Медлю, опасаясь следовать за ней. Я уже думаю, что эта поездка была ошибкой, и не стоило даже выходить навстречу Альфе из дома. Тянусь рукой за спину, намариваясь вытащить пистолет, как из темноты ангара раздается её голос:       – О, твой запах страха так сладок! Жаль устранять.       И сразу в ангаре зажигается свет, небольшая лампа, стоящая на полу, освещает совершенно пустой ангар. Альфа отходит от лампы, возвращаясь ко мне. Её глаза по-прежнему светятся красным, почти бордовым цветом, она облокачивается плечом о косяк двери ангара и шепчет:       – У каждого зверя свой секрет, и ты здесь, Детка Хейл, чтобы узнать мой.       Альфа отходит, поманив меня когтистым пальцем. И когда только она успела выпустить когти и клыки? Пока она подходит к фонарю, то снимает с шеи цепочку. Следую за ней и оказывается, что фонарь стоит рядом с хорошо очерчиваемой квадратной выемкой в полу и несколькими разной формы отверстиями, а на цепочке в руках Кали висит ключ. Этот самый ключ она вставляет в тонкое вертикальное отверстие и проворачивает дважды. А в остальные круглые два внизу и пять наверху она вставляет свои когти. Два первых на ноге и все на правой руке соответственно. Поза, в которой находится для этого Альфа сродни позам в йоге и была бы очень смешной, если бы мы были в тренировочном зале. Щелчки механизма, скрытого в полу, звучали пока Кали поворачивала ногу по часовой стрелке, чтобы отверстия оказались вертикально, а руку против часовой, чтобы отверстия оказались в нескольких миллиметрах от ключа. Когда она закончила, выемка в полу с лязгом опустилась на добрые два сантиметра, а после открылась внутрь, словно створка шкафа. Кали засунула туда руку и выдвинула из темноты железную лестницу.       – Идем.       С хищной и крайне довольной улыбкой, Альфа стала спускаться, не дожидаясь меня. Света фонаря хватало ровно настолько, чтобы осветить её голову и торс, когда Кали закончила спуск.       – Я жду. – Сказала она с улыбкой, подгоняя меня.       Вздохнув и понадеявшись, что звонок Хейлу действительно гарантирует мою безопасность, или как минимум то, что я останусь жив, спускаюсь следом. С каждой ступенькой я чувствую, как прохладно в этом тайном помещении Альфы. А когда мои ноги касаются пола, мне кажется, даже сквозь подошву кроссовок, что он ледяной. При дыхании у меня изо рта выскальзывает пар, я борюсь с желанием застегнуть куртку, а Кали улыбается, будто готовится сожрать меня, протягивая руку к стене. Она дергает рычаг, который включает освещение. Это не просто фонарь, а полноценные лампы под потолком. Я щурюсь от слишком яркого их света, пока Альфа берет меня за плечи и разворачивает спиной к лестнице и лицом к свободному, как мне кажется, пока я моргаю, пространству. Когда же мои глаза привыкают к свету, я обнаруживаю смотрящие прямо на меня белесые мертвые глаза отрубленной головы в глыбе льда. ______ С нетерпением жду ваших отзывов! Спасибо) И отдельное спасибо: всем, кто помогал через публичную бету, Selena-moon и mashok_dragon за говорящие названия сборников, а Ler_ekler и Хеляя за отзывы с правильными вопросами! Часть этого текста написана в 2014, еще один кусочек в 2017, а дописана глава уже сейчас, поэтому если вдруг в плане стиля/манеры текста вам показалось что-то странным, то это не страшно и очень даже хорошо, потому как означает, что моё мастерство улучшилось, а видение с годами изменилось и я, как автор, не стою на месте. Сам себя не похвалишь, никто не похвалит, как говорится)