но это ведь просто сон, верно?

Проснувшись, Гриндевальд огляделся по сторонам и увидел сидящего за работой Дамблдора. - Доброе утро. – повернувшись на шорох, сказал врач. - Доброе утро. – коротко проговорил Геллерт выбираясь из-под тёплого одела. - Скоро завтрак. – напомнил Альбус, когда увидел подходящего к нему мальчишку. - Спасибо. – улыбнулся мальчик. – Я пойду. – неуверенно сказал он, боясь задержать Дамблдора хоть на миг. - Всё хорошо? – обеспокоенно спросил врач, видя, как подопечный быстро идёт к двери. - Да. Всё в порядке. – заверил Гриндевальд и вышел из кабинета. «Я доставляю ему лишние хлопоты» - с этой и ещё кучей похожих мыслей мальчик шёл к себе. Он сразу рухнул на кровать, без желания куда-либо идти. Как же часто он чувствовал похожее. Пустота. Да, он выговорился, но он отнял столько времени у Альбуса. Это чувство вины, которое он ощущает несколько дней. Вины за то, что Дамблдору доверили его. Почему его? Самого безнадёжного? Страх за то, что лишние проблемы Альбусу не нужны, а этой проблемой, как считал мальчик, был он сам. Геллерт винил себя за то, что тянется к его теплу. Ему оно нужно. Он не мог почувствовать тепло его рук полтора года. А сейчас, когда мальчик понимает, что это не галлюцинация, он чувствует вину. Вину за то, что просит тепла у того, кто его не знает. Всё слишком запутанно. Чувства тоже. Геллерт и раньше не совсем понимал свои эмоции, а теперь и вовсе теряется в них. - Нужно идти на завтрак. – сказал он сам себе, понимая, что опаздывать ему не стоит. Мальчик вышел из комнаты с мыслью, что через пол часа зайдёт Дамблдор. Ему хотелось побыть одному. Просто прорыдать в подушку пару часов. После таких выплесков эмоций, Гриндевальду становилось легче. Мальчик осознавал, что так быть не должно, но всё равно продолжал так делать. Да, плачь не выход, но это помогало. Благо он не встретил не одной медсестры, что было удивительно. Любая могла спросить о его состоянии, а пересекаться ни с кем не хотелось. Как мальчик и ожидал, врач зашёл к нему после завтрака, но на долго не задержал, что не могло не радовать. «Как он меня понимает?» - Геллерта поражало то, что Альбус знал, когда лучше оставить его, а когда наоборот, остаться и поговорить. Гриндевальд ненавидел эти перепады настроения. То он рассказывает обо всём не умолкая, то не хочет видеть ни души. Не понимал, как это выносит Дамблдор, ведь ему нужно знать состояние мальчика. Но его спокойствие нравилось Геллерту. То, что он не просит рассказать о себе, то что ждёт, когда мальчик будет готов поведать эту историю сам. Мальчишка хоть и был не уверен, но понимал, что галлюцинации прекратились. Раньше они сопровождали его изо дня в день, а сегодня их не было, и вчера, и последние несколько дней тоже. Гриндевальд и не заметил как начал проваливаться в сон. Глаза закрывались сами, от количества пролитых слёз. Он часто засыпал после таких истерик и этот раз не стал исключением. Мальчик нехотя открыл глаза, щурясь от света, попадающего в комнату через окно. Он бросил короткий взгляд на стол, на котором лежала записка. «Зайди ко мне

Альбус»

Быстро взглянув в зеркало, Геллерт направился в кабинет Дамблдора. «Щёки, как и глаза не красные» - сначала утверждая, а затем уже и сомневаясь начал прокручивать мальчик в мыслях, пока проходил бесчисленное множество дверей. Он остановился у одной из них и простучал мелодию, после чего зашёл в комнату. - Геллерт. – обратился к гостю парень. - Ты просил зайти. – немного сонно сказал Гриндевальд, подходя ближе к столу. - Да. – подтвердил врач, отодвигая бумаги в сторону. – Ты пропустил обед. - Да? – протирая глаза удивился мальчик. - Ты голоден? – обеспокоенно спросил Альбус. - Нет. – коротко ответил Геллерт. – Я могу идти? – пытаясь сказать так, чтобы эти слова не показались грубыми, спросил он. - Конечно. – улыбчиво произнёс парень и потянулся к одной из книг, лежащих на его столе. Гриндевальд направился в свою комнату в раздумьях. «Сколько я спал? Даже на время не посмотрел» Зайдя к себе, он обернулся, дабы увидеть весящие на стене часы. «Четыре часа дня?» - словно не веря хронометру, подумалось мальчику. Он подошёл к столу и его взгляд упал на пергамент и лежащий рядом с ним карандаш. Идея порисовать была не плохой, если учесть то, что мыслей, чем заняться, у Геллерта не было. Рука сама начала вырисовывать портреты. Почему нет? Он, конечно, не обладал художественным образованием, но рисование его занимало, а сейчас это было не плохим вариантом скоротать время. Потом стали вырисовываться книги, а затем и целые стеллажи. На пергаменте было всё, начиная от яблока, заканчивая котами. Все рисунки были хаотично разбросаны по листу, а места между ними становилось всё меньше и меньше, когда мальчику приходила новая идея для иллюстрации. Рядом с новогодней гирляндой расположились часы, а те в свою очередь около цветочного венка. Перечень всех рисунков можно долго озвучивать, если только перечисление не прервёт вошедший в комнату врач. - Геллерт. – послышался голос вошедшего, после мелодичного стука. Мальчик обернулся, откладывая пергамент и карандаш в сторону. - Всё хорошо? – Альбусу уже и самому надоедает именно эта формулировка вопроса, но ничего не поделаешь. - Да. Всё в порядке. – улыбнувшись заверил Гриндевальд. А что? Сейчас действительно всё было не плохо. И, как считал мальчик, неважно как он чувствовал себя утром. - Позволишь взглянуть? – глядя на отодвинутый минуту назад лист, спросил врач. - Конечно. – Геллерт взял пергамент и протянул его подходящему к столу Дамблдору. - Ты хорошо рисуешь. – восхитился рыжеволосый парень. – Я бы никогда так не нарисовал. – он указал на один из рисунков на пергаменте. Альбус несколько минут крутил в руках пергамент, после чего, не сводя радости с лица протянул лист мальчику. - Я зайду вечером. – сказал парень и вышел из комнаты. «Который час?» - Гриндевальд взглянул на часы. «Половина восьмого?» - это значило, что уже совсем скоро нужно было спускаться на ужин. А желание укутаться в одеяло так никуда и не делось. Мальчик сложил книги в одну, а листы пергамента в другу стопку, кладя рядом перья и карандаши, после чего покинул комнату. Через час, как и предполагал Геллерт, зашёл Альбус. Расспрашивать его врач не стал, что было лишь на руку Гриндевальду. Ночи становились холоднее, и желание укутаться в тёплое оделяло лишь росло. Мальчик уснул, как только его голова коснулась подушки.