Don't you give me no line Better run if you can Just like a thorn in the side So don't give me no Don't you give me no lies You can't stop rock'n'roll You can't stop rock'n'roll You can't stop rock'n'roll — AC/DC
Они медленно учились жить дальше — постепенно, шаг за шагом двигаясь вперед. Tío Бруно прожил почти неделю вместе с ними, как и tía Пепа — мама даже в полушутливой форме предложила как-то за ужином: — Брунито, может, вернешься сюда? А то дом совсем пустой стоит, когда мы все на работе, а Мира в колледже? — Ну, так и я тоже буду на работе, — отозвался Бруно, не глядя ей в глаза. — Опять же… у меня теперь столько бумаг, я ими весь дом заполню. Лучше ограничить хаос моей квартирой. — Не теряйся, Брунито, — попросила мама, и он устало кивнул. Джульетта немного помолчала, потом взглянула на фотографию с последнего их общего Рождества. — Не знаю… может, продать этот дом?.. Он слишком большой для нас троих. — Если будет нужно мое согласие, то звони, подпишу все бумаги, — tío Бруно поднял голову сталкиваясь взглядом с Мирабель. — Нужно учиться оставлять прошлое в прошлом. Как бы сложно это ни было, — добавил он вполголоса, но Джульетта уже его не услышала. Мирабель не могла не обратить внимание, что Камило слишком часто стал звать ее «погулять» по парку, и что на этих прогулках к ним почти постоянно присоединялся Габо… после чего Камило вдруг резво «вспоминал» о неотложном деле, оставляя свою кузину и своего нового приятеля вдвоем. И ладно бы, кузен — Мирабель с удовольствием бы отвесила Камило подзатыльник, так еще и мама зачастила приглашать сеньора Серхио и его внука в гости; хорошо хоть она никуда при этом не сбегала, но Мирабель все равно замечала мечтательные взгляды, которыми обменивались ее родители и сеньор Серхио, стоило ей заговорить с Габриэлем. После очередной прогулки, когда Камило умчался по делам — наверняка несуществующим, Мирабель не выдержала. — Извини, мой кузен слишком безалаберный, — сказала она, глядя по сторонам. Габриэль кивнул, точно так же стараясь не глядеть ей в лицо. Мирабель набрала в грудь воздух, собираясь расставить все точки над i, но Габо ее опередил. — Знаешь… не хочу тебя пугать, но кажется, наши семьи спят и видят, как бы нас с тобой… кхм, прости, поженить. — Да, мне тоже так кажется, — осторожно согласилась Мирабель. Габриэль тяжело вздохнул и жестом предложил ей пройтись. Стоял конец апреля, в парке было зелено и свежий воздух пах цветами. Здесь было красиво и до чертиков романтично… в другой ситуации. С другим человеком. — Мирабель… Черт, я не знаю, как это сказать, чтобы не обидеть тебя… Слушай, ты потрясающая, правда, и просто супер, но… Но я, э-э-э, прости, в этом плане ты мне не нравишься. То есть, ты мне нравишься, правда, как человек, но не как девушка. То есть, ты и девушка тоже отличная, но… — Я тебя поняла, — Мирабель показалось, что у нее с души камень скатился. — Ты мне тоже нравишься как человек, но не как парень. Хотя и как парень ты тоже отличный. — Правда?! — Габриэль повернулся к ней с радостной улыбкой. — Dios, я всю неделю репетировал эту речь, и все равно получилось отвратно… Ты не злишься? Не обижаешься? — Нет, что ты! — Мирабель поспешно замахала руками. — Хорошо, что мы не в прошлом веке живем, и нам не придется сбегать среди ночи, чтобы избежать ненужной свадьбы. — О да. А ведь тогда бы мне пришлось носить ужасные усы. Или даже бородку, — Габо с преувеличенным ужасом передернулся, и Мирабель рассмеялась. Невидимая стена между ними растворилась без следа, и по дорожке в парке они зашагали уже гораздо веселей. — Знаешь, у меня все время чувство, что я… не оправдываю ожидания своей семьи, — признался Габо, купив им чуррос. Мирабель с пониманием кивнула. — Нет, меня ни в чем не винят, но я буквально чувствую в воздухе: «Ну же, hijo, ты можешь лучше! Можешь больше!». Я же, если честно, иногда пишу… Ничего серьезного, но так от меня ожидают как минимум вторые «Сто лет одиночества», с моими-то именем и фамилией. А я пишу сказки. — Серьезно? — искренне удивилась Мирабель, даже остановившись посреди дорожки. Габо мрачно кивнул. — Но они все равно какие-то… пресные. Мне чего-то не хватает. О! Слушай, раз уж мы убедились, что друг друга не любим, то, может, поможешь мне? — Габо с азартом обернулся к ней, потирая руки, и Мирабель на всякий случай отступила назад. — Меня твое лицо пугает! — Это неважно. Я тебе перескажу свою сказку, а ты скажешь, в чем минусы, а? — Ты издеваешься?! — Я куплю тебе мороженое. — Уговорил. Давай сюда свою сказку… — Мирабель махнула рукой. Видимо, судьба у нее была такая, сталкиваться с чудиками. Сказка у Габо была хорошей… но и правда чего-то не хватало. — Значит, на самом деле, этот человек не чудовище — ни внешне, не внутренне, но в деревне все вокруг уверены, что он — само зло, — задумчиво подытожила она, сидя на скамейке и болтая ногой. Габриэль кивнул, нервно ломая пальцы. — А знаешь… пусть у него будет семья. Например, две сестры, у которых, конечно, уже есть дети. И вот одна племянница заблудится ненастный вечер, и случайно столкнется с ним. И поймет, что он не монстр, а простой человек, которого можно любить и… — Мирабель прикусила язык, отворачиваясь в сторону. Габриэль задумчиво почесал в затылке. — Ну… знаешь, ход с запретной любовью немного рискованный. Не все оценят, да и, если честно, это вообще не очень красиво выглядит: слишком взрослый мужчина и юная девушка. Сразу пойдут нехорошие мысли. — Да, понимаю, — Мирабель продолжала разглядывать зеленую траву. — У меня есть подруга, она влюбилась… в своего дядю. Она знает, что никогда им не быть вместе, но все равно любит его. И не может забыть. — Он же не воспользовался ею? — Габриэль, разволновавшись, опустил руки, встревожено глядя на нее. — Никакого растления или… — Нет. Она уже взрослая, моя ровесница. И это, скорее, она сделала первый шаг. Много первых шагов. — Оу. Хм. — Габриэль, смутившись, опустил голову, ковыряя пальцем штанину на колене. Кашлянув, он протянул: — У меня есть друг. Он влюбился в свою кузину… она была старше на год, и вся такая… Идеальная. Только она совсем не обращает на него внимания, а мой друг уже третий год ее из головы выкинуть не может. А она вышла замуж и уехала в Картахену. Мирабель искоса глянула в его сторону — Габриэль выглядел мрачным и подавленным. Видимо, его «друг» был таким же, как и ее «подруга». — Время лечит, — негромко сказала она, и Габриэль кивнул. — Ну да. Знаешь, наверное, ты права. Может, не племянница, все-таки, это будет уж слишком явной отсылкой к моему тезке, но просто девушка, которая поможет рассеять все эти слухи… — И вернуть в семью? — Да, пусть и в семью вернет. Мне нравится. В любом случае, появляется небольшая изюминка, — Габо улыбнулся ей и снова опустил голову. — Мне жаль, что так вышло у… твоей подруги. — Спасибо. И мне тоже жаль, что с твоим другом вышло так. — Мирабель откинулась на спинку скамейки, глядя в небо. — Знаешь, ты чуть-чуть приблизился к образу идеального парня. — Все, с завтрашнего дня я отращиваю усы и эспаньолку! — пригрозил Габриаэль и они оба рассмеялись.***
Мирабель заканчивала реферат, когда зазвонил мобильник. Номер был незнакомый, и она с опаской нажала на прием. — Добрый день? — Привет, девочка, — раздался веселый голос, и Мирабель, на пару секунд растерявшись, узнала Эрнандо. — Спорим, не угадаешь, кто это тебе звонит? — Эрнандо? Что-то с Бруно? — Мирабель вскочила на ноги и тут же заставила себя успокоиться — если бы с Бруно случилось что-то плохое, то голос у его приятеля был бы не таким жизнерадостным. — Не, этот патлатый хрыч бодр и весел и знать не знает, что я взял твой номер телефона, кстати, извини за это. Скажи-ка мне, о bella señorita, он тебе ничего не говорил про эти выходные? — Нет, — осторожно отозвалась Мирабель, глядя на календарь — для Rock al Parque было еще рано, май едва перевалил за середину. — А у вас что-то намечается? — Ага, я так и думал! — в голосе Эрнандо теперь слышалась неприкрытая гордость. — Мы с Хорхе наконец-то уболтали этого патлатого хрыча тряхнуть стариной прилюдно. Если хочешь, на эти выходные приезжай в Боготу — тут в парке Симона Боливара будет вечер музыки. Ничего особенного, конечно, не жди, мы там все не профессионалы, а любители, но… — Черт, и почему Бруно мне ничего не сказал? — возмутилась Мирабель, упав на кресло. — Конечно приеду, вы мне еще футболку должны! — И магнитик! — Эрнандо рассмеялся. — Брунито просто не хочет позориться, а я подумал — он про тебя всегда говорит с теплотой, ну и, ты же его любимая племянница, точно не станешь смеяться, если вдруг мы опозоримся. — Ни за что, — Мирабель зажмурилась, чувствуя, как старая боль снова оживает в сердце. — Я буду громче всех кричать, что вы лучшая группа во всей Южной Америке. — Ай, девочка, я сразу понял, ты — наш человек! Эх, встретились бы мы в другое время… — Эрнандо снова рассмеялся. — Шучу, шучу, только не говори Бруно, что я это ляпнул. Он мне и за звонок тебе голову оторвет. — Я вас прикрою, — пообещала Мирабель. Уточнив у Эрнандо время мероприятия, Мирабель пообещала приехать и поболеть за Крысиных Королей. Сбежав вниз, она предупредила маму, что на выходные едет в Боготу «с друзьями», почти не покриви душой — она ведь не уточняла, что это друзья tío Бруно, а нее ее собственные… Вернувшись в комнату, Мирабель открыла на компьютере папку с оцифрованными старыми фотографиями их семьи и притихла, разглядывая снимок тройняшек на выпускном из школы. Если бы можно было попасть в другое время, если бы можно было стать кем-то другим… Она помотала головой и закрыла фото. Незачем травить себе душу бессмысленными мечтами. Им нельзя быть вместе, особенно теперь, когда tío Бруно с таким трудом восстановился в университете. Холостой преподаватель — это и так повод для косых взглядов, а если еще раскроется их связь… Это будет катастрофой. Хуже, чем катастрофой, это будет концом всего. До Боготы Мирабель добралась на междугородном такси — к счастью, после того как она стала делать игрушки на заказ, необходимость просить у родителей карманные деньги отпала. От одного взгляда на парк Боливара по спине пробегал озноб — рок-фестиваль оживал в памяти, она как наяву почувствовала прикосновения Бруно и, вздрогнув, быстро растерла плечи, покрывшиеся мурашками. Выбросить из головы, похоронить, забыть и не вспоминать. Импровизированную сцену она заметила еще издали и, приблизившись, остановилась за раскидистыми кустами, находя взглядом Бруно и его друзей, одетых в одинаковые футболки — она тихо рассмеялась, разглядев рисунок: три крысы-рокера, неуловимо похожих на ее игрушки. Несмотря на нервозность, Бруно держался хорошо. Хорхе что-то негромко ему сказал, хлопнув по плечу, и Бруно коротко рассмеялся, покачав головой. У него в руках была гитара, явно не новая, и Бруно осторожно пробегал пальцами по струнам, подкручивая колки, добиваясь нужного звучания. Мирабель стиснула пальцы, борясь с желанием подойти к нему, взъерошить волосы, пропуская их сквозь пальцы — так, как ему нравилось, поцеловать его… Она вздрогнула, когда местный ведущий пригласил на сцену Reyes de las Ratas. Скрестив пальцы на удачу, Мирабель затаила дыхание… и тут же расслабилась, услышав первые звуки Smoke on the water. Эрнандо запел, отстукивая ритм ногой и Мирабель быстро огляделась — слушателей было не так много, как на рок-фесте, но те, что были, одобрительно кивали, кто-то подпевал знакомой песне… Мирабель заметила группу молодых парней, примерно ее возраста — они внимательно следили за Крысиными Королями, явно перенимая опыт, и улыбнулась. Если бы все было иначе… Она вдруг с ослепительной ясностью представила, какой могла бы быть ее жизнь, если бы она просто родилась в другое время и в другой семье. Они бы встретились, и никто бы и слова не сказал против их романа. Никто бы не осудил ее за поцелуй, а его — за объятия. У них было бы все время, которое только можно представить, а не только короткие часы вместе в те три месяца, которые у них были. Просто Бог, или само мироздание ошиблось: они родились в одной семье и в разные годы, когда должны были родиться в разных семьях и в один год. Мирабель до боли прикусила губу, и запрокинула голову, часто моргая. Конечно, вряд ли бы эта, другая жизнь была безоблачной, вряд ли бы они остались вместе… Хотя, ее родители, tío Феликс и tía Пепа — они вместе уже больше двадцати лет, и все еще любят друг друга. После зажигательной Honky Tonk women Эрнандо пообещал, что это последняя песня, и Мирабель высунулась из-за кустов.Don't you give me no line Better run if you can Just like a thorn in the side So don't give me no Don't you give me no Don't you give me no Don't you give me no lies You can't stop rock'n'roll You can't stop rock'n'roll
Они пели втроем, и Мирабель зачарованно смотрела на tío Бруно, который наконец-то выглядел живым. На губах сияла улыбка, взгляд, полный огня и жизни — он выглядел собой. Настоящим собой, таким, каким должен был быть всегда. Мирабель резко отвернулась и все-таки расплакалась. Она любит его, и это чувство невозможно остановить, как и рок-н-ролл.Yeah! Oh yeah I said you can't stop rock'n'roll!..
Послышались аплодисменты — может, это были и не овации, но помидорами никто не спешил швыряться. Мирабель вытерла слезы ладонью и вышла из-за кустов, с каждым шагом ускоряясь. Бруно заметил ее, и в последний момент успел сдвинуть гитару на бок, раскрывая объятия — Мирабель бросилась к нему, обвивая за шею руками. — Малыш… — Ты потрясающий, Бруно, — Мирабель прижалась к нему, лишь краем сознания понимая, что так не обнимают своего tío. — Никогда не теряй себя больше, пожалуйста. — Никогда, малыш. Больше не потеряю, — Бруно прижал ее к себе почти касаясь губами уха… и в следующую секунду, словно очнувшись, они оба разжали руки, отступая в стороны. — Вы круто играли, — Мирабель быстро повернулась к Хорхе и Эрнандо, которые обменялись задумчивыми взглядами. — Просто… вау! У меня нет слов. — А вот у меня есть, — подхватил Бруно, притворно нахмурившись. — И кто из вас двоих это провернул, а? — А ты угадай, — отозвался Хорхе. — Я сам не знал, что Мирабелита приедет… — Врет, как дышит, — припечатал его Эрнандо. — Все он знал, только сейчас невинной овечкой прикинулся. Да, я ей позвонил, и не говори, что ты не рад этому, Брунито. — Рад. Но черт побери, Нандо, я надеюсь, ты удалил номер моей sobrina и немедленно его забыл! — tío Бруно упер руку в бок, и Эрнандо рассмеялся. — Уже сделано, команданте. Расслабься, Бруно, твоя sobrina — это наша sobrina, мы ее не обидим и никому в обиду не дадим. Мирабель вздрогнула, быстро переводя разговор. — Кстати, мне кто-то обещал магнитик и футболку… — Конечно! Специально для вас, сеньорита, фирменная футболка и магнитик! — Эрнандо хлопнул себя по груди. — Сейчас, пойдем к машине… или еще послушаем? — Я бы послушал, — немного неуверенно отозвался Хорхе, и Бруно кивнул. — Да, я тоже. Малыш? — Я с тобой. Главное, про футболку не забудьте, — она погрозила Эрнандо пальцем и тот кивнул. После Крысиных Королей выступал темнокожий старичок саксофонист — Мирабель только восхищалась его мастерством: несмотря на свой почтенный возраст он играл так, что не всякий повторит. — Вот видишь, — вполголоса сказал Эрнандо, обращаясь к Бруно. — А ты все твердил, что мы будем самыми старыми… Брунито, хрыч ты патлатый, хватит себя хоронить раньше времени, молодой мужик, здоровый… — Спина у меня больная, — ворчливо отозвался Бруно, машинально приобняв Мирабель — она положила голову ему на плечо. Эрнандо фыркнул. — Ой, я тебя умоляю, спина это вообще не показатель… Короче, прекращайся себя хоронить, и учти, ты обязан притащить свою задницу на Rock al Parque. Можешь даже своих sobrinos прихватить… — Нет, — быстро отозвался Бруно, и его ладонь на секунду сжала плечо Мирабель. — Больше на такую нервотрепку я не подпишусь. Приеду сам и мы будем вести себя как ужасные и некультурные люди. — То есть, пить, курить и делать татуировки? — невинно поинтересовалась Мирабель, и Бруно улыбнулся ей. — Ты слишком проницательна, Мирабель. План именно такой. — Кажется, в прошлый раз ты упоминал кое-что еще, — пробормотала она вполголоса, и Бруно покосился на нее с шутливым возмущением. — И все-таки, ты язва, малыш. — Вся в тебя, — она показала ему язык, и Бруно, рассмеявшись, прижал ее к себе. — Так, — Хорхе, негромко хлопнул в ладоши, привлекая внимание. — Уже вечереет. Брунито ночует в мотеле, хотя мы на три голоса, включая голос нашей матушки, предлагали ему остановиться у нас. Так что я спрашиваю у Мирабель — где будешь ночевать? У нас есть комната, даже с защелкой, если вдруг подозреваешь, а мамуля готовит лучший санкочо в этом городе… — Я, наверное, тоже в мотель пойду, — Мирабель показалось, что сердце провалилось куда-то вниз. — Думаю, уж одноместный номер там найдется. — Должен найтись, сейчас не сезон для туристов, — согласился Бруно, но она чувствовала, как дрогнула его рука. — Ну тогда идем за подарками для нашей самой преданной и единственной фанатки, — жизнерадостно заявил Эрнандо. Мирабель действительно не ожидала, что ей вручат фирменную футболку с тремя крысами-рокерами и магнит с той же картинкой и, рассмеявшись, обняла Эрнандо и Хорхе. — Передавай привет маме и своей tía, — Хорхе добродушно похлопал ее по плечу. — Если вдруг они захотят — им тоже достанутся подарки. — А моей любимой Пепите я вручу его лично! — Эрнандо патетично прижал руки к сердцу, и Бруно, отдав гитару Хорхе, шутливо ткнул его в плечо. — Опомнись, она уже давно замужем и счастлива. — Да я знаю, знаю. Дай пошутить, — он подмигнул. — Ну что, вы точно решили ночевать в мотеле, как бедные родственники? — Абсолютно точно, Нандо, передай от нас привет матушке. Переговариваясь, Хорхе и Эрнандо забрались в машину и поехали домой. Мирабель медленно выдохнула, подняв взгляд на Бруно. — Это ведь бесполезно говорить, что «нет, малыш, мы не должны это делать», так? — спросил он, пока его ладонь соскользнула с ее плеча на поясницу. — Абсолютно. Ты не можешь остановить рок-н-ролл, tío, — согласилась Мирабель. — Ну что, в бар или обойдемся без него? — Обойдемся, — кивнул Бруно и, помедлив, наклонился к ней, касаясь губ — Мирабель, издав тихий всхлип подалась навстречу, зарываясь пальцами в его волосы. Мотель был тем же самым, словно время случайно замкнулось в кольцо — только на этот раз не гремел рок-фестиваль, номер был другим и обошлось без алкоголя. Бруно прижал ее к двери, жадно целуя, и Мирабель, не отставая, отвечала на поцелуи, чувствуя, как сердце заходится в сумасшедшем ритме. — Все началось здесь… и закончится тоже здесь, — пробормотал Бруно ей в шею, и Мирабель кивнула, проскальзывая ладонями под его футболку. Знакомое ощущение его тела, его запах, ударили в голову не хуже, чем ром. Она вновь прижалась к нему бедрами, двигаясь мягко, словно волна, и Бруно, тихо зарычав, прихватил зубами ее шею, вызвав стон. — Мирабель… я так скучал по тебе. — Я тоже по тебе скучаю, — Мирабель ненадолго отстранилась и повернулась к нему спиной. — Не поможешь? — С удовольствием… — Бруно потянул застежку молнии вниз, целуя ее спину и опускаясь все ниже — она прижалась ладонями к двери, стискивая зубы. Платье соскользнуло на пол, и Мирабель развернулась, чувствуя его ладони на бедрах. — Eres hermosa… Он поцеловал ее бедро, потерся о него щекой, и Мирабель, улыбнувшись, потянула его за руку, помогая подняться. — Нет, tío. Ты прекрасен, — она поддела его футболку, стаскивая ее и бросая на пол. Провела ладонями по его груди, опускаясь ниже и задерживая руку над твердеющим членом. — Я так хочу, чтобы ты увидел себя моими глазами… — Малыш, — Бруно шагнул к ней ближе, обхватывая ладонями лицо. — Я могу сказать то же самое. Если бы видела себя моим глазами… — Покажи мне, Бруно, — Мирабель положила его руку себе на грудь и прерывисто ахнула, когда он нежно обвел твердеющий сосок большим пальцем. — Дай мне увидеть себя. На этот раз не будет Камило, не будет неожиданных звонков — Мирабель заранее выключила звуки на телефоне, отправив маме смс, что у нее все хорошо. Бруно подвел ее к кровати, и только покачал головой, когда она потянулась к его брюкам. Он скользил губами по ее телу, поддразнивая, выбивая дыхание — Мирабель не знала, что он сделает в следующий миг, и нервы звенели, словно струны под его пальцами. Бруно оперся на руку, ведя другую вниз — она вздрогнула, дернув бедрами навстречу, стоило ему задеть пульсирующий от возбуждения клитор. — Я люблю тебя, — Мирабель зажмурилась, повернув голову в сторону. — Я все еще люблю тебя. — Я знаю, малыш. Я тоже люблю тебя, — Бруно осторожно повернул ее к себе и поцеловал, обводя губы языком, проникая между них, пока его пальцы ласкали ее между ног, подводя к самой грани. Мирабель застонала, чувствуя, что уже близко — и тут же распахнула глаза, когда Бруно убрал руку, избавляясь от своей одежды. Раздвинув ее ноги коленом, он навис над ней, глядя в глаза — у Мирабель пробежали мурашки по коже, и она сглотнула пересохшим горлом. — Последний раз, малыш. Действительно последний. Она кивнула и вздрогнула, когда он осторожно прижал ее запястья к кровати. — Не больно? — спросил Бруно, и Мирабель, улыбнувшись, покачала головой. По телу пробегала дрожь предвкушения и она чуть шевельнула бедрами ему навстречу. Он вошел медленно, постепенно погружаясь все глубже, так, что у Мирабель сорвался стон. Бруно двигался в одном медленном, сводящем с ума ритме, удерживая ее запястья прижатыми к кровати, не сводя с нее глаз, и Мирабель чувствовала себя околдованной. Даже если бы он разжал пальцы, отпуская ее руки, она бы не шевельнулась — словно он мог удерживать ее неподвижной лишь одним взглядом… Еще один глубокий толчок — Мирабель, застонав, выгнулась, чувствуя разбегающийся по нервам жар. Еще один — и перед глазами словно вспыхнуло солнце. Мирабель громко вскрикнула, обхватывая его бедра ногами, и Бруно, улыбнувшись, продолжил двигаться так, чтобы задевать это место. Ее кровь превратилась в лаву, сжигая ее изнутри, — Мирабель застонала, выгибаясь на кровати, чувствуя, что ее запястья свободны. Она обхватила его за спину, скользя по коже, задевая поясницу и слегка впиваясь в нее ногтями — Бруно потрясенно выругался, постепенно ускоряя движения. Мирабель двигалась с ним в едином ритме — вот только теперь ей казалось, что это она поймала его в ловушку своего взгляда. Оргазм ударил по нервам, выбивая у нее крик, и Бруно, ускорился, глядя в ее лицо, следя за тем, как она поднимается все выше и выше на пике наслаждения, пока не толкнулся в нее, замирая, твердя ее имя, и стискивая простыню в пальцах. Мирабель замерла на кровати, осоловело глядя в пустоту. По телу словно пробегали колючие искорки, и она с трудом заставила себя подняться с кровати и дойти до ванной. После душа они снова лежали вдвоем в одной кровати, пока за окном с громким треском проезжали подростки на мотоциклах. — Может, мы будем приезжать сюда, хоть раз в месяц? — тихо предложила она, понимая, что это не выход. Бруно покачал головой, рассеянно массируя ее затылок. — Нет, родная. Ты и сама понимаешь, что это не вариант… не говоря уже о том, что ты достойна большего, чем встречи в мотеле. Мирабель молча кивнула, обхватывая его руками и прижимаясь щекой к плечу. — Мама и правда решила продавать дом, — тихо сказала она. — Сейчас они с папой у нотариуса консультируются… А мне страшно. Я ведь там… выросла. Привыкла ко всему, что есть, и просто переехать… — она вздрогнула, и Бруно повернулся к ней, не размыкая объятий. — Это пугает, малыш, я согласен. Но это ведь закон жизни: чтобы началось что-то новое, что-то должно остаться в прошлом. Мирабель прекрасно понимала, что он говорит не только о доме, и прижалась лбом к его груди, зарываясь пальцами в волосы. — Малыш. Я ведь никуда не исчезну. Я буду рядом с вами, ты в любой момент можешь позвонить мне или заглянуть в гости. Но мы будем только tío y sobrina. Что-то заканчивается… — А что-то начинается, — со вздохом согласилась она. Бруно ненадолго коснулся губами ее волос, и Мирабель потерлась носом о его шею. Что-то заканчивается, это так. И эта их связь должна остаться в прошлом. Однажды она и правда может встретить хорошего парня и влюбиться в него, а tío Бруно, как бы ревность не грызла ее изнутри, тоже может найти себе хорошую женщину. Но сейчас, сегодня они все еще вместе. И это будет длиться бесконечно долго — до рассвета.