Что-то на змеином

Минуту назад недалеко от неё обвалилась колонна. Нет, рядом никто не пускал заклинаний и уж точно не хотел вредить конкретно Пэнси: в этом коридоре вообще не было людей. Просто школа трещала по швам от боевых действий, которые разворачивались на её территории уже не первый час. Паркинсон попыталась сделать вдох и отогнать прочь подступающую панику. Она понимала: нужно продолжать бежать, не сдаваться, стараться сберечь свою жизнь. Но проклятый страх будто парализовал её тело, явно превалируя над здравым смыслом. А если бы громоздкий обломок, на её глазах разбившийся об пол, упал на пару футов правее? Вряд ли она смогла бы встать после такого, если бы вообще осталась жива. Где-то там, в Большом зале (а может быть, уже и не в нём, откуда Пэнси было знать?) мерцали вспышки заклятий и умирали люди, а она тряслась за себя любимую в пустом коридоре и по-прежнему надеялась спастись бегством. Наплевав на всех остальных. В груди неприятно кольнуло, но она мастерски это проигнорировала; она слишком часто делала это в повседневной жизни. Пэнси прислонилась спиной к холодной каменной стене, вжалась в неё и осмотрелась. Всё ещё не было ни души, а значит, пока не было никакой опасности. Можно было дать себе пару минут, полностью успокоиться и позволить инстинкту самосохранения подсказать, как действовать дальше. Девушка прислушалась и через мгновение напряглась. Было как-то тихо; а сначала она и не обратила внимания на эту тишину из-за собственной бешеной тревоги. — Победа… — еле-еле разобрала она. Что? Что это значило? Чья победа? — Гарри Поттер победил Тёмного Лорда! — уже задорнее и громче (наверное, голос усилили магией), словно кто-то хотел известить об этом весь замок; впрочем, неудивительно. А, понятно. Вот только было совсем непонятно, что ей теперь делать. Ей, девочке, которая на глазах у толпы студентов предложила выдать Поттера Волдеморту и тем самым обречь его на верную смерть. И всё из-за страха за собственную шкуру. Да, а после она первой пустилась наутёк из слизеринских подземелий по той же причине. Вне Хогвартса её бы точно не задело. Но ведь вряд ли студентов станут сажать в Азкабан без суда и следствия, правильно? Никто не докажет участие их, слизеринцев, в битве. Не докажет того, что все они поголовно поддерживали Тёмного Лорда. И здесь, кстати, доброй половине однокурсников Пэнси даже не пришлось бы врать. Многие (как и она сама) лишь хотели обезопасить самих себя или не смели перечить фанатичным родителям, свято верившим в идеи Волдеморта. Паркинсон ведь лично никого не убила. Ни одного непростительного не использовала, пусть проверят палочку! Такое самовнушение не сильно спасало. Пэнси точно знала: по общепринятым моральным правилам её сочтут виновной. Предательницей. Но не выпустят же в неё Аваду, верно? Определённо, куда-то отсюда двигаться было необходимо. Она прикинула, где мог находиться источник всех звуков ликования, которые усиливались с каждой минутой. Тонкие пальцы крепко сжали палочку, и её владелица направилась в сторону Большого зала, ни на секунду не теряя бдительность. Нужно было найти кого-то из своих. Малфоя, Нотта, Забини… Пэнси вспомнила о них только сейчас, и на мгновение снова стало как-то противно. Коридоры сменяли друг друга, а следы боя становились всё существеннее. Пожалуй, повезло, что она смогла удрать так далеко. На очередном повороте Паркинсон замерла, прикрыв рот рукой. На полу лежал человек. Когтевранец, судя по испачканной и кое-где порванной мантии. Некогда белая и выглаженная рубашка была заляпана пылью и несколькими пятнами крови, однако погиб парень явно не от раны. Глаза были закрыты, но на бледном, со ссадинами, лице застыли ужас и невероятная боль. Было совершенно очевидно: ему уже ничего не поможет. Пэнси впервые в жизни довелось вот так близко увидеть то, что делает с людьми Авада. К горлу, перекрывая доступ кислорода, подступал огромный липкий ком, но оторваться она не могла. Вот так лишиться жизни, не дожив даже до восемнадцати лет… А сколько ещё в этой школе таких же? Скольких постигла та же участь? А вот Пэнси осталась жива. Пока. Но в эту секунду она осознала: даже представься ей такая возможность, у неё духу бы не хватило никого прикончить. Трусиха. Она с трудом одолела окативший её ужас. Сколько ещё в этой школе таких же… Нельзя было столь эмоционально реагировать на каждый труп. На мгновение она представила Малфоя, точно так же лежащего в полуразрушенном коридоре Хогвартса. Без пульса, без сердцебиения, без жизни. Или Нотта. Или Забини. Словом, тех, кого она могла назвать «своими». И тут же об этом пожалела. Снова стало дурно. Нет, она ни в коем случае не должна была в это верить. Должна была найти их, убедиться, что с ними всё нормально. Дать им понять, что всё нормально с ней. Держась вместе, они смогут выдержать то, что свалится на их слизеринские головы после победы Поттера. Напоровшись на ещё несколько бездыханных тел, Паркинсон преодолела весь путь, сбавила шаг и теперь несмело приближалась ко входу в Большой зал. Бегающие тёмно-зелёные глаза упёрлись в светлую макушку. Драко стоял поодаль от толпы и подпирал собой высоченную стену. Пэнси тут же вздохнула с облегчением: он в порядке. Более того, его никто не трогал. Словно эта уродливая метка на предплечье ничего не значила, словно он и его отец не были Пожирателями смерти. Что же произошло? Малфои смогли как-то искупить свою вину? Или их просто пощадили? Как бы то ни было, Драко был жив-здоров. Паркинсон посмотрела на свою руку. Получается, ей и здесь сопутствовала удача: она-то избежала инициации. Появление на такой безупречной коже этой грёбаной татуировки мучило её в самых отвратительных кошмарах. Вся дрожащая, она просыпалась и быстро переворачивалась лицом в подушку, чтобы никого не разбудить. А потом «несгибаемая» Паркинсон могла рыдать по несколько часов, боясь ехать домой. Она не хотела войны. Не хотела, чтобы всю её жизнь перевернули с ног на голову в восемнадцать лет. У неё были влиятельная семья и неплохое будущее. Тот факт, что её родители служили идеалам Тёмного Лорда, она старалась принять как должное и абстрагироваться. Её саму научили верить в эти идеалы, и до прошлого года этого более чем хватало. А потом вопрос выбора стороны встал очень остро. Но она снова бежала, уворачивалась и увиливала от него, тщательно подбирая слова объяснения для родителей, однокурсников и учителей. И не потому она предлагала выдать Поттера, что грезила о триумфе Волдеморта. Просто отдать одну жизнь в обмен на сотни других ей, идиотке, казалось вполне закономерным. А ведь если бы не эта «одна жизнь», если бы не этот парень в очках, Паркинсон тоже клеймили бы этой заразой, которую не выведешь с кожи никаким зельем. Или она вовсе была бы мертва. Девушка подошла к Драко и, повинуясь старой привычке, прильнула к его плечу. Никакие отношения их уже не связывали, но сейчас ей так было в тысячу раз спокойнее. Малфой окинул её взглядом и деликатно обнял. Пэнси даже слегка вздрогнула — слишком нетипичный для него жест. — Где твои родители? — прошептала Паркинсон, изучая его взволнованное лицо. — Убедились, что я живой, и трансгрессировали из Хогсмида, — так же тихо ответил Драко. — Оставаться здесь им слишком опасно. Пэнси понятливо кивнула. На Пожирателя и его жену гнев выживших в битве мог обрушиться с наибольшей долей вероятности. А вдруг какой-нибудь озлобленный волшебник из Ордена Феникса не станет даже разбираться, увидев старшего Малфоя в толпе? Вот только что здесь делал Драко? И что теперь будет с его матерью и отцом? — Они оставили его, — парень ответил на немой вопрос Пэнси. Он коротко рассказал ей, как родители отказались биться на стороне Лорда, мама спасла жизнь Поттера, а отец перед уходом пообещал сделать всё, чтобы защитить их семью. Что, интересно? Заложить как можно больше своих бывших товарищей? А Драко остался. Остался, чтобы пропажа Люциуса и Нарциссы не выглядела позорным бегством. Чтобы показать: его семья была готова ответить за себя. За всю войну он сам никого не убил. Да, так и не смог. Наверное, никому не понадобится слишком радикально ему мстить. Пэнси сглотнула. У него действительно была семья. Да, эта семья изначально примкнула не к той стороне и наворотила дел, но они всё равно стояли горой друг за друга. Даже сейчас, когда им всем светила тюрьма. Интересно, а Паркинсоны хоть на секунду задумаются о судьбе дочери, узнав о победе над Волдемортом? Она знала: их будут судить. Судить по всей строгости, ведь они поддерживали чуть ли не идею чистокровного геноцида и открыто стелились перед своим Лордом. А последний год ещё и оправдывались за неугодную дочь, которая не горела желанием вступать в ряды его приспешников и нестись убивать магглов с палочкой наготове. Она опустила глаза. Немудрено, что у такой четы выросла такая тварь. В который раз за день Паркинсон отмахивалась от этих мыслей, но ощущение собственной гнусности сегодня било все количественные рекорды. Ещё больше скребло из-за того, что ей как будто стало легче и свободнее дышать. Паркинсонов упекут, и она сможет больше не жить по указке, не терпеть наказаний матери и не слушать лекции отца в назидательном тоне. Сможет начать всё заново, выйти замуж за кого захочет, заняться тем, чем захочет. Что она хочет, она, правда, сама ещё не знала. Ничего, разберётся. Вот у Драко была семья; а у неё — нет. Весь Большой зал праздновал победу. Да, на лицах многих отражалась горечь потери: их друзья и родственники погибли в сражении за школу. Однако сложно было не радоваться тому, что никто больше не умрёт. Хогвартс, вероятно, восстановят, и жизнь магической Британии вернётся на круги своя. Конечно, жизнь той её части, которая поддержала правильную идеологию. Паркинсон впервые за всё время с опаской подняла на них взгляд. А вдруг кто-то вспомнит о ней? Крикнет: «Это же та самая Паркинсон, это она предложила выдать самого Гарри Поттера Тёмному Лорду!» Но нет, похоже, на двух неприкаянных слизеринцев никто не обращал внимания. Самого Поттера, к слову, в зале уже не было. Пэнси хмыкнула: как будто День рождения без именинника. Тем лучше; кто знает, что этот новоиспечённый герой теперь думал о ней? Жаждал отомстить? А вдруг она, запаниковав и предложив сдать его, нажила себе врага на всю оставшуюся жизнь? Глупая-глупая Пэнси, она постоянно мерила всех по себе. Тем временем студенты Слизерина, ещё до битвы конвоированные в подземелья, стали подтягиваться в Большой зал. Паркинсон сначала не поняла; она была убеждена, что большинство из них сбежали раньше или использовали возможность скрыться сейчас. А потом до неё дошло: почти всем было необходимо помочь. Синяки, раны, перевязанные обрывками одежды… А кто-то и вовсе не мог идти сам. Пэнси прислушалась к прерывистым объяснениям учеников: похоже, внизу тоже случился обвал, причём довольно серьёзный. На ней же — лишь пара царапин и ушиб. Несмотря ни на что, ей сегодня чертовски везло. Девушка опустилась на пол, сливаясь с толпой и увлекая за собой Малфоя. Тише воды, ниже травы; и незачем привлекать лишнее внимание. — Porca miseria, вот вы где! — Паркинсон и Малфой чуть ли не подпрыгнули на месте, услышав знакомый голос. Конечно, эмоциональная итальянская брань сразу выдала Блейза Забини. Пэнси и Драко подняли глаза. Однокурсник практически тащил на себе Нотта. Вот и нашлись. Забини выглядел ещё ничего: кажется, он слегка хромал, и возле раны на виске запеклась кровь. А вот Тео был совсем плох. Парень почти не держался на ногах, одна его рука цеплялась за плечо Блейза, временами так и норовя соскользнуть, а вторая держала у живота скомканный форменный свитер. Через материю проступали багровые пятна. Несколько раз глаза Нотта непроизвольно закрывались, но испуганный Блейз моментально начинал тормошить друга, не давая отключаться. — Что с ним? Вы тоже попали под этот обвал? — от увиденного Паркинсон пробила дрожь. Не дожидаясь ответа, она вскочила на ноги, вскинула руку и закричала: — Мадам Помфри! — а убедившись, что привлекла внимание целительницы, добавила: — Вы очень нам нужны. На звонкий возглас Паркинсон обернулись, конечно, ещё несколько человек. Она была уверена, что её узнали. Но своего она добилась: уже через пару минут Нотт получал первую помощь, мужественно терпя то, как Помфри доставала из его живота крупные осколки стекла и заживляла раны зельем из маленького пузырька. — Из подземелья мы успели выбраться раньше, а потом весь коридор как будто встряхнуло, из окон повылетали стёкла, — рассказывал друзьям Забини, стоя в стороне и с сожалением глядя на друга. — Наверное, рядом кинули какое-то мощное заклинание. Тео практически закрыл меня собой. — Раны я обработала, жизни ничего не угрожает, — обращаясь к слизеринцам, констатировала целительница. — Его позже направят в Мунго и понаблюдают там ещё день или два. Через секунду Помфри уже унеслась осматривать других пострадавших. Успевшие лишь переглянуться Пэнси, Драко и Блейз склонились над лежащим Ноттом. — Что вы встали, как на похоронах? Жить буду, слышали? — прохрипел последний с мимолётной усмешкой. — А вот вам троим надо бы расходиться; ничего интересного больше не будет. — Он прав, — Забини повернулся к Пэнси и Драко. — Тео у нас калека, его оставят в покое минимум на пару дней. А нам лучше было бы смыться. Малфой только неопределённо покачал головой. — Драко, да посмотри на них! — возмущённо показала на выживших Паркинсон. — Да, на нас не бросаются. Но мы им как бельмо на глазу, неужели не видно?! Лицо Драко оставалось бесстрастным, взгляд — холодным. Однако он поджал губы в сомнении: сам не знал, как будет лучше. — Плевать им на то, есть здесь сейчас кто-то из Малфоев или нет, — с пониманием продолжала Пэнси, понизив голос. — Вернись к родителям, ты им сейчас явно нужнее. Давай уйдём. И Драко сдался. Она действительно была права. Кому он был нужен здесь? Оставшиеся в зале волшебники продолжали радоваться победе, суетились над ранеными друзьями или горевали о тех, кого потеряли. До него и правда никому не было дела. Вряд ли дальнейшую судьбу его семьи суд определит с учётом того, сколько часов наследник Малфоев провёл в полуразрушенном замке после битвы за Хогвартс. Он боялся. И знал, что родители боялись. И в глазах Пэнси он видел отчаяние и страх. Поэтому нужно было убираться отсюда, не позволяя этому омерзительному чувству набирать силу. — Ладно, Пэнс, — Драко поймал одобрительный взгляд Забини. — Надо добраться до места, где не действуют чары против трансгрессии. А там разберёмся. Паркинсон выдохнула, на прощание пожелала Тео поправляться, подхватила парней под руки и потянула их к выходу. — В Хогсмид? — утончила она у Драко. Тот кивнул. — Я слышал, туда существуют какие-то тайные ходы из школы, — включился в разговор Забини. — Один, кажется, у Гремучей ивы. — Нет, давайте доберёмся, как простые смертные, — отрезал уставший Малфой. — Хватит с нас приключений на сегодня. Светало, и коридоры школы заливали солнечные лучи. Слизеринцы шли молча, периодически озираясь по сторонам. Активнее всех вертела головой Паркинсон: она всё ещё наивно переживала, что о её проступке внезапно вспомнят, а всю их компанию заметят и схватят. Глупая-глупая Пэнси. Они завернули за угол, и вдруг Пэнси остановилась. Да так резко, что шедший сзади Забини чуть в неё врезался. Паркинсон уже поняла, кто расположился недалеко от них в одной из арок, выходящих во внутренний двор. И поняла, что сейчас ей придётся на него взглянуть. В первый раз с того момента, как она прокричала: «Чего вы ждёте? Схватите его!». Мальчик, который снова выжил. Даже сейчас Пэнси не могла не отметить, что он всё-таки совершенно сумасшедший. Школа разваливалась на камушки, а Поттер сидел и подпирал собой готовую обрушиться колонну. Нелепо получится, если волшебник, в семнадцать лет одолевший самого Лорда Волдеморта, которого и по имени-то назвать многие боялись, умрёт от удара булыжником по голове. И что он тут забыл? Устал от непрекращающегося триумфа? От оваций в его честь? Пэнси сейчас непременно бы фыркнула, но у неё словно отнялся язык. А он тоже смотрел. Не сверлил слизеринцев осуждающим взглядом, но и не игнорировал их присутствие. А лицо не выражало вообще ничего, и Пэнси это устраивало. В обычной жизни она хорошо читала людей и редко ошибалась насчёт того, что чувствовал её собеседник в конкретный момент. Но сейчас она не хотела знать. Или уже знала. А были ли вообще какие-то варианты после того, что она сделала? Но искать подтверждение в замученном лице Поттера Пэнси категорически не желала. Он первым отвёл глаза, не проронив ни слова и сделав вид, что изучает внутренний двор. Драко поспешно дёрнул подругу за локоть, продвигаясь вперёд; Блейз последовал за ними. Паркинсон встряхнула головой, убрала за ухо прядь спутанных тёмных волос и, кажется, пришла в себя. Перед ними расстилалось заходящееся рябью Чёрное озеро. На воде появились блики от восходящего солнца, на горизонте виднелся густой лес. Если игнорировать запах гари и разгромленный замок позади, то вырисовывалась идеальная картина майского утра. С озера задувал прохладный ветер, и Пэнси поспешила закутаться в то, что осталось от её мантии. — Хотите? — Блейз достал из кармана брюк маленькую фляжку и, сделав глоток, протянул её Пэнси и Драко. — Ты издеваешься? Откуда? — у Малфоя почти не осталось сил на положительные эмоции, но Забини с его отношением к жизни были кстати и заставили бледные губы Драко дёрнуться в улыбке; так всегда происходило в самые паршивые моменты. Опередив друга, Пэнси схватила флягу и отхлебнула в попытке согреться. Горло неприятно обожгло. До этого она редко пила огневиски, и то не в чистом виде. Девушка сморщилась и передала Малфою, а через пару секунд почувствовала, что внутри начало разливаться успокаивающее тепло. Остановились они только у главных ворот Хогвартса, примерно на полпути к деревушке. Одну из крылатых статуй снесли с постамента, и теперь она валялась под ногами. Даже здесь были следы разрухи. — Уже должно работать, — заключил Драко. — Пэнс, ты отправишься домой? — Не знаю, — она склонила голову, уставившись на испорченную обувь. Сейчас она не была готова туда вернуться. Встретиться с Паркинсонами, говорить с ними, а потом смотреть, как их арестовывают? Нет, пусть лучше они просто исчезнут. Она появится в поместье, а их уже не будет. Тогда она вздохнёт спокойно. Тогда она опять сможет жить. — Не хочу их видеть, — только и смогла сказать Пэнси, а затем с искусственным безразличием процедила: — Я отвратительна, знаю. — Ты имеешь на это право, — Блейз опустил ладонь на её плечо. Кому, как не им, хоть сколько-то близким ей людям, было знать о том, что творилось в её семье? То, как Паркинсоны обращались с единственной дочерью «в воспитательных целях», едва ли не выходило за рамки нравственных норм что среди волшебников, что среди магглов, да простит её Салазар. Однако на немое сожаление со стороны Малфоя или какой-никакой жест поддержки от Забини она не стала бы рассчитывать, пожалуй, никогда. Особенно в тот момент, когда она сама себя ощущала редкостной дрянью. И тем не менее, сейчас это происходило. — Помнишь, когда Гринграссы уехали, — возрождая эти события в своей памяти, начал Блейз, — Дафна писала, что предложит нам помощь, даже если мы будем беглыми преступниками? Паркинсон безмолвно с ним согласилась. — Я абсолютно уверен, что они до сих пор отсиживаются в Италии. А это, — Забини закатал рукав и снял с запястья золотой браслет с гравировкой, — порт-ключ в поместье Забини. Нагрянем в гости, донесём новости раньше всех газет, а ты сможешь переждать там какое-то время. Девушка только изумилась тому, как быстро работал мозг Блейза. Пока она топила своё сознание в мыслях о том, насколько скверно всё складывается, парень сочинял какие-то безумные планы действий один за другим. А такие уж и безумные? Ведь в самом деле: поместье семьи Забини находилось недалеко от итальянского дома Гринграссов, в котором те обычно отдыхали, а в последние полгода скрывались. Пэнси была там однажды. Даже если не трансгрессировать, расстояние между этими точками можно было преодолеть пешком, Блейз и Дафна делали так иногда. Тем более, Паркинсон не была уверена, что у неё сейчас хватит концентрации на перемещение даже в пределах Шотландии. — Ладно, оставляю вас, — Малфою это предложение определённо пришлось по нраву; он понял, что Пэнси согласна, когда даже она сама ещё не пришла к этому выводу. — Я напишу, если будет возможность. Или вы прочтёте обо мне в газетах. После этих слов Драко сосредоточился на образе Мэнора и исчез. Пэнси в последний раз окинула взглядом изуродованные окрестности школы и осторожно притронулась к протянутому Блейзом порт-ключу. — A casa, — чётко проговорил парень. Через мгновение возле ворот уже никого не было.