иногда стоит думать о том, чем стоит заниматься, а чем – нет.
я почему-то не подумал, когда уединился с мэдом. он мне, в прочем, и сам пытался вставить мозги на место, однако сдался под моим напором. я прекрасно знаю все его слабые стороны, пользуюсь им так, как захочу. возможно это будет грубо и эгоистично, но ничего не поделать. мне нравится, когда люди зависимы от общения со мной. некоторые, правда, воспринимают его как дар божий забавно наблюдать за теми, кто привязывается ко мне эмоционально. они готовы отменить все свои планы ради встречи со мной, готовы на коленях умолять о том, чтобы я остался рядом, сказал, что они особенные, не такие, как все, раз я общаюсь с ними и иду «на уступки». но одной девушкой было сложно манипулировать. её было сложно подкупить подарками, частым общением и ласковыми словами, что она одна такая на всём белом свете идеальная и красивая. когда она узнала, что я гуляю по другим, закатила такую сочную ссору – у меня до сих пор мурашки по коже от воспоминаний. с тех самых пор я понял своё предназначение: влюблять в себя и разбивать сердца. в прочем, занимаюсь я таким ещё с пятнадцати лет, когда за мной стали бегать одноклассницы. ради них я остался до одиннадцатого класса, точнее, ради этого внимания к себе. мне было абсолютно плевать на их чувства. с одной стороны я жестокий, с другой — я делаю людей сильнее. они должны были сказать мне «спасибо», что я вообще дарил им всего себя во время наших отношений. но меня сначала хуесосили, а потом пройдясь ладонью по моему прекрасному лицу, посылали на хуй.но только не он.
он был, можно сказать, тем самым, у кого любовь равна сумасшествию. он был ебанутым. даже когда он узнал, что я имею отношения на стороне с той самой вспыльчивой девушкой, сказал, что это ничего не изменит в наших отношениях.— мне неважно с кем ты проводишь время, где ты был, с кем целовался, пока трахаешь мой рот своим членом.
молния позволял делать мне с ним всё, что я только захочу: постоянные унижения, от которых он, к слову, возбуждался не хуже, чем от таблеток; во время поцелуев я любил душить мэда. мне нравилось его лицо: синие губы, покрасневшие щёки и зажмуренные глаза. а то, как он пытался отстранить мою руку от своей изящной шеи, словами не описать: цеплялся за кисть моей правой руки, царапал ногтями, покрытыми облупленным чёрным лаком, закатывал глаза, раскрывал рот… иногда мне хотелось плюнуть в него, но это будет слишком ненормально. я ведь нормальный?я идеальный во всех смыслах этого слова
но я, видимо, где-то проебался, потому что молния для меня стал ебучим наркотиком в счастливую жизнь. я и сам не заметил, как стал одержим им. каждую минуту, час, день, неделю, месяц, проведённый с ним, я ценил как свою жизнь. свою жизнь я люблю и потерять её желанием не горю. мне не четырнадцать лет, у меня не играют гормоны, из-за которых мне хочется резать вены. я даже селфхармом никогда не занимался, потому что слишком сильно люблю своё тело. хочу, чтобы оно всегда оставалось чистым. именно поэтому, кроме родинок на теле, у меня нет ничего другого: шрамы, царапины, ожоги – ничего нет. я рос тихим и спокойным, спасибо моим родителям, которые разрешали мне буквально всё: мне не хотелось заниматься тем, чем занимались мои сверстники. гулянки допоздна, алкоголь, сигареты, секс, татуировки, пирсинг в странных местах — мне это совершенно не нужно. я слишком сильно люблю себя, а всё вышеперечисленное, как никак, но затрагивает меня. алкоголь и сигареты испортят моё здоровье, а если здоровье будет плохим, то умру я быстрее. татуировки? повторю, – пусть мне и не нравится это делать, – моё тело всегда чистое. гулянки допоздна испортят мой сон. секс мне просто не нравится. если какой-нибудь психолог посмотрит на наши с молнией отношения со стороны, возможно потеряет дар речи и отправит к психотерапевту, а там и в больничку не далеко.***
когда я говорил, что молния даст мне всё, что только можно пожелать, я был серьёзен. этот неудачник, влюблённый в моё внимание, в те времена, где у меня плохое настроение, с вопросами не лезет. он ласковый как кот, прямолинейный как… как кто? я не знаю. он может прямо спросить, хочу ли я, чтобы он мне отсосал.я не знаю
лишь спрашиваю в ответ, хочет ли он сам мне отсосать. но, если честно, мне плевать, чего хочет молния, а чего нет. интересуюсь по привычке, чтобы он думал, что что-то значит в моей жизни. однако, если посмотреть с другой стороны, то если бы он не хотел – не спрашивал бы, правильно? пока молния смотрел сверху вниз, сидя на моих ногах, я пытался поразмыслить о том, почему и каким образом я позволил этому неудачнику жить в моей квартире. даже не вспомню ведь, когда именно он стал засыпать под боком рядом со мной. видимо прошло… больше полугода? я не зачеркиваю дни в календаре с тех пор, когда расстался с бывшей… когда наши с молнией пути разойдутся, придется начать каждое утро ставить небрежный крест на числе. до тех пор, пока я не найду другую игрушку.но другая мне, к сожалению или счастью, не нужна
блядский молния и его рот, которым он замаливает все свои оплошности, решает каждую нашу ссору. а их у нас очень и очень много, к слову. возможно я просто хочу, чтобы мэд сосал мой член несколько раз в неделю. другого не надо, потому чтоу него слишком хорошо это получается,
что удивительно, я даже не хочу заниматься с ним сексом. и он сам никогда намёков не даёт или даёт, но я их не замечаю. чаще всего я не занимаюсь сексом с людьми, потому что не хватало мне ещё клейма на жизнь – бабник. потрахался и бросил, потому что влечение к партнёру неожиданно пропало. такое было только три раза за всю мою жизнь. в первый раз я не понял, во второй понял, но не поверил, в третий решил убедиться окончательно. может, я просто человек такой? и без секса прекрасно живётся с охуенным минетом от молнии.***
молния ведёт своими длинными пальцами по моей груди, обтянутой черной футболкой, вниз, словно царапает, но ткань не даёт. запрещаю оставлять на себе засосы и укусы, с царапинами аналогично. прихватив пальцами одежду, оголяет мой пресс. я вижу его неподдельное восхищение моим телом.он всегда восхищается мною
больной фанатик. я лишь сжимаю бёдра мэда пальцами и подтягиваю ближе к своему паху его задницу. хочу увидеть его девственное смущение, пусть такие ситуации происходят довольно часто. молния иногда слишком сильно смахивает на девственника. но если вспомнить то, как он умолял испортить, овладеть и наказать за проступки… молния, по моему, имеет две личности, два характера, два типа поведения. он мастерски владеет мимикой лица, что иногда вводит меня в ступор в той или иной ситуации.***
я видел его агрессию, ненависть, отвращение к другим людям в общественных местах. мы встретились тогда во второй раз, и тогда молния пообещал, что его антисоциальность меня не коснётся.коснулась, всё-таки.
я стал более жесток из-за вседозволенности. молния иногда сам не понимает, на что соглашается, а когда дело доходит – спрашивает, что я собираюсь с ним делать в этот раз, а узнав, я замечаю его испуганные глазки.***
— нравится? — я смотрю в глаза молнии и жду положительного кивка, — так уж и быть, я разрешу тебе потрогать его. — услышав вдох, я решил расслабиться и отдать себя мэду. всё же он довольно часто и много смотрит на меня, и не сложно было догадаться, что у того в голове и что подразумевало действие его руками секундами ранее. молния отползает немного назад, но я продолжаю согревать его бёдра своими ладонями, иногда поглаживая или сжимая, даря наверняка приятные ощущения. он когда-то говорил, что с ума сходит от моих рук на своём теле. неважно – делают они приятно или больно. мэду, в целом, абсолютно плевать. главное то, что я рядом с ним и трогаю его, уделяю время.интересно, а что будет, если я его брошу?
будет ли он пытаться вернуть меня? Я представляю его недоуменный взгляд после слов о том, что: — ты мне больше не интересен, нам нужно расстаться. бедный молния, убьёшь ли ты себя после моего отказа? раньше такие мысли мне нравились, особенно, в первые недели нашего общения. но если я подумаю об этом сейчас, меня стошнит. я не смогу бросить мэда, но что если он бросит меня сам? не убью ли я себя?***
ладонь у молнии тёплая, почти что горячая. она гладит мой напряжённый живот, будто бы не веря своим ушам, что да, я действительно разрешил прикоснуться ко мне. он ведёт руку выше, подключает вторую и задирает футболку ещё, оголяя грудь.не хочу хвастаться, но у меня прекрасное тело
я смотрю на молнию заинтересованно. что он сделает дальше? потрогает ли мои чувствительные соски? подключит ли он свои губы и язык?.. на данный момент хочу почувствовать его искусанные пухлые губы и юркий шершавый язык на себе.и кто из нас больший фанатик?
он не останавливается ни на секунду: обводит бока кончиками пальцев, словно щекочет, оглаживает подушечками заметный, но не такой явный пресс, ведёт выше, выше… да, да, да… — тебе нравится? — тихий шёпот молнии вернул меня с небес на землю. я даже не понял, что произнёс это вслух. не хочу ничего говорить, зная, что мой голос, скорее всего, окажется хриплым. только киваю, и мэд, приковав свой взгляд обратно к моей часто вздымающейся груди, продолжил начатое. сначала медленно и неуверенно, а потом, когда я дрожаще вздохнул, наконец сжал сосок сильнее, и я уже тихо застонал. хочу, чтобы он думал, что мне приятно настолько, что не могу сдержать стоны. пусть думает, что он чего-то стоит.но молния всего лишь неудачник
неудачник, которому я позволяю трогать себя.
он наклоняется и я, не в силах смотреть на происходящее, опускаю веки и, убрав свои руки к изголовью кровати, успокаиваюсь. следуя моим неозвученным желаниям, мэд целует меня в самый низ живота. он не торопится, потому что торопиться банально некуда. делает всё медленно, отдавая в каждый поцелуй частичку самого себя. пальцы продолжают трогать мои соски, но я решил заткнуться. каждая секунда ожидания больно резала мне мозг изнутри черепной коробки несуществующим предметом. вроде бы сжатый воздух. сосредоточившись обратно на ощущениях, которые мне дарит молния, я шумно вздохнул и открыл глаза. посмотрел из-под ресниц. лицо мэда румяное, щёки алее всего остального. такой милый, мне даже захотелось остановить и поцеловать его в губы. но я не буду мешать и позволю всласть насладиться моим телом. молния проводит шершавым языком по соску, и я невзначай вздрагиваю бёдрами. он точно почувствовал это!ощущаю себя слабым и уязвимым
молния не останавливается: обхватывает давно торчащую бусину губами, и я отчетливо ощущаю его юркий язык.божественно.
в этот раз я нарочно сдержал стон, издав только глухое мычание. даже губу прикусил, и молния уловил этот жест. увидев хитрую улыбку на его губах, я нахмурился. а потом раскрыл рот, вздохнув – мэд обхватывает другой сосок губами и повторяет прошлые махинации, но в этот раз легонько прикусывает.я действительно ощущаю себя слабым
молния… молния… всё как в бреду. я ничего не понимаю, ощущаю лишь обжигающие прикосновения к своему чувствительному телу. даже не сразу понял, что он уже стянул мои узкие джинсы.хочется уснуть и никогда не просыпаться.
я протягиваю руку вниз, да сжимаю его чёрный волос с переливами красного между пальцев правой руки, а потом, зафиксировав, медленно поднимаю бёдра вверх. — ох уж этот рот, молния… открой пошире, да… — томно шепчу, — вот так, какой же ты послушный… я не делал резких движений, пусть мэд даже и приготовился к ним. нет. я медленно входил и опускался обратно, стараясь быть нежнее. этому неудачнику крышу сносит от моей нежности. ещё через несколько поступательных движений я снова дал молнии штурвал. однако его волосы отпускать совершенно не хотелось. это так, для подстраховки. — давай, порадуй меня. — я ухмыльнулся. — покажи, что умеет этот ротик ещё. молния застонал, прижимая свой язык к плоти, что была во рту и, игнорируя явный дискомфорт, как я понял по брызнувшим из глаз слезам, стал опускаться вниз.теперь, кажется, крышу сносит мне.
похуй.
громко, чтобы у молнии заложило уши, я простонал, стиснув волос пальцами, тем самым насильно останавливая дальнейшие движения, я пошире развёл ноги в стороны для большего удобства. слишком хорошо. слишком божественно. он медленно поднимается вверх, выпуская член изо рта с неприличным чмоком. — это не всё. — молния, тяжело дыша, посмотрел в мои глаза. — могу я попросить кое о чём? — да, проси. — я положительно кивнул. не могу отказать ему в этот момент. — когда я сожму твои бёдра, начни двигаться. — мэд убирает отросшую чёлку за ухо, и я лишь киваю. раз он сам предложил, не смею говорить что-то против. проведя пальцами по длине члена, молния глубоко вдохнул и опустился, сразу заглатывая. я тут же сжал волосы мэда, но не остановил: он продолжил опускаться до тех пор, пока я не ощутил ебейшую узость его глотки. дальше он сжимает мои бёдра пальцами. начинаю медленно двигаться, глаза сами закатываются, стоны то и дело слетают с моих губ. не могу сдерживать эти звуки, хочется стонать… стонать до тех пор, пока голос не охрипнет, и я не кончу. да, очень хочу кончить в этот рот. трахать рот молнии, несомненно – прекрасное дело, но вот он отстранился из-за явной нехватки кислорода в лёгких. он, пытаясь отдышаться, продолжает ласкать меня. ненавижу повторять, но всё-таки скажу:божественнобожественнобожественно