Ночь в апельсиновом саду

Комнату Лале озаряли теплые лучи утреннего солнца. Девушка лениво раскинулась на шелковых простынях и смотрела на витиеватые узоры потолка. Снаружи слышалась суета прислуги, которая тихо, чтобы никого не разбудить, готовилась к пробуждению гарема. Казалось, что во дворце наступает самый обычный день. Он будет наполнен острыми сплетнями, скучными трапезами и натянутыми беседами. Однако для одной души все сложится иначе. Сегодняшнее солнце будет меньше греть, а мысли об Аслане и Владе будут казаться неправильными. Или нет?.. Лале решила закрыть глаза и прислушаться к своему телу. Там, внизу, пульсирующая от недавней близости боль отдавала неприятной, но в то же время сладостной истомой. Далее, в животе, что-то волнительно скребло: то ли от голода, то ли от волнения и влюбленности. В голове тем временем была пустота. Периодически всплывали образы Влада и Аслана. Ох, Влад… В груди у Лале защемило. Она свернулась калачиком и поджала колени к подбородку. Вспомнился их поцелуй, когда девушка провожала Влада на войну. Он так нежно смотрел на нее, такими влюбленными глазами… Что же делать, когда он вернется? Наверное, стоит рассказать правду… — Уж не завалялась ли госпожа? Голос Шахи-хатун развеял тревожные мысли Лале. От неожиданности девушка, резко вскочив, инстинктивно скрестила руки на груди, будто закрываясь от кого-то. Взгляд воспитательницы смягчился. Женщина подошла к кровати и нежно заправила Лале прядь волос за ухо. — Давайте, госпожа. Пора вставать. Никакие ночные кошмары не должны тревожить жену будущего султана. Лале побледнела. Перед глазами встала белая пелена. Прошло около десяти секунд, прежде чем девушка смогла собраться с силами и ответить. — Повтори, Шахи-хатун, что ты сказала. — А что тут повторять, — воспитательница радостно всплеснула руками, — Мехмед объявил о вашей помолвке. Сказал, мол, Лале-хатун уже начинает готовиться к свадьбе и… Но девушка уже не слушала. Она истерично металась по комнате, наскоро одеваясь. — Госпожа! Лале босиком выбежала из своих покоев, не взирая на крики Шахи-хатун. Сердце бешено колотилось, в ушах звенело, ступням было холодно от мраморных полов. Но девушка продолжала бежать, искусно маневрируя на поворотах. Ноги сами несли ее в покои молодого наследника. Мехмед, развалившись на подушках, лениво завтракал. Вид растрепанной кузины вызвал у него звериную ухмылку. — Не терпится снова оказаться в моих объятиях, Лале-хатун? — игриво протянул Мехмед, делая глоток чая. — Как ты мог?! Свадьба?! Так скоро?! — голос Лале сорвался на истеричный крик. Мехмед резко встал и одним рывком оказался подле Лале. Он легким, почти невесомым касанием очертил пальцами аккуратную линию по щеке кузины. Затем нежно переместил руку на затылок девушки и слегка сжал волосы. А потом… Быстро притянул Лале и вжался в ее губы. Девушка укусила наглого Мехмеда, но он лишь улыбнулся и слизнул капельку крови. Хоть они и отстранились друг от друга, молодой наследник не отпускал волосы Лале. — Признай, мы созданы друг для друга. Мехмед, сказав это, положил свою сухую ладонь на мягкую девичью грудь, которая слегка выпирала из неаккуратно надетого платья. Дыхания обоих участилось. — То, как ты смотришь на меня, то, как ты желаешь меня… Ладонь Мехмеда стала нагло блуждать по телу Лале, вызывая у девушки жар. Она слегка откинула голову назад, что заставило Мехмеда расслабиться и разжать руку, сжимающую волосы. Воспользовавшись моментом, девушка, собрав всю волю в кулак, выскользнула из-под страстных ласк кузена и быстро приблизилась ко входу в покои. — Как бы я не желала твое тело, твоей женой я не стану. — Лале говорила это уверенным шепотом, с каким-то нервным придыханием, — Признаю, мои мысли заняты тобой в последнее время. Но ты, дорогой Мехмед, заставляешь меня чувствовать себя развратницей. Ты — ужасный тиран и манипулятор. Мы не можем быть вместе. Я не хочу, чтобы мы были вместе. Взгляд Мехмеда в момент стал леденяще пугающим. Лале даже смутилась, опустила взгляд и стала переступать с ноги на ногу. — Ты говоришь так, будто бы у тебя есть выбор. — сквозь зубы проговорил молодой наследник, — Ты теперь не такая идеальная. Цветок невинности сорван. Интересно, что твой дорогой Влад скажет об этом, когда вернется с войны? Лале зажала рот рукой и издала истерический всхлип. Из ее глаз одним большим потоком полились слезы. Все неопределенные эмоции, которые она сдерживала ранее (от переживаний из-за увлечения Мехмедом до чувства вины перед Владом), резко вырвались наружу. Она больше не стеснялась выглядеть плохо или неряшливо, хотя, казалось бы, это «вшито» в ее воспитание. Мехмед остолбенел. Вся его грозность и напористость в момент улетучились, потому что, как бы он не отнекивался, видеть его горячо любимую девушку в слезах, — высшее наказание. Раньше Мехмед даже с каким-то нездоровым удовольствием представлял себе плачущую кузину. То, как нагло он берет ее силой, как сдирает изящное платье… Как протяжно и умоляюще она стонет, прося отпустить ее… Но сейчас Мехмедом завладело какое-то новое чувство. То, что он еще не успел изучить до конца. Перед сном он стал думать не только о теле кузины. Точнее, само тело стало ему мало интересно. Он часто вспоминал ее улыбку, ее изящный разрез глаз, ее задорный смех. Все это грело молодому наследнику сердце. Однако рядом с девушкой его тело начинало гореть, Мехмед начинал терять контроль. Сколько слов он хотел бы сказать Лале в ту ночь, сколько свиданий еще провести перед свадьбой. Но звериные инстинкты оказались сильнее, ничего уже не поделать. Вместо криков наследник аккуратной поступью начал подходить к кузине. Его сердце истекало кровью при виде такой сильной печали на таком прекрасном лице. Мехмед не подавал виду. Он вплотную подошел к девушке. — Хочешь, я подарю тебе… — Ничего мне от тебя не надо!!! Лале крикнула это изо всех сил, со всей болью, что еще не вышла вместе со слезами. Девушку невероятно раздражало, что Мехмед постоянно пытается подкупить ее, будто она — обыкновенная наложница. Молодой наследник не смог удержаться на этот раз. Та самая звериная сущность, что вечно пыталась вырваться наружу, — прорвалась. Он не понял, как это произошло. Просто пелена. Тянущее чувство в груди. Сжатые кулаки. Крик. — Жалкая! Неблагодарная! Надо было надругаться над тобой еще тогда. Ты заслуживаешь криков и по-другому не понимаешь. Резко развернувшись, Мехмед с силой пнул столик с остывшим завтраком. Тишина. Лишь одинокий бокал катится в угол комнаты, издавая странный, «царапающий» звук. Мехмед очень тяжело дышит, стоя спиной к Лале. Вены на его лбу вздулись, ногти поцарапали ладони до крови. Он знает, что совершил, наверное, самую большую ошибку в жизни. И именно поэтому не может обернуться. Лале же тем временем уже быстро бежала по коридорам, не видя перед собой буквально ничего. В ее голове вертелась лишь одна мысль: «Сегодня вечером я сбегаю к Владу»