It's okay.

      — Всё хорошо.       Когда это говорил Генри Винтер, не получалось не верить. Сейчас он осторожно придерживал его за локоть, не давая упасть на обледеневший асфальт.       Фрэнсис чувствовал тепло.       Сложно не почувствовать, когда Генри Винтер — громадный жаркий Генри Винтер — фактически прижимается к тебе сзади.       Иногда пьяный Чарльз не стеснялся в выражениях. Или в действиях. А Фрэнсис никогда не умел сопротивляться чужой убийственной настойчивости. Он оказался здесь, потому что Маколей был настолько не в себе, что полез к нему в присутствии остальных. Это не было чем-то удивительным — в конце концов, они все участвовали в вакханалиях (точнее сказать, их попытках), и, скажем так, до этого уделяли некоторое время подготовке — но сейчас Чарльз перешел все границы. Они были в квартире близнецов — изрядно подвыпившие, танцующие под какую-то дребедень с радио. Генри неодобрительно смотрел на это со стороны, но остальных в общем всё устраивало. Банни травил свои невозможные анекдоты, Чарльз что-то отвечал ему, кружил Камиллу в танце, то и дело натыкался на стулья. В конце вечера, когда музыка уже утихла, Банни сопел в ближайшем кресле, а Камилла мило беседовала о чем-то с Генри и Ричардом у книжных полок на другом конце гостиной, Чарльз подошел к нему.       — Mon cher, mon amour, — он был настолько пьян, что споткнулся о собственные ноги и почти рухнул на сидящего на диване Абернати.       Маколей потянулся за поцелуем. Фрэнсис нехотя ответил — он тоже был достаточно пьян, чтобы о чем-то долго не задумываться, но не настолько, чтобы так откровенно вести себя перед друзьями. Как минимум потому, что в любой момент мог проснуться Банни.       Чарльз продолжал неразборчиво бубнить что-то, буквально вылизывая его рот, шею и всё, что попадалось по пути, руками остервенело вцепившись в его ремень. Фрэнсис пытался остановить его и отодвинуться, но тот с неожиданной силой прижал его к дивану. Абернати не повышал голос, боясь разбудить Коркорана, — лишь сдавленно шипел и упирался в его плечи.       Выдернув заправленную в штаны рубашку, Чарльз начал шарить по его телу руками. Фрэнсиса начало тошнить. Ему было жарко и неприятно, отчаянно хотелось встать и убежать. Он чувствовал себя мерзко, весь измазанный слюной, с больно цепляющими кожу ногтями на своем животе. Чарльз снова пытался расстегнуть его ремень, когда чья-то сильная рука чуть ли не за шкирку оторвала его от Фрэнсиса.       Маколей протестующе замычал, но, подняв голову, наткнулся на ледяной взгляд Генри и замолчал. Винтер, казалось, держал его так минуту, не моргая смотря в глаза, пока Чарльз наконец не выпрямился, найдя точку опоры. Отпущенный, он покачнулся, дернул плечом и ошарашенно обвел глазами комнату. Банни спал. Камилла и Ричард застыли, напряженно наблюдая за ними.       — Да че вам, — язык заплетался. Даже после такой встряски Чарльз не протрезвел.       — Отойди, — тихо проговорил Генри.       Парень сделал неуверенный шаг в сторону, снова что-то пробормотал и ушел на кухню.       Все это время Фрэнсис загнанно переводил взгляд с одного на другого. В конце концов он смог выйти из оцепенения и, едва не споткнувшись об кофейный столик, убежал в ванну.       Взъерошенное красное лицо в зеркале вызывало отвращение. Гребаный педик. Он пытался умыться, морщась от того, как мерзко отходили следы чужой слюны. Ему хотелось содрать кожу, потому что он всё ещё чувствовал горячие руки Чарльза на своем теле.       Ему было противно. Он корил себя за то, что, как обычно, не смог отказать. Он должен был.       Он знал, что Камилла не станет его осуждать, потому что она прекрасно понимала, кто такой Чарльз. Он почти был уверен насчет Генри и совсем не — насчет Ричарда, но, ему всё равно было неловко от того, что только что произошло. Мешанина из пьяных чувств, обиды, острого желания покурить и заснуть тревожно бурлила где-то в груди.       Наконец выключив воду, он остервенело вытер лицо полотенцем и оперся руками на раковину, чтобы отдышаться. Успокоиться. Пригладить волосы. Быстро выйти из ванной, взять пальто и уйти. Ничего сложного.       Он открыл дверь и, к счастью, не столкнувшись ни с кем на пути, улизнул на улицу. Та встретила его легким холодом — на железные перила лестницы белым порошком пристал иней. Зажав сигарету между зубов, он начал уходить от дома, но остановился — зажигалка осталась на столе. Он тихо выругался и от злости шаркнул ногой по асфальту. Это было ошибкой. Из-за заморозков на дороге образовалась довольно скользкая ледяная корка. Когда Фрэнсис шел, она была не так заметна, но сейчас сыграла с ним злую шутку. Потеряв равновесие, он полетел спиной назад. Сердце ухнуло в груди, мельком пронеслась мысль: какой глупый способ проломить себе череп. Но ожидаемого удара не последовало. Кто-то крепко подхватил его под локоть, не дав упасть.       — Всё хорошо.       Это было не то вопросом, не то утверждением. Кажется, Генри сам не был уверен. Поскользнувшись, Фрэнсис инстинктивно зажмурился и сейчас продолжал стоять, не разжимая глаз — в странной раскоряченной позе, с разъехавшимися ногами, спиной упираясь в грудь Генри. Тот терпеливо ждал. Фрэнсис выдохнул облачко белого пара. Ещё одно. Когда сердце наконец перестало бешено стучать, он выпрямился.       — Ты в порядке? — Генри отпустил его локоть и сделал полшага в сторону. Тепло исчезло, и Фрэнсис почувствовал, как зябко на улице.       — Всё хорошо, — повторил он его фразу и нервно улыбнулся.       — Точно? — взгляд Винтера был мягким, но непроницаемым — каким он был всегда.       — Точно.       — Хорошо.       Они немного постояли, слушая звуки собственного дыхания.       — Зажигалку?       — Господи, да, пожалуйста.       Фрэнсис жадно затянулся, одной рукой придерживая запястье Генри, чтобы зажечь сигарету. От Винтера тянуло теплом, как от огромной печки.       Они молча курили. Сигареты закончились — молчание продолжилось, медленно перетекая в неловкое. Генри зачем-то потянулся рукой в его сторону, и Фрэнсис инстинктивно дернулся. Винтер осекся.       — Прости.       — Что?       — Я должен был подойти раньше.       Фрэнсис опешил. Он не знал, что сказать. Он вообще не знал, что можно говорить в этой ситуации. Все были в курсе его наклонностей и мирились с ними. Он не понимал, чем этот случай должен отличаться.       — Ничего страшного? — попробовал ответить он.       — Нет, правда, — Генри повернулся к нему, но замешкался, боясь снова испугать. — То, что он делает, — не нормально.       — Я не нормальный.       Снова пауза.       — Я не об этом.       Генри вздохнул и сжал переносицу.       — Дело не в том, что тебе нравятся мужчины, — Фрэнсис горько поморщился. — Дело в том, что Чарльз плюет на твои границы.       — Он остался с Камиллой? — перескочил Абернати, припоминая, как тот был склонен обращаться с сестрой, когда выпьет.       — С ними Ричард, и Банни проснулся.       Снова пауза.       Фрэнсис видел, как задумчиво Генри пытается подобрать слова. Он все еще чувствовал себя противно, сейчас — ещё больше, потому что весь этот диалог был похож на извинение в духе «ты, конечно, юродивый, но мы тебя принимаем».       — Я хочу, чтобы ты чувствовал себя в безопасности.       — Нет, правда, всё в порядке. Это не в первый раз, так что всё хорошо.       Генри шумно втянул воздух.       — Всё не хорошо.       Фрэнсис непонимающе уставился на него. Генри снял запотевшие очки и стал осторожно вертеть их в руках.       — Это не нормально, что он пристает к тебе, а потом делает вид, что ничего не было. — Абернати хотел было возразить, но Винтер остановил его: — Я вижу.       Фрэнсис промолчал.       — Я хочу сказать, что ты не должен открываться тому, кому не хочешь, — было заметно, что Генри тщательно пытался скрыть волнение.       Он никогда не видел, чтобы Генри Винтер волновался перед кем-то кроме Джулиана.       — Ты достоин того, чтобы тебя любили, а не выбирали как последний вариант в пьяном угаре, — наконец выговорил он.       Фрэнсис продолжал молчать. Из-за этого Генри явно нервничал ещё больше. В конце концов он убрал очки в карман и глубоко вдохнул.       — Что ты хочешь сказать?       Генри отвернулся и достал ещё одну сигарету.       — Что я хочу, чтобы ты знал, что есть кто-то, кто готов о тебе позаботиться. Что ты достоин большего.       Фрэнсис смотрел, как он долгим выдохом выпускает изо рта белый дым. Он сделал шаг вперед и забрал сигарету, одной рукой придержав его запястье. Винтер следил за тем, как его губы обхватывают фильтр, которого только что касался он.       — Хорошо, — ответил Абернати после затяжки.       Фрэнсис подошел вплотную, боком касаясь его бока.       — Холодно.       Генри повернулся и прижался к его спине, затаив дыхание.       Фрэнсис больше не чувствовал себя так противно, как несколько минут назад.