.
Свет из кухни тёплыми лучами сочился сквозь стеклянную дверь на балкон. Разбитая в верхнем углу тонкая вставка была замазана отпечатками ладоней и одежды. Одиноко горящая желтоватым светом лампа, свисающая с потолка, подрагивала, когда в квартире сверху тяжелой походкой проносились люди. Тонкий тюль, прикрывавший деревянную дверь с побитой осыпающейся краской, начинает колыхаться. Слабый ветерок веет прохладой. На улице недавно прошёлся первый осенний дождь, такой слабый - сентябрьский. Балконное окно держалось открытым лишь благодаря сборнику Роберта Бернса. Влажная, местами порванная оконная сетка немного шуршала. Но это совсем не смущало курящего в это окно человека. Балкон уже давно требовал ремонта, как и вся их ветхая панелька. Но этот родной тихий скрип половиц, легкий запах ветхих деревянных оконных рам не хотелось менять на пластиковый искусственный аромат новостроек. За всё время их проживания здесь они влюбились в эту серость и душевную печаль, что веяла от этого дома. Вечно заваленное всяким ненужным хламом, это место, казалось, было важно так же, как и лёгкие. Без его посещения ты словно задыхался. Эти старые санки в самом углу, умерший ещё год назад кактус по прозвищу "дед Максим", гора старых книг с пустующем местом под Бернса, пара кружек недопитого кофе, стеклянная пепельница с кучкой пепла и несколько неразобранных коробок. Кэйа, опираясь на тонкий балконный подоконник из прожженной местами доски, нервно вздохнул, доставая зажигалку и немного влажную пачку сигарет. Сделав пару привычных движений, он поджигает смятый кончик. Через одну долгую первую затяжку он выдыхает клубящийся серый дым в узкий проем открытого окна. Фильтр отдает горечью на треснувших губах. Приятная тяжесть в легких и расслабляющая тягость. Неделя вымотала его, вытрясла наизнанку, оголив изнутри. Было больно от этой разрывающей усталости на душе. Хотелось утопиться в сигаретном дыму, достать до дна ногами и расслабленно уснуть в крепких объятиях любимого. Но он тонул лишь в мыслях об этой трудной неделе. Копаясь в своих воспоминаниях недавних дней, он не заметил, как на балконе появилась ещё одна персона, наконец дополняя атмосферу вечерней безмятежности. — Устал? – мягко заключая в кольцо объятий, Аякс тихо спрашивает, почти сразу же нежно положив подбородок ему на плечо. — Вообще-то работать на кассе тяжело. Кстати, пока шел домой увидел голубя, как ты был, такой же всратый, – на выдохе вместе с сигаретным дымом устало говорит Альберих, легонько посмеиваясь в конце, и добавляет: — но я так заебался… В его единственном целом глазе сияет отражение окон серых многоэтажек, и Тарталье кажется, что это новый вид искусства. — … Тогда, может, – голос Аякса вкрадчиво спускается на более низкий и бархатный тон, – ты бы хотел расслабиться? Я могу помочь. Хоть Кэйа и не может видеть его выражение лица, он понял, что тот как всегда сладостно улыбается. И Кэйа обожает эту хитрую улыбку на усыпанном родинками и веснушками лице. Неосознанно он копирует это выражение лица, пока затягивается, в пол-оборота смотря на Аякса. Прохладные, бледные, шрамистые пальцы Тартальи нагло пробираются под чужую теплую кофту, медленно проходясь по намечающимся очертаниям пресса и слегка просвечивающим через смуглую кожу ребрам. — Аякс, я ж только закурил, – Кэйа слегка раздраженно вновь выдыхает резко пахнущий дым. Пепел уже норовит осыпаться на узкий подоконник, поэтому приходится смахнуть выгоревшие песчинки в стеклянную пепельницу. – Я не собираюсь идти в постель. — Тогда… можем тут, – задорно ухмыльнувшись, Чайлд нагло провёл языком по открытой смуглой шее, вызвав у парня бегущие по спине мурашки. Лёгкий румянец, что едва виден за освещенным кухонной лампочкой волосами, проступил на щеках. Альберих колебался пару секунд, пока сигарета легко подгорала, подходя чуть ближе к фильтру. Смотря на Аякса из-за плеча, он выдохнул слегка усталое «чёрт с тобой», склоняя голову на бок. Смущение и сомнение в сером взгляде яркого глаза слегка рассмешило Тарталью. Раз уж его счастье согласилось на такую авантюру, он постарается сделать всё возможное, чтоб Кэйа сам умолял его о большем. Нежно поглаживая пресс и бока Кэйи, Аякс стал медленно перебраться чуть выше, уже начиная мять грудь. Иногда он слабо проводил по маленьким горошинам затвердевших от прикосновений сосков. Прикрыв глаза, Кэйа решил просто отдаться ощущениям и сладостному моменту. Неспешно затягиваясь, он с любопытством ожидал дальнейших действий. Серый дымок сигареты немного жёг глаза и лёгкие, но Аякс продолжал выцеловывать шею, что так аппетитно блестела при свете кухонной лампочки сквозь тюль. Нежно проведя носом по открытой шее, после чего припадая к ней губами, осторожно целуя, Тарталья, будто бы успокаивая и пытаясь расслабить парня после тяжелого рабочего дня, опалил горячим дыханием. Слетевший с приоткрытых губ довольный выдох вместе с пробежавшими мурашками натолкнули Аякса на более уверенные действия. Он очерчивал ореолы сосков, слегка касаясь кончиками пальцев, сжимал и слабо оттягивал, прикусывал нежную шею, отчего Кэйа покрывался мурашками, поддавался навстречу ласкам и удовлетворенно вздыхал. Тяжесть в паху лишь стала отчетливее, когда бледная рука, усыпанная веснушками мелкими царапинами и шершавостями, пробралась вниз, минуя ремень и поглаживая уже почти возбуждённый член. Кэйа непроизвольно толкнулся в руку, прикусывая губу от приятного трения. Аякс тоже был возбуждён. Оставив шею любимого в покое, он уткнулся в пропитанные запахом табака волосы. Собственная ширинка джинс нещадно давила на стояк. Тарталья тяжело выдохнул, когда коснулся им чужого тела, полностью прижавшись к полусогнутой спине. - Где мы оставили смазку сегодня утром? – в голосе рыжеволосого промелькнула грусть от скорой неизбежной разлуки. Низкий тембр щекотал ушную раковину и вызывал новую волну мурашек, что быстро доходила до паха. Кэйа невольно простонал, с нетерпением облизнул губы и слегка запоздало ответил: - Поищи где-то на кровати. Никотин быстро всасывался в кровь, немедленно доходя до мозга и расслабляя. Казалось, что всё вокруг будто бы в замедленной съёмке, всё кроме этих теплых рук… Но, нехотя оставив парня одного, Тарталья быстро отправился на поиски, минуя дверь с балкона и кухонные табуретки. В соседней комнате, как всегда, творился беспорядок. Еле сочившийся сквозь плотные шторы свет одинокого уличного фонаря освещал кровать средних размеров. Она была постоянно не заправлена. Лежавший комом плед в темно синюю полоску занимал почти весь матрас и частично прикрывал клетчатое старинное постельное белье. Эти светлые клетки из голубых линий повидали много интересного за последние пару лет. Настенный старый ковер с причудливыми узорами алых тонов, служащий неплохой шумоизоляцией, всё нагнетал темную атмосферу в узкой комнате. На взъерошенной кровати ему пришлось перевернуть всё: и плед, и одеяло, и подушку, чтобы наконец-то найти небольшой бутылёк. Полупрозрачная жидкость внутри поблескивала от тонкой полосы света, просочившейся из-за штор. Уже через минуту после ухода в комнату он направился обратно на балкон, светясь от предвкушения. Когда он зашел, отодвинув штору, то заметил, что Кэйа тушит сигарету о дно пепельницы, оставляя дымящийся окурок там же. - Я уже успел соскучиться, - с ноткой грусти сказал Альберих, когда его парень снова обнял того, подойдя с боку, крепко прижимая ближе к себе. Голосом, который почти переходил в шёпот, Тарталья томно ответил краткое «я тоже», умело справляясь руками с ремнём. Тонкий лязг металла о холодные ногти и тихие сладостные вздохи заполнили балкон. Кэйа торопливо расстегнул джинсы, помогая приспустить их до середины бедра, и потянулся за желанным поцелуем, пока его парень открыл бутылёк. Вылив достаточное количество смазки на пальцы и проникая сразу двумя, он начал растягивать Альбериха. Но Кэйа не так сильно нуждался в долгой подготовке: они только сегодня утром приятно проводили время в постели, перед тем как оба не ушли на свои скучные работы. Кэйа тихо постанывал в поцелуй и гладил любимого по скуле до того момента, как Тарталья прервал поцелуй. Прекратив растягивать, он торопливо расстегнул ширинку и приспустил собственные штаны вместе с бельём, облегченно выдыхая. Аякс, пару раз провел крупной, слегка влажной от сочившейся предэякулятом головкой по ложбинке между упругих ягодиц. Его член подрагивал от накатившей новой волны возбуждения. Он аккуратно толкнулся в растянутое и всё ещё влажное и блестящие от смазки колечко мышц, ловя сдавленный стон Альбериха. Зная все чувствительные места своего парня, Тарталья с первого уверенного толчка попал по простате, заставляя любимого прогнуться в спине до глухого хруста. От каждого нежного, но в меру резкого толчка Кэйа мелко подрагивал, иногда тихо выстанывая имя Чайлда, плавно двигающегося внутри него и оглаживающего тонкую талию под кофтой. Иногда, мягко целуясь, Аякс грубо прикусывал чужую нижнюю губу, что за долгое время курения пропиталась этим горьким ароматом. От наслаждения Кэйа сжимал в руках старый скрипучий подоконник, поддавался назад в такт толчкам. Будто несколько ярких молний проносились по его тазу, когда с хлюпающим звонким звуком их бедра стукались друг об друга, из-за чего он неосознанно сжимался, на мгновение доставляя Тарталье неописуемое удовольствие, от которого тот тихо стонал. Медленно нарастающий темп становился все более диким и ненасытным с каждой секундой. Ритмичные толчки ускорились, а медленные и неспешные поцелуи становились влажными и небрежными. На одном из глубоких, размашистых и резких толчков Кэйа громко выкрикнул имя своего парня. Крупно задрожав, он кончил, прогибаясь в спине и начиная жадно втягивать сквозь зубы прохладный осенний воздух. Имя Аякса приглушенным эхом пронеслось между однообразных многоэтажек, отталкиваясь от частых балконов, в которых уже потухал свет. Сам же Тарталья, когда почувствовал, как его любимый сокращает мышцы и начинает сжимать его член сильнее, ответно немного глухо простонал чужое имя, щекоча теплым дыханием слух, выходя из тугого нутра. Быстро проводя пару раз по своему члену, он обильно с грубым стоном кончает в ладонь. С его бледных пальцев пару капель семени падает на смуглые ягодицы. Свет, слабо сточившийся из-за спины, придает этой картине перед глазами сногсшибательные краски: смуглые напряженные ягодицы, испачканные в светлой сперме и смазке, стекающей по бедру. Лежащим на подоконнике уже несколько месяцев сухим салфеткам наконец-то нашлось своё применение, но парни не слишком торопились, вальяжно обнимаясь. Наконец перестав нежничать и медленно вытерев руку и бедра Альбериха, Тарталья, улыбаясь, утянул его в нежный поцелуй, который вскоре был прерван. С ближнего по диагонали балкона из смежной многоэтажки слышались громкие воодушевленные хлопки. - Браво! На бис! Они повернулись на доносящийся с другого балкона выкрик. Этажом выше на них выглядывал угрюмый парень, слегка высовывающийся из своего темного полузашторенного балкона. Заметив, что на него наконец обратили внимание, он ещё больше наклонился вперёд, выставляя бледную руку в одобрительном жесте. Резко покраснев, Кэйа даже перестал на секунду шевелиться, неловко пытаясь быстро придумать хоть что-нибудь в ответ, но Аякс, будучи в приподнятом настроении и бесстыдным по жизни, как можно громче выкрикнул «давай к нам». Эта фраза грохотом отлетела от окна балкона, секундно оглушая смущающегося парня перед собой, но весьма четко доходя до адресата. В ответ на это действие в живот рыжеволосого прилетел гневный тычок пальцем и возмущенное бормотание…***
- Ало, Аделина, не поверишь; ставлю я значит телефон на зарядку, выхожу на балкон и слышу там стоны из… Ало? Аделина? - …Это Венти, она немного занята. - Оу… Понял, я чуть позже тогда ей наберу… - Стой, так что дальше то было?...