Куропатка и белка

Кейра сидела на бревнышке, которое кто-то заботливо повалил до их с Ламбертом приезда. Им, на самом деле, несказанно повезло найти недалеко от тракта обустроенное костровище, потому что целый день до того вокруг них были сплошь буераки да чащобы, где никак нельзя было останавливаться на ночевку. Теперь же оставалось лишь нарубить дров: дичь Ламберт поймал по дороге, на секунду отойдя в лесочек и наткнувшись там на куропаток. С этим он справился довольно быстро, и — буквально — по щелчку пальцев костер загорелся, алыми змеями взмывая ввысь. Куропатка приготовилась в два счета. Вгрызаясь в куропаточью курочку, Ламберт смотрел на Кейру. Откусывал — и смотрел. Жевал — и смотрел. В конце концов Кейра не выдержала и поинтересовалась: — Что? — Да так, — отозвался тот, кидая обглоданную косточку в костер. — Думал, ты не будешь это есть. — Это еще почему? — возмутилась Кейра, изящно придерживая крылышко пальчиками. — Когда мы были в трактире, тебе не понравилась уха. Кстати, это было забавно. Ламберту даже понравилось поддакивать Кейре в ее возмущениях: в гневе его женщина была столь же страшна, сколь и прекрасна, и защищать ее прихоти для Ламберта было делом чести. — Естественно! — воскликнула она, чуть подбирая поближе к себе тонкие ножки. — Она была из раков! Уха должна быть из рыбы, предпочтительнее — из семги. — Вот поэтому, — усмехнулся Ламберт, — я и решил, что ты не прикоснешься к дичи. Кейра тоже кинула косточки крылышка в огонь и, сняв с уже не так сильно горящего костра курицу, оторвала себе еще одно. Передала шампур Ламберту; тот вывернул у куропатки ножку вместе с бедром. — Относительно пищи у меня правила очень простые. Если мне не нравится еда, я ее в рот не кладу, — медленно, вкрадчиво произнесла Кейра и, довольная собой, начала методично, укус за укусом, очищать от мяса косточки второго крыла. — А это вкусно. Конечно, не хватает розмарина, — картинно вздохнула она, — но чем богаты. Ламберт последовал ее примеру, вгрызся в бедро. Кейра даже ела иначе, нежели он. Изящно, осторожно, прикрывая алые от киноварной помады губы ладонью, не позволяя себе облизывать пальцы или чавкать. Она казалась Ламберту похожей на маленькую белку с пушистым хвостом, милую и красивую, но способную одним укусом, коли разозлишь, заразить рабиесом. — Я все слышу, между прочим. Ламберт поднял на нее взгляд, и Кейра сощурилась, на него смотря. — Я мысли читаю, не забыл? — Ну, — недовольно прокряхтел Ламберт, пытаясь устроить задницу на траве поудобнее, ведь, в отличие от Кейры, бревнышка ему не досталось. — Можно же соблюдать личное пространство. Кейра усмехнулась, а Ламберт ответил ухмылкой. — Я ведь тоже могу ведьмачьи умения в ход пустить. — Какие? Покромсаешь на кучку маленьких чародеек или «Аксием» очаруешь? — положила руку на острое колено Кейра, красиво прогибаясь в спине. — Так и быть, перестаю тебя читать. Удиви меня. Ламберт посмотрел на нее, на ее прекрасную фигуру, изящные руки, глубокий вырез — однажды она спросила его, не слишком ли он скромный, и Ламберт только и смог, что отпустить смольную шутку; впрочем, Кейра ее очень даже оценила. Она понимала его с полувзгляда, полуслова, но была слишком похожа, а потому они постоянно препирались. Было что-то невероятно горячее в Кейре, когда она шипела Ламберту в лицо оскорбления, которые на самом деле были комплиментами — и что-то невыносимо приятное в том, чтобы отвечать ей столь же хлестко, сколь и игриво. Ламберт встал с травы. Пошел вокруг костерка; Кейра с интересом проследила за ним, а Ламберт укусил себя за палец перчатки и лениво стянул ее, бросив у ног Кейры. Оказался у нее за спиной: Кейра повела плечами, и Ламберт склонился, мягко касаясь ее запястья. Повел рукой по предплечью, потом выше — плечу, мучительно медленно. Ему даже не пришлось дотрагиваться до ее нежной шеи — Кейра вздрогнула и сама, наверное, того не замечая, потянулась за его рукой, подставляясь под прикосновения. Если Ламберт что-то и знал наверняка, так это то, чем ведьмаки так привлекали чародеек. Он обнял ее со спины, прижимаясь губами к тонкой коже шеи, а ладонью неторопливо проскользил под рубашку Кейры, едва заметно давя на впалый живот. Руки Кейры задрожали, и она чуть не выронила недоеденное куропаточье крылышко. Колебалась она миг, а потом расслабилась и откинулась в объятиях Ламберта, протянув: — Ох... — Совсем забыла? — М-м-м, — нечленораздельно проронила она, — не без этого. — Знаешь, может, пришло время перейти с пуховых перин на траву? Она тоже мягкая, прохладная, — довольно добавил Ламберт, — щекочет. — Только одежду мою, м-м-м, не трогай, — поддалась Кейра, позволяя вновь поцеловать себя в шею. — У тебя руки... Жирные. Дышала она уже рвано, говорила с трудом, и Ламберт был этим крайне доволен. Он знал, что у Эскеля с девушками все случалось еще быстрее, но, как и любой ведьмак, Ламберт мог одним прикосновением заставить чародейку лезть себе на шею — и чем сильнее была чародейка, тем сильнее она ощущала его эманирование. За самолюбованием Ламберт не заметил, как из земли около его ног появились ростки — спохватился лишь тогда, когда они, словно по команде, сжались вокруг его бедер, молниеносно быстро добрались до подмышек и, не церемонясь, швырнули его на землю. А Кейра, раскрасневшаяся — даже ее макияж не мог этого скрыть, — доела крылышко и кинула косточки в костер. — Вот мы и выяснили, кто же из нас сильнее, — самодовольно протянула она. Ламберт дернулся раз, другой — растительные путы держали крепко, и вырваться он не мог. Попытался еще раз, по собственной упертости — конечно же, без пользы. Кейра осторожно повела рукой и подошла, встала прямо над ним, переступила через туловище — Ламберт тут же перестал сопротивляться, — и медленно, дразнящее опустилась на его бедра. Она даже легкой была, как белка, — Ламберт понадеялся, что Кейра сдержала слово и на сей раз его не слышала. — И, раз уж выяснили, смысла в побегах больше нет. По щелчку ее тонких пальцев путы обмякли и завяли в миг, и Ламберт медленно поднялся на локтях, довольно ухмыляясь. Попытался взяться за ее ножки — и тут же оказался пригвожден к земле новыми выросшими ростками, даже затылком ударился. — Ну нет, — протянула Кейра, — одежду ты мне пачкать не будешь. И ее рубашка с юбкой засветились лунно-белым, медленно исчезая с тела. Через миг на ее плечах остался лишь свет костра, что был у нее за спиной, и зрелище это, на вкус Ламберта, было просто прекрасным. — А теперь, — элегантно, словно кошка, склонилась над ним Кейра, да так, что Ламберт смог во всех подробностях рассмотреть ее прелести, — касайся меня, ведьмак.