***
— Поверить не могу, что нас отстранили! — убивался Энакин, драматично вскинув руки к небу. — Вас не отстранили, Энакин. А перенаправили для отдыха и восстановления. — Мы отдохнём, когда победим! — огрызнулся тот, но, заметив вздернутую бровь Квай-Гона, тут же стушевался. — Простите, Мастер. Я не должен зацикливаться. Квай-Гон ободряюще улыбнулся своему бывшему падавану и коснулся спины Асоки, старающейся поспевать за широкими шагами взрослых. — Я рад, что ты понимаешь, когда твои эмоции берут верх над твоим разумом. Но ты всё ещё позволяешь им руководить тобой. Терпение, Энакин. Нельзя получить всё и сразу. Удрученно вздохнув, Энакин дёрнул плечом. — Ты говоришь как Оби-Ван, Мастер. Клянусь Силой, в день, когда вы двое помиритесь и возьмëтесь за наши проблемы вместе, война тут же закончится, в Сенате прекратятся любые споры, коррупция умрёт, а меня возьмут в Совет. Рассмеявшись, Квай-Гон покачал головой, по привычке складывая руки на груди, пряча ладони в рукава мантии. — Значит, ради безопасности в Галактике, нам с Оби-Ваном лучше держаться друг от друга подальше. Энакин долго сверлил его взглядом, пока они шагали по пешеходному мосту, направляясь к Дексу. — Ты ведь понимаешь, что попытки сбежать от проблем — это не путь джедая, Мастер? Квай-Гон упрямо выпятил подбородок, гордо вздëрнув свой большой нос. — Главные ценности джедая: терпение и следование Пути Силы. Если Путь ведёт к отступлению, значит это воля Силы. — Вот только твой трусливый побег от Оби-Вана не веление Силы, Мастер, — язвительно заметил Энакин. Квай-Гону всё меньше и меньше нравился этот разговор. — Я не убегаю от Оби-Вана, — попытался он, но тут даже Асока издала возмущённо-недоверчивый звук. — Хорошо. Я стараюсь не пересекаться с ним, потому что у нас разные взгляды. — Да что ты, — фыркнул Энакин. — Хочешь сказать, что ты ненавидишь политическо-исторические дискуссии, и поддерживаешь Войну Клонов? — Оби-Ван поддерживает Войну Клонов! — рявкнул Квай-Гон, тут же жалея о своих словах, но не в силах остановиться. — Он постоянно на передовой, выгораживает всех кто согласен с войной и обучает гражданских воевать. Он забыл, что джедаи — в первую очередь миротворцы, а сохранение нейтралитета — это не слабость, а наша прямая обязанность! Энакин вспыхнул моментально. Впервые в жизни повысив голос на Квай-Гона. — Оби-Ван делает всё, что может, чтобы хранить мир! Ты никогда не был на передовой и не знаешь, насколько Оби-Ван выкладывается, чтобы закончить бой, как можно быстрее с минимальными потерями. Такие как ты, пацифисты, только и делают, что стоят в стороне, осуждая тех, у кого хватило сил дать отпор и защитить слабых! Квай-Гон негодующе сжал руки в кулаки, встречая разъяренный взгляд Энакина, который не собирался уступать, когда почувствовал, как Асока пытается втиснуться между ними, чтобы остановить начинающуюся драку. — Мастера, пожалуйста! Мы ведь на улице! — уговаривала она, тихонько паникуя. Глубоко вздохнув, Квай-Гон закрыл глаза, чтобы сосредоточиться на этом ощущении глубокого разочарования и острой боли от осознания себя лишним в жизни обоих своих падаванов, а затем отпустил его в Силу, не цепляясь за обиду. Когда он открыл глаза, Энакин всё ещё смотрел на него с праведным гневом, заставляя Силу вибрировать от его эмоций. Асока, не в силах вынести столько злобы, пряталась за спиной Квай-Гона, цепляясь тонкими пальцами за его мантию. — Энакин, успокойся, — попробовал Квай-Гон. — Нет! Сначала признай, что ты несправедливо строг к нему! Что Оби-Ван достоин лучшего отношения! Ты не должен был бросать его из-за меня! Импульсивное желание снова ответить агрессией, поддавшись Энакину, вспыхнуло и погасло почти мгновенно. Квай-Гон покачал головой, всем своим существом излучая покой. Иронично, что он постоянно ругался с Оби-Ваном, настаивая на неправильной трактовке Кодекса, а теперь использовал один из самых главных постулатов. — Я не бросал Оби-Вана. Он стал Рыцарем, а я взял нового падавана, Энакин. Это нормально. И это наше с Оби-Ваном дело, — его спокойный тон немного отрезвил Энакина, Сила вокруг всё ещё дрожала негодованием, но уже не яростью. — Я понимаю, что вы с ним… Сблизились, во время совместных миссий, прикрывая друг другу спину, но это не даёт тебе права осуждать меня или лезть в наши с ним отношения. Поздравив себя с тем, что голос не дрогнул на слове «отношения», Квай-Гон нащупал ладонь Асоки и потянул её за собой, чтобы обойти Энакина. Однако тот сразу же поплёлся за ними, обиженно сопя. Приступ его гнева испарился также быстро, как и появился. Квай-Гону нужно будет поговорить с ним об этом позже. Где-нибудь в Храме, во время медитации или духовных практик. — Простите, Мастер. Я… Не должен был повышать на Вас голос, — наконец пробубнил Энакин, всё ещё рассерженный за Оби-Вана. Асока бросила на Квай-Гона выжидающий взгляд, в глубине её глаз теплилась эта вера всех молодых падаванов в то, что Мастера-джедаи — всезнающие, всесильные боги. К сожалению, время от времени Квай-Гон ловил точно такой же взгляд и от Энакина. — Я не хотел… Оскорблять его, Энакин, — ощущение похоже, будто он пытался идти по кончику ножа… Или вальсировал по узким частям атомного реактора на Набу. — Просто… Мы все устали от войны. Именно поэтому вы двое сегодня здесь. Чтобы отдохнуть и вспомнить, что в мире существует не только война. — Иногда кажется, что наоборот. Жизни без войны не бывает, — печально подала голос Асока. — Я не помню каково это, жить в Мире. — О, Асока, — Энакин нагнал их и сочувственно коснулся маленького плеча. Асока тут же упала в его объятия, позволяя своему Мастеру утешить себя. — Мне очень жаль, что ты вынуждена расти на поле боя. Прости меня, — раскаяние в его голосе было настолько искренним, что Квай-Гон с облегчением позволил себе почувствовать Надежду. Он не потерял ещё одного падавана во Тьме. Он сможет вытащить их всех. Как-нибудь.***
У Декса они просидели до самого заката. Когда Асока, украдкой зевая, отправилась в храм, Энакин уговаривал Квай-Гона на продолжение их выходного где-нибудь в местах для взрослых. — Пожа-алуйста, Мастер! Я не был в этом баре уже тысячу лет! Это одно из самых популярных мест Корусанта! Для порядка поворчав, Квай-Гон всё-таки согласился сходить с Энакином в этот «очень крутой бар, где подают качественный алкоголь и не задают вопросов». Вот только они даже не успели заказать выпивку, когда у Энакина ожил его комм. — Что-то срочное? — нахмурился Квай-Гон, когда тот поднял на него абсолютно виноватый взгляд. — Это… Падме, Мастер. Квай-Гон вздохнул, а затем коснулся плеча своего падавана. Этот разговор нужно было начать давным-давно, и уж точно не в каком-то пропитом баре в центре Корусанта, но, вероятно такова воля Силы. — Энакин… — Я знаю, знаю, Мастер, это запрещено… — Нет, Энакин, — Квай-Гон крепче сжал ладонь, привлекая внимание Энакина к себе. — Нам не запрещено любить. Но твои эмоции, твоя тёмная страсть и ревность принесут лишь боль тебе и Падме. Опустив взгляд Энакин как будто уменьшился и снова стал тем маленьким потерянным мальчиком с Татуина. — Я знаю, Мастер, я пытаюсь с ними бороться, отпускать их в Силу, но… — Значит, нам нужно вернуться к совместным медитациям, чтобы помочь тебе найти покой. То, что ты стал Рыцарем, не значит, что ты всё ещё не можешь рассчитывать на мою помощь и поддержку, Эни. Я твой Мастер, и ничто этого не изменит. Энакин поднял взгляд, заломив брови, неуверенно улыбнулся, а затем в его глазах будто вспыхнула какая-то мысль, он хитро сощурился, склонив голову на бок. — Касается ли это Оби-Вана, Мастер? Он тоже Ваш падаван до конца? Конечно же, этот прохвост поймал Квай-Гона в ловушку его собственных слов. — Да, Энакин. Оби-Ван мой падаван, несмотря ни на что, и я люблю вас обоих, моих учеников, — светлый взгляд Энакина на мгновение исчез, а вместо него появился тёмный, тяжёлый, жаркий взгляд Оби-Вана, который держал внутренности Квай-Гона клещами. Но Квай-Гон быстро сбросил это наваждение, стараясь искренне верить в слова, которые сказал Энакину. — Хорошо, — просиял тот. — Тогда я могу надеяться, что в следующий раз, когда вы оба окажетесь в одном помещении, Вы не будете его провоцировать? Желание снова начать спорить и обвинять во всём Оби-Вана жгло корень языка, но Квай-Гон не был бы Мастером, если бы не учился на своих ошибках. — Я сделаю всё, что в моих силах, — нейтрально улыбнулся он. Это явно не тот ответ, которого ждал Энакин, но судя по всему, для него это было лучше чем ничего. Так что хлопнув своего мастера по плечу, Энакин соскользнул с барного стула. — Ну, тогда я пойду, хорошего вечера, Мастер, — улыбнулся он и растворился в толпе посетителей быстрее, чем мог себе позволить уважающий себя джедай. Квай-Гон усмехнулся, одним движением опрокидывая в себя предложенный барменом напиток. Это был тяжёлый день, хоть он и рад был провести его со своим падаваном и внучкой. Очень тяжёлый день.***
После второго стакана неизвестного кислотного коктейля стало немного полегче. Квай-Гон смог расслабиться, чтобы вновь воспринимать окружающий мир вместо того, чтобы тяжело блуждать в лабиринтах своего разума. Ближе к ночи людей вокруг стало достаточно много, чтобы они толкались у барной стойки, то и дело задевая Квай-Гона локтями или плечами, но парочка справа, чьи поцелуи он слушал уже некоторое время, явно не имела вообще ни малейшего представления о личном пространстве, навалившись на Квай-Гона сбоку. Глубоко вздохнув, он постарался отодвинуться подальше, но вуки по соседству слева слишком импульсивно махали руками, чтобы к ним приближаться. Стоило допить свой коктейль и отправиться в храм, выкинув из головы это странное место, так и сияющее Живой Силой на всю округу. Отвечая его мыслям, Сила знакомо вздрогнула, позволив осознать, что рябь возбуждения, ощущаемая им всё это время, не просто музыка и эмоции посетителей. Справа раздался тихий стон, который невозможно было различить за какофонией звуков, если не знать где искать. Будто ошпаренный, Квай-Гон стремительно повернулся, чтобы прямо перед своим носом увидеть Оби-Вана, оседлавшего колени какого-то забрака, страстно целующего его губы и алые метки на лице. Они были так близко, что Квай-Гон мог разглядеть веснушки на бледной коже и длинные рыжие ресницы, трепещущие, словно лёгкие крылышки каких-то экзотических насекомых. Задыхаясь от возмущения и тщательно подавленного возбуждения, Квай-Гон на мгновение растерялся, не зная, как реагировать. Они были в общественном месте, где не возбранялись столь тесные… контакты. Оби-Ван был взрослым Рыцарем и всё ещё не нарушал никаких правил, кроме тех, что Квай-Гон придумал в своей голове. Сила вокруг них завертелась в водовороте эмоций, будто Квай-Гон снова маленький юнлинг, который не знает, как контролировать свои чувства. Казалось, что вот-вот она рухнет вниз и погребёт Квай-Гона под лавиной сожалений-боли-обиды-ревности-вины, но тут в его ногу ткнулось что-то твёрдое и длинное. Прежде чем Квай-Гон осознал, что делает, он уже сжимал в ладони правую ступню Оби-Вана, которую тот с удобством расположил на его бедре. На ощупь она была неправильной. После череды бессонных ночей, когда Квай-Гон сдавался сам себе, доставал из тайника одинокий рыжий сапог и трогал тёплую, мягкую кожу, постепенно засыпая, этот сапог был совершенно ужасным. Из грубого кожзаменителя, тёмного цвета, стискивающий ногу Оби-Вана как колодки и совершенно точно оставляющий мозоли. «Если бы ты потрудился вернуть мне мой сапог, то мозолей бы не было», — произнёс Оби-Ван так близко, будто шептал в ухо, а не пытался выпить губами душу из проклятого забрака. Следующие несколько мгновений Квай-Гон не отдавал отчёта своим действиям. Потому что иначе у него не было бы никаких оправданий тому, что он внезапно вскочил на ноги и, прежде чем Оби-Ван или его любовник-однодневка успели что-либо предпринять, он сдëрнул Оби-Вана с чужих колен и выволок его через главный вход, завернув в какую-то подворотню, прижав за грудки к стене. — Что ты себе позволяешь? Встрёпанный Оби-Ван с торчащими во все стороны прядями (которые обычно лежали волосок к волоску, красиво зачëсанные на бок), блестящими глазами и бесстыдно зацелованными губами, возмутился неожиданно трезво: — Это я, что себе позволяю? Это Вы преследуете меня повсюду и украли мой сапог, Мастер Джинн! — он импульсивно стукнул плечи Квай-Гона, будто думал, что сможет оттолкнуть его. Возможно, в битве. Но точно не сейчас. — Вы можете забрать свой сапог в любое время, Магистр Кеноби, или Вы так заняты на войне, что забыли, где находится квартира Вашего старого Мастера? — слово, данное Энакину зудело на задворках сознания, обещая превратиться в гигантское чувство вины, но в данный момент Квай-Гону было плевать. — Как будто мой старый Мастер пустит меня на порог, ведь он только и может, что спорить со мной во время собраний Совета, а потом ходить за мной вслед и дрочить на то, как я занимаюсь сексом! — оскалился Оби-Ван. Возмущение вскипело в груди, заставляя поперхнуться воздухом. Квай-Гон негодующе рыкнул, грубо сжал в пальцах подбородок Оби-Вана, ещё больше ероша его бороду, заставляя вздёрнуть голову выше, а затем наклонился и не думая о последствиях, упал в поцелуй, слизывая чужую слюну, толкаясь языком между шокированно распахнутых губ. Прежде чем зажмуриться, он увидел, как удивлённо расширились глаза Оби-Вана, а затем почувствовал, как окаменело его тело, как сердце громко стучало, будто в самый язык Квай-Гона. Или Квай-Гон всё перепутал и это было его собственное сердце? Мир остановился, замер в одном большом нигде, окружая их ослепительным Светом. Квай-Гон мягко поцеловал нижнюю губу Оби-Вана, не ощущая под собою ног, когда мягкие губы дрогнули в ответ. Щёк коснулись пушистые ресницы, Оби-Ван закрыл глаза и сделал глубокий вдох носом, поддаваясь вперёд, возвращая поцелуй, робко трогая язык Квай-Гона своим языком. В волосы зарылись его мозолистые пальцы, и Квай-Гон не сдержал жалкого стона, посасывая язык Оби-Вана, который скользил между их губами, опасаясь спугнуть обоих. Сколько они так обнимались, в забытой Силой подворотне Корусанта, Квай-Гон не ответил бы и под страхом смерти. Когда их поцелуй распался, Оби-Ван ещё долго стоял рядом, уткнувшись в плечо Квай-Гона, просто дыша его запахом. Обнимая плечи, всё ещё такие маленькие, несмотря на прошедшие годы, Квай-Гон думал о том, как же всё было проще, когда Оби-Ван был такого размера, что его можно было бы спрятать под мантией и унести куда угодно. Будто прочитав его мысли (или услышав опять по этой странной связи, что образовалась между ними), Оби-Ван поднял голову. — Ты же понимаешь, что это ничего не меняет, Квай-Гон? Один поцелуй не меняет вообще ничего в том, что стало с нашими отношениями как падавана и Мастера, так и двух равных Мастеров. Я всё ещё Генерал Великой Армии Республики, а ты… — он ласково провёл по седеющей пряди от виска Квай-Гона до его плеча. — А ты всё ещё упрямый пацифист и заноза в заднице Совета. Поморщившись от его вульгарных выражений, Квай-Гон покачал головой, но Оби-Ван лишь насмешливо фыркнул, медленно, будто во сне, отстраняясь назад. — Доброй ночи, Мастер Квай-Гон, — произнёс он на прощание, учтиво поклонившись. Квай-Гон спрятал руки в рукава мантии, тоже отвечая поклоном. — Доброй ночи, Магистр Оби-Ван.