Белая астра

«Она сказала все записывать.. Да? Черт, ну серьезно, глупость какая-то. И что писать?» — Хантер впился пальцами в волосы сбоку, натягивая кожу головы, и это, кажется, помогало думать. Но возможно, ему так только казалось. «На что я вообще надеялся?» — в виду мальчик имел то, когда в надежде разузнать хоть что о своем состоянии пошел по знакомым ему людям. Его учитель по боевым искусствам, мистер Нинниах, был раскрепощенным человеком, не стесняясь, кажется, ничего. Но при сбивчивом описании мальчишеских «недугов» отвел взгляд, мимические морщины у рта скривились в непонятную гримасу. Он, не слишком тактично, ушел от ответа четким: «не майся дурью, вперед на поле! Раз-два, раз-два!» Поняв «интимность» вопроса он и не надеялся на служанок, пусть некоторые из которых не подходили под его понятие «привлекательной эстетики», о которой иногда мог рассказать его дядя. Курящие массивные сигары и бранно отзываясь о новой пьянке в местном, заплесневелом баре, Хантер, примерно понимал о чем они, и даже успел по нахвататься таких выражений. Они постоянно поправляли, на удивление чистую форму, и подводили губы темным карандашом. Многие были женщинами в возрасте, но и это все равно не давало мальчику смелости спросить их о чем либо. Отрицать было бессмысленно, молодые девушки тоже работали во дворце, но с теми заговорить было еще страшнее. Когда ребенок набрался храбрости, из служанок попалась только одна, она была средне рослой, светлокожей и, глаза, они были серыми, чуть отдающее зеленым, но ассоциация сразу пошла на так знакомую Мисс Бэтт. Только подумав о ней, всякое желание что-то спрашивать отпало. На долго, с месяц он отгонял эти мысли от себя как мог, углубляясь в тренировки и учебу. «Мисс Бэтт». — подумалось вдруг. Он часто думал о своей учительнице, и мысли эти, зачастую, заставляли перехватывать дыхание. Он мог сказать точно, этого раньше не было. Когда они познакомились, ему было, кажется десять? В тот год он забыл о своем дне рождения, ненавидел книги с темами о растениях и мерзопакости. Не слишком наседал на сладкое, да и не пробовал он такого. Не думал о том что находится за пределами дворца, ему это было не слишком интересно. Как много изменилось, почти три с половиной года прошло. А кажется будто совсем чуть-чуть. В отличии от того что было раньше, сейчас, у него были цели. Маленькие и глупые, как считал сам Хантер, но, Мисс Бэтт всегда говорила, что любая цель это признак того что ты развиваешься. «Чтение без желания — бессмысленная трата времени. Если у тебя нет и совсем малого интереса к тому что делаешь, то это совершенно глупая трата времени. Тебе должно нравиться хоть что-то.» — сказала как то она. Эти слова, после, мальчик долго прокручивал в голове. Иногда повторяя отрывки этой фразы, до того времени, пока сама фраза потеряет всякий смысл. Хантер так часто называл свою учительницу по фамилии, что и самому стало интересно, какая у него фамилия. Долгими расспросами, на которые ушел далеко не один день, он получил ответ. «Твоя фамилия, — замялся Император. — Виттебейн.» Этот скупой ответ так обрадовал мальчишку, он долго улыбаясь лежал на кровати, думая как расскажет о этом Мисс Бэтт. В какой-то момент задумавшись на уроке, что было не слишком характерно для Хантера, он представил, что было бы, будь он одного возроста с ведьмой рядом. «Я смог бы, называть ее по имени? Смог бы, называть ее Энджин.» — из раздумий того вывело прикосновение той самой Эн. Помнится, мальчик даже разозлился, вспомнив как тот брюнет из леса назвал Мисс Бэт, Джи-Джи. От этого он всегда хмурился. Правда этого мужчину он больше, так ни разу, и не увидел. «И к лучшему, грязный Лис.» Возможно, совершенно неоправданно, но Хантер недолюбливал этого ведьмака. Сам толком не мог объяснить, но железобетонным аргументом стало то, что он назвал учительницу «воровкой». Как факт, этого хватало. Каша из мыслей и воспоминаний постоянно не давала спать, заставляя мучительно долго ворочаться в кровати. Как только мальчик находил удобную позу, даже начиная дремать, пальцы, как и в общем все конечности немели, томно предзнаменовав сладчайший сон, в голове всплывало предательское: «Тогда, ты точно, ТОЧНО, покраснел задев мизинец Мисс Бэтт, когда вы шли по Алее из фиалковых колокольчиков». И все, сна как не бывало. Все эти странности, сводили с ума, даже пытаясь не обращать на них внимания, потеющие ладони или учащенное сердцебиение опять наводили на раздумья. «Писать. Писать, так что писать то? Мисс Бэтт, говорила что записывать можно что угодно, так будет легче отследить все что крутиться в голове. Понять что и почему. Но, передо мной белый лист, что он, может мне объяснить? Я сам себе мало что объяснить могу.» — Продолжая что-то бормотать себе под нос, парень перекатился на кровати, ложась спиной кверху. Глаза, драгоценные камни, посмотрели в сторону алеющего заката за окном. Сознание и свободное время появлялось только в такие моменты, общая суета жизни не слишком давала долго думать, лишний раз по крайней мере. С чего началась эта долгая дума, странно переплетающаяся с другими, отдаленными темами? С «выходного». Даже Хантеру, не слишком взрослому, по факту просто мальчонке это показалось странным. Мисс Бэтт прислала письмо, мало такого необычного жеста, содержание радовало еще меньше. Раскрыв аккуратную обертку основной, так важной бумажки, в руках остался только пергамент, чистый, белёсый, содержащий следующее: «Привет, мой солнечный лучик. В новинку видеть письмо от меня? Ну, ничего, ответ ты все-равно написать не сможешь. Мне от этого очень грустно. Мне нельзя отходить от темы, прости. Надеюсь, мой малыш Хантер будет расти большим, как и хотел. Думаю, совсем скоро ты сможешь одеть подаренные мной перчатки, и они будут в пору. Хаха. Ты говорил, что часто думаешь о странных вещах, я не смогу тебя выслушать, в ближайшее время.. По этому, очень поможет записывать все на бумаге! Мне помогало, а тебе просто следует попробовать. У лучика, точно получится.» В этот момент от письма больше хотелось улыбнуться, щеки слегка краснели, и слова о «не смогу тебя выслушать» воспринимались как то, что они видятся только во время уроков. Никакого дурного предчувствия. Он на радостях, и забыл о том что нужно и остальное прочитать, начал раздумывать о том что могла бы писать учитель, и сможет ли он так же. «Хантер, мой мальчик, помнишь последний урок? Я его продлила, ты устал, скорее всего. Прости, но надеюсь тебе было весело. Больше, мы не сможем провести не единого такого. Мне больно и говорить такое, но я больше не появлюсь во дворце, и где либо еще. Скорее всего мы больше неикогда не увидимся. Это прозвучит эгоистично, но я хочу что бы ты прожил эту жизнь счастливо, и нашел дорогих себе людей. Прошу, не делай глупостей, продолжай жить и не о чем не жалей. Отправитель: Энджин Бэтт» То что никак не ожидал увидеть мальчик, беспристрастно вычерчено на бумаге. Та самая «туча» долго и уверенно сгущающаяся над головой сидящего начала пускать молнии, который били точно в блондинистую макушку заставляя голову будто гудеть. Он, никогда не плакал, горячие слезы не были для того чем-то привычным, даже будучи совсем малышом он не позволял себе такого. «Дядя бы не одобрил», все года вертелось в голове. Но сейчас, прозрачные бусины уже наворачивались щепая глаза скорой истерикой, такое не обычное чувство которое Хантер и описать не мог накатывалось громкими волнами, оглушая маленькую голову. Малиновые глаза устремились в старый, чуть облупившейся потолок, слезы отступили, но предательское шморгание носом выдавало состояние мальчика со всеми потрохами. «Это же, скорее всего, какая-то шутка?» — Пытался оправдать увиденное мальчишка, но подсознание уже точно поняло что такое не может быть шуткой, не поведение Мисс Бэтт не ее чувство юмора не могло этому сопутствовать. Долгое время Хантер потупив взгляд вперился в стену, иногда делая глубокий вдох что бы успокоиться, и поумерить пыл своих теорий так и рвущихся переступить грань здравого смысла. Иногда такие цепочки нескладных мыслей доходили до абсурда цепляясь за заговоры зеленых человечков, и злых ведьм из историй учительницы. Он взрослел, и тело и разум становились нескладными и угловатыми, мысли путались иногда сходясь на откровенном бреде. Было страшно, но страшнее было исчезновение Мисс Бэтт. Такой знакомой, и успокаивающей в такой тяжелый момент, момент становление личности. *** Что мог сделать двенадцатилетний мальчик в такой ситуации? Смириться? Рыдать в подушку? Ни того ни другого Хантер не сделал, он ждал. Тихо ждал момента послабления слежки за ним, каждый раз ожидая возможности улизнуть из замка. Ему не приставили нового учителя, но заполонили весь день тренировками. Он мало что понимал, в происходящем сумбуре, но время шло, бежало галопом унося с собой и мальчишку. Его начали обучать не только боевому искусству, но и обращению с магией, магией искусственного посоха. У Хантера появилось новое хобби, сбегать под покровом ночи, иногда приходя на пустырь, с фиалковым пламенем по середине, или в лес, правда в последнем он так и не смог за все время, найти то самое, странное дерево. Будто именно это место от него прятали, как фокусник прячет в коробке голубей, что бы в конце своего трюка выпустить их, из на первый взгляд, пустого пространства. Никого, совершенно никого не было в лесу, даже птицы будто улетели оттуда, только тихий шепот листьев на старых, потресканых от времени деревьях разбавлял жуткую в своем властном молчании тишину. В воздухе не витала присущая лесам свежесть, чистота так обожаемая многими ведьмами, отнюдь, пыль и безысходность, единственное что чувствовалось здесь. Еще холод, постоянный холод, и не скажешь что тот пробирал до костей, но ощущение что кто-то проходит ледяной рукой по хребту не оставляло путника. Все места показанные Мисс Бэтт были, по-своему, странными. То скала похожая на птицу, резонансно с законами физики левитирующая над тихим ручьем, то смертница сотканная из лиан, при том лицо ее было искажено такой ненавистью, что она почти осязаемо чувствовалась на смотрящем путнике, то светящийся голубым, как чистое небо, минерал в глубине заброшенных шахт разрезанный одной секущей на две идеально равные половины. В общем, по этому и слушать о этих местах, и собственно, бывать там было невероятно интересно. Правда из всего многообразия мест на островах, посещал он только два, и сам не понимая почему. В привычку так же вошло зарисовывать некоторые фрагменты, изначально кривые, неуверенные линии за год, или, кажется, полтора стали в разы увереннее. Не идеальные но имеющие свой шарм наброски, прекрасно описывали ощущения от нахождения в этих местах. Хантеру не удалось пристраститься к писательской деятельности, но дополнять свои работы словами он вполне мог, только это и помогало тому не запутаться в том что и как было нарисовано. Правда, и сам мальчишка, становящийся немного замкнутым парнем, возымел и новоприбывшие проблемы, так не знакомые прошлому себе. Наблюдательность и любовь к рассмотрению деталей, относящаяся раньше ко всему сущему вокруг ребенка, сузилась до пейзажей, всего, всего что не связано с ведьмами. Он больше не давал себе наблюдать за горничными, стражами, женщинами, мужчинами, незнакомцами и теми кого знает, кажется, с рождения. В голове, тот мог представить любое место, да так детально, что каждая даже совсем блеклая частица, будет иметь значение и четко отпечатается на затворках подсознания, но вот ведьмы, он не мог представить и давно знакомого лица. Отдельно, нос, глаза, губы, вполне, но вот полностью, «цельную картину» нет, как бы он не пытался все без толку. Так же, многочисленные попытки нарисовать Мисс Бэтт, оказались четны. Не одна, не одна из тысяч нарисованных девушек не была похожа на нее, все они выглядели холодно и незнакомо. Каждый такой «сеанс» оканчивался провалом, и далекой, почти мнимой болью в сердце, гадко колющей где-то внизу. Парень стискивал зубы, и откидывал очередную неудачную попытку в мусорник, переполненный такими же рваными обрывками прелестных в своей атмосфере, таких комфортных и родных воспоминаний. Было слишком больно осознавать что как бы Хантер не старался, все не выходило просто, случайно и удачно. Так же удачно как у главных героев в книгах, наполненных переключениями, интригами и такими приторными, счастливыми финалами. Парню казалось, что его «счастливый финал» исчез, испарился вместе с прочтением тех слов, написанных всегда теплыми, ласковыми руками Мисс Бэтт. Ему иногда снилось, как рыжеволосая девушка, чьего лица не было видно, звала его по имени, махая рукой в паре метров на том самом дереве, в окружении цветов и мха окрамя каменных пальцев, будто росших из самой земли. После таких сновидений, Хантер просыпался особенно раздраженным, и, погасшим. Но, неизменно, каждый вечер смиряя свою ладонь с перчаткой, мальчишка наивно надеялся что как только кожаный лоскут будет ему в пору, возможно, учительница вернется. Похвалит его и извиниться за отсутствие, будто запоздала на урок. Немного задумавшись, парень уселся на кровати потирая виски, он четко решил, что единственный кто мог бы что то знать будет Лисс. Тот странный мужчина из леса, они с наставницей выглядели давно знакомыми. Глупое предположение, если вспомнить как выглядели их обмены колкостями, но других зацепок и не было. «Я не могу просто мириться с этим дальше» — подумал тот одевая перчатки, не плотно, но вполне сносно сидевшие на израненных руках парня.