Желудь мечтает о дубе

5 месяцев спустя: «Битва бастардов» демонстрирует восхождение рыцаря и разрушает надежды южной звезды.  Вокруг Джендри ощущает лишь хаос.  Его шлем заглушает звуки битвы, крики и вопли врагов и соратников звучат так, словно его голова находится под водой, а прорезь для глаз ограничивает его зрение тем, что находится перед ним; ощущение, что он ослепленный бык, с течением времени становится все более мучительным. На земле скользко от грязи и крови, что затрудняет маневрирование с дополнительным весом доспехов. Он не знает, как долго они сражались, но едва рассвело, когда они совершили последнюю атаку, а солнце уже начало спускаться с небес. Джендри знает только, что никогда в жизни не чувствовал такой усталости, изнеможение просачивалось сквозь мышцы и кости в самую глубь его тела. Это... странно, но в какой-то момент ему стало казаться, что время остановилось, и он существует во сне: бей, убивай и повторяй, его разум находится в режиме ожидания и отключен от оцепеневшего тела. Он живет только настоящим, сосредоточившись на следующем человеке, несущемся на него, и на ощущении оружия в руке. Он давно потерял из виду Арью, лорда Дондарриона и их группу, отделенный от них атакой кавалерии Болтонов. Некоторое время он пытался искать их (ее), но потом его лошадь была убита, и он уже не видел, где находится; теперь он медленно продвигается к гуще сражения, где, как он подозревает, находятся Робб и его люди. Он был в командном шатре вместе с Арьей, когда лорд Старк обсуждал планы со своими генералами; он знает, что они хотели выманить Рамси с помощью настоящего Старка, и поскольку все были категорически против идеи использовать Арью в качестве приманки (слава старым и новым богам, несмотря на ее многочисленные жалобы), Робб предложил себя. Бастард Болтона злобен и коварен - это они поняли еще в начале Восстания - и очень опасен, когда ему дают возможность действовать первым; но склонен действовать импульсивно, если чувствует, что у него нет преимущества. Именно таков был план лорда Старка после того, как им удалось осадить Дредфорт: запереть его в замке, не давая возможности ничего предпринять, и продолжать провоцировать, игнорируя все его жестокие попытки отвлечь их, пока он, наконец, не сойдет с ума и не совершит ошибку. И сегодня, наконец, этот чертов монстр совершил ошибку. Робб вызвал его на переговоры и использовал слово бастард, оскорбив его на глазах у всех своих людей и ударив Рамси по самому больному месту, разъярив его до такой степени, что он приказал своей армии напасть. «Я знаю, как заставить его сойти с ума», — сказал Робб. Знаю, какие комментарии о том, что он ублюдок, ранили Джона больше всего. И он был прав. Даже Джендри, находившийся в нескольких футах от него, хотел ударить его, когда тот смеялся над никчемностью бастардов и их запятнанной кровью. Только рука Арьи, крепко сжимавшая его собственную, удерживала и напоминала, что все это только показуха. Он медленно продвигается по залитому кровью полю и сражающимся людям, пока наконец не замечает вдали Робба, поднявшего щит, чтобы остановить меч того, с кем он сражается. Он вздохнул с облегчением. Не то чтобы Робб ему особенно нравился, но Арья очень любит своего брата и будет убита горем, если потеряет его. Кроме того, у него недавно родился сын, и было бы жестоко, если бы... Его блуждающие мысли резко обрываются, когда противник Робба поворачивается, и Джендри упирается взглядом в лицо чертова Рамси Сноу. Внезапно его зрение становится красным, волна ярости захватывает его и смывает всю его усталость. Наконец-то наступил момент, о котором он мечтал последние пять месяцев. Ведь он был в соляре лорда Старка, когда пришло письмо, с которого все началось....Придется обойтись уродливой сестрой. Я не собираюсь смотреть на лицо, пока буду трахать ее... перед тем как изнасиловать ее на твоей могиле... Он так сосредоточен на продвижении к ним, что почти не замечает кричащего солдата Болтона, несущегося к нему. Почти. В последний момент он поднимает свой щит, и меч другого человека ударяется о него с такой силой, что раскалывает дерево надвое. Удача на его стороне, потому что меч нападавшего застревает в щите. Они так близко, что Джендри успевает заметить, как глаза мужчины расширяются от осознания произошедшего, прежде чем он начинает пытаться освободить меч, но Джендри дергает разбитые остатки щита и легко выхватывает оружие из его руки. Ворча, Джендри разжимает руку и отбрасывает все это на несколько футов, после чего берет свой боевой молот обеими руками. После этого танец длится недолго. Противник обезоружен, и, разрушив несколькими ударами его собственный щит, Джендри хватает одного взмаха, чтобы положить всему конец. Всей тяжестью молота, руки и ярости он бьет его по лицу, снося полголовы. От удара у него немеет плечо, но он не обращает на это внимания, снова устремляясь к своей цели. «РАМСИ!!!» Позже он не будет помнить ни того, как оттолкнул Робба, ни того, как меч Рамси проскользнул сквозь его защиту и рассек ребра; только ярость, бурлившую в его жилах и подпитывавшую удары его молота, пока Рамси Сноу не лежал у его ног, окровавленный и полумертвый. Он тяжело дышит и снимает шлем, постепенно угасая в порыве гнева. Он поднимает свой молот, чтобы нанести последний удар; он хочет убить его, каждая жилка его тела жаждет этого. Но когда он стоит, а Рамси жалобно скулит от боли в грязи, что-то внутри него заставляет его колебаться. «Уотерс». Он поднимает глаза от Рамси и встречается взглядом со Джоном, стоящим в нескольких футах от него рядом с Роббом. "Послушай, Уотерс", — говорит Амбер. "Все кончено". В этот момент Джендри понимает, что бой вокруг него прекратился: люди Рамси побросали оружие и сдались, как только увидели, что их лидер повержен. Он поворачивается к Роббу с молотом наперевес. Лицо молодого лорда пылает яростью, в голубых глазах плещется ненависть; Серый Ветер обнажает зубы и подходит к телу Рамси, но вместо того, чтобы убить его, он лишь обнюхивает его и рычит, а затем возвращается к своему хозяину, и Джендри знает, что собирается сказать Робб, еще до того, как тот откроет рот. Это не его убийство. "Он должен предстать перед правосудием Севера, Джендри". Он закрывает глаза и делает несколько глубоких вдохов. Затем с яростным криком со всей силы ударяет молотом в нескольких дюймах от лица Рамси, и желание сражаться окончательно покидает его. Обратный путь до окраины поля боя с телом Рамси кажется сном, море людей бросает оружие и расступается, когда Джендри проходит мимо. Все вокруг затуманено, мир расплывается в уголках глаз. Он так устал и хочет спать, что мог бы лежать прямо на месте и отдыхать целую вечность, холод медленно пробирается по его конечностям, но он не останавливается, пока не замечает вдалеке Арью. Теплое, умиротворенное чувство проникает в него. Боги, как она прекрасна: в каждой руке меч и кинжал, волосы беспорядочно выбиваются из косы, лицо и доспехи в боевых пятнах. Красивая и свирепая, как ангел-мститель. Он знает, в какой момент она его замечает, ее улыбка такая яркая, что может осветить весь мир. Арья бежит к нему, и, должно быть, видит за его спиной что-то тревожное, потому что лицо ее становится все более встревоженным по мере приближения. Он видит, как шевелятся ее губы, но его слух заглушен, и он не может разобрать слов. Джендри улыбается, пытаясь успокоить ее: в конце концов, битва уже закончилась. Она подходит к нему, и он бросает Рамси к ее ногам, пытаясь сказать, что чудовище принадлежит ей, и она может делать с ним все, что захочет, но рот словно пересох и не повинуется приказу. Он пытается повторить попытку, и ему удается произнести "миледи", прежде чем все вокруг становится черным. Берик был растоптан лошадью, и его состояние оставляет желать лучшего, поэтому, несмотря на протесты мужчины, Эдрик взваливает его на спину и направляется в тыл поля боя в поисках лекаря. "Как он?" Арья кричит ему вслед, высоко подняв меч, чтобы остановить атаку противника. Это она расчищает ему путь и защищает, пока он несет на себе Берика. "Я же просил тебя оставить меня в покое, мальчик. Я только обременяю тебя", - ворчит Берик возле его уха. Он раздраженно отмахнулся и покачал головой. "Я не оставлю тебя здесь умирать, так что лучше начни идти, иначе мы оба погибнем". Берик кашляет, и Эдрик чувствует, как по его шее течет струйка крови. Нет, нет, нет. "Нам нужно спешить, Арья!" "Я пытаюсь!" Если бы он не был так измотан, то мог бы полюбоваться ею во всей красе, перемещаясь между врагами в своей танцевальной, грациозной и смертоносной манере, с массивным волком рядом. Она - поистине прекрасное видение, возрожденная королева Нимерия с ее заплетенными в косы волосами, доспехами из вареной кожи и стальными клинками, быстрыми, острыми и смертоносными. Эдрик идет за ней по дороге, которую она медленно расчищает для них, все сильнее ощущая на своей спине тяжелый мертвый груз Берика. Его голова опущена вниз, глаза устремлены в землю, чтобы не споткнуться, поэтому он не замечает, что она остановилась, пока практически не сталкивается с ее спиной. "Арья, что за..." "Джендри!" Эдрик не видит улыбки на ее лице, но слышит ее в голосе. Он прослеживает путь ее взгляда и, конечно же, находит Джендри, его крупная фигура затмевает окровавленное тело, которое он тащит. Прежде чем он успевает что-то сказать, Арья бежит в его сторону, забыв о нем и Берике. Впрочем, это не имеет значения, поскольку Эдрик с изумлением понимает, что битва вокруг него начинает затихать: оружие войск Болтона лязгает, когда люди бросают его в знак капитуляции. Он улыбается, испытывая облегчение, но испуганный крик Арьи охлаждает его вновь обретенное хорошее настроение. "О боги, Джендри!" Вдруг он видит, как Джендри падает, а Арья бросается на землю рядом с ним. Эдрик ускоряет шаг, волнуясь, и кладет Берика рядом с Арьей на землю, а затем поворачивается, чтобы осмотреть состояние Джендри. Он замечает глубокий порез на боку Джендри, страшную рану на животе. О, черт. "Ну же, глупый, очнись", - умоляет Арья, обнимая руками побледневшее лицо Джендри. "Не делай этого со мной, ты, большой гребаный идиот. Не оставляй меня сейчас", - просит она, ее голос срывается, и слезы начинают катиться по щекам. Прежде чем Эдрик успевает что-либо предпринять, она отрывает полосу от своей туники и пытается закрыть ею рану Джендри, а затем кричит. "Помогите! Кто-нибудь, помогите мне, пожалуйста!" "Арья", - пытается он привлечь ее внимание, но она всхлипывает и так сосредоточена на Джендри, что, кажется, не слышит его. "Арья!" Наконец, ему удается привлечь ее внимание настолько, что она смотрит на него. В ее серых глазах столько паники, что у него разрывается сердце. "Посмотри на меня, Арья. Все будет хорошо, ладно?" Он ждет, пока она кивнет, чтобы продолжить. "Оставайся здесь с Джендри и Бериком, а я пойду искать помощь. Все будет хорошо". "Хорошо", - шепчет она, возвращаясь взглядом к Джендри. Эдрик чувствует, что она не очень-то верит в это; он не винит ее... он не уверен, что тоже верит в это "хорошо". Палатка опустела, только она сидит рядом с койкой Джендри, когда через несколько часов в нее входит Эдрик с двумя мисками тушеного мяса. Она не поднимает глаз, чтобы посмотреть, кто пришел; вместо этого Арья продолжает деликатно обтирать мокрой тряпкой бессознательное тело Джендри, обмотанное в бинты защищающие рану. Эдрик прочищает горло, чувствуя, что вторгается во что-то интимное, и Арья поворачивает голову, чтобы посмотреть на него. "Привет." Эдрик подходит и предлагает ей одну из чаш. "Спасибо", - говорит она с рассеянной улыбкой. "Как он?" Арья ставит еду на пол и зарывает голову в руки, по ее телу пробегает дрожь, прежде чем снова повернуться к нему лицом. "Он потерял много крови, но лекарь считает, что он выживет. Ему просто нужно отдохнуть и молиться, чтобы в рану не попала инфекция". Эдрик кивает. "Значит, хорошие новости". "Да. А Берик?" Он опускает взгляд, моргает, пытаясь сдержать грозящие пролиться слезы, и сглатывает, чтобы унять комок в горле. " Обильное внутреннее кровотечение. Ничего не остается кроме как ждать. Они думают, что это вопрос нескольких дней... Он отказался от макового молока и хочет, чтобы рядом с ним был только Торос, но он передал мне письмо для моей тети". "О, Нед, мне так жаль". Ее объятия - сладкие, мягкие и утешительные, и все силы уходят на то,чтобы не начать плакать, как он желал сделать с тех пор, как целительница рассказала ему о судьбе Берика. Арья благоразумно ничего не говорит, только крепче обнимает его, пока он не приходит в себя и не отрывает лицо от ее шеи. Он берет свою чашу и собирается уходить, но она останавливает его. "Пожалуйста, останься. Ты не должен сейчас оставаться один". Нед на мгновение задумывается. "Я не знаю... Я никогда ему не нравился", - говорит он, указывая подбородком на Джендри. "Не думаю, что ему понравится, если он проснется и обнаружит меня здесь". Арья фыркает. "Джендри никто не нравится. И он не проснется еще какое-то время, в любом случае. Оставайся". Ты ему нравишься, - неуверенно думает он, но в конце концов кивает и садится рядом с ней на пол. Некоторое время они едят в тишине, и только глубокое дыхание Джендри наполняет пространство. И, может быть, Эдрик Дэйн все-таки немного мазохист, потому что даже он сам не может понять, почему выбрал именно этот момент для разговора. Может быть, он так сильно скорбит, что еще немного боли - это то чувство, которого он жаждет. А может быть, он просто плохо соображает. В любом случае, это не имеет значения, когда вопрос, который мучает его уже несколько часов, наконец задан. "Был ли у меня вообще хоть какой-то шанс?" Арья, в замешательстве, поднимает взгляд от еды. "Что?" Он не осмеливается встретиться с ней взглядом. "С тобой, я имею в виду". Арья резко вдыхает, удивляясь. "Эдрик... о чем ты говоришь?" Он издал болезненный смешок. "Пожалуйста, не заставляй меня произносить это вслух, Арья. Ты знаешь, что я имею в виду. Что я чувствую к тебе". "Нед, я... я понятия не имею, о чем ты говоришь". Боже, она выглядит искренне растерянной. Это хуже, чем он ожидал. "Я был влюблен в тебя с тех пор, как впервые увидел тебя, Арья Старк". На этот раз он действительно смотрит на нее, пытаясь сохранить хотя бы малую толику достоинства. "Ты понравилась мне, когда мы встретились в Королевской Гавани, такая веселая, откровенная и красивая, а эти месяцы в дороге рядом с тобой только укрепили мою привязанность. Арья смотрит на него, разинув рот и расширив глаза от удивления. Боги. "Я всегда знал, что он тоже любит тебя, я знаю, что именно поэтому ему никогда не нравился", - Арье не нужно было произносить его имя, чтобы понять, что он говорит о Джендри. "Но до сих пор я надеялся, что у меня есть шанс. Я хотел пригласить тебя провести некоторое время в Звездопаде после войны, попросить у твоего отца разрешения ухаживать за тобой как следует". Он вздохнул, пораженный. Ее реакция на рану Джендри, то, как она закричала, когда он рухнул перед ней, развеяли все сомнения в ее чувствах к нему. "Но это бесполезно, верно? Ты уже выбрала, и это не я". Арья на мгновение замолчала, ошеломленная. "Я... я никогда не думала... у меня никогда не было другого выбора, Нед. Мне жаль, но я не могу дать тебе то, о чем ты просишь. Это не мое". Ее голос такой мягкий, такой извиняющийся, что он не может найти в себе силы рассердиться на ее отказ. "Значит, ты его любишь?" Почему? Почему он так поступает с собой. "С тех пор, как я узнала, что такое любовь". Ее лицо так нежно, когда она смотрит на Джендри, что ему становится больно. Он кивает и встает, чтобы уйти. Ему больше не нужно мучить себя. "Я... Я желаю тебе всего самого лучшего, Арья. Искренне. Прости меня за... ну, за это". "Нед", - зовет его Арья. "Ты был настоящим другом в эти темные времена. Я люблю тебя, но... не так, как ты хочешь. Я надеюсь... надеюсь, что мы сможем остаться друзьями". Лезвие, пронзившее его сердце, причинило бы меньше боли, думает он, но ему удается пока не сломаться. "Да... всегда. Ты мой друг прежде всего. Просто... может быть, мне нужно немного времени и..." Он надеется, что его голос не звучит для нее так же болезненно, как для него самого. "Конечно", - спешит заверить его Арья. Берик и Торос негромко переговариваются, когда он входит в палатку, которую он делит с Лордом Молний, но они замолкают и наблюдают за ним, пока он не опускается на свою койку, готовый погрязнуть в своих страданиях. "В чем дело, парень? Ты выглядишь так, словно умираешь". Боги, он сейчас не в настроении для мрачного юмора Берика. "Отвали, Берик. Это не смешно". Берик пытается встать из положения лежа, стонет от боли, но Торос останавливает его. "Не двигайся, друг мой. Ты сделаешь только хуже". "Хуже, чем смерть?" "Может, вы двое перестанете препираться и смеяться над тем, что не смешно?!? Могу я здесь немного погоревать, или мне придется покинуть свою палатку?" - прорычал он, и вся его душевная боль наконец-то выплеснулась наружу. Двое других мужчин ошеломленно смотрят на него, и он чувствует, как по его щеке скатывается первая слеза. "Это ведь не из-за меня, правда?" По крайней мере, теперь Берик говорит мягко. Он качает головой, фыркая. "Она не чувствует того же самого", - жалко произносит он. Лицо Берика смягчается от понимания. "О, парень. Мне жаль." "Да. Неважно." Торос садится рядом с ним, от него, как всегда, воняет вином, и обнимает его за плечи. В его сжатии больше силы, чем должно быть у пьяного, стареющего священника. "Ну, ты знаешь, что говорят, молодых Дэйн. О моральном облике человека можно судить по тому, как он справляется с отказом... и по тому, сколько вина он при этом выпивает. Чем больше, тем лучше, на мой взгляд". "Оставь его в покое, Торос", - хрипит Берик. Эдрик фыркает и вытирает слезы, решив сохранить самообладание ради своего наставника. "Сейчас это не имеет значения. Есть вещи поважнее. Как ты себя чувствуешь, Берик?" "Если честно, как будто я медленно умираю". Берик снова кашляет, морщась. "Но ты не волнуйся за меня, парень. Я не боюсь смерти. Я изменял ей достаточно долго. Я просто жалею, что не увидел мою Аллирию еще раз..." Последнюю фразу он произносит почти шепотом, но Эдрик все равно ее слышит. Через два дня рано утром приходит Харвин и сообщает Джендри, что Берик зовет его. "Я не думаю, что это хорошая идея - позволять ходить ему", - возражает Арья. "Его рана только что перестала кровоточить, если..." "Арья", - обрывает он и берет ее за руку, пытаясь успокоить. "Он умирает. Меньшее, что я могу сделать, это пойти, если он просит меня". Это ее успокаивает, но не мешает волноваться и переживать, как деве в брачную ночь, пока Харвин и Лем помогают ему дойти до палатки Берика. Порез на боку болит нестерпимо, и он едва может идти, опираясь на них, но старается свести вздох боли к минимуму. Он с удивлением обнаруживает, что Берик частично лежит на поддоне у палатки, а вокруг него стоят лорд Старк и еще несколько незнакомых ему лордов. Выглядит он, если честно, ужасно: лицо бледное, потное и перекошенное от боли. "Что это такое? Что происходит?" Арья смотрит на отца, нахмурив брови. Боже, как же он ее любит, когда она впадает в режим защищающего волка. "Лорд Старк сказал мне, что это ты победил Рамси Сноу, Джендри". Видно, что ему трудно говорить, поэтому лорд Старк продолжает начатое Бериком. "Ты был очень храбр, Джендри. Мои источники говорят, что люди начинают называть это Битвой Бастардов". Джендри приходится делать над собой усилие, чтобы не вздрогнуть при этом названии. Как бы он ни ненавидел это слово, он знает, что это большой комплимент, сделанный с самыми лучшими намерениями. "Я... польщен, милорд". По глазам лорда Старка видно, что тот не вполне ему верит, но у него достаточно благородства, чтобы не указать на это. "Лорд Берик также очень хорошо отозвался о твоем благородном поведении во время сражения. Мы обсудили это и сошлись во мнении, что вы достойны рыцарского звания, если того пожелаете". Если бы Харвин и Лем не поддержали его, он уверен, что упал бы на задницу от удивления. Он переводит взгляд с лорда Старка на Берика, наполовину ожидая, что тот рассмеется и скажет, что все это шутка, но он выглядит серьезным, как всегда. "Я хотел бы иметь честь посвятить тебя в рыцари", - говорит лорд Берик, но тут его останавливает очередной приступ кашля, из уголка рта вытекает немного крови. "Если ты не против побаловать умирающего человека. Так сказать, последний рыцарский поступок". "Ты серьезно?" Харвин смеется рядом с ним, забавляясь его выходкой, но Джендри это не волнует. Он - рыцарь. Это значит... "Я почту за честь, милорд. Правда." Берик слегка улыбается. "Тебе придется подойти ближе. Боюсь, я не смогу встать". "Я... сейчас?" В голове у него все перевернулось, он все еще не верит в происходящее. Джендри не знает, что думать, как реагировать. Что если все это ему приснилось, и он вдруг проснется и поймет, что все это было в его воображении? "У меня осталось не так много времени. Я бы хотел успеть все сделать, пока еще могу сам поднять меч", - добродушно говорит ему Берик. "Ты следуешь Вере Семерых?" "Я... не особо, а что?" Боги, он, наверное, выглядит как дурак, но он совсем не ожидал этого. Джендри уверен, что Берик и остальные смогут это понять. "Хорошо. У меня нет времени на то, чтобы ты стоял на бдении в септе. Иди сюда и преклони колени, парень". На то, чтобы опустить его на землю, не причинив особого вреда (и не думайте, что он не замечает обеспокоенного лица Арьи рядом с ее отцом), уходит некоторое время, но Харвин и Лем справляются с этим гораздо лучше, чем он мог подумать. Стоя на коленях рядом с лордом Бериком на его койке, они оказываются почти лицом к лицу. Лорд Берик берет меч, лежащий у него на коленях, обеими руками и с огромным усилием поднимает его к правому плечу Джендри. "Джендри...", - начинает он и снова кашляет, прежде чем продолжить. "Клянешься ли ты перед глазами богов и людей защищать тех, кто не может защитить себя... защищать всех женщин и детей, повиноваться своим капитанам... своему лорду и своему королю, храбро сражаться, когда это необходимо, и выполнять... выполнять другие задачи, возложенные на тебя, какими бы трудными, скромными или опасными они ни были?" " Да, милорд." Это почти что неземное ощущение, как будто кто-то другой произносит эти слова вместо него. Теплая улыбка появляется на губах лорда-молнии, когда он перекладывает меч с правого плеча на левое, и вот все готово. "Встань, сир Джендри, рыцарь Севера".