Вдох
– А что это? Плохо освещённое помещение, стены которого были в покрывшихся трещинами грязно-желтых, ранее белых, плитках. Запах запёкшейся крови и разных медикаментов не давал расслабиться мышцам. Что-то, напоминающее звериный инстинкт, который не исчезал из разумного человека, давало мозгу сигнал тревоги: сигнал «беги». — Витамины, — большая спина в медицинском халате, стучала пальцем по шприцу, чтобы убрать появившиеся пузырьки воздуха. — Но я боюсь уколов, — каждый тихий стук пластины ногтя о пластик, увеличивал скорость сокращения мышц в крошечном сердце ребенка. — И... моим рукам больно. — Угу-у-ум, — проигнорировав ребёнка, промычал профессор, приближаясь к лежащему на койке мальчику, руки и ноги которого были крепко связаны коричневыми, истёршимися кожаными ремнями. Они создавали большой дискомфорт при движениях, оставляя мелкие царапины на запястьях тёмноволосого мальчика. — Я не хочу... — тихо жаловался ребенок, несколько раз повторив эту фразу, профессор взял что-то белое со стола и обмакнул ее содержимым из бутылки. — Я не хочу! — громко прокричал мальчик, не спуская глаз с действий мужчины, сильно дёргая правой рукой, ведь именно по предплечью этой руки уже растирал спиртовую ватку. — Тссс, —мелодично, как бы не замечая громких выкриков, находясь в «своём тихом мирке», продолжал профессор. — Не надо! Пожалуйста! Папа! — уже подрываясь в истерике, ударяясь головой о железную койку, и дрыгая ногами, растирая мозоли в кровь, пытался докричаться мальчик. Мужчина перевел взгляд на мальчика. Холодный ужас, и жгучая кровь прошли от шеи по всему телу, давая знак тревоги и опасности в мозг, в то время как адреналиновые рецепторы дают сигнал «выброса» активного вещества в организм. Мальчик затих. Лёгкие просят больше кислорода, чем необходимо, заставляя вдыхать чаще и чаще. Леденящий взгляд. Взгляд, который заставит немого заговорить. — Вот, так лучше, — переведя взгляд обратно на руку, профессор прищурился, и игла скользнула по эпидермису в вену. Кулачки крепко сжались, пытаясь перебороть страх и не пискнуть, а грудь всё также судорожно и быстро дергалась, от быстрого воздухообмена, вызывая гипервентиляцию лёгких. Мальчик наблюдал. Наблюдал и невольно запоминал на всю жизнь, как жидкость внутри укола медленно иВыдох
Резко открыв глаза, зрачки снеговика также быстро уменьшились. Большой поток суммарной солнечной энергии в комнате за несколько миллисекунд ослепил его на минуту. Белый потолок без трещин, голубые шторки и мягкий матрас. Голова уже не гудела, а в теле ощущалась лёгкость и новые силы. А также он приметил абсолютную «тишину». Присев на кровати, Альфедов выглянул из-за шторок, думая, что находится в медкабинете один. У стола, на кожаном стуле, сидела девушка среднего роста. Белые у корней и розовеющие на концах волосы лежали на ее плечах и спине, переливаясь на солнечном свете. В руках она держала ручку, зависнувшую над незаполненным журналом. — Кхем… — специально издав звук, чтобы привлечь внимание, сидящей возле стола медсестры. — О, проснулся! — вставая из-за стола и медленно шагая, сказала девушка. — Не тошнит? Голова не кружится? — её ладонь неспешно и нежно прикоснулась лба студента. — Нет, — тихо ответил Альфедов, наблюдая за действиями девушки. Его взгляд упал на ее бейджик. «Кавеори… понятно». — Температуры, кажется, нет, – обратно подходя к своему столу, подитожила свои измерения медсестра. — Тогда подпишешь сейчас одну бумажку и можешь возращаться в комнату, с Посвящения Первокусников ты освобождён. — Он ещё не закончился? — вставая задал вопрос Альфедов. — И…сколько я пробыл без сознания? — быстро добавил второй снеговик, поправляя одеяло, под которым он недавно лежал. — Примерно полтора часа. Игры закончатся где-то через час, но я бы рекомендовала идти отдохнуть у себя в комнате, — что-то быстро написывая на бумаге размером А5, ответила Кавеори. Ее голос очень мелодично разливался по всей медкомнате. Это очень успокаивало Альфёдова. — Подожди ещё минуточку, я напишу освобождение и ты свободен, хорошо? — взглянула на светлого мальчика девушка, дождавшись ответного положительно кивка. Альфедов разглядывал комнату. По всему периметру располагались такие же кровати, с белыми простынями, подушка и одеялами. В общей сложности около 12 штук. Стол, где сидела медсестра стоял у центрального окна, напротив него была дверь. Также Альфедов краем глаза увидел увлажнитель. «Тут свежо, мне нравится». — Держи и… – она оглянула студента сверху вниз. — Кушай побольше, хорошо? — девушка улыбнулась, небольшие ямочки показались на её щеках. — Хорошо, — кивнул Альфедов и забрал за краешек бумаги освобождение. «Не болей», — пронёсся женский голос в голове у Альфи, что заставило его на полсекунды замешкаться. Но для медсестры это осталось незамеченным. Закрыв дверь медкабинета. Альфедов оглянул длинный коридор, в котором было ни души. Только звуки мероприятия доносились до него, отражаясь от стен пустого коридора. Крики толпы и голос весёлого ведущего, предвещающего новый конкурс. Стоило снеговику сделать несколько шагов от медкабинета в сторону общежития, как на его браслет тут же пришло уведомление:Студент: Дмитрий Альфедов.
Медзаключение: Освобожден от занятий
физической культуры на 2 недели.
Медсестра: Кавеори.
«Как приятно, а то так не хотелось приходить», — улыбнулся Альфедов краешком губ и продолжил свой путь.