***
Теодор действительно мог считать себя счастливчиком. Потому что не многим людям удается снять квартиру так близко к кампусу и за такие деньги, — такая сумма, которая, знаете, не оставила бы его голодным насмерть, зато в шикарной квартире. — Ты же понимаешь, что здесь что-то нечисто, да? — спросила Гермиона, когда он позвонил ей за неделю до начала учебы, в тот же вечер, когда подписал договор аренды. — Конечно, я не такой идиот, как ты думаешь, — ухмыльнулся он в трубку, готовя себе кофе и стараясь не оглядываться на груду коробок и кучу одежды, которая была позади него. С этим можно было бы разобраться через минутку. — Знаю, Миона, тот факт, что я все еще общаюсь с Поттером, может немного сбивать с толку, но честно, — на заднем фоне раздался обиженный голос Поттера, что только заставило Тео ухмыльнуться шире. — Ты, наверное, уже догадался, но я включила громкую связь, — она звучала так, будто очень от них устала, но Тео слышал улыбку в ее голосе. — Так даже лучше, — сказал он и сделал первый глоток кофе. Горечь приятно разлилась по его языку. Это определенно помогло бы справиться с предстоящей ночью. — Мне всегда приятно, когда этот придурок знает, что я о нем думаю. — О, просто отъебись, Тео. — Язык, вы оба. — Прости, Гермиона, — сказали они в один голос. Теодор подошел к своему книжному шкафу, поставил кружку на ближайшую полку и начал укладывать книги в полупустые коробки с одеждой. Ни он, ни Поттер никогда в жизни не подняли бы коробку, полную книг, поэтому он попытался облегчить себе жизнь. — Итак, — продолжил он. — Я спросил, что не так с квартирой в первые десять минут. Риэлтор сказал, что — он прервался на смешок. — «квартира проклята». — Серьезно? — с шипением выдохнула Гермиона, которая была реалисткой и человеком, который определенно не верил в магию. — Что именно этот твой риэлтор имел в виду под «проклятой»? — с любопытством спросил его Гарри. — Он имел в виду, что «вещи пропадают, вода меняет температуру случайным образом, соль меняется с сахаром, лампочки постоянно ломаются, в шампуне оказывается краска вопиющих цветов» и… все в таком духе. — Звучит как жизнь с подростком, — слегка усмехнулся Поттер. — Подумал то же самое, — пробормотал он, перебирая пыльные книги. — Но… Люди отказываются от квартиры не просто так. Он сказал, что чья-то одежда была разорвана в клочья, что на них внезапно вылился кипяток. Все они, прежде чем вернуть ему ключи, говорят, что в квартире живет полтергейст. И что он отчаянно хочет, чтобы они «собрали свои гребаные вещи и съебались». Вот почему квартира стоит так дешево. Никто не хочет снимать ее из-за этих слухов. — Это же просто чушь. — Действительно, — согласилась Гермиона с удивлением в голосе. — Они же не могут так просто поверить в это. — Могут, — хмыкнул он. — Так… я могу попросить вас помочь мне завтра с переездом? — Жди меня в шесть, — говорит Поттер, Гермиона утвердительно бормочет на заднем плане. Вот так все и начинается.***
Первый раз, когда Теодор увидел Блейза, был… не настолько примечателен для него самого, каким он был для Блейза. И вот почему — Блейз Забини за все свои десять лет в качестве призрака привык, что люди его боятся, даже если не все из них были способны его видеть. В этом и был смысл. Половина его проделок и мелких пакостей, половина всех Грязных Делишек, которые он делал, заключалась в том, чтобы заставить людей, занимающих его квартиру, наложить в штаны, затем собрать свои чертовы вещи и убраться ко всем чертям. Другая половина причины, по которой он третировал каждого нового жильца, заключалась в том, что это было весело. Теодор Нотт был исключением. Для начала, у него была впечатляющая коллекция книг. Это было не самое важное, но, черт возьми, у этого парня было неприличное количество книг. Блейз просто не мог стереть скептическое выражение со своего лица, пока Теодор сортировал их. Сначала ему было трудно поверить, что такой нелепо большой книжный шкаф действительно нужен здесь; его квартира была не такой уж большой, но вот мы здесь. Тем не менее, наблюдать за мучениями и руганью, когда они собирали этого гиганта, было чертовски весело. Потом, Теодор даже не заметил, что терял свои вещи. Это не были бесполезные штуки, которые можно достать раз в год в особенном порыве. (То есть, поначалу это были и такие вещи, но Блейз всегда начинал издалека. Для большего напряжения, знаете?) Блейз стащил несколько керамических кружек — ту, которая лично ему нравилась больше всего (на ней было написано: «I AM NOT TOTALLY USELESS. I CAN BE USED AS A BAD EXAMPLE», потому что он чувствовал, что теперь это его) и любимую кружку Теодора с надписью «you've been poisoned» на дне. Если бы Блейз сказал, что не считает этого парня и его чувство юмора восхитительным, это было бы ложью. На следующее утро после совершения преступления невидимый Блейз парил на кухне, ожидая, когда Нотт проснется. В основном потому, что он хотел видеть выражение лица — о боже, было бы неплохо, если бы там появилась хотя бы одна новая эмоция, кроме легкого раздражения (которое было наиболее частым) и апатии (которая, вероятно, была базовой). Теодор вполз на кухню около пяти утра в очень впечатляющем образе — Блейз не смог сдержать ухмылки. У парня было воронье гнездо на голове, синяки под усталыми глазами и очень бледная кожа (что тоже было для него нормой, но сегодня он был еще бледнее). Весь этот образ был заслугой самого Блейза, потому что именно он продолжал греметь трубами и заставлял трястись занавески, мешая спать. То, что Теодор вышел без рубашки в одних штанах — ну, что ж, Блейз никогда бы не отказался от такого привлекательного вида. Блейзова улыбка стала только шире, когда Тео прошел сквозь него и поежился от волны холода. Однако, когда парень потянулся за своей традиционной утренней кружкой кофе и не нашел на полке свою любимую, он просто… просто сказал: «хм», — и медленно взял другую. В этот момент весь триумф померк, и улыбка исчезла. Парень был просто непробиваем. Блейз сдался после того, как украл все черные ручки, которыми Теодор пользовался чаще всего. После того, как прошерстить всю квартиру, он пробормотал: «Я надеру тебе за это задницу, Поттер», и пошел в магазин за новыми. Постепенно Блейз начинал ненавидеть этого «Поттера» — он звучал как большая проблема, потому что Теодор выглядел так, словно привык иметь дело со всем дерьмом, которое он вытворял. Блейз должен быть лучше. И последнее. Теодор не испугался, когда вернулся домой и обнаружил привлекательного полупрозрачного парня, сидящего за его столом. (Блейз был поражен тем, что этот саркастичный, вечно усталый и скептически настроенный парень вообще был способен видеть призраков, но он должен был привыкнуть к сюрпризам, потому что теперь он жил с- то есть, Тео жил с ним.) Теодор Нотт просто сказал: «неа», бросил сумку у стола и рухнул на кровать спиной к Блейзу. Его еще никогда не игнорировали так ненаигранно и так всепоглощающе, поэтому он остался сидеть за столом, моргая, глядя на мгновенно уснувшего парня. Так что, да. Теодор с самого начала был исключением.***
Однако, он попробовал снова. На этот раз все прошло определенно более успешно. Блейз думал, что было бы неплохо напугать Нотта утром, но чертов парень решил просто не ложиться спать в ту ночь. Забини провел все время, уютно устроившись на полу, прислонившись спиной к кровати и наблюдая, как черноволосый парень читает книгу, периодически делая пометки. Это был действительно приятный и гипнотизирующий вид. Блейз тихо отметил про себя, что его сосед выглядел прекрасно как в лунном свете, так и в редких лучах утреннего солнца. Короткие вьющиеся черные волосы красиво обрамляли его худое лицо. В лунном свете они казались чернее ночи и сливались с тенями комнаты. Теплый солнечный свет сделал черты его лица мягче, скулы казались менее острыми, а глаза казались не черными, а цвета горького шоколада. Его мягкое выражение лица и сонные глаза вызывали у Блейза желание завернуть Тео в одеяло и заставить его пропустить учебу. И, может быть, оставить поцелуй на его лбу, как это делала его мать, когда он был ребенком. В тот момент, около пяти утра, когда Теодор захлопнул книгу, усталым жестом потер глаза и потянулся в кресле, чтобы размять мышцы, Блейз понял, что время пришло. Он стал видимым в тот момент, когда Теодор вышел на кухню. Пока он изучал книгу на столе и заметки внутри, из другой комнаты доносились звуки обычной утренней рутины. Кофе. Теодор просто не мог жить без кофе, действительно. Пятнадцать минут спустя Блейз уселся на свое прежнее место на полу. Как раз вовремя, потому что Теодор вернулся через минуту. — Чтоб я еще раз ел что-то с рук Поттера, — мрачно пробормотал он. Затем потер усталые глаза пальцами и снова посмотрел на пол рядом с кроватью. Парень все еще сидел там, нахально улыбаясь своими ямочками на щеках и не говоря ни слова. — Нужно сказать Гермионе, что у меня галлюцинации. — Я хотя бы привлекательная галлюцинация? — Блейз не мог перестать улыбаться, потому что недоумение и растерянность выглядели странно очаровательно на лице Тео. — Черт. Ты еще и разговариваешь, — Нотт обошел его по дуге, подходя к столу и собирая свои вещи, как будто смирившись с ситуацией. — Конечно, разговариваю, красавчик, — он закатил глаза с ноткой нежности в голосе. Блейз даже не понимал, в какой момент за эти две недели ему начал нравиться этот замкнутый парень, и в какой момент Блейз захотел, чтобы он остался. — Кто из нас привлекательнее — это еще вопрос, — проворчал Тео, складывая книгу в сумку и собирая вещи для университета. Блейз просто ждал, уставившись на спутанные черные кудри и лопатки, видневшиеся из-под его рубашки. Он был не против дать Теодору немного времени, чтобы привыкнуть к своему присутствию. — Я уже видел тебя однажды, — наконец тихо сказал он, опуская руки. Он выглядел трогательно растерянным. — Я думал, это потому, что было недостаточно сна, — еще одна пауза. — И, может быть, сегодня тоже. — Я помню. Я видел, как ты заснул за секунду — действительно впечатляет, — только когда он произнес это вслух, он понял, как это прозвучало. Жутковато, но ничего не поделаешь. — Хотя, я думаю, все студенты могут это сделать. Губы Теодора дрогнули, как будто он хотел что-то сказать. — В конце концов, я все же не галлюцинация, — медленно заметил Блейз с веселой ноткой. Нотт слегка вздрогнул при звуке его голоса. — Я призрак, и это мой дом. Прояви хоть немного уважения. — Чт… Что? — Я мертв уже десять — может быть, одиннадцать лет? Я должен был проверить, черт… Как бы то ни было, это моя квартира, и мне не нравится, когда здесь живут случайные люди, — и он на секунду закрыл свой красивый рот. Прежде чем Теодор смог действительно осмыслить весь спич, парень добавил, каким-то образом звуча соблазнительно и опасно одновременно: — Но ты мне нравишься. Ты можешь остаться на некоторое время. Секунда тишины. — Так, ты говоришь мне, что ты призрак, — Тео решил начать с малого. Теория маленьких шагов и все такое. — Вау, а ты умный, — Блейз не смог сдержать ухмылки. — Нет, — все лицо Теодора яростно кричало «нет», как будто он не собирался разбираться с ситуацией. Это было именно то лицо, которого ждал Блейз. Выражение «С меня хватит». — Нет, я серьезно, — продолжил он, игнорируя убийственное выражение лица Теодора. — Мне пришлось повторить это по крайней мере три-четыре раза, чтобы остальные поняли, что я имею в виду. «И я могу понять, почему», — подумал Тео. — Хорошо… — он просто. Примет это как должное. И все. — И я тебе… нравлюсь? Так что я могу остаться, и ты больше не потревожишь мой сон, и… — он на секунду задумался, и в его взгляде мелькнуло раздражение. — Ты вернешь мне мои чашки? — Да, — торжественно пообещал Блейз. Теодору показалось, что он видит звезды в глазах призрака, но потом это чувство рассеялось, потому что все выглядело так, будто он только что заключил сделку с дьяволом. — Хорошо… Итак… как тебя зовут? — Блейз. Ты сказал, что никогда больше не будешь есть с рук Поттера, — Теодор бросил на него подозрительный взгляд, затем поднял бровь. — Два вопроса: кто этот Поттер и что ты вчера ел? Мгновение. — Поттер — это мой лучший друг, — Теодор выглядел так, как будто признание этого факта вслух причиняет ему боль, что лично Блейзу показалось забавным. Он даже не знал, почему Тео вообще решил ответить ему, но Блейз предпочитал думать, что все дело в его обаянии. — Вчера он показал мне магазин китайской еды навынос. — Круто. Я запомню. Теодор несколько секунд молча смотрел на него, весь его взгляд выражал «серьезно?» и «нахрена тебе?», а затем отвернулся. — Если мы исчерпали интересующие нас вопросы, я должен идти на учебу. — Хорошего дня! — послышался веселый голос в спину. Ну приехали. Теперь у него в квартире есть призрак в качестве домашнего питомца, который желает ему хорошего дня. Какого черта. Поттер был бы в восторге, узнав, что на этой планете теперь есть еще один человек, который постоянно выводит Теодора из себя.***
— Привет, Тео, — мило говорит Блейз, появляясь прямо перед его лицом и пугая его до смерти. — Господи Иисусе, — вскрикивает Теодор, хватаясь то ли за сердце, то ли за нож, лежащий на столе рядом с ним. — Не делай так больше! — Прости, — почему столетний, а может и не столетний, призрак выглядит как провинившийся щенок? Он качает головой в недоумении, а затем поднимает взгляд, прищурившись. — Откуда ты знаешь мое имя, можно поподробнее? — Подсмотрел на карточке студента, — и тут призрак улыбается. Она одновременно выглядит как самая милая улыбка с ямочками, которую Тео когда-либо видел в своей жизни, и как чертовски бесстыдная ухмылка. — «Тео» — только для друзей. Не называй меня так, — фыркает Теодор и заваривает чай. Каким-то образом получается две чашки, хотя он не планировал делиться с Блейзом, которому вряд ли под силу попить. Теодор смотрит на чашки в своих руках, ощущая предательство собственного ума, а Блейз смотрит на него отвратительно радостно. Остаток вечера проходит странным образом уютно. Теодору удается легко смириться с тем, что он живет с призраком, который не платит за квартиру. Сидя рядом с полупрозрачным мальчиком с ямочками и длинным языком, пока делает свое домашнее задание, он чувствует… умиротворение. (И немного раздражение, потому что парень действительно практически не затыкается. Меньше всего на свете Теодору хочется слушать явный флирт во время анализа философских текстов)***
Так как Блейз по какой-то причине действительно начинает вести себя больше как питомец (как домашний бойфренд. не то чтобы у Тео был хоть какой-нибудь), нежели чем как обезумевший мстительный призрак — он начинает требовать, чтобы Теодор уделил ему внимание. Поначалу Теодор поднимал брови и спрашивал: «С какого хрена я должен?», но со временем он понял, что это бесполезно, потому что Блейз крал кружки в отместку и мешал ему спать почти как раньше. Ему пришлось сдаться. Потому что он просто не мог должным образом выполнять университетские задания. Поэтому пришлось менять свой график, чтобы провести немного времени с этим невыносимым парнем. Сначала это были короткие разговоры о том, что он читает для себя и для университета, потому что Блейз постоянно спрашивал. Оказалось, что у призрака действительно впечатляющий ум — Тео несколько раз просил разрешения изложить его мысли в эссе. Потом… возможно, он немного увлекся? Потому что в те моменты, когда Блейз не тратил всю энергию на разрушение чужой жизни, он был постыдно хорош. В какой-то момент, месяц спустя, Тео поймал себя на том, что пытается придумать предлог, чтобы не идти с Гермионой в библиотеку, — а он действительно любил библиотеку и занятия с Гермионой, — чтобы он мог быстрее вернуться домой, заварить чай и сидеть на полу в пледе с Блейзом, смотря фильмы на ноутбуке. Гермиона, конечно, была умна. Ему даже не пришлось объясняться — когда он открыл рот, она просто махнула на него слегка раздраженным жестом и сказала, чтобы он проваливал, куда ему там надо. По дороге домой он зашел в тот самый магазин с китайской едой навынос — лапша у них была просто потрясающая — и поспешил домой. Пришлось немного подождать и пару раз крикнуть в воздух (это все еще было странно), чтобы Блейз появился из ниоткуда. — Привет, — Теодор садится на пол и похлопывает рядом с собой. На его коленях опасно лежит коробка с лапшой, и, Господи, как Блейз хотел бы ее попробовать. Аж сердце болело. — Да ладно тебе, Тео, — стонет Блейз, опускаясь рядом с ним. — Расскажи мне, как прошел твой день для начала. Никогда еще десять часов не были такими длинными, должно быть, много всего произошло. И Тео, ну, Тео рассказывает ему. Это был первый раз, когда Теодор разрешил называть его «Тео». В первый раз он не поправил Блейза и в первый раз не возражал. В глубине души Блейз плакал от счастья и пищал, как маленькая девчонка, кумир которой улыбнулся ей из всей толпы. В следующий раз этот ворчун не сможет отрицать, что они друзья.***
Обсуждение Худшей Музыки Века началось… неожиданно. Блейз появился на кухне вечером, когда в квартире уже должен был гореть свет, и проговорил: «Я же не заставил тебя ждать, да?». Небо в окнах уже потемнело, в квартире тоже было темно, поэтому сначала он даже не заметил Теодора, неподвижно сидящего на кровати. Мгновение спустя он замечает огонек сигареты, слышит глубокий вздох, когда Тео делает затяжку с закрытыми глазами, смотрит на дым, вьющийся вокруг лица друга, и думает, что это самое горячее, что он когда-либо видел. Через секунду он успевает обидеться, что его игнорируют, но потом замечает большие наушники на голове Тео и слабые звуки какого-то ужаса. Подкравшись ближе, он узнает жанр музыки и обижается во второй раз. — Какого хрена, Тео? Я думал, мы друзья, — шепчет он в темноту, наполовину серьезно, наполовину смеясь. Ухмылка застывает на его губах, когда он ловит себя на желании провести пальцами по чужому расслабленному лицу, дрожащим векам, коснуться губ. В конце концов, он все же дотрагивается до своего друга ледяными пальцами, но трогает плечо. Теодор тут же открывает глаза, вид у него почти испуганный, сигарета зажата между пальцами, пепел рассыпался по одеялу. Блейз шипит и отдергивает руку. Теодор тушит окурок в стакане, стягивает наушники на шею и выглядит немного виноватым, со странным напряжением в уголках глаз и в челюсти. — Извини, не слышал тебя. Давно здесь? — как будто они жили вместе, действительно жили. Блейз отбрасывает эту мысль в сторону и концентрируется на чем-то более важном. — Не так уж и долго. Скажи мне… ты слушаешь то, что я думаю? — Эм… — Тео замолкает, прислушиваясь к звуку в наушниках. — Дабстеп? — Вот именно, милый, — нежно говорит Блейз, угрожающе улыбаясь. Мурашки пробегают по коже Тео. — Правила этой квартиры запрещают слушать Худшую Музыку Столетия. — Прошу прощения? — недоверчиво перебивает Теодор. — Правда? Я бы не сказал, что я самый ярый поклонник дабстепа, но, чувак, есть вещи и похуже. Блейз только фыркает, даже не спрашивая: «Да? Назови хоть одну?» потому что его не волнует ответ на этот вопрос. Никакого дабстепа в его доме. Точка. — Нет, серьезно, — раздраженно говорит Нотт. Позже Блейз удивится, почему он разозлился только сейчас. Было очевидно, что эта волна, это особое напряжение было тем, что он сдерживал. — Ты не можешь запретить мне слушать музыку. — О, но я могу, — он скрещивает руки на груди, подняв брови, как будто это был лучший аргумент. — Это моя квартира. — Я за нее плачу, — резко говорит Теодор, его глаза темнеют, а лицо в целом выглядит ожесточенным. В этот момент Блейз понимает, что его шутливая жалоба на жанр музыки вышла неудачной, потому что он не видел Тео таким замкнутым и раздраженным рядом с собой уже несколько месяцев. — Ладно, ладно, это была просто шутка, — то есть, не поймите неправильно, ему по-прежнему не особенно нравится дабстеп, и это определенно худшая музыка в его жизни, но с Тео что-то не так. И если быстрое признание этой чудовищной вещи как-то поможет делу, он просто будет потом все отрицать. Теодор глубоко вздыхает и почти тянется за пачкой сигарет, когда Блейз обхватывает его запястье своими холодными пальцами и тихо спрашивает. — Что случилось? — Устал, — это был короткий ответ, но плечи его друга немного расслабились. — Когда мне нужно очистить голову, я включаю дабстеп, чтобы не думать, и раствориться в музыке, — Блейз медленно кивает в ответ. — Извини, что сорвался. — Ничего, слушай свой ужас дальше, — слабо фыркает он и приседает на пол. Неловкость царит между ними еще неделю, в течение которой они почти не разговаривают. Блейз впервые чувствует себя недовольным тем, что квартирант — тихий.***
Блейз помнит, что время сессии — тяжелое время. И вот почему: — Еще одно слово, — сказал Тео напряженно. Его глаза обещали еще одну скорую смерть, руки тряслись, когда он ткнул пальцем Блейзу прямо в лицо, а стопка книг на его столе грозилась убить уже самого Теодора, чтобы у Блейза была компания на ближайший век. — Еще. Одно. Гребаное. Слово, — повторил он очень, очень пугающим голосом. Даже Блейз понимал такую пугающую экспрессию. — Да, да, ковбой, с этого момента я буду тихим, как покойник, — ухмыляется Блейз, а Нотт удаляется к столу в стиле «это не бардак, это мода». И Блейз действительно затыкается, потому что Теодор, если говорить откровенно, выглядел ужасно — словно ему требовалось не менее двадцати часов хорошего, глубокого сна, сигарета и его дурацкая терапия Худшей Музыкой Века. В подобной ситуации Блейз даже не возражал. Вместо того чтобы давать советы, которым Тео явно не смог бы последовать, хотя бы исходя из своего обостренного чувства ответственности, Блейз мог бы сделать что-нибудь действительно полезное. Например, кофе. Блейз отступает на кухню, стараясь быть как можно незаметнее, оставаясь видимым для глаз Теодора. Комната наполняется тихим звоном посуды, когда Блейз достает кофейник, шурша коробкой с кофе, ставит воду кипятиться. Через пять минут он вежливо оставляет горячую кружку с черной жижей на столе и молча уходит. Тео дергает уголками губ в слабой улыбке.***
— Как ты умер? — Неожиданный сексуальный опыт, — мгновенно отвечает призрак. — Моя любовница задушила меня во время секса. Хочешь посмотреть на следы? — Теодор только медленно моргает, не впечатлившись, и делает глоток кофе. — Тогда бы ты был голым. — Сверхъестественные штучки, знаешь? — О, просто заткнись.***
— ОТСОСИ, — крикнул Теодор с середины квартиры, вскидывая средний палец вверх для большего эффекта. Он сегодня очень устал, очевидно. И, возможно, Блейз довел его еще сильнее, украв все галстуки, что у него были. Забини только задыхается в смехе. — С радостью, дорогой. Особенно, когда ты так мило просишь, — игриво промурчал вслед Блейз. Из комнаты Теодора донеслись притворные звуки блевоты, а затем, когда Забини звонко засмеялся, сквозь него пролетела подушка. Это было неприятно — удары Тео были точными, быстрыми, и для него, как для призрака, было не особенно комфортно, когда предметы проносились сквозь него с такой скоростью. Большое вам спасибо.***
— Ты влюблен, — категорично говорит ему Гарри. Тео моргает пару раз, доблестно не покрываясь румянцем и поправляет лямку сумки. — И что? — Он даже не спорит, ты посмотри, — восхищенно говорит Гермиона и смеется, когда Тео награждает ее плоским взглядом. Наверное, вести такой разговор в фойе университета не лучший вариант, но что есть, то есть. Теодор знал, что этот разговор настигнет его скоро, это было просто вопросом времени. Так что… да. Он влюблен. И он влюблен, к его огромному сожалению, в самого дурацкого идиота во вселенной, который к тому же еще и мертв. Бинго. Если так задуматься, то за все удачные моменты, Теодор платил почти сразу же. Хорошая квартира рядом с кампусом стоила ему влюбленности в призрака. Он долго не мог понять, в какой момент их отношения из вынужденной дружбы и соседства свернули не туда и превратились в настоящую привязанность. В радость от того, что Блейз показывает ямочки и нежность из-за его неприкрытого флирта. В желание сцеловать его ухмылку, чтобы заставить его замолчать хоть на секунду. — Так ты познакомишь нас с ним? Он просто говорит: «Нет», и все. Остаток пути до аудитории Поттер скулит и ноет, даже в какой-то момент пытается выторговать встречу с его возлюбленным. Гермиона только смотрит на него своими умными глазами и безмолвно улыбается.***
Он слаб и жалок, и у него мягкое сердце для своих друзей. Поэтому он не выдерживает и соглашается. Даже если они этого не знают. Поэтому он приглашает их к себе домой. Не сказав им, что существует настоящий призрак. Теодор специально предупреждает Блейза. Он специально акцентирует внимание на том, что его друзья придут к нему домой, чтобы учиться, потому что, по-видимому, у него лучшая квартира, спасибо Блейзу. Он определенно не собирается рассказывать какой-либо стороне этого события, что он показывает своему крашу своих друзей и показывает друзьям своего краша. Видеть их в одной комнате уже было странно. Хранить тайну, оказывается, весело. — Так ты говоришь, что собираешься привести того самого Поттера сюда? И Гермиону? — он, конечно, много знал о его лучших (единственных) друзьях. Как бы прискорбно это ни звучало. Тео хотел бы взять назад то, что он сказал о них. — Да, — говорит он, устало потирая лицо и заранее предвещая головную боль от всего этого. — Это будет так весело! — Немного приличия, пожалуйста, — шипит Теодор прямо ему в лицо. Блейз был склонен согласиться, особенно когда Тео выглядел таким горячим в гневе. Когда он испаряется, немного напуганный, но не сломленный, Теодор бормочет: «Это будет намного хуже, чем я себе представлял».***
Очевидно, он оказывается прав. Это не сразу превращается в катастрофу. Он пропускает друзей в квартиру первыми. Поттер сразу же садится на диван, которым никто, кроме него, никогда не пользовался. Гермиону больше интересуют его книжные шкафы. Тео говорит им готовиться к пыткам с помощью учебников и уходит, чтобы приготовить на всех кофе. Он замечает Блейза, лежащего на его кровати (что вызывает ошибку и множество вопросов в его голове), вздыхает и молится, чтобы все прошло хорошо. Теперь он достаточно знаком с тонкостями, чтобы знать, что не все люди могут видеть призраков. Удивительно, как ему повезло. И он не знает, чего хочет больше — чтобы они оба не могли видеть Блейза, или чтобы они внезапно закричали, что он солгал про отсутствие соседей, а арендная плата все еще неподъемна для одного студента. — Они меня не видят, — услышал Теодор довольный голос своего призрака позади себя. В этот момент он понимает, что вариант «они его никогда не увидят» почему-то оказался хуже. Кофейная ложка дрогнула в его руках, кофе слегка рассыпался по столу. — Я был уверен, что это сработает, потому что эта леди ни капельки не верит в сверхъестественное, а твой маленький друг, ну… он не выглядит так, будто мог бы, — послышался шумный, удовлетворенный вздох. Теодор же старался дышать спокойно, ставя кофейник на плиту. — Это будет самая веселая встреча, которая у меня была за последние годы, я обещаю тебе, — сказал Блейз с пугающим энтузиазмом и тихо рассмеялся. Теодор не смог сдержать «дерьмо», которое тихо слетело с его губ. Блейз засмеялся только громче. Блейз отвлекает его все время, пока они учатся. Проблема в том, что ни Гермиона, ни Гарри не поняли бы, если бы он начал огрызаться и пытаться ударить по воздуху. В какой-то момент Блейз нахально садится на диван очень близко к Гарри (так близко, что мертвая ревность внутри него немного просыпается), прислоняясь к плечу и бедру. Практически прилипает к его гребаному лучшему другу. Он стискивает зубы и подавляет желание накричать на него, но потом Гарри дрожит и начинает жаловаться на то, что здесь чертовски холодно, понятно, почему арендная плата такая маленькая. Поэтому сразу после он подавляет желание рассмеяться над его растерянным лицом, а потом не может удержаться и громко фыркает, когда Гермиона насмешливо говорит, что «здесь не холодно». Блейз выглядит гордым. Тео все еще рад, что его сосед встает с дивана и удаляется в кровать. Они все равно должны говорить об этом. О том, что они делят постель, о чем Тео предупредить забыли. — Ну, мне жаль, что не все люди на земле такие, как вы, рептилии, — шипит он на них почти обиженно. — Ох, — Гарри вздыхает и растягивается на диване. — Я понятия не имею, что твой воображаемый «любовник» видит в тебе. Я устал, ты больше не можешь заставлять меня учиться, Тео. Вывод — ты сосешь. — …и сглатываешь, — Блейз честно пытался контролировать себя, но это вырвалось из него с приглушенным визгом. Его слишком сильно возмутило появление в разговоре какого-то «любовника». Затем он добавил нормальным голосом, стараясь не думать об этом. — Вот почему он мне нравится, да, красавчик? Честно говоря, это не было неожиданностью. Трудно было поверить, что Забини упустит такую возможность ради шутки. Однако это не помешало Теодору поперхнуться воздухом. — Ты в порядке? — бормочет Гермиона, низко склонив голову над книгой. Он сипит: «я классно» в ответ, и Блейз хихикает с его кровати.***
В какой-то момент это превратилось в игру. Блейз никогда не отвечал честно, а Теодору было не так уж важно знать правду. — Как ты умер? — История, которую я рассказал ранее, возникла не из воздуха, — последовала минута молчания. Тео терпеливо ждал. — Это было, я думаю, десять лет назад. Или одиннадцать? Черт, я так и не проверил. И это действительно моя квартира, которую моя мама подарила мне на восемнадцатилетие. Итак… мне было двадцать два года, и я переспал с девушкой. Ее парень узнал об этом, очень разозлился и… да. Вот мы тут. — Врешь? — Ага. — Иди нахуй. — Если только на твой. — НЕТ. И это была ложь. Теодор никогда в жизни никому так сильно не хотел сказать «да».***
В темноте ночи Блейз нашел Тео на кухне, он сидел на подоконнике и медленно курил сигарету. Не первую, судя по паре свежих окурков. Иногда он предпочитал оставаться невидимым для человеческих глаз. Иногда причина в том, чтобы дать Теодору немного личного пространства, он знает, что в нем нуждаются все, особенно такие, как Теодор — замкнутые, предпочитающие компании людей книги. Иногда причина в том, что за ним интересно наблюдать, спокойным и расслабленным. В последнее время Тео становится таким и в присутствии Блейза, что лестно. Приятно наблюдать за мягким взглядом, расслабленными плечами и улыбкой. Молчаливый мальчик на его кухне, медленно, кинематографично выкуривающий сигареты. Блейз замечает остатки кофе в кружке рядом, давно остывшего, отложенную в сторону книгу с пометкой посередине страницы. Теодор выглядит мрачным и встревоженным, и хотя Блейз не может отрицать, что ему это нравится, что этот образ ему идет, такой загадочный, что-то в нем хочет видеть Тео спокойным и счастливым в их квартире. Внезапно звонит телефон. Теодор лениво тянется к нему и берет трубку. — Да? — его голос был таким глубоким и хриплым, что сначала Блейз не обратил внимания на интонацию, просто наслаждаясь им. Он никогда не слышал таких эмоций в чужом голосе. До Блейза доносится приглушенный звук голоса Поттера: «Ты уверен, что хочешь остаться?». Когда Теодор ничего не говорит, только делает глубокую затяжку, Блейз замирает и вслушивается в тихий голос Гарри: «Я бы посоветовал тебе съездить туда, посмотреть дом». Блейз сглатывает и уходит. Ему явно не нужно было этого слышать.***
Утром он застает Теодора уже собранным — почти весь в черном, водолазка, брюки, пальто. В руке у него коричневый кожаный портфель, и он выглядит таким, таким усталым. И немного нервным. Для своего собственного сердца Блейз остается невидимым. Он смотрит на Теодора как будто в последний раз — на черные кудри, к которым он всегда хотел прикоснуться и к которым он прикасался, когда Теодор крепко спал после тяжелых дней, чтобы не проснуться от случайной прохлады. Он смотрит на напряженный взгляд черных глаз, на сжатую челюсть и уверенную позу. Теодор поглядывает на часы и тяжело вздыхает, как будто он не хочет что-то делать, но должен. — Блейз? — его голос на удивление тих. И немного ломкий. Забини вздрагивает и остается стоять на месте, в то время как Тео пытается снова: — Блейз? Я бы хотел увидеть тебя сейчас… Проходит еще пара минут, по истечении которых Тео выглядит все более усталым. Блейз почти жалеет, что не может решиться прийти попрощаться. — Ладно… — тихо бормочет Тео, протирая глаза. Затем он достает из портфеля липкие заметки и черную ручку и что-то судорожно пишет на них, приклеивая к двери. — У меня больше нет времени. Жаль, что ты в своей сонной мертвой коме или где бы там… — уже выходя за дверь, он бормочет бессвязное, и его голос звучит скорее задумчиво, чем мертво. — Надо будет спросить, куда ты уходишь… Это определенно было прощание. Блейз стоит в коридоре и смотрит на записку «Я вернусь через два дня, не скучай» на двери еще час, не обращая внимания на слезы, текущие по его подбородку.***
Все эти два дня Блейз слонялся по квартире, роясь в вещах Тео. Пролистывал его книги, пробегаясь пальцами по заметкам. Он просматривал чашки и полупустую пачку кофе. Он даже влез в его свитер, который остался на кровати. Он, по факту пытался подготовить себя к тому, что Тео собирается съехать. Когда Теодор возвращается в квартиру, Блейз просто не успевает исчезнуть, потому что его уже замечают. Это было бы просто глупо. А Блейз не дурак. — Я звал тебя… — голос Тео прерывается. Затем он недоуменно спрашивает: - …почему ты носишь мой свитер? — Я… эм… скучал по тебе, — говорит он ровным голосом, стараясь, чтобы его голос не звучал несчастным. Но он все равно звучит. — Я знал, что ты будешь, — Теодор больше не выглядит таким расстроенным и напряженным. Он выглядит… как обычно. Это пугает. — Мне нужно… сказать тебе кое-что, — он прикусывает губу, выглядя неуверенным. — О том, почему я уезжал. Блейз знает, что должно произойти. И ему больно, его сердце ноет уже два дня, и он просто хочет закончить это быстрее. Поэтому он не останавливает то, что вылетает изо рта: — Ты съезжаешь. — Эм… Нет? — Теодор выглядит таким же очаровательным, как всегда, в своем замешательстве. — Мои родители умерли несколько дней назад, — медленно говорит он, делая пару шагов к нему. Блейз потрясенно моргает и тут же чувствует стыд. Господи. — Мы не были близки, и они не особенно любили меня. Я тоже их не любил, так что, — сказал он, останавливаясь перед Блейзом. Его глаза были немного обеспокоенными. — Позавчера были похороны. Они… они оставили мне дом, — выдыхает он это как тайну, которая до сих пор его удивляет. Блейз сглатывает и снова думает: «Он уходит.» — Я не собираюсь съезжать, придурок, — мягко сказал Теодор. Он тянет Блейза за руку, заставляя его встать. На нем одежда, и он обнимает Блейза — холодного, как сама зима. Это первый раз, когда его обнимают за десять лет. Это даже лучше, потому что это Тео. Блейз прячет лицо в чужой водолазке и смаргивает слезы. — Обещаешь? — говорит он невнятно. Тео бархатисто смеется и кивает. — Я тут подумал… Что я мог бы продать дом и… выкупить твою квартиру? Если ты не возражаешь. О Боже, он так сильно хочет поцеловать его. Желательно, не замораживая нахрен своими прикосновениями. Это был второй раз, когда он пожалел, что стал призраком. Но все в порядке. Если бы Тео продолжал смотреть на него этими глазами, — такими влюбленными глазами теплого шоколада, — он мог бы справиться с этим.