Один очень долгий тур

— Димка, это разъеб! Там зал аж визжал весь, я и сам успокоиться не могу, потрогай, — Арс резко хватает руку коллеги и прижимает к собственной груди. Позов понимает, что пиздец пришёл, когда чувствует частые-частые удары под ладонью. Сердце Арсения бьётся так, будто ему тесно даже в такой широкой грудной клетке, а звук обязательно должен доноситься до ушей Димы даже когда тот стоит в полуметре. Руку он убирать не торопится. Бросает только быстрый взгляд вниз, проверяя, повторилась ли реакция. Член действительно реагирует почти моментально, слишком явно проступая за тонкой тканью штанов. Арс движение головой зеркалит, а когда их взгляды вновь пересекаются — улыбается хитро-хитро. Димка краснеет, и хоть этого наверняка не видно в полумраке кулис, сомнений, что Попов заметил, не возникает ни грамма. Черная футболка сминается под короткими пальцами, но зрительный контакт так и не прерывается. — Я… Это, — начинает Позов, но тут же замолкает, теряясь и в словах, и в собственных мыслях. — Я вижу, что ты это, — улыбаясь отвечает Арсений, наконец делая шаг назад. Рука тут же отпускает футболку. — Это не то, что ты подумал. — А я ничего не думал, — Попов подмигивает, только заставляя Димку краснеть сильнее, и уходит в сторону гримерки. Позов выдыхает. Так ещё не было. Даже в тот раз, с которого все началось — когда Арсений по привычке положил руки на плечи, но прижался со спины слишком сильно. Дима даже не услышал, а почувствовал спокойный и ровный ритм чужого сердца. Не будь он медиком, он бы стал рассуждать о какой-то сопливой или мифической ерунде. Но врачом (хоть и стоматологом) он был, а значит прекрасно понимал, что сердце — не более чем один из органов, мог ясно представить себе, как оно выглядит, как импульсы заставляют сокращаться каждую из камер, и как кровь проходит через каждый из клапанов. И все же в сердце Попова было что-то особенное. Тело реагировало на него по-другому, и это факт, отрицать который абсолютно бесполезно. Конечно, что-то особенное было и в самом Арсении. И Позов старательно избегал мыслей о том, почему внутри становится так тепло от каждого прикосновения сильных рук к его плечам, а улыбки непременно хочется возвращать. И Димка до последнего убеждает себя, что именно за этим — улыбнуться и поговорить, он пришел к соседнему номеру отеля. У двери мнется с минуту, раздумывая, с чего бы такого начать разговор, а после стучит, решив импровизировать. Арсений не отзывается ни на первый ни на второй стук, и когда Позов отчаивается окончательно, дверь наконец приоткрывается. Попов, увидев своего гостя, молча отходит в сторону, поправляя влажные, стоящие торчком волосы. Дима просто не может не улыбнуться. Он окидывает Арсения взглядом — футболка надета криво — тот явно вышел из душа совсем недавно. — Привет, — лучшее (потому что единственное), что приходит в голову. Над импровизацией стоит ещё поработать. — Привет. Какими судьбами? Опять где-то бабуля громко дышит? — без злой насмешки, но, как всегда, с подъебом. Идеально. — Нет, поговорить, — верхняя бровь Арсения ползет вверх то ли от того, что шутка осталась незамеченной, то ли от удивления цели визита Позова. Дима садится на стул, ждёт пока Попов закрывает дверь и поднимается снова. Он хрустит костяшками — нервы, и облизывает пересохшие губы. — Или всё-таки помолчать? — язвит опять, уверенно и с улыбкой. — После концерта сегодня, это правда не то, что ты подумал было, — Позов всматривается в лицо Арсения, пытаясь понять, услышали его, или нет. Однако увидев лишь непроницаемую маску, он тяжело вздыхает и продолжает, — это не на тебя. — А на кого? — послышалось, или действительно разочарование в голосе? — Скорее на что, — Дима затихает и медлит, думая как объясниться лучше. Попов лишь подходит ближе, почти вплотную, и осторожно касается его плеча. Рука медленно спускается ниже, проходится по предплечью и наконец касается запястья. Поз опускает взгляд на руки, а Арсений нащупывает у него пульс. Безошибочно почти, с первых касаний. И Дима краснеет опять. — Тебе нравится. — безапелляционно. — Нравится не совсем правильное слово, — тут же поправляет Поз, — я это не контролирую. — Ну если ты обычно контролируешь все, что тебе нравится, то с сегодняшнего дня я перестаю удивляться твоему занудству, — Попов мягко улыбается и чуть наклоняет голову, пытаясь поймать чужой взгляд. Димка смотрит куда-то мимо, пытаясь собраться с мыслями. Идея оказывается провальной с того самого момента, когда руки меняются. Запястье Арсения, обвитое дурацкой красной ниточкой, ложится в мягкую ладонь настолько лаконично, что руки осыпают мурашки. Позов мнется пару секунд, не решаясь пошевелиться, а после все же нащупывает. Частые пульсации отдают волной странного наслаждения по телу. Дима все же поднимает голову, чтобы наконец установить зрительный контакт. В ожидаемой голубизне он не тонет — в полумраке номера глаза Попова кажутся темными, серыми, и расширенные почти на всю радужку зрачки совсем не помогают ситуации. — Тебе нравится тоже, — заключает Поз, проходясь языком по вновь пересохшим губам. — Сердцебиение? Не сказал бы, — Арсений подходит почти вплотную и наклоняется так, что носы двух мужчин почти соприкасаются. — Зрачки о другом говорят. — Ну так я не на пульс смотрю, а на тебя. Хочешь, могу и не только смотреть? Позов на это предложение не отвечает, однако все равно не выдерживает первым. Все ещё крепко держа в одной руке запястье, он поднимает вторую к щеке Попова и притягивает к себе. Дима целует легко, плавно двигает губами, но мужчина напротив, кажется, отвечать и не думает. Он просто позволяет себя целовать. Происходящее длится не долго — Поз сначала проводит языком по нижней, уже не своей губе, а после прикусывает ее, вызывая стон и все же затягивая Арсения в поцелуй. Когда они успевают оказаться у кровати, он осознать не успевает. А приходит в себя и сжимает губы, покрасневшие от поцелуев, Позов только когда из пальцев забирают запястье под предлогом снять футболку. Времени Димка конечно не тратит, и стягивает свое худи тоже. Узкие боксеры, поспешно стягиваемые вниз, напротив штанов — не кажутся чем-то правильным, поэтому Поз добавляет в кучку одежды, собирающуюся на полу, ещё один предмет. Две пары «домашних туфель» отстаются у изножья, а мягкие простыни холодят кожу. Руки сами медленно оглаживают бедра и бока, плавно поднимаются выше, пока Попов вытаскивает что-то из-под подушки. Он беззастенчиво раздвигает колени и чуть ёрзает бедрами, устраиваясь удобнее. В руки Димки в это время попадают презервативы и смазка. — Чувствую не меня здесь ждали, — не смотря на комментарий, Позов все же открывает пузырек, выдавливает чуть на кончики пальцев и растирает, пробуя гель на ощупь. — Ждали бы не тебя — положили бы все на более очевидное место, — Арсений говорит спокойно настолько, что сомневаться в правоте слов было бы преступлением. Димка просто пожимает плечами и опускает пальцы, медленно проводит ими по промежности и кружит у колечка мышц. Он вводит два пальца сразу, вызывая приглушённый полустон-полухрип, и сразу же начинает двигать ими. Запястье снова оказывается в руке, и Позов поднимает его к губам, прижимаясь сильнее, пытаясь почувствовать пульс. И у него получается. Мягкие, сухие губы касаются венки, которая передает на них каждый удар сердца. Наверное крайняя степень извращения — когда такое ощущается куда интимнее и приятнее, чем поцелуи. В попытке хоть как-то оторваться от своих размышлений, Дима добавляет третий палец, растягивает быстро и уверенно. Арсений выдыхает громче и красиво приоткрывает рот, а его пульс ускоряется сильнее. Позов воспринимает это как провокацию. Он прекращает все ласки, на что получает разочарованный стон, отпускает запястье и быстро стягивает собственное белье. Упаковка презерватива поддается неожиданно быстро, но Дима замирает в сантиметрах от входа. Он ловит взгляд Арсения снова. Затуманенный, жаждущий, темный. Позов входит постепенно, но времени на привыкнуть не даёт — тут же выходит так же медленно. Арсений прогибается, двигает бедрами навстречу, безмолвно прося повторения. И кто Дима вообще такой, чтобы отказывать. Он входит быстрее и резче, от чего слышит ещё один стон. Движения бедер повторяются снова и снова, задавая четкий ритм. Поз наклоняется, пытаясь поцеловать, но дотягивается только до шеи, не прекращая раз за разом толкаться в тесную дырочку. Губы находят венку и на шее, покрывают мокрыми поцелуями все вокруг пульсирующего места. Входя особенно резко, Дима позволяет себе прикусить нежную кожу, провоцируя Арсения на очередной стон. — Можешь рукой, — выдыхает Попов, а после закусывает губу, будто неуверенный в только что сказанном. — Прям… На шее? — уточняет Позов. В ответ он получает только кивок головы. Не теряя времени, Дима останавливается и чуть отстраняется, устраиваясь удобнее, и, кажется, задевая какую-то особую точку Арсения, который только прогибается сильнее. Тяжёлая рука наконец оказывается на горле и глаза, до этого скрытые длинными ресницами, расширяются сильнее. Попов и представить не мог, что это будет так, когда Поз выбирает новый, бешеный ритм. Он двигается ровно и быстро, держит крепко, ограничивая в кислороде совсем немного, больше все же слушая стук сердца. Арсу кажется, что то, как сердце колотится о грудную клетку можно услышать и из соседней комнаты, но все ещё позволяет Диме чувствовать. Наблюдает за тем, как тот наслаждается расфокусированным взглядом и совершенно пропускает момент, когда чужая рука накрывает член. Арсений простанывает громко, обвивает своими пальцами Димины и ускоряет движения, пытаясь подстроиться под общий темп. Димка не выдерживает такого Арсения. Он кончает, простанывая громко и дышит рвано, через раз. Рука на члене Попова ускоряется до максимума, вторая сильнее сжимает горло, и в следующий момент отпускает. Арс изливается скорее с хрипом, прогибаясь ещё сильнее и сильно сжимая руку Позова. Через несколько минут, когда обоим наконец удается отдышаться и хоть немного привести себя в порядок, Дима лежит на чужой груди, вслушиваясь в успокаивающийся и замедляющийся стук сердца. Звук теперь кажется более умиротворяющим, чем заводящим, но все равно дарит мурашки. Арсений ерзает под ним, устраиваясь удобнее. — Ты оглох? — вопрос разрезает тишину, висевшую в комнате пару минут, и на долю секунды Позов действительно задумывается над ответом. — Ты еблан? — парирует он, поднимая вопросительный взгляд. — Приму за нет. Ты слышишь, — к негромкому голосу добавляется неопределенный жест рукой, — тогда почему не стоит? Поз замирает в миллиметре от объяснения мужской физиологии и процессов в организме во время и после секса. Он останавливается точно вовремя, чтобы за доли секунды мозг успел сгенерировать: — Бля, ну не знаю, может я гештальт закрыл. Попов смеётся так, что никаких сомнений в том, что теперь их слышат в соседних номерах, возникнуть даже не может.