***
Восьмая проснулась от грохота в её комнате. Ещё бы она не проснулась, здесь разве что мёртвый бы никак не отреагировал. В панике она нашарила рукой выключатель, и на прикроватной тумбочке загорелась лампа, развеивая тьму комнаты и являя на свет её брата. Что он делал на полу и какого он вообще залез к ней в окно, а не через дверь — загадка. Четвёртый, впрочем, бодро поднялся на ноги и подлетел к ней (на этом моменте она не без грусти посмотрела на валяющиеся на полу вещи, до этого, то есть до вваливания её брата, мирно покоящиеся на столе у окна). Четвёртого созданный им беспорядок никак не смущал, да что там, он в упор его не видел! Однако, не успела она возмутиться, как её заключили в объятия. В нос ударил неприятный запах спиртного. Сморщив нос, она попыталась оттолкнуть его от себя. — Четвёртый, ты пьян! — громким шёпотом обратилась она к брату. — Я счастлив! — сразу же парировал он, не переставая счастливо улыбаться и, блаженно выдохнув, всё же отстранился. — Ты не представляешь, где я был! — Да уж, — Восемь отсела немного дальше, чтобы не чувствовать отвратительный запах спирта, которым, казалось бы, Четвёртый пропитался насквозь. — Не представляю. Четвёртый, впрочем, её попыток создать между ними хоть какое-то безопасное для её носа расстояние не оценил, тут же придвинувшись ближе и ухватив за плечи. — Я был на улице! — Вот уж открыл Америку, — покачала головой Восемь, не переставая морщиться. — Да нет же, ты не понимаешь! Я был на другой улице, ночной… запретной. Ты даже не представляешь, сколько есть крутых вещей, которые стоит попробовать хотя бы раз! Восемь отрицательно покачала головой, вновь отодвигаясь. Ну уж нет, если понимать — равно так же отвратительно пахнуть, то увольте. Четвёртый всё не сдавался: он возбуждённо пересказывал всё, что с ним за эти пару часов приключилось, рассказывал о удивительных людях, которых там встретил, о вещах, что ему давали… Иногда запинаясь от переполнявших его эмоций или повторяя одно и то же, он всё же подытожил свой рассказ: — Ты обязана пойти туда со мной! — он было дёрнул её за руку, явно намереваясь вылезти через окно, но Восьмая вырвалась. — Уже рассветает. Нам вставать через час, — и, увидев его мигом погрустневший взгляд, тут же добавила. — Завтра. Мы пойдём туда завтра, хорошо? Четвёртый кивнул. Она действительно сдержала своё слово, и уже на следующий день он знакомил её со свободой. Она опьяняла, кружила голову и заставляла повторять эти вылазки снова и снова, всё ради этих чувств, этих эмоций. Ради Четвёртого и его счастливой улыбки.***
— Эй, полегче. — А то что? — Сейчас узнаешь. Клаус вздохнул, опрокидывая в себя горячительную жидкость. Развязавшаяся где-то позади него драка его вовсе не интересовала, наоборот, это было нечто обыденное для таких мест, таких людей. «Понимаю, что я всегда мечтал не совсем о свободе» Клаус кривит губы в горькой усмешке. Вот уж точно. «Свобода»… он гоняет слова на языке, как какую-то таблетку, которая должна принести ему такое желанное облегчение. Вот только свобода — это всё такая же ловушка. Она заставляет тебя делать необдуманные поступки, о которых ты позднее будешь сожалеть. И сделанное не воротишь. Всё, поезд ушёл. — И почему я не удивлён? — высокомерно раздалось над ним. Клаус отвлёкся от столь интересного занятия — перекидывание льда из одного стакана в другой — и устало взглянул на нависшего над ним брата. — О, какие люди! Диего, какими судьбами? Жизнь, наконец-то, дала тебе оплеуху и ты решил уподобиться мне? Диего, не скрывая усмешки, отрицательно покачал головой, после кивком указав на кучку людей, лежащих на полу. А, ну да. Драка. В баре. Куда же без нашего Бэтмена? Бросив на людей без сознания полный сочувствия взгляд, он приподнял бокал в немом тосте и осушил его до дна. — Я разочарован, — протянул его брат. — О, и не ты один, — засмеялся Клаус. Диего вопросительно вскинул бровь и, немного помедлив, вернул лицу привычную ухмылку. Очевидно, пазл в его голове сложился, о чём он тут же решил оповестить Клауса. — О, так наш малыш всё ещё печётся о К… — злорадно протянул он, но закончить не смог. — Нет! — резко оборвал его Клаус, едва не опрокинув стакан на пол. Диего усмехнулся. Он явно не поверил, но решил его оставить. И чёрт с ним. — Бармен!