***
— Черт возьми! — выругалась я шепотом, вскочив из-за стола. Горячий кофе пролился, змейками разбежавшись по бумагам, и лишь каким-то чудом не залил мою юбку. Лив, возьми же себя в руки! Бумаги взбугрились, промокнув насквозь, белоснежные листы окрасились, а их содержимое было уже бесполезно. Аккуратно собрав их, я выбросила мокрый ком в урну под столом, оставив несколько незаметных капель на паркете. В полной мере свои проблемы со сном я прочувствовала только когда вышла на работу. Оказывается, поспав два-три часа ближе к рассвету, полноценно функционировать на работе едва ли представляется возможным. Все валится из рук, рассеянное внимание не дает сосредоточиться, а утром от столкновения моего лба с дверью меня уберегла коллега, потянувшая за локоть. Конечно, она и не подразумевала, что спасла мое лицо от плачевной участи, она лишь хотела поздороваться. До моего исчезновения мы были даже приятельницами, в том смысле, что раз в неделю могли после работы выпить кофе и посудачить о сложном характере руководства и недобросовестных студентах, отсыпающихся на парах. Хотя я покривила бы душой, если бы утверждала, что сама бы с легкостью отказалась от последнего. Я тряхнула головой в попытках взбодриться, вытирая пролитый напиток, который как раз и должен был мне в этом помочь. Сложно. Но это только пока. Я уверяла саму себя, что скоро все наладится и получится влиться в тот когда-то привычный ритм. Раньше каждое утро я ела мюсли с орехами и шоколадной крошкой, а ужинала либо доставкой с ресторанчика китайской еды, который существует уже несколько поколений, либо проверяла свой желудок на крепкость собственными навыками в кулинарии, которые не то что были бы слишком успешны, но от моей еды еще никто не умирал. Выскочив в коридор, я очутилась в толпе студентов и каше из болтовни и смеха. Неловко улыбнувшись и торопливо здороваясь со всеми, чье внимание я успела привлечь, я направилась в уборную. Остывший кофе засыхал на пальцах рук, поэтому я старалась их держать за спиной. — Извините! — быстро слетело с моих губ, когда я случайно задела плечо какого-то парня. Моя голова была сконцентрирована лишь на том, чтобы случайно грязными ладонями не приложиться к белой рубашке, оставив любопытный отпечаток, но нос все же почувствовал сладко-горький привкус шлейфа, тянувшегося от студента. И меня едва не стошнило от избытка звуков, запахов и стресса. Стиснув зубы покрепче, больше я старалась не останавливаться. Если не считать утреннего конфуза и то, что на одной перемене я стукнулась лбом о стол, когда уснула и моя голова предательски соскочила с руки, то можно уверенно сказать, что все прошло довольно неплохо. Прикрыв лоб выпущенными прядями волос у лица, до конца дня я старалась меньше шевелить головой на людях, чтобы скрыть красное пятно от нелепого удара на лице. В четыре часа дня лучи уже просачивались сквозь жалюзи больших окон кабинета, длинными полосками падая на столы и пол. Почти полная тишина в коридоре, сквозь которую изредка был слышен звонкий стук каблуков какой-то женщины с уверенной и твердой походкой. В такие моменты все вокруг кажется немного другим, странным, словно сознание опьянено и слишком уж сильно романтизирует обыденные моменты. Щелкнули несколько позвонков, когда я с истинным наслаждением и расслабленным выдохом размяла совсем затекшую шею. С сожалением я все же заметила маленькое кофейное пятнышко на узкой серой юбке. Накинув длинный мягкий шарф на плечи и застегнув пальто, я шагнула за порог. Осеннее солнце радовало своим золотом, грело охладевшие щеки и покрасневший нос. Кто-то выходил из университета вместе со мной, кто-то наоборот возвращался, наверняка забыв вернуть книгу в библиотеку или стараясь успеть на дополнительные занятия. Рядом пролепетал знакомый запах — мимо быстрым шагом прошел тот парень, с плечом которого я столкнулась утром. Он распростер руки и обнял улыбающуюся высокую брюнетку, встречавшую его с пар. Они перекинулись парой слов и она, хохоча, поправила его шапку. Едва улыбнувшись, я отвела взгляд. Тоскливость по студенческим и почти беззаботным временам отдала неприятный импульс по телу, будто я разжевала кислую конфету. Прищурившись, я наконец высмотрела свое такси и, накинув сумку на плечо, поторопилась к нему. Успев пройти лишь несколько метров, я услышала за спиной свое имя, сначала даже не узнав зовущего меня голоса. Это он. — Здравствуй, Лив, — когда я обернулась, Эвен надел свою эталонную улыбку на один бок, от которой сквозило чрезмерной самоуверенностью, и протянул пышный букет красных роз и каких-то сухоцветов, которые выглядели и пахли очень знакомо. Замешкавшись, я все же взяла их в руки и они оказались тяжелее, чем выглядели. — Здравствуй, — быстро натянув все свои внутренние струнки, я выпрямила плечи и успокоила глаза, которые от удивления едва не полезли на лоб. По крайней мере, попыталась это сделать. Я стояла, ожидая его слов, может быть извинений или хотя бы оправданий, но он будто целую вечность прожигал меня почти черными глазами. И даже если бы он снова оказался полным козлом, цветы бы я не отвергла. Они ведь не виноваты. И я наконец поняла: высушенный вереск, украшавший букет — именно он пах так знакомо. Когда-то, сбежав от сумасшедшего отца, я бродила по полям Альфхейма и скрывалась на землях ванов, где белым вереском были вышиты горы и холодные фьорды. Это было так давно, столетия назад, до всех моих перерождений, но… даже здесь я нахожу отпечатки воспоминаний. — Я звонил... На несколько долгих секунд я затупила взгляд на цветах, но потом одернулась. — И писал. Я знаю, — кивнула я ему, равнодушно не отводя взгляд, хотя ладони уже стали влажными. — Почему не брала? — сдвинул он брови и быстро сунул руки в карманы черного строгого пальто. — Ждала, пока ты решишься сказать мне все лично, — пожав плечами, я наблюдала за его непонятливой ухмылкой. На самом деле ждала не этого, ведь ожидаемо было, что однажды он просто сдастся и иссякнут его запасы гордости на безответные звонки. Но я старалась отвечать быстро, не давая себе и ему времени на раздумья и эмоции, чтобы потом внезапно не выпалить чего лишнего. — Но я ведь приходил в больницу и, между прочим, твоя подруга захлопнула дверь перед моим лицом, — Эвен быстро и раздраженно дернул плечами, его нос раскраснелся от холода. — Она просто заботится обо мне и старается оградить от всего вредного. От сигарет, например, тоже, так что ты не единственное зло в моей жизни. — усмехнулась я и переступила с ноги на ногу. — Но если ты сдаешься после первой же попытки, то значит я не твой приоритет, не так ли? А я пока не намерена тратить время и силы на те вещи, которые этого не стоят. — Тем не менее, сейчас я стою перед тобой, а ты все же держишь букет цветов, — он бросил внимательный взгляд на розы и мои дрожащие пальцы. — Спасибо за них, но они едва ли имеют к нам какое-то отношение. Глаза Эвена округлились в удивлении на одну секунду, затем вернулись в прежний, слегка задиристый взгляд. Я тоже была удивлена. Как минимум тому, как необычно себя ощущать в момент стойкости перед человеком, который когда-то напугал до чертиков, который всегда был главным. Полагаю, и ему было непривычно пребывать в новой роли. Но не всегда же нужно придерживаться старых правил, не так ли? Эвен немного сощурился и молчаливо смотрел на мое лицо, переводя по нему взгляд на нос, губы, щеки и наконец остановился на глазах. Раньше он всегда так делал, когда пытался выудить из меня то, что его интересовало. — Что? — наша беседа будто становилась неким противостоянием. Мне было интересно, сможет ли он переступить свое упрямство, которое так высоко, что почти царапает небо. Ему, вероятно, хотелось разглядеть и понять, что же во мне изменилось. Вероятно, ему даже начинало нравиться чувство соперничества там, где его раньше никогда не возникало, если судить по загадочной и почти незаметной ухмылке. Потому что теперь он понимал, что знает меня не до конца. Я сама-то узнала себя совсем недавно, а что бы кому-то рассказать свою жизнь от и до теперь уже потребуются дни, возможно, даже недели. До сих пор этот факт не укладывается в голове, если не относиться к нему всего лишь как к сказке, рассказанной в книге в красной кожаной обложке. Эвен хмыкнул и, подняв одну бровь, произнес: — Может сходим на ужин? Это звучало так, словно он бросает мне вызов. Как удивительно, что мы оба избегали одну тему — наше прощание в тот день, когда я в слезах сбежала из его дома. Не понимаю, то ли я не хотела портить момент, позволяя ему за мной поухаживать, пусть и с таким высокомерным выражением лица, то ли не хотела упускать потенциальный вариант, который, вероятно, помог бы мне немного забыться. Гордость противно клевала затылок, словно упрямый дятел, но я старалась ее игнорировать. — Боюсь, что ужин — это слишком уж серьезный шаг для наших отношений, — я перехватила букет поудобнее, пошуршав упаковочной бумагой. — Пока я согласна только на чашку кофе. Он провел рукой по темным волосам. — Что ж, хорошо. Тогда я позвоню? — Позвонишь, — ухмыльнулась я и, демонстративно развернувшись, бодро зашагала к давно ждущему такси. Хлопнув дверью автомобиля, я сидела еще с несколько минут совершенно неподвижно. Меня пронизывало озорное чувство некоего превосходства над Эвеном, а пальцы — волнение. Раньше я бы не смогла такого себе позволить, да и он, казалось, не допустил бы. Однако, похоже, люди все же меняются. Следующим этапом стало мое неконтролируемое желание проверить, насколько он действительно может быть покладистым. Это что-то вроде укрощения строптивого животного, которое и укусить может, но если ты покажешь ему свой страх — оно совершенно точно перегрызет твою глотку. Либо победа либо смерть. И одновременно с этими размышлениями во рту появилась горечь, а брови сдвинулись к переносице из-за того, что я буквально начала продумывать план по использованию человека. Низко. Но не настолько, как разрыв наших отношений. Я не очень-то верила в карму, но сейчас убеждала себя, что если Эвен поможет утешить мои душевные терзания, то ему прибавится кармических очков, которые прекрасно компенсируют его поганые словечки и разбившийся бокал, который он бросил мне в спину в тот день. Что-то вроде его принудительного покаяния. Рефлекторно замерзшие пальцы потянулись к месту на руке, где раньше был шрам. Водитель такси оказался довольно разговорчивым. Сначала я пропускала его слова мимо ушей, ковыряясь в своих мыслях, но потом ему удалось вытащить мое сознание наружу, к реальному миру. Каждая его фраза украшалась эмоциональными эпитетами с привкусом неизвестного мне акцента, и после рассказа о вчерашней неудачной попытке по вине оператора заказать пиццу, он продолжил: — Красивые у вас цветы, мисс, — добродушный мужчина глянул в зеркало заднего вида. Мисс? — Так и есть, — тихо вздохнув, я провела подушечками пальцев по гладким нежным лепесткам бордового цвета. Они были холодны после улицы, словно в цветах заморозили чью-то кровь. — Кажется, ваш молодой человек чем-то вас расстроил, — седина на его висках и щетине сильно контрастировала с темно-каштановыми волосами. На вид ему было около сорока. Водитель внимательно следил за дорогой и, кажется, ему жутко не хватало собеседников для выполнения дневной нормы болтовни. — Нет-нет, к счастью, давно уже не парень, — отмахнулась я, усмехнувшись с его фразы. — Да вы что? И все равно вас не отпускает. Ха-ха, я его понимаю! — хохотнул мужчина, снова глянув в зеркало заднего вида и встретившись со мной взглядом. — Когда я был молод, как вы, то ухаживал за одной упрямой красоткой. И так, и эдак, и тюльпаны, и сладости, — чего только не притаскивал к ее ногам, а она ни в какую! — И в какой момент вы сдались? — я перевела взгляд на улицу, бегущую за окном. На бронзовые стены зданий под закатным солнцем, на поблескивающие отражения витрин и окон. И думала совсем не об Эвене. — Я-то?! — удивился он и, улыбаясь во все тридцать два, поднял с руля правую руку. — Во! На безымянном пальце красовалось кольцо. — Почти двадцать лет уже вместе. А все почему? А потому что я знал, я чув-ство-вал, — каждый слог он простучал указательным пальцем по рулю, — что не могу вот так ее отпустить. Знаете, всего однажды взглянув на ее лицо, я до сих пор не могу выбросить ее из головы. Там уж у меня выбор оставался либо с ума сойти либо достать ее даже из под земли, — захохотал он снова. «М-да, из под земли его достать было бы куда проще, чем вытащить из соседнего мирка» — вздохнула я про себя. Я вышла из такси за несколько десятков метров до дома и, закурив сигарету, все еще прокручивала слова водителя, неторопливо шагая по серому асфальту. Меня окружали аккуратные дома со своими садиками и белоснежными заборами. Из какого-то соседского дома доносился бубнёж громкого телевизора. Внезапно показалось, что вокруг стало так тихо, словно в вакууме, и только неразборчивый говор фильма разбивал эту иллюзию. Встречавшая меня мама снова поморщилась от табачного запаха, которым пропитался шарф, пальто и волосы, а я подумывала над тем, что пора бы съезжать, чтобы не расстраивать ее своими взрослыми вредными привычками. Перекинувшись парой фраз за ужином с родителями и отправившись в комнату, я прихватила со стола бутылку с оставшимся вином. Мама и папа, простите, но это помогает мне засыпать быстрее и проще, в отличии от тех таблеток, которые в каждом крепком сне показывали мне самые темные кошмары, чуть ли не загоняя в гроб. Под освещение настольной лампы и бокал вина, на ноутбуке я шерстила сайты со сдающейся недвижимостью. Одна квартира попалась слишком тесная, как коморка, следующим вариантом был дом, который оказался очень уж просторным для одного работающего человека. Что-то было слишком далеко от работы, что-то чересчур дорогим. Раздраженно плеснув вино в бокал, я продолжила. Рыская по сайтам, наткнулась на закрытое объявление с той квартиры, в которой все началось. Мужественно хмыкнув носом, я пролистала дальше, игнорируя расплескавшуюся грусть и тоску в груди. Я же пообещала себе закрыть эту тему и научиться принимать реальность. Объявление за объявлением я не видела ничего подходящего и, почти взвыв от безысходности, я наткнулась на нее. Светлая двухкомнатная квартирка, уютная и небольшая, в пятнадцати минутах от работы. Похожая на мою прошлую. То что нужно! Залпом я осушила бокал и сохранила контактный номер агента. Тело постепенно наполнилось теплом, веки потяжелели. После вина и теплого душа, ложась в прохладную чистую постель, казалось, что я пребывала в полной невесомости.***
— О, боги! — выпалила я, посмотрев на время и пулей вылетев с постели. Да, вчерашняя легкость перед сном сменилась усталостью и ненавязчивой, но от этого не менее противной головной болью. Успешно и без зазрений совести пропустив все будильники, я только и успела наспех собрать сумку и расчесаться. Повезло, что не забыла надеть брюки, потому что к такси я выскочила в одной туфле, а потом вовремя задалась вопросом с каких это пор я начала хромать. — Тяжелая ночь? — спросил водитель, но в его голосе витала нотка неозвученной усмешки. — Непростая, — ответила я, сползая на заднем сиденье. Указательным пальцем я подтолкнула душку солнцезащитных очков на переносице. Я так давно не пила, что с трех бокалов уже пребываю в таком похмелье и пропускаю будильники и звонки. Решила, что надо с этим впредь быть аккуратнее. Опоздав на пятнадцать минут, я застала группу студентов в аудитории, которые даже чуть расстроились моему прибытию. Но две чашки крепкого кофе на перемене и прихваченная с собой косметичка все же сделали из меня человека. Кое-как собрав бумаги в охапку, я торопливо покинула кабинет. Взять остатки работы на дом показалось мне достаточно неплохой идеей. Говорят, что в женскую сумочку может поместиться все что угодно? Это так. Почти. Склонившись над сумкой и пытаясь запихнуть в нее целую кипу листов, некоторые из которых ужасно помялись, я снова... — Извините! — чуть не выкрикнула я, с испуганным лицом стараясь удержать все, что до этого пыталась впихнуть в несчастную сумку. Снова столкнулась с человеком. — Не стоит, я тоже виноват, — произнес парень. — Давайте я помогу, — улыбнувшись, он перехватил папку и освободил мою руку. — Лив, верно? Я подняла глаза. Высокий рыжеволосый студент, с которым у меня второе столкновение за два дня. Такая нелепость, так еще и с тем же самым человеком. Супер, теперь он подумает, что я самый неуклюжий преподаватель в этом месте. — Верно, а вы...? — недоверчиво взглянув на него, я сдула повисшую на лбу прядь. — О, меня зовут Уильям, — он протянул руку, я пожала. — Вас сегодня не было на утренней планерке, если хотите, могу пересказать вам, что там было. Но, если честно, — он подался чуть вперед, приложил ладонь ко рту и прошептал, — совершенно ничего интересного. Пока Уильям улыбался, я еще приходила в себя. Надо сказать, алкоголь сделал меня заторможенной, как сонную муху. — Так вы тут работаете? — вылупившись на него, я увидела слегка знакомый образ. Тряхнула головой, взяла папку обратно, и мы пошли в сторону выхода. — Да, второй день. — Я вообще-то думала, что вы студент, — усмехнулась я. — Я бы тоже подумал, что вы студентка, если бы однажды не увидел вас на конференции. Около полугода назад я приезжал на нее из Драммена и вот совсем недавно переехал сюда. Какое совпадение. — Не сочтете дерзостью перейти на «ты»? — с белозубой улыбкой Уильям снова глянул на меня. — Не сочту. — Как насчет кофе? Тут недалеко есть место, где делают вкусный кофе и отменные круассаны, — он надел белоснежную куртку, от которой снова в нос ударил характерный сладкий и одновременно горький запах. Взглянув на наручные часы, я колебалась. С одной стороны хотелось принять прохладный душ и поесть супа, с другой не хотелось упускать новое знакомство. К тому же, кажется, он неплохой человек. Он придержал мне дверь, пропуская вперед. Следующие примерно пятнадцать минут были наполнены непринужденными разговорами в основном о работе. Пока что это единственное, что нас объединяло. Инстинктивно я пыталась избегать с ним зрительного контакта. Порой эти его черты... будили во мне что-то. Что-то, что не нужно было вспоминать. Поэтому я часто смотрела в чашку с пенкой на поверхности, а на него поглядывала лишь двухсекундными урывками, когда ему удавалось меня рассмешить. Но другая часть меня тянулась посмотреть на него подольше, чтобы проверить, насколько мой мозг сможет убедить глаза, что перед ними тот, кого я хотела бы видеть. — Я, кажется, забыла кошелек, — продолжала я копошиться в кармашках сумки, мысленно ругая себя. — Не стоит переживать, я все оплачу. Но в следующий раз жду приглашения от тебя, — хитро подмигнул Уильям, надевая куртку. — Но я была почти уверена, что взяла его, — из сумки на пол выпала пачка таблеток, каким-то образом затесавшаяся в моих вещах. Я думала, что давно избавилась от всех таблеток в своей комнате. Быстро подняв упаковку и спрятав подальше, я встала, торопливо взяв пальто со стойки для верхней одежды. И замерла в неловком молчании, встретив взгляд Эвена. Он обвел холодным взглядом меня, потом Уильяма и снова вернул его на меня: — И тебе привет, — скривив губы, произнес Эвен, и повернулся к витрине. — Кажется, мне пора, — зашагала я прочь из кофейни. Осадок остался такой же неприятный, как и на дне чашки оседает горькая кофейная гуща. — Кто это был? — быстро нагнав мой быстрый шаг, спросил Уильям. — Так, — я на ходу надевала пальто, — приятель из прошлого. — Понял, — недоверчиво подняв брови, протянул он и разумно не стал расспрашивать дальше. В последний миг, когда мы прощались с Уильямом, я посмотрела на него, впервые стараясь не отвлекать себя. Растрепанные на ветру медные волосы, будто знакомые рыжие пятнышки на лице, и заманчивая добрая улыбка, в которой будто что-то скрывалось. Что-то притягивающее и загадочное. Или я так хотела думать. Так или иначе, Уильям слишком сильно напоминал мне его. В мельчайших деталях и сходстве отдельных черт. В его лице читались словно узнаваемые линии и тогда, нелепо замерев на какое-то время, я торопливо попрощалась с кривоватой улыбкой. Я решила пойти пешком, мне срочно требовалось освежить голову. Когда он произносил свое «До встречи», я уловила едва ощутимую, трепетную и теплую частицу внутри себя. Совсем маленькую, но такую приятную и странно отдающую ностальгией по былому. И тут мою голову посетила совершенно мрачная мысль — а что, если мне сейчас нужен не Эвен? И по всем правилам странных совпадений, в этот самый момент на телефон пришло уведомление. Эвен: «И кто это был?» На всякий случай я обернулась и удостоверилась, что меня не преследуют, потому что порой возникало чувство, будто на моей спине прицел. Лив: «Коллега.» Ответила я и спрятала телефон в сумку, в обмен вытащив пачку сигарет. А что же это за брюнетка вчера встречала Уильяма? Очень сомневаюсь, что лишь кузина. Я медленно выдохнула из легких весь дым и устало потерла лицо рукой. «О, боги, только не это!» — взвыла я внутри, нащупывая то самое чувство. Неприятное, покалывающее пальцы и иногда тошнотворно противное. Зарождающееся зернышко ревности? Надеюсь, я просто ошибаюсь. Мы едва знакомы.***
18:43 Лив: «Привет. Мне срочно нужно влипнуть в ту авантюру, в которую ты давно пытаешься меня затащить.» Свернув мессенджер, я сгорбилась над телефоном, договариваясь о переезде на ближайших выходных. Владелец квартиры дал добро и я уже оставляла заявку на услугу по перевозке вещей, хотя их, кажется, у меня не так уж и много. Я подняла голову, оглядев полутемную небольшую комнатку. И правда немного. Удивительно, как вся жизнь может уместиться в тринадцати квадратных метрах. Точнее, ее материальная составляющая. Моя комната словно растеряла все, что ее наполняло. Здесь больше не пахло сладкими духами, которыми я пользовалась в старших классах, здесь не было того ощущения уединения — сейчас это больше похоже на одиночество и чувство брошенности. Будто даже само солнце не хочет заглядывать в это окно, так здесь казалось пусто. И я верила, по-настоящему верила, что сменив обстановку, хоть на чуть-чуть вырвусь из этого вязкого омута. 18:58 Мари: «Добрый вечер, дорогая! Наконец-то ты решилась!!! Собирайся, я приеду на такси к 20:30. Не опаздывать <3»***
Подпевающая песне и пританцовывающая Мари заставляла меня смеяться. Она приоткрыла окно и ее вновь вернувшиеся кудри пружинили от порывов прохладного ветра. Я покосилась на водителя и успела увидеть его суровый взгляд в зеркале заднего вида. — Ты что, уже дома надралась? — шепнула я ей на ухо и быстро отодвинулась, потирая защекоченный волосами нос. От Мари пахло пряностями. — Надралась? Два бокала вина — не преступление, милая Лив, — она, комедийно флиртуя, накрутила прядь моих волос на указательный палец и рассмеялась. Шагнув из машины, я чуть оступилась, проклиная свое забытое умение ходить на каблуках и придерживая развевающуюся юбку черного платья, чтобы не засветить перед людьми тем, чем не следовало бы. Были слышны глухие удары музыки, а телом ощущалась вибрация. Фейс-контроль нас пропустил без лишних вопросов, хотя я даже была немного раздосадована, что у меня не спросили паспорт, как это случалось в студенчестве. Как только мы вошли, в уши ударила громкая музыка, а глаза, кажется, пребывали в совершенном стрессе от того, что настольная лампа по вечерам внезапно сменилась яркими вспышками. Мари схватила меня под локоть и повела за собой, крутя бедрами и вливаясь в общий ритм. — Два шота текилы, — обворожительно улыбаясь бармену, заявила она, будто командуя. — Текилы?! — я ужаснулась. Она меня не слышала из-за музыки, но точно все до каждой буквы прочитала по округленным глазам и шевелению губ. — Послушай, ты в кои-то веки решила выбраться, чтобы нормально отдохнуть. Неужели ты решила прийти в клуб, чтобы сидеть и элегантно распивать вино, оттопырив мизинец? — почти прокричала Мари у моего уха. Мне не оставалось ничего, кроме как повиноваться. И я подумала, что совсем забыла, что такое веселье. До истории с моим дядюшкой Одином и всей этой кашей я только и делала, что работала, что заходила в кофейню подруги. Мне еще даже не тридцать, а я собственноручно превращаю саму себя в страдающую монашку. Теперь буду иногда страдающей, но хотя бы умеющей изредка развлекаться так, чтобы болели скулы от смеха, а мышцы от танцев. На барной стойке перед нами появились две рюмки, бортики которых украшали дольки лаймов и соль. В глазах рябило от вспышек и изобилия цветов, от громкой музыки едва ли не закладывало уши, создавая ощущение некой абстрагированности от всех. То что нужно. Здесь царил совершенно другой мир. Из-за моргания стробоскопов я видела лишь прерывистые кадры танцующий людей, как странный фильм. Мари быстро и ловко опустошила свой шот, поморщилась, кусая дольку цитруса, и кивнула мне, подгоняя. Я взяла рюмку холодными пальцами и недоверчиво на нее покосилась. Страшно представить, к чему это может привести. Я сняла дольку, быстро лизнула окантовку из соли, залпом выпила текилу и откусила горько-кислый лайм. На несколько секунд свело скулы, но от глотки по телу начало разливаться тепло, будто внутри меня подожгли костерок. Второй шот, влившийся в меня спустя несколько минут, оказал достаточно раскрепощающее воздействие и я уже не сопротивлялась, когда Мари тащила меня в гущу людей. Вокруг нас музыка плескалась волнами, захлестывая и унося с собой. Через какое-то время, закрыв глаза, я танцевала уже так, как если бы находилась в этом клубе одна. Спина и руки сами по себе, как змеи, плавно извивались, тянулись, грудью я чувствовала биение сердца, а ноги были такими легкими, словно я парю. Это похоже на магию. Или волшебное действие текилы. — А вот и они! — выкрикнула Мари, выдернув меня из гипноза, и помахала кому-то рукой. — Кто? — прокричала я в ответ. Не знаю, слышала ли она меня, но уже помчалась дальше сквозь толпу, схватив меня за ладонь. Ее горячие пальцы обвивали мои, а на волосах сверкали блестки в ледяных вспышках стробоскопов. Мари по очереди чмокнула в щеку двух девушек. Мы вышли в большую гардеробную, где музыка уже не так заглушала голоса и обостряла ощущения. Оказалось, что высокую худую брюнетку зовут Ханна, она улыбнулась и пожала мне руку, когда подруга меня с ней знакомила. Ее длинные пальцы украшали черные ногти, да такие острые, что ими точно можно было бы кого-нибудь убить, а короткое темно-синее платье, усыпанное пайетками, напоминало ночное летнее небо, пестрящее звездами. Девушка чуть пониже носила имя Эстер. Половина ее волос были цвета темной меди, а другая цвета молока. На щеках выделились обаятельные ямочки, когда она протянула руку. Пока Мари поправляла у зеркала свое красное платье с вырезами на бедрах, она рассказала, что это ее давние подруги со школы, в которой она проучилась всего несколько классов в другой части Осло, а я засмотрелась на Ханну, думая о том, каким отдаленно знакомым мне кажется ее лицо. Пару раз взбив упругие кудри пальцами, она отвернулась от зеркала и, точно пребывая в очень веселых настроениях после вина с текилой, повела нас на улицу. Я ухватила пальто и накинула его на плечи. С другой стороны клуба была ограждённая курилка для всех, кто помимо алкоголя хотел потравить свой организм еще и никотином. Ханна, Эстер и я вытащили пачки сигарет из сумок и я рассмеялась, когда Мари молча и одним жестом протянутой ладони попросила у меня одну. — Не ты ли говорила, что это гадкая отрава, а, Мари? — я спрятала руку с пачкой за спиной, чтобы подруга не успела к ней прикоснуться. — Сегодня, если ты не заметила, мне нечего терять, а теперь быстро дай эту гадкую отраву своей любимой подруге! — она очень по-актерски сделала раздраженное лицо и тут же вернула опьяненную улыбку, получив сигарету. Свежий ночной воздух холодил разгоряченные щеки, а слегка попутанное сознание придавало всем разговорам флер раскрепощенности и необычной легкости. Запахи сладких и терпких духов от девочек и от тех, за кого мы нечаянно цеплялись на танцполе, смешались с запахом сигарет и сырого севера. Я поняла, как давно не испытывала ничего подобного. Чтобы голова была отключена от всего того, что преследовало меня последние месяцы. Чтобы толпа незнакомых людей больше не смущала, а дикое желание разглядеть в гуще лиц то самое больше не сводило с ума, занимая все мысли. Думаю, они, те, с кем я разлучилась, не хотели бы, чтобы я плакала и убивалась, не давая ни единого шанса заполниться черной сквозной дыре в моей душе. Они бы точно обрадовались и выдохнули, узнав, что я снова улыбаюсь. Точно. От смеха сводило скулы, а от лайма после очередного шота щипало губы. Тело чувствовало только накатывающуюся музыку и алкоголь теплыми приливами в животе и груди. Теперь я уже не боялась текилы, а даже считала ее уникальным средством и хорошей компанией, упрощающей коммуникации и дарящей ощущение счастья до самых кончиков пальцев, которые сейчас терялись где-то в волосах Эстер, которая извивалась, стоя ко мне спиной. Приятный бархат ее серого приталенного платья шевелился вместе с ней, словно оживая, а небольшие фонарики на плечах длинных узких рукавов показались мне ужасно милыми. «Пахнет свежими цветами» — подумала я, коснувшись их носом. Прядь, как шелк на ветру, мягко скользнула по щеке. Язык уже совершенно растерял свои кости и нелепо и нагло заплетался при попытке произнести хоть слово. Хотя они тут были и не нужны, за нас все говорили горящие и пьяные глаза. Мы снова собрались у барной стойки, у кого-то в ход пошли различные коктейли, которые по виду напоминали то ядерную красную смесь, то легкую безобидную газировку, точно таящую в себе высокоградусный секрет. Алкоголь проливался из бокалов и рюмок на платья, барную стойку. Непослушные пальцы были уже липкие, но на это было абсолютно все равно. Макияж и волосы наверняка потеряли свой товарный вид, а я — счет времени. Девушки шутили, неприлично флиртовали с барменом, затем в какой-то момент, ехидно смотря исподлобья, Эстер лизнула мою грудь, которая была открыта декольте, посыпала туда соль. Я только смеялась и даже не верила, что она делает то, что делает. Это казалось жутко забавным и веселым, а факт того, что это видят и другие, подогревал ощущение. Эстер опрокинула шот, медленно провела языком дорожку по соли на моей коже, которая тут же покрылась мурашками до самого позвоночника. Она вела языком и дальше, вверх по шее, по каждому изгибу, затем коснулась моей щеки, оставляя влажный след. В следующий миг я поняла, что ее влажные горячие губы коснулись моих. Глаза закрылись, а пьяный язык ответил на ее поцелуй. Голова немного кружилась, окружающее меня пространство казалось теплым сном. Я почувствовала руки на своей талии, аханье окружающих, а затем их же смех. Им это нравилось. И мне тоже. Я улыбалась сквозь поцелуй. Эстер отодвинулась и мы соприкоснулись лбами, смотря друг другу в глаза, а затем рассмеялись. Когда я попросила бармена налить воды со льдом, я увидела растерянный вопрос в лице Ханны и, проследовав за ее взглядом, кое-как зацепилась глазами за удаляющуюся кудрявую девушку в красном платье. Я последовала за ней и бессмысленно выкрикнула ее имя, спотыкалась и пошатывалась, когда пробиралась сквозь таких же пьяных людей и, когда наконец добралась до выхода и открыла дверь, увидела, как Мари садится в такси. — Постой! — крикнула я, ринувшись к ней. Но успела только услышать хлопок дверью и увидеть кудри, закрывающие лицо, прежде чем машина тронулась. Она даже не повернулась! Я проводила взглядом авто, увозившее Мари. На влажном асфальте рассыпались блики ярких цветастых вывесок и фонарей, луна светила необычайно ярко в моменты, когда ей удавалось пробиться сквозь тучи. — Назови адрес, я вызову тебе такси, — сказала подошедшая сзади Ханна, обняв за плечи. Я совсем не ощущала холода, пока сквозь одежду не почувствовала тепло ее рук. — Вам на сегодня уже достаточно, верно? Это был риторический вопрос, потому что даже адрес я ей смогла назвать лишь с пятой попытки. Брюнетка, как самая трезвая из нас, собрала меня и полуспящую Эстер в гардеробной, подала мое пальто и сумку. — Твое такси тебя уже ждет, — произнесла Ханна, посмотрев на уведомление в телефоне. — А как же… ик — Я поеду вместе с ней, не волнуйся, — ответила она, глянув на подругу, склонившую голову на ее плечо. — Спасибо, Ханна, — обняв ее на прощанье, я направилась к выходу на будто тряпичных ногах, которыми управлял совершенно неумелый кукловод.***
Дверь в дом я старалась открыть так тихо, как только могла на тот момент, но, как выяснилось, маме было достаточно услышать, как сняв ботинок, я его уронила на пол. Хотя, наверное, это было и правда очень громко, если взять во внимание внушительный каблук и увесистую платформу. Она что-то раздосадовано проговорила, но мои уши были словно заткнуты пробками от бутылок шампанского — я не смогла воспринять ни слова. Я стянула платье и оно небрежно легло на прикроватный ковер, а я так же на кровать. Взяв телефон, я открыла мессенджер и сразу же защурилась от яркого света экрана, который казалось вот-вот лишит меня зрения. 02:24 Лив: «Чтт слкчилось??» Написала я кое-как Мари, прилагая огромные усилия, чтобы попасть по нужным буквам. Времени гадать, почему она так внезапно и без предупреждения уехала не было — веки стали ужасно тяжелыми, как и голова. Все тело словно набрало в весе килограмм сто, а гравитация нещадно придавливала его к кровати. Подушка же и постель оказались просто божьими подарками, ублажающими меня и затягивающими в густой-густой, как патока, сон. Последнее, о чем я успела подумать, — неужели мое сердце и правда начало исцеляться? Я впервые за долгое время ощутила в себе такую беззаботность, которая и правда помогла отвлечься.