Протагонист

      Пока Асагири Ген втирался в доверие к местным жителям, а также пытался найти доказательства того, что Ишигами Сенку всё ещё жив, жизнь в общине текла своим чередом. Все работали по мере сил и возможностей, а потом отдыхали. С каждым месяцем народу становилось всё больше, отчего, с одной стороны, было веселее, а с другой приходилось тесниться и больше беспокоиться о возможных конфликтах. К счастью, последние, если и были, то урегулировали быстро и без увечий.       Норитсуки широко зевнула, наблюдая за тем, как двое громил неподалёку перетаскивают тюки с сеном, чтобы утеплить гнёзда. У неё был перерыв, провести который девушка решила у Юдзурихи. Минами и Цукаса ушли на поиски нового члена их общины, чтобы снять с него окаменение, Никки опять обдирала дичь, а Укё тренировался стрельбе из лука. Так что никого другого, кроме как Юдзурихи, у неё для компании не было.       Вернее будет сказать, что все члены общины любили Асано, а Асано любила их в ответ, но всё равно не была так близка с ними, как с Цукасой, Минами, Никки, Укё и Юдзурихой. Эти пятеро были её ближайшими друзьями.       Вот только если Норитсуки была свободна, то у Огавы была целая куча дел: она штопала одежду, ловко управляясь иголкой из рыбьих костей. Асано нравилось наблюдать за подругой в такие моменты: та теряла весь свой наивный облик, в миг становясь серьёзной и сосредоточенной. Все ей движения были строго выверены, а рука даже не думала дрожать.       — Так ты уже поговорила с Тайджу? — внезапно спросила писательница, отворачиваясь от вида снаружи и обращая всё внимание на Юдзуриху. Та пискнула и широко распахнула глаза.       — Я… Я… Н-нет, — призналась девушка, опуская взгляд.       — Серьёзно? Сколько ж времени прошло с нашего разговора! Я думала, я тебя зарядила уверенностью, а в итоге…       — Ну, я подошла к Тайдзу-куну, хотела сказать, но… потом застеснялась. Стало неловко. Я не знала, с чего начать, вот и… Вот и не сказала, — тихо призналась она.       — Уф, молодёжь, — фыркнула от смеха Асано. — Ну что с вами поделаешь?       Юдзуриха обиженно надула губы и с остервенением вернулась к штопке белья, а Норитсуки больше не стала её отвлекать. Вместо этого она подумала о своей ситуации с Цукасой. Они так и не поговорили о своих чувствах, но явно стали ближе в тот вечер. Шишио раскрыл перед ней своё сердце, рассказал о больной сестре, а позже у самого входа в лагерь пообещал больше не уничтожать каменные статуи.       Мечтательная улыбка сама собой расплылась на устах писательницы. Они с Цукасой были всего в шаге от того, чтобы признать свои чувства, и вопрос оставался в том, кто же всё-таки сделает первый шаг.       Они с Юдзурихой провели в тишине минут двадцать, не меньше, пока полог в гнездо-швейную не приоткрылся и на пороге не оказался улыбающийся Тайджу. Он как всегда пылал энергией, хотя с его висков стекал пот. Парень явно только-только вернулся с фермерского поля, где проработал не один час. И всё равно был бодр, как бык.       Асано мысленно пожалела Юдзуриху. Если Тайджу такой неутомимый в повседневной жизни, то какой же он в постели?..       Кашлянув, Норитсуки отвела взгляд, мысленно давая себе подзатыльник. Эта парочка ещё несовершеннолетние, греховно думать об их возможной половой связи! Тем более, что они её друзья.       — Асано-сан, Юдзуриха, привет! — вскинул руку Тайджу, проходя в помещение. — Я чего пришёл. Это, я случайно порвал штаны, не могла бы ты их подлатать?       — О, конечно! — кивнула Юдзуриха. — Давай их сюда.       Оки немного застеснялся, неловко зашёл за специальную ширму, которая стояла в швейной на такие случаи, и снял штаны, протягивая их девушке. Та приняла одежду, осматривая повреждение. Тайджу умудрился проделать огромную дыру на коленке. Был вариант сшить её, но тогда штанина чутка укоротится, а место сшива будет неприятно елозить по коже. А можно было поставить заплатку.       — Асано-сан, ты не видела оранжевую ткань? Она должна быть рядом с тобой, — позвала писательницу Огава.       — Тут только лоскуты какие-то, которые подойдут для канта, но никак не для заплатки, особенно таких размеров, — ответила девушка. — Но на складе должен быть большой отрезок ткани, я только три дня назад его окрашивала.       — Отлично! Тогда сейчас принесу и возьмусь за работу! — кивнула Юдзуриха. — Тайджу-кун, подожди меня здесь, я быстро! — и вылетела из швейной.       Стоило её шагам отдалиться, как Норитсуки, обернулась к ширме, за которой стоял Оки.       — Ну и, герой-любовник? — насмешливо спросила она. — Небось специально дырку поставил, да ещё расковырял так, чтобы Юдзуриха подольше занималась твоими штанами?       — И вовсе нет! — возмутился в ответ Тайджу, но в его голосе было слышно смущение, которое выдавало его с потрохами.       — Ой ли? — протянула Асано. — Знаешь, а та оранжевая ткань на складе припрятана довольно хорошо, Юдзуриха не сразу её найдёт, — начала она. — Может, пока суть да дело, мы поболтаем? Например о том, когда ты наконец-то решишься с ней поговорить?       — Поговорить о чём? — совсем уж испугался Тайджу.       — О чувствах, мой юный друг, о чувствах. Сколько вы уже дружите? Сколько ты ей никак не признаешься? Лет пять?       Оки фыркнул за ширмой и скрестил руки на груди. Он недовольно пробормотал себе что-то под нос про чужую догадливость и, если Норитсуки правильно услышала, то он назвал имя Сенку.       Ишигами был его другом детства, так что неудивительно, что он тоже сразу увидел и понял, что Тайджу влюблён. Небось юный гений, как и Асано сейчас, из раза в раз подталкивал Тайджу признаться, а тот всё никак не мог. Каждый раз решался — и каждый раз то духу не хватало, то что-то шло не так.       — Я хотел признаться ей в тот день, когда появился тот зелёный свет, — внезапно пробурчал он. — Позвал её к дереву во дворе школы, уже начал говорить, а тут этот свет и мы обратились в камень.       — М-м-м, — промычала Асано. — А что помешало признаться, когда вы оба выбрались из камня?       — Я дал обещание, — вскинул голову Тайджу. — Пообещал ей, что признаюсь, как только всё уладится, встанет на свои места. Как только вернётся хоть сколько-то нормальная жизнь.       Норитсуки закатила глаза. Очень импульсивное и глупое решение. По её мнению, конечно.       Она услышала шаги рядом со входом в швейную, но они были слишком тяжёлые, чтобы принадлежать Юдзурихе. Они скорее принадлежали кому-то огромному и накаченному, коих в их общине было огромное количество. А потому девушка спокойно продолжила диалог, не боясь, что спалит чувства Тайджу перед кем-то посторонним: о его влюблённости в Огаву знал весь лагерь.       — И когда это будет? Через пять лет? Десять? Ты уверен, что Юдзуриха будет ждать тебя так долго? — спросила Норитсуки. — Девушки, конечно, терпеливые существа, но порой и им надоедает ждать у моря погоды.       Шаги по ту сторону замерли, так и не дойдя до входа, а Тайджу выглянул из-за ширмы, хмурясь.       — Уверен. Это же Юдзуриха. Она не из тех, кто отвернётся от обещания.       — От чьего обещания? Твоего? Откуда ей вообще знать, что ты ей признаться хочешь? — вновь закатила глаза Асано. — Пока ты тут ждёшь у моря погоды, она может ещё кого встретит — вон, у нас Цукаса каждый месяц по восемь-девять человек из камня вызволяет. Как думаешь, в какой момент он воскресит кого-то, кто не просто влюбится в твою ненаглядную Юдзуриху, но и начнёт за ней ухаживать? А если ей, в довесок ко всему, надоест тебя ждать, то она и согласиться на ухаживания может. Вот и останешься ты у разбитого корыта, будешь ждать того самого момента, когда «всё наладится», — писательница показала кавычки, — а Юдзуриха уже и замуж успеет выскочить.       Подобные слова обидели Тайджу, потому что задели его за живое: Норитсуки это отчётливо видела. Парень скривился, возмутился, но не смел сказать и слова против, потому что Асано была права. Откуда Огаве знать, что он влюблён в неё? Откуда знать, что он хочет признаться? И почему она вообще должна ждать, пока он не соберётся с силами и не признается?       Девушка откинулась на спинку стула, на котором сидела.       — Тебе повезло, здоровяк, сейчас она влюблена в тебя, поэтому стопроцентно ответит взаимностью. Но, знаешь, наша Юдзуриха из тех людей, кто хочет, чтобы первым признался парень. Она хочет романтики и внимания, и я не могу её в этом винить — сама такая же. Вот только не надоест ли ей ждать? На её месте я бы уже давно окончательно потеряла бы всякую надежду и либо призналась бы сама, либо вообще плюнула: зачем мне и ей такой нерешительный избранник, которому нужны годы для того, чтобы сделать первый шаг? Может ли быть такой человек достаточно надёжным, чтобы создать с ним семью? Надо ли это вообще ей или мне?       — Я надёжный! — возмутился Тайджу.       — Ты надёжный товарищ, но вот как надёжный любовник ты себя ещё не показал, так что, увы, не могу судить, — развела руками Асано. — И мой тебе совет: признайся как можно скорее. В конце концов, никто не знает, что с нами случится в этом каменном мире. А тебе, я думаю, не хотелось бы сожалеть о собственной нерешительности, когда будет слишком поздно.       Оки сжал челюсти, а на его лице появилось такое выражение, будто он читал задачку по молекулярной физики, которую лучшие учёные не могли решить.       — Цукаса-кун? — раздался голос Юдзурихи с улицы. Норитсуки подавила улыбку. Так вот, значит, кто их подслушивал. Ну, тем же лучше. Может, её мысль дойдёт не только до Тайджу, но и до Цукасы.