Ласковый Волчонок

      Тёплые солнечные лучи ласкают зажившую на лице кожу. Омега, отойдя буквально на три шага от дома вожака, садится возле большого дуба и прислоняется спиной к его стволу. Губы в улыбке тянет, наслаждаясь слабым ветром, книжку, законно стащенную с чердака Чонгука, открывает и быстро находит страницу, на которой остановился. Неподалёку беснуются волчата, что только недавно выскочили на улицу после обеденного сна, периодически подбегают к Тэхёну, дёргая ещё совсем крохотными зубками ткань его шорт и футболки. Омега хихикает, отвлекаясь от чтения, за ушком каждого по очереди гладит или целует в мокрые носики. А малыши, как только получают желаемое, снова уносятся играть друг с другом.       Шум листвы невероятно расслабляет. Тэхён закрывает глаза и с упоением слушает звуки природы, разговоры жителей поселения, сливающиеся воедино. Гладит короткую траву рядом с собой, делает глубокий вдох, наполненный спокойствием, и не в силах прекратить улыбаться, потому что это…       Лучшие семь дней в его жизни.       За неделю проживания в новой стае Тэхён успел если не познакомиться со всеми лично, то точно узнать про каждого от Чимина, от которого он ушёл часа два назад, чтобы не мешать укладывать трёх полуторогодовалых мальчиков спать. Всего за три последних дня стало привычкой проводить с тремя малютками и их родителем время, слушая всё и обо всех в стае и рассказывая о себе.       Сегодня не его очередь, но он всё-таки наведается на кухню, чтобы чем-нибудь помочь. Всё ещё чувствует себя не в своей тарелке, когда бездельничает и ничем не помогает другим. К тому же Чонгука омега не видел с самого утра, а так мог бы увязаться за ним в дом его папы или куда-нибудь ещё — например, просто посмотреть, как альфа набирает воду для бани. Чимин ему сказал, что вожак и ещё несколько альф, в числе которых и его муж, отправились на конезавод, откуда потом поедут в город, дабы закупиться необходимыми продуктами для стаи на ближайшие несколько недель.       То, что вожак стаи оборотней возглавляет разведение и продажу лошадей, выступая перед людьми обычным бизнесменом, пусть и не повергло Тэхёна в большой шок, но очень сильно удивило. Как и факт того, что неподалёку от конюшен есть ферма, где содержат десятки животных и выращивают овощи, чтобы стая ни в чём не нуждалась. Чимин даже как-то важно заявил, что прошли те времена, когда оборотни выживали только при помощи охоты и хлипкого лесного дела, за счёт которого могли купить всем хоть какую-то одежду или тканей, чтобы сшить её самостоятельно.       А Тэхён так жил почти восемнадцать лет.       Ли Хэвон всегда придерживался традиционных взглядов. Считал, что оборотни должны жить так же, как жили их предки. За пределы поселения выходили только альфы, и только они охотились и выезжали в город, в то время как омеги занимались домашними делами и ждали кормильцев в поселении. И жили они совсем небогато — лесное дело и правда приносит маленькие доходы, если отсутствуют определённые навыки. Дома успели построить себе лишь единицы — приближённые вожака и, конечно же, сам вожак, который с рукой на сердце уверял, что к следующей зиме все смогут навсегда покинуть свои шатры.       Хорошо, что полными неучами дети там не росли. Их обучали чтению, письму, счёту, даже были учебники и книги, из которых Тэхён узнавал какие-то факты и базовые вещи, по большей части занимаясь самообучением, так как очевидно, что один человек не мог рассказать ему всё, что интересно.       У Чонгука в стае существует единый механизм, целая система, всё ещё вызывающая у омеги неподдельное восхищение и удивление, что так бывает. И некую печаль: пока он был убеждён в правильности происходящего, в том, что только так и должно быть, в другой части леса всё это время была процветающая деревня, полная счастливых жителей, чётко и с улыбкой на губах выполняющих свои обязанности и работу.       Поселение действительно большое — размеры леса позволяют. Есть школа для волчат, маленький самодельный театр, в котором дети готовят выступления к праздникам, общая столовая и кухня, где на каждую неделю составляется график дежурства и где Тэхён, как только раны, три раза зализанные альфой, перестали сильно беспокоить, захотел помогать, чтоб не сидеть совсем без дела. Каждый день группы оборотней по очереди работают на конюшнях, ферме и грядках, поэтому есть удобнее всем вместе.       Живёт мальчик по-прежнему в доме вожака, спит на его кровати и чувствует себя ужасно неловко. Одежды у него своей нет совсем, но альфа махнул рукой, великодушно позволив брать футболки из своего шкафа. Штаны оказались уж больно велики, поэтому ими с радостью поделился Чимин, ехидно хихикая, когда поглядывал на брата.       Тэхён, быстро идя на поправку, понимал, что не может и дальше продолжать просто так находиться в доме Чона. Да и неприлично как-то всё это… Его даже на днях позвал жить к себе папа Чонгука, и парень почти согласился, дабы не доставлять альфе неудобства, но тот тогда строго глянул на мальчишку и спросил:       — Я тебя выпроваживал?       — Нет…       — Вопрос закрыт, — отрезал, полностью проигнорировав пронзительный взгляд своего родителя.       Понятное дело, в поселении быстро узнали, что он живёт с вожаком. Спрашивать стали, что между ними, сплетни разносить, пусть и без злобы. Чонгук просто коротко сказал, что Тэхён теперь член их стаи, никто возражать не стал, но любопытство никуда не делось, ведь этот мальчик первый, кого приютил у себя сам вожак.       Тэхёну и самому любопытно…       Чонгук разжигает в нём совершенно непонятные чувства с самого первого дня. За неделю он не один раз был пойман Чимином и ловил себя сам на разглядывании взрослого мужчины. И смущался безумно, уверяя и себя, и нового друга, что просто задумался. Ничего отнюдь не просто. Но «сложно» Тэхён никак не может понять, потому что такие чувства ещё совсем юное сердце ранее не испытывало.       Из мыслей парня вырывает тихий шорох в кустах, что находятся в метре от него. Омега против воли напрягается, недоверчиво косясь на двигающиеся листики, а через мгновение вскакивает с визгом. Причиной тому послужило небольшое существо с короткими лапками и колючими иголками.       — Мне показалось, или ты сейчас ежа испугался? — раздаётся низкий голос сбоку, а Тэхён дёргается от неожиданности и как-то виновато смотрит на внезапно подошедшего вожака, вдыхая в лёгкие резкий запах кедра и мёда.       — Я, когда был волчонком, случайно наступил на такого… Было больно. Но сейчас он просто появился слишком неожиданно, — оправдывается мальчишка, стараясь смотреть мужчине в глаза, а не на его оголённую грудь.       Хотя в том, что из этого хуже, Тэхён ещё не разобрался. Он снова откровенно зависает, проигрывая самому себе в этой придуманной войне, смотрит на загорелую кожу и маленькие капельки пота, стекающие по шее и крепкой груди. И омега не впервые ощущает, как при виде такого Чона у него теплеет где-то под рёбрами и в животе. Пугается этого жутко, потому что не доводилось ему как-то думать о привлекательности мужского тела, и спешит опустить взгляд, чтобы посмотреть на безобидного ёжика, которому, разумеется, нет никакого дела до переживаний парня.       — Всё с тобой ясно, — хмыкает и идёт в сторону дома, а омега за ним хвостиком. То ли выработанная за неделю привычка, то ли до конца не ушедший страх. Но Чонгук никогда не говорил, что против такого поведения.       Первые два дня он до очередных слёз боялся оставаться один даже в доме, находящемся на окраине поселения, что служило поводом бояться ещё больше. Омега хватался пальцами за футболку Чонгука и прямо просил его не уходить, честно признавался, что страшно быть здесь в одиночестве. Вожак вздыхал, никак не комментировал, потому что и так весь язык сбил говорить, что парню тут ничего не угрожает. И просто сидел в кресле, листая книгу и периодически наблюдая за младшим, лежащим на животе и увлечённо следящим за событиями в мультике на экране небольшого телевизора. Тэхён не из пещеры вылез, знает прекрасно о существовании бытовой техники, но только в теории, так как в его стае таких вещей ни у кого не было за неимением средств. Оттого ему и интересно всё, что показывают в телеке.       Очевидно, что Чонгук не мог сидеть с омегой всё время — на ферме и конезаводе всегда полно дел. Поэтому к Тэхёну часто приходил Чимин со своими детьми и их с Чонгуком папа — Джихо, к которому омега очень быстро проникся, но виду особо не подавал, стесняясь.       — На кровати пакеты для тебя, — говорит альфа, заходя в дом, а Тэхён случайно врезается в его спину, когда тот останавливается. — Должно подойти. Посмотри.       — Для меня? — удивляется, глаза расширяет, глядя то на три большие бумажные сумки, то на кивнувшего один раз мужчину.       — Не взглянешь? — вскидывает бровь, натягивая на себя чёрную майку, когда парень не двигается с места.       — Уже иду, — отмирает омега.       Подходит к кровати, любопытно заглядывая внутрь одного из пакетов, вытаскивает оттуда три топа, лежащих сверху, затем футболку, и ещё одну, и ещё… Растерянно переключается на второй пакет — с различными штанами и шортами.       — Это всё мне? — Тэхён даже не старается скрыть своё растущее удивление.       — Ну если ты тоже считаешь, что вожак будет странно смотреться в этих шортиках с мышатами на задних кармашках, — кивает на вещь в руках младшего, — то да. Тебе.       Омега издаёт неловкий смешок и продолжает шуршать, аккуратно копаясь в вещах. Засовывает нос в третий пакет, на пижамы смотрит, а рукой на глубине нащупывает ещё что-то. И, конечно, спешит достать.       — Ну зачем же… — Тэхён стремительно краснеет, таращась на вытащенные за один раз сразу четыре пары разноцветных трусов, и спешит спрятать те обратно.       — Я не знал, что ты предпочитаешь ходить без нижнего белья. Извини, — пожимает плечами Чонгук и не сводит с омеги взгляд.       — Я не об этом! — уверяет парень, только сильнее смущаясь и краснея щеками. — В общем, большое спасибо…       — В общем, большое не за что.       Тэхён в следующее мгновение, совершенно не продумав свои действия, боязливо ступает к мужчине, стоящему всего в паре шагов от него. Он останавливается совсем близко и только две секунды смотрит на изогнутые в слабой ухмылке губы. Переминается с ноги на ногу, не знает, куда себя деть, потому что всю неделю чувствует слишком много всего и не может с этим справиться.       — Я собираюсь сделать кое-что неприличное, — предупреждает омега. — Ты разрешишь?       А на лице Чонгука лишь на миг появляется недоумение. Ожидал чего угодно, но вряд ли этого.       — Ну делай, раз собрался, — усмехается в ответ и ждёт, наблюдая за чужими сомнениями.       Тэхён делает. Подходит вплотную и робко поднимает руки, чтобы схватиться за края майки альфы и неуверенно прижаться щекой к тёплой груди.       — Бог мой, да ты меня прям обесчестил. — Чон не сдерживается и тихо смеётся, пресекая попытку младшего, который смутился ещё больше, отстраниться: ладонь на затылок кладёт, легонько поглаживая и пропуская меж пальцев мягкие волосы.       — Спасибо, — благодарит далеко не только за купленные вещи. — Я совсем не говорю вам всем спасибо. И тебе.       — Говоришь каждый день.       — Разве?       — Да. И, поверь, все давно поняли, что ты очень благодарен.       — Ладно. Тогда я больше не буду.       Чонгук хмыкает, глядя на русую макушку, вдыхает запах малины и не может сдержать улыбку. Тэхён слишком очарователен в своей нежности, робости и искренности. И, управляя целой стаей, альфа не в состоянии управлять собственными эмоциями, а сердцебиение теперь выходит за рамки нормы всякий раз, когда этот мальчик появляется поблизости.       А поблизости он появляется с недавних пор каждый день… И очень часто.       — Пойдём со мной к реке, — зовёт мужчина. Не спрашивает, хочет ли омега, зная, что тому интересно абсолютно всё, что бы ни предложили.       — Но разве мне можно выходить за пределы поселения? — не понимает Тэхён, наконец отлипая от горячей груди — температура их тел отличается из-за особенности младшего.       — Я лишь сказал тебе не ходить одному в целях твоей же безопасности. Откуда такие выводы?       — Просто Хэвон…       — Здесь его нет. И больше никогда не будет, — перебивает Чон, строго и одновременно с тем мягко смотря омеге в глаза. — Так ты пойдёшь или нет?       — Пойду! — Тэхён широко улыбается, а вожак рискует впервые в жизни покорно склонить голову. И лишиться дара речи заодно. — Только можно переоденусь? Подождёшь?       — Две минуты.       — Мне и одной хватит!

***

      Чонгук осознаёт, что физически не способен перестать смотреть на радостного омегу, с восторгом озирающегося по сторонам. Огромная река красива в закате летнего солнца, что отражается в кристально чистой текущей воде. Но особенно красив улыбающийся Тэхён, успевший сесть на корточки возле речки и намочить ладошки. В окружении необъятного количества зелени, цветов и деревьев парень кажется совсем крохотным и беззащитным, хотя с чего Чонгук вообще взял, что это не так на самом деле…       Прошла неделя, а омега, сам того не ведая, крепко засел и в сердце, и в сознании вожака. Он не захотел отпускать Тэхёна жить со своим папой, потому что не видеть по утрам сонное лицо и взлохмаченные волосы, не чувствовать вокруг себя сладкий малиновый аромат, не смотреть в глаза, вечно искрящиеся любопытством и стеснением, кажется уже чем-то невозможным.       Невозможно перестать и волноваться за мальчишку. Альфа убеждён, что Хэвон не для красного словца уверил, что вопрос не решён. Для Чонгука-то, может, давно всё решено, но не для Ли. И его одержимость Тэхёном ужасно тревожит, но виду мужчина не подаёт, дабы не дать омеге повода снова лить слёзы и дрожать от страха, отказываясь выходить из дома без Чонгука. Поэтому, находясь в поселении, он не спускает с него глаз, а когда уходит, то каждый раз просит брата, который достал уже со своими намёками и ехидными фразочками, и остальных присматривать за новым членом стаи. И самому парню напоминает, чтоб не вздумал один уходить в лес. А тот и так не собирался, вообще-то…       Чонгук привык, что омега следует за ним по пятам, когда он в деревне, прекрасно замечает его смущение по любому поводу и точно знает, что чувства их одинаковы. У волков безответной любви не существует: либо недолговременное увлечение, либо прочная связь, возникающая в самую первую встречу. И Чонгуку достаточно лет, чтобы отличить одно от другого.       Тэхёна тоже к нему тянет, и у того совсем не получается это скрывать. Хотя, скорее всего, он и не пытался.       Дует тёплый ветер, поднимая невысоко над землёй зелёные листики и волнуя ветви деревьев, подрагивающих в отражении ряби воды. Лохматит волосы омеги, который, счастливо хихикая себе под нос, пытается пригладить их и наконец поворачивается к Чонгуку, замирая. Альфа приближается к нему почти впритык, лишая в мгновение обычного сердечного ритма.       — Тут так красиво! Волшебно просто… — делится Тэхён, кое-как справившись со ступором.       А у Чонгука красивый и волшебный только омега перед ним.       — Как твоя спина? — Альфа наступает, вынуждая парня делать шаги назад к большой иве на берегу реки.       — Отлично, — кусая в растерянности от смущающей близости зажившие губы, лепечет Тэхён. — Ты же, ну… Тогда… Не болит уже, да. — Путаясь в словах, неловко упирается кулачками в твёрдую грудь, чувствуя позади себя толстый ствол дерева.       — А так не больно? — негромко спрашивает мужчина и кладёт руку на тонкую талию, тут же несильно сжимая нежную кожу под тканью своей же футболки, которую омега, по всей видимости, решил пока не менять на одну из новых.       А вот зелёные шортики, почти полностью сейчас скрытые великоватой ему футболкой, примерил. И Чонгук соврёт, если скажет, что его не интересует, как обстоят дела с нижним бельём.       — Нет… — еле слышно звучит ответ.       — А так? — Хватка на талии становится крепче.       — Нет… — пищит Тэхён и покрывается крупными мурашками от тёплого дыхания на своей щеке.       Чонгук невесомо и, надо сказать, абсолютно бессовестно водит носом по пылающей от неловкости коже, едва дотрагиваясь до неё губами. Внимательно следит за реакцией младшего, затаившего дыхание, и улавливает даже малейшие изменения в запахе своей пары. Пахнет лёгким испугом и смущением… Мужчина поднимает вторую руку, касаясь грубыми пальцами подбородка, в глаза карамельные смотрит, читая в них непонимание и интерес.       Не может и не хочет больше терпеть и не пробовать на вкус эти пухлые розовые губы, часто растягивающиеся в робкой и невероятно очаровательной улыбке, сводящей вечно серьёзного вожака с ума.       — А разве можно так? — судорожно выдыхает Тэхён, когда альфа, положив ладонь на скулу, почти осуществил задуманное.       — Как? — наклонившись, говорит буквально в нескольких миллиметрах от приоткрытого рта.       Их разница в росте будоражит…       — Ну… так быстро и… до свадьбы, — пытается объяснить омега, до белых костяшек сжимая майку вожака от волнения и чувствуя, как в животе всё перекручивается. Как завороженный пялится на мужские губы и туго сглатывает, осознавая, что совсем не хочет отстраняться.       Чонгук непонимающе хмурится, пока до него не доходит, о чём толкует стесняющийся происходящего и собственных слов мальчишка.       — Можно, — не углубляясь в старомодные убеждения младшего, уверенно говорит альфа. — Но только если ты хочешь.       — Я хочу, — стыдливо шепчет Тэхён и собирается опустить голову, но мужчина напротив не позволяет.       Чонгук улыбается ему. Впервые настолько нежно смотрит, ласково поглаживая обожжённую стыдом щёчку большим пальцем. Не может насмотреться на эти пушистые подрагивающие ресницы, на маленькую родинку на самом кончике аккуратного носа и на влажные и немного припухшие из-за покусываний губы, не дающие волку покоя уже который день подряд.       И больше не медлит — склоняет голову и прижимается к мягким губам своими, не сдерживая тихий рык удовлетворения, от которого маленький омега в его руках вздрагивает. Тэхён, закрыв глаза, встаёт на носочки и обнимает вмиг ослабевшими руками сильную шею, кончиками пальцев ощущая жар бронзовой кожи. Невпопад отвечает на первый в своей жизни поцелуй и задушено всхлипывает от переизбытка эмоций.       Кажется, природа вокруг замирает. Ветер стихает, больше не беспокоя густую листву, и даже птицы на ветвях деревьев замолкают, не смея нарушать прекрасное мгновение. Только тяжёлое дыхание на двоих и шум постоянно текущей воды в реке разбавляют повисшую тишину.       Внутри всё стремительно разгорается неизвестным пламенем, когда Чонгук, распахнув податливый рот, прорывается в него языком и мягко оглаживает им чужой. Тэхён приятно задыхается, впиваясь короткими ногтями в широкие плечи, подрагивает от поглаживаний талии и от того, как его губы требовательно сминают, не лишая должной нежности.       Тэхён никогда раньше не задумывался о поцелуях. В своём прежнем мире он считал это чем-то неприличным, тем, что должно быть только между альфой и омегой в браке за закрытыми дверями. Сверху убеждений, вбитых с самого детства отцом и пожилыми омегами, был ещё и Хэвон, пророчивший себя мальчишке в мужья. И Тэхёну неприятна была мысль даже о перспективе коснуться его руки, что уж там говорить о чём-то большем. А другие альфы в поселении к нему и на пушечный выстрел не подходили, зная, что омега предназначен для вожака.       Омега не может внятно объяснить, почему задвинул свои взгляды куда подальше, когда услышал уверенное «можно» из уст сильного альфы, уже столько дней волнующего не привыкшее к такому сердце. Сейчас он понимает, чего на самом деле подсознательно желал при взгляде на чужие губы. Понимает, что не хотел бы попробовать это больше ни с кем другим. Только с Чонгуком. Только с тем, в ком изначально признал не просто защиту, а своего альфу, что в этот самый момент дарит непередаваемые ощущения, исследуя сладкие, ещё никем до него не тронутые губы.       Чонгук с щеки переводит руку на затылок, легонько сжимая пушистые волосы омеги и улыбаясь неумелым попыткам того поспеть за поцелуем. Никак не может оторваться: утробно рычит, продолжая целовать сахарные губы, без грубости покусывать мягкие подушечки, из раза в раз то проводя языком по их краям, то вновь проникая им внутрь, где сталкивается с другим и пробует его на вкус. Волк доволен, торжествует. Наслаждается робостью, отзывчивостью, которая прослеживается буквально в каждом действии младшего: от впившихся в кожу пальчиков на его плечах и шее до сбитых вдохов урывками, ласкающих слух и без того счастливого мужчины.       Сорвал первый поцелуй, и это последнее, за что почувствует вину.       Альфа отказывается себя контролировать, дорвавшись до желаемого. Мальчик в его руках послушный, не противится, тоже хочет. Задрав футболку на теле омеги, Чонгук с упоением гладит бархатную кожу, кончиками пальцев трогая затянувшиеся полосы от кнута. Тэхён делает попытку отстраниться, чтобы сделать необходимый вдох, но Чон не позволяет, надавливая на затылок, не даёт прервать это сумасшествие, разгоняющее по венам огненные волны возбуждения.       — Мой. Мой мальчик. Мой омега… — наконец отпрянув, рычит Чонгук в шею громко втянувшего воздух парня и оставляет на ней сразу несколько влажных поцелуев. Тихий скулёж слышит, тянет губы в улыбке, хватая за бёдра и отрывая потерянного мальчишку от земли, что машинально скрещивает щиколотки на его пояснице и удивлённо таращится, изучая лицо, с которым теперь находится на одном уровне. — Никому не отдам, — шепчет в красное ушко, целует его и легко проходится кончиком языка по мочке. — Никто не посмеет обидеть и сделать больно. Не позволю. Перегрызу глотку каждому, кто сунется.       Не шутит.       Тэхён, будто зачарованный, слушает, теряясь в водовороте испытываемых чувств. Глубоко дышит через рот, никак не может насытиться воздухом. Его грудь часто вздымается, соприкасаясь с альфьей — более широкой, в разы крепче.       — Правда не отдашь? — тихонько переспрашивает, пока вожак всматривается в алеющее личико.       — Ни за что. Ни за какие сокровища мира.       Омега замирает, переваривая сказанное Чонгуком. Ему таких вещей никогда не говорили, не говорил даже отец, тот, кого считал самым близким. А тут человек, который всего за неделю стал роднее всех, который серьёзно и твёрдо даёт такие обещания. Тэхён слышал о неизбежной истинности у оборотней, знает, что всё происходит даже быстрее, чем в сказках, но никогда не думал, что может найти свою пару, до некоторых пор будучи убеждённым, что за него давно всё решено. Словно во сне находится…       — Правда твой? — уточняет, боясь, что могло послышаться.       — Мой, — повторяет. — Только мой, — губы мужчины порхают по горячей щеке, — или ты против?       — Я? Я да. То есть я нет. Не знаю. Всё странно. Я нет… Я не против. Я хочу.       Чонгук, выгнув бровь, понятливо кивает, тайком умиляясь. Целует родинку на носу, нежно оглаживая бедро и поднимаясь выше, чтобы не обделить вниманием талию, щёчку и макушку.       — А что странно? — любопытствует альфа.       — Всё… Вот тут, — омега отнимает одну руку от мужской шеи и кладёт ладошку на свою грудь, — давит. Очень сильно давит… Но мне так нравится. И не хочется, чтоб прекращалось, — как на духу делится чувствами и посильнее хватается ногами за талию вожака, ощутив, что немного сползает.       — Малыш, — выдыхает Чонгук, медленно оставляя поцелуи на ключице, вновь на шею переходит, видя, как младшему приятно.       Он сильнее прижимает его к стволу плакучей ивы на берегу, талию стискивает и снова настойчиво целует парнишку. Тэхён сам жмётся к нему, по новой окунаясь в приятное тепло, запускает пальцы в чёрные волосы, оттягивает их, не в силах обуздать чувства. В этот раз поцелуй медленнее, Чон лижет, кусает, посасывает каждую губу поочерёдно, бесстыдно блуждая свободной рукой по подрагивающему телу, а омега впервые слабо стонет в смущающем удовольствии прямо старшему в рот, на что тот усмехается, отпуская из плена своих губ.       — С днём рождения, маленький.       Запомнил.       Тэхён улыбается широко-широко и абсолютно счастливо, жмурясь, когда вожак потирается своим носом о его и мимолётно чмокает.       — Надо возвращаться. Чимин всю неделю готовил для тебя сюрприз. И, кстати, действительно откусит мне хвост, если узнает, что я проболтался, — говорит Чонгук, но отпускать мальчика не спешит.       — Сюрприз для меня?       — Только для тебя, Тэхён, — подтверждает, прижимаясь губами к виску.       — Нужно пойти… — А сам за Чонгука цепляется всеми конечностями, словно ждёт ещё ласки.       — Пойдём, — опаляет дыханием, — через пять минут обязательно.       Омега согласно кивает и закрывает глаза, утопая в новом поцелуе.       Его жизнь полна перемен, но теперь изменится ещё больше.