everybody loves somebody

      Тишину прервал негромкий стук в дверь кабинета. — Входи.       Показалась светлая голова с косичками. Инференс еще до того, как дверь открылась, понял, что это Вайт — потому что только он действительно стучит и ждет разрешения, чтобы войти. Нортон открывает дверь ногой и с ходу начинает что-то рассказывать, закинув ботинки на стол; Эмма просто входит без стука и начинает заниматься своими делами: поливает цветы, обновляет аромалампу в углу, складывает документы. Иногда еще заглядывал Лука и бессовестно опустошал кофемашину, делясь последними новостями.       Так что Вайт был приятным разнообразием среди всего этого хаоса. — Тебе что-то нужно? — Инференс поднял глаза от бумаг на столе.       Парень глянул куда-то за плечо. Сова у него на руке отзеркалила этот жест. Потом Вайт кому-то кивнул и повернулся обратно к Наибу с уверенным выражением лица. — Нортон попросил купить чипсы. — Нет! — снаружи послышался смех и стон разочарования. — Ты не должен был говорить, что это я!       Вайт прикрыл рот ладонью, осознав, что провалил задание. — Ой. Извини. — Забей, в следующий раз запомнишь.       Инференс встал из-за стола и вышел из кабинета. Нортон с Эммой сидели за кофейным столиком и раскладывали пасьянс вдвоем, как-то разбирая карты под всеми этими фантиками от конфет, рядом в кресле Лука пил кофе из бумажного стаканчика. Естественно, это был кофе, все знали, что без него детектив не функционирует. — Хватит посылать Вайта просить меня что-то купить, я знаю, что ты сам все съедаешь, — Наиб подошел к Нортону и припечатал ему щелбан. Тот попытался укусить в ответ, но не успел. — Я планировал поделиться с детьми! Ты совсем в меня не веришь. — Я бы верил в тебя, если бы ты не засрал весь стол фантиками от конфет. — Это не я, это Эмма. — Эй! — девушка пихнула его в плечо, вызвав взрыв смеха. — И я не ребенок! — Кто вчера дрался на пальцах за игрушку из хеппи мила? — Инференс кинул многозначительный взгляд сначала на Эмму, потом на Вайта. Они так же многозначительно промолчали. Лука громко сюрпнул кофе.       Агентство мистера Инференса не имело просторного офиса или большого количества сотрудников, но зато на втором этаже была его квартира, в которой Эмма снимала комнату на время стажировки (с недавних пор там ночует еще и Вайт), а работа, казалось, никогда не заканчивалась, позволяя им вполне безбедно жить. Наибу это также позволяло с завидной периодичностью водить младших в мак. Ну, и Нортона заодно, ведь то, что он взрослый мужчина с юридическим образованием, не мешает ему питаться за чужой счет. — Так, слушайте! — Лука резко вскочил, видимо, на святой силе кофеина и стал расхаживать из стороны в сторону. — У меня для вас есть дело, от которого невозможно отказаться! — Я отказываюсь, — Нортон, высунув язык от напряжения, вытащил еще одну карту из колоды. Кажется, даже пасьянс сегодня был против него. — Правда! Я недавно закончил дело в цирке, мне отсыпали несколько билетов на следующее представление. Но я так от них устал, не поверите. — Не поверим, — прокомментировал Нортон. — Я предлагаю эти билеты вам, как хороший друг агентства, — он подмигнул, доставая из кармана цветастые билеты, будто фокусник. Вайт с Эммой в восторге подпрыгнули на диване.       Наиб тяжело вздохнул. — А ты не подумал, что у нас может быть работа? Или другие дела? — Лука лишь неловко усмехнулся на это. — Как снег на голову вечно. — У нас сейчас нет дел, мистер Инференс! — Эмма пролистала свой блокнот. — Точно нет! Я бы записала.       Он многозначительно посмотрел на нее, будто говоря: «Эмма, я клянусь, ты понимаешь намеки еще хуже, чем Вайт и Нортон вместе взятые, а еще ты обрекла меня на то, чтобы вести три взрослых лба в цирк, будто я какой-то многодетный отец, хотя вы мне не дети и даже не родственники».       Он промолчал, Эмма не разгадала его взгляд, а Вайт был слишком радостным, чтобы теперь отказываться. — Ладно, давай сюда билеты.       Раздалось нестройное «ура». Нортон бросил свой пасьянс и горы фрутеллы на столе и встал, чтобы прильнуть к Наибу со спины. Вайт с Эммой облепили его с двух сторон, подпрыгивая от восторга. Инференс на это только вздохнул, покорно утопая в тепле.       Лука хихикнул, бессовестный, и исчез, оставив после себя на столе грязную кружку и четыре билета.       Стоит ли говорить, что в назначенное время все четверо уже сидели под куполом цирка. В полумраке гул ожидающей толпы нарушался только шуршанием еды и громким смехом — Вайт завороженно наблюдал за светомузыкой, Эмма доедала сладкую вату еще до начала представления, Нортон с Наибом делили чек за четыре с половиной хот-дога. — Ты же заплатил за Вайта, вот за курицу его тоже плати, — Нортон слизнул горчицу с уголка рта. Брук обиженно клюнула его в затылок.       Наиб в своем повседневном выглядел совсем несерьезно, уютно даже, что давало ему некие преимущества — спорить вообще не получается, хочется этому мужчине вызвать такси и пригласить на стаканчик чего-нибудь. — Я вычту это из твоей зарплаты. — Ты мне не платишь.       Нортон закатил глаза. Его дальнейшие попытки уберечь свой бюджет прервал громкий шум со сцены, внезапно взбесившиеся софиты и начало представления.       Дети были в восторге по большей части.       После шоу Наиб с Вайтом остались стоять снаружи, пока Нортон с Эммой решали внутри какие-то «срочные дела». Какие у них могли возникнуть дела за полтора часа, одному богу известно, потому что вся еда продается снаружи, фотографии они уже сделали, Вайт вообще уже устал и хочет домой.       Через несколько минут из шатра выбегает Эмма, прижимающая к груди большую коробку, Нортон выбежал следом за ней, подгоняя девушку. Они за секунду прыгнули в машину и пристегнулись, и только тогда позволили себе отдышаться, не отвечая ни на один озадаченный взгляд. — Что за… — Гони давай, быстрее! — Нортон хлопнул его по плечу и перегнулся между сидениями, снимая машину с ручника. — Какого черта? — Мистер Инференс, пожалуйста! — Эмма крепче прижала к себе коробку, из-за которой теперь выглядывали только ее большие взволнованные глаза.       Наиб решил не спрашивать ничего до дома и молча завел машину. — Что там? — шепотом спросил Вайт, пальцами касаясь коробки. Эмма заговорщически улыбнулась. — Тебе понравится, — пообещала она.       Уже в агентстве, когда они поставили чайник и перевернули вывеску, Эмма с Нортоном торжественно поставили коробку перед Вайтом. Брук любопытно подцепила краешек клювом. — Открывай, — Нортон улыбнулся, не скрывая предвкушения. — Вы украли что-то из цирка? — Инференс устало провел рукой по лицу. Этого еще не хватало. — Ничего мы не крали. Мы договорились, чтоб они нам сами отдали. — Ага. А под «договорились» вы, естественно, не имеете ввиду угрозы, шантаж и манипуляции. — Я открою, — примирительно отозвался Вайт и медленно стал разворачивать коробку. Как только верх оказался снят, из нее посыпался ворох перьев и несколько птиц мигом вылетели наружу, теперь кружа под потолком или сидя на высоких полках и шкафах. Вайт сразу узнал в них парочку цирковых голубей и рогатую сову, которую видел в клетке. — Я тебя убью, — Наиб повернулся к Нортону. — Не надо! Это была моя идея! — Эмма замахала руками. — С этими птицами не очень хорошо обращались, поэтому мы… уговорили отдать их нам, или… дело дойдет до полиции…       На последнем предложении Эмма затихла, сжимаясь под строгим взглядом Инференса. Нортон тут же оказался за ее спиной и положил руки ей на плечи. — Да ладно тебе! Зато посмотри, как Вайт счастлив.       Они обернулись на парня. Вайт уже снял сову с торшера и теперь, не обращая внимания на споры, аккуратно ее осматривал. Птица будто сразу начала ему доверять и даже не сопротивлялась, только смотрела на него большими круглыми глазами, изредка что-то урча на своем, совином. Вайт улыбнулся, ласково пригладив ее перья, и, даже если его глаз никогда не видно, было заметно, с какой нежностью он совершает каждое движение.       И никто не смел нарушать эту идиллию. — Да как у него это получается, черт возьми, — негромко выругался Нортон, которого даже Брук половину времени просто игнорировала, если не клевала. — Я просто подхожу к ней с хорошими намерениями, а она это чувствует, — просто объяснил Вайт, усаживая сову на плечо и теперь обращая внимание на голубей. Брук не очень порадовало соседство, но она не выказывала недовольства. — А я что, с плохими подхожу? — В следующий раз, когда захочешь надеть на орла шапку-лягушку, подумай дважды. — Вас вообще не волнует, что у нас здесь не птичник, да? — тяжелый вздох. Он ругался, но абсолютно беззлобно, потому что уже негласно разрешил. Наиб ни за что не признается, что разрешил бы все что угодно, лишь бы этим троим было хорошо.       Даже если это значит, что теперь придется раскошелиться на трех птиц.