***
Оказалось, птица действительно была совой. Совой-девочкой по имени Брук Роуз. Вайт не помнил, как вообще к нему в руки попала хищная птица, но она его слушалась и сидела обычно на плече или на руке, на специальной перчатке, нужной для того, чтобы когти не расцарапали кожу в мясо. Птица была ухоженная и привитая, как выяснилось, значит, до потери памяти Вайт, по крайней мере, хорошо о ней заботился. И это, в принципе, всё, что удалось выяснить. Парень не помнил абсолютно ничего, очнулся в больнице с ордером на арест и оттуда же уехал в следственный изолятор на допрос. Толпа полицейских пыталась расколоть его и выманить несуществующие сведения, не веря в его амнезию, но ничего не вышло, и в итоге парня только запугали до смерти. Наиб выругался сквозь зубы на этих остолопов и скомкал лист из блокнота, тут же выбрасывая его в мусор. — Ты-то чего ругаешься? Это мне придется защищать ребенка с амнезией, — Нортон лег головой на стол. Инференс подпер щеку рукой, тяжело вздохнув. — А мне — расследовать его дело. Как вообще с ним работать, если он ничего не помнит? — Банальный вопрос, анальный отв- На его голову опустилась вчерашняя газета. — Эй! — Тут Эмма. Следи за языком, — Инференс взглянул на девушку, но та была в наушниках и мирно поливала микрозелень на подоконнике. Зная, что за музыку она слушает, Наиб облегченно выдохнул — она вряд ли даже выстрел услышит. До ночи они просидели над уликами, опустошая кофемашину и свои запасы нервных клеток, пытаясь выстроить хоть какую-то логическую цепочку. Нортон взглянул на часы, устало проводя рукой по лицу — ложиться уже все равно смысла не было. Инференс за это время успел надымить в своем же офисе, Эмма ушла спать, потому что ей завтра рано на учебу и вообще, молодому организму нужен сон. — Я тоже не старый организм, — пожаловался Нортон, допивая черную жижу из чашки, когда Эмма ушла наверх. — У тебя завтра суд, а доказательств — хуй. — Да какие тут могут быть доказательства? — он от досады всплеснул руками. — Парня нашли на пепелище с телами, он месяц проторчал в больнице, нихрена не помнит, все следы сгорели, других подозреваемых нет, я вообще не понимаю, что мы тут расследуем. — Должна быть причина, по которой его хотят упрятать в тюрьму, — Наиб щелкнул ручкой. — Это не имеет никакого смысла. — Я думаю, у парня правда амнезия. Он даже не знает, сколько ему лет на вид. — Он мог соврать? — Идеально врать целый месяц? Повисло молчание. Инференс вздохнул, стягивая с Нортона шляпу и вытряхивая из трубки пепел. — Ложись спать. Мы до утра ничего не сможем придумать. Нортон отозвался неопределенно-подавленным звуком, взял Наиба за руку и прижал ладонь к своей щеке. За окном застучал дождь, звуки города были как никогда тихими. — Я не прощу себя, если этого ребенка признают виновным, — он прикрыл глаза и поджал губы, чувствуя, как чужие холодные пальцы огладили его шрам. — Почему ты так переживаешь за это дело? — Он просто до усрачки напуганный подросток. Странный, да, но… я пообещал, что помогу. — Даже если он это сделал? — Мы этого не знаем. Наиб отнял руку от его лица и встал. Была уже глубокая ночь, но спать не хотелось, только усталость осела в костях. Он растолкал засыпающего на столе Нортона, отдал ключи от гостевой комнаты и ушел к себе, напоследок ободряюще сжав его плечо. Завтрашний день обещал быть тяжелым.***
Наиб с Эммой, как частные детективы, почти никогда не допускались до судебного процесса. Им можно было только сидеть и смотреть, как идет дело, но не участвовать в нем — Нортон, конечно, умолчит о том, что они уже во всех его делах участвовали и наоборот. Вот и сейчас, когда Нортон уже стоял рядом со своим подзащитным, они лишь сидели в зрителях, нервно ожидая начала. Стоило признаться, Нортон правда был хорошим адвокатом. Он всегда действовал по справедливости, даже если границы этой справедливости определял сам. На его счету уже было много успешных дел, хотя практиковаться он начал не так давно. — Ты просто вызываешь доверие, — Эмма сказала однажды, ероша ему осветленные волосы. Нортон на это рассмеялся. — Вот это лицо? Скорее, меня просто не хотят видеть в суде, поэтому соглашаются со всем, что я скажу. — От тебя хорошие вайбы. — Я не говорю на зумерском. Тем временем заседание началось. Вайт, которого Наиб до этого только представлял по описаниям Нортона, действительно выглядел, как персонаж какого-нибудь «Властелина колец», и даже на скамье подсудимых он не расставался со своей птицей, которая сейчас беспокойно жалась к его руке. Парень правда выглядел совсем юным, ему не больше пятнадцати точно, и он чисто инстинктивно старался как-то сжаться и спрятаться от чужих взглядов, будто мог чувствовать их кожей. Нортон хлопнул Вайта по плечу и начал что-то говорить, но с того места, где сидели Эмма и Наиб, почти ничего не было слышно. Парень молча кивал и даже смог улыбнуться. — Совсем ребенок ведь, — пробормотал Инференс. Эмма рядом с ним звонко хихикнула. — Нортон сказал, он попросил в изолятор карты таро и руны. — Зачем? — Чтоб предугадать исход суда. Наиб фыркнул и прикрыл рот рукой, скрывая смех. — И что, — он кашлянул, — предугадал? Эмма тоже не удержалась и рассмеялась в ладони. — Ага, но никто из них ничего не понял. Они успокоились, когда на них начали оборачиваться и осуждающе шикать. — Итак, — судья поправила свои крошечные круглые очки и внимательно оглядела Вайта. — Подсудимый, назовите свое имя. — Я не помню. Тишина. Кто-то кашлянул в зале. Кто-то уронил ручку. Судья тяжело вздохнула, будто такое происходит каждый день. Нортон выпрямился. — Род занятий? — Тоже не знаю. Цирк официально начался. Нортон строил свою защиту по кирпичикам, как дом — обвинение тоже не давало ему расслабиться, выкидывая все новые и новые подробности. В какой-то момент Нортон отчаянно посмотрел на Наиба, будто спрашивая, что ему делать, но тот только одними губами пожелал удачи — дело правда тупиковое, Вайт единственный подозреваемый. Нортон разъяренно ударил пачку документов о трибуну. — Ваша честь, прошу учесть, что у подсудимого амнезия и он чисто физически не может давать каких-то показаний, значит, обвинения в его сторону сильно сомнительны. — Он единственный, кто оказался на месте преступления. — Да, но как вы можете утверждать, что это именно его рук дело? — Еще чуть-чуть и он бы начал ругаться, настолько это дело было абсурдным. — Вдруг он тоже был жертвой, просто ему одному удалось выжить? — За неимением улик он все равно остается единственным подозреваемым. — За неимением улик его должны отпустить. Я требую, чтобы моего подсудимого отпустили с подпиской о невыезде до выяснения подробных обстоятельств, — Нортон глянул на Вайта. Тот кивнул, в напряжении теребя край косички. — Пока природа его амнезии не установлена и память не вернулась, нет смысла держать его в изоляторе. К тому же он ребенок, ему там не место. Судья еще раз вздохнула. — Кэмпбелл, ваши манипуляции на мне не работают. К тому же вы ведете себя непрофессионально. В который раз, — она поправила очки и пролистнула документ. — Но в данном случае я согласна. Если никто не хочет ничего добавить, суд удаляется для вынесения вердикта. Несколько человек прошли в другую комнату. Нортон повернулся к Инференсу, победно улыбнулся и показал пальцы вверх. Наиб в ответ кивнул, не скрывая гордой улыбки. Эмма рядом замахала руками и показала сердечко. Через некоторое время все вышли и судья Кейган огласила приговор: парня отпускают под домашний арест. Эмма от радости взвизгнула и обняла Наиба за руку, Нортон выбросил кулак в воздух и дал Вайту пять. Из зала суда они выходили жутко уставшие, больше морально, чем физически, но довольные. Вайт еще долго благодарил Нортона за помощь, даже если всем было понятно, что это далеко, далеко не конец.***
Наиб протер глаза. Потом еще раз. — Парень, что ты здесь делаешь? Вайт, сидящий у него в гостиной, с ногами забравшийся на кресло, замер в недоумении. Было два часа ночи, Инференс от сбитого режима до сих пор не спал и только вышел на кухню за водой, как вдруг заметил свет в коридоре. — Я? — Ты, кто же еще. Из-за спинки дивана высунулся растрепанный и заспанный Нортон — судя по всему, он собрался ночевать здесь. Он с кряхтением подтянулся и подпер щеку рукой, локоть упирая в диван. — Ну, малой на домашнем аресте, а дома у него по сути нет, — Нортон зевнул и полуприкрытыми глазами уставился куда-то Наибу в торс. — Так что я его к себе взял. — То есть, ко мне. — Где ты — там и я. Он сонно улыбнулся и лег обратно досыпать. Вайт неловко почесал макушку Брук. — Извините, я не знал, что это ваш дом, — виновато прошептал он, услышав, что Нортон уже храпит. — Но он прав — мне некуда идти. — Оставайся, сколько тебе нужно, только не шуми. С Нортоном я утром поговорю, — Наиб зевнул, чувствуя, что наконец-то может пойти поспать. — Как тебя звать, раз ты имени не помнишь? — Нортон зовет меня Вайт. Ну, или «малой», но это немного неловко. Инференс потратил пару секунд на то, чтобы обработать его слова. — Погоди. Он назвал тебя Вайтом? Потому что- — Наверное, потому что я весь белый, да, — хихикнул парень. — Я точно с ним поговорю, — Наиб махнул рукой, отдал ключи от комнаты Нортона Вайту и ушел к себе, уже не обрабатывая никакую информацию, поступающую в его сонный мозг — всё утром, всё потом. — Спасибо вам! — кинул Вайт вслед. Почему-то казалось, что с ним проблем не будет. Проблемы будут с Нортоном, которого придется вести завтракать в кафе, но об этом он подумает, когда они оба выспятся. Наиб заснул, как только коснулся головой подушки, думая, что, по крайней мере, Вайт выглядит вежливым, а с его птицей они как-нибудь справятся.