Эфира

Весна отсчитывала последние дни - и вся Эфира тонула в солнечном свете и буйной зелени, отчего портики ее храмов, общественных зданий, богатых домов и даже стены жилищ обычных горожан казались еще белее и ослепительнее. В это время года богатый город Богини был особенно прекрасен. Да и жара еще не успела стать невыносимой и прокалить и саму Эфиру, и ее большую гавань, всегда полную кораблей со всех островов и берегов Миддельского моря. Все это будет – и жар, и духота и даже смрад в бедных кварталах - и уже скоро, но пока воздух был наполнен ароматом цветущих маслин и горьковатым запахом моря. В беседке сада, разбитого рядом с большим домом под красной черепичной крышей, почтенный Феоктист и его старший сын Филат вели неторопливый разговор с их гостем и будущим родичем – с не менее почтенным Калликратом. Вернее, говорили лишь старшие альфы, тогда как юноша больше молчал, бессмысленно и безотчетно теребя взятую с блюда виноградную ветвь, а когда к нему обращались – отвечал коротко и невпопад. Это не укрылось от внимания его отца и будущего тестя, но они предпочли не лезть к нему с расспросами, резонно рассудив, что раз Филат прошел все испытания, положенные альфам для получения права обзавестись семьей, то сам может решить – кому и что говорить и когда просить о помощи. Если, конечно, предмет его тревог не был очень уж значимым, а вопрос – щепетильным… Эта мысль тоже пришла обоим старшим альфам почти одновременно, и обменявшись с хозяином сада понимающим взглядом, Калликрат вздохнул: - Не хотел я это при Филате обсуждать, но, видимо, с омежьей половины дома новости разносятся быстрее. Феоктист только усмехнулся, глядя на оцепеневшего и заливающего краской сына: - Особенно, когда есть благодарные слушатели с альфьей, - после чего развернулся обратно к гостю. – Стало быть, пора к свадьбе готовится? - Да, созрел наш Корин, чтобы послужить Богине. Завтра утром отведу его в храм. Теперь можно точно определиться со временем церемонии и пира. Собственно, за тем и пришел. - Дело хорошее… - Феоктист огладил бороду и опять лукаво взглянул на сына, - Заодно узнает, чем еще можно мужа развлечь, кроме болтовни. - Корин не болтлив, отец, - тут же поспешил вступиться за суженного Филат. – Он много знает, но при этом говорит всегда по делу. - Ну, тебе виднее. Ладно-ладно. Хорошего сына ты воспитал, Калликрат. Самый настоящий идеал для младшего супруга и хозяина дома – мил, умен, трудолюбив, скромен, не болтлив… - Даже, наверное, слишком хорошего, - невольно опасаясь сглаза, возразил на такой поток похвал Калликрат. – Как бы скучно с ним мужу не было. Как хозяину дома, супругу и родителю ему, наверное, и впрямь цены не будет, но вот насчет этого самого, - многозначительно повел он бровями, - как бы все его достоинства не превратились в недостатки. Феоктист рассмеялся: - Думаю, что в «горячую пору» даже такой скромник сможет доставить удовольствие мужу. - И не только… - Чуть слышно произнес юноша, и веселье старших альф тут же остыло. - Надеюсь, ты не смеешь осуждать Корина за исполнение его долга перед Богиней и нашим городом? Потому что на прелюбодеяние он просто не способен, и ты это должен знать, как никто другой. - Ты прав, отец. Я знаю его с самого детства. И именно поэтому я волнуюсь,… но не за себя. За него. Мужчины вновь расслабились – теперь их больше терзало любопытство, чем тревога. Обычай молодых эфирских омег проводить первую течку в Храме, расставаясь там с невинностью, был столь древним, что воспринимался всеми жителями города, как неотъемлемая часть бытия – вроде движения небесных светил, помешать которому могли только боги, и сетовать на которое было бессмысленно. К тому же эфирцы искренне считали, что своим процветанием их город обязан Богине, а потому относились к ее почитанию с большой серьезностью, и в необходимости послужить ей не видели ничего непристойного ни сами омеги, ни их супруги. - И… что же… тебя тревожит? – Медленно протянул Феоктист. - Корину будет неприятно отдаваться незнакомцу и чужаку, да еще и за плату, как распутники из грязных кварталов, - прямо ответил юноша. - Он будет чувствовать себя… павшим. Он может сгореть, зачахнуть. - Этот обычай – ровесник Эфиры. – Заметил Калликрат, - Все замужние омеги принесли эту жертву Богине, включая твоего папу и папу Корина. И ни на одного из них не легла дурная слава. Главное – будь спокоен сам. Держи себя с ним так, словно пребываешь в полном неведение об этом деле. Младший альфа промолчал, вновь принявшись терзать несчастную ветвь. - Не знаю… мне кажется… мне кажется, что я его предаю… Нам нужно поговорить. - Нет, - отрезал его отец. – Если все так серьезно, то ты его только растравишь. А без службы в храме он не сможет сочетаться браком – ни с тобой, ни с кем-то другим. Лучше… лучше встреть его при выходе из храма. Утешь, отведи домой… - Да, - поддержал его Калликрат, - это будет вернее.