Профессор!

2019 год, февраль

— Профессор?! Да ты сдурел!.. Мужчина, признайтесь, кто вы? И что это за оборотка такая расчудесная, которая больше часа работает? Придумал-таки? — Теодор, показушник хренов, сложил руки на груди и выразительно уставился на своего друга. Или не друга? Мысли об оборотке были шуткой лишь наполовину. — Кончай концерт, на нас и так эти уроды весь вечер пялятся, — устало ответил Малфой, откинувшись на спинку стула. — Кончать? Хорь, да я ещё и не начинал. «Хорь» поморщился. Его друг-дружище был прав: он был способен на большее, а последние десять минут их «беседы» были так… разминочкой. Может, всё-таки не стоило посвящать Тео в свои дела? «Ага, идиот, а может от него потом ещё и дату похорон скрыть? — проворчал внутренний голос. — Нет уж, кроме Тео твою жопу некому в Лондоне прикрывать. Колись давай да моли Салазара, чтобы друг тебя не послал куда подальше с такими просьбами». Малфой обновил заглушающие заклинания вокруг столика. Он не переживал об их сохранности, скорее пытался дух перевести. Нотт после взмахов палочки как-то сразу успокоился и даже приосанился: — Да что у тебя, блять, случилось-то? Драко вздохнул и крепче сжал бокал с огневиски. — Тео, у меня случился Лютный. — Ха! Удивил, — мрачно усмехнулся Нотт. — Я знаю как минимум три рожи, которые давно в курсе, кто им воду мутил. — Ты не прав, чему я очень рад, — снова вздохнул Малфой. — Но по грани я действительно хожу. — В смысле… До сих пор?! — вдруг взбесился Тео. — До сих пор, — спокойно кивнул Драко. — И если сейчас ничего не сделаю, то меня, в лучшем случае, Аврорат накроет, а в худшем… — он усмехнулся в своей любимой драматичной манере. — Ну, ты же будешь хорошим крёстным папой для Скорпи? У него кроме нас с тобой никого нет. — Ебанулся? — лаконично уточнил Лорд Нотт. В переводе на человеческий язык это означало сразу несколько вещей: «в какую досадную неприятность, ваша милость, вы снова изволили вляпаться?» и «конечно, я буду хорошим крёстным папой, отриньте сомненья». Драко за двадцать с лишком лет их дружбы натренировался переводить быстро и чётко с языка некультурных невежд. — Кому ты там успел жизнь испортить? «Судя по статьям в Пророке — всему Лондону», — подумал Малфой. Дела стали катиться книззлам под хвост полтора года назад. Его лавка в Косом приносила стабильный доход, в то время как авроры с чинушами наконец-таки замаялись таскаться с проверками в каждую свободную минутку. Понять их, конечно, можно было: бывший Пожиратель смерти торгует зельями средь бела дня, а в клиентах у него добропорядочные люди и, Мерлин спасай, магглокровки! Министерству было о чем беспокоиться. Ни одна экспертиза «позаимствованного» товара, однако, ни разу не показала ничего опасного и неправомерного. Знакомый из Отдела Тайн пару лет назад сказывал даже, мол, коллеги его, горбясь над пробирками, материться-матерились, но грешным делом думали, как бы «скользкую тварину Малфоя» к себе в отдел заманить. — Ага, ищите дурачка, — смеялся в ответ Драко. — Мне, может, ещё в Хогвартс уйти — зелья преподавать? Знал бы он тогда, что его ждёт, порадовал бы себя вечным Силенцио за такие шутки. Галлеонов с лавки хватило бы на безбедную жизнь разве что кому-нибудь из Уизли. И то при неисполнимом условии, что этот «кто-нибудь» перестанет размножаться. Неплохую прибыль приносили заказы из Мунго и Хогвартса, но те стали поступать слишком поздно — Малфой уже успел отпраздновать юбилейные десять лет на рынке зелий. Была еще Гильдия Гебрологов, тем тоже периодически требовалось что-то мудрёное для своих сорняков. Драко нос не воротил — он хорошо варил, ему хорошо платили. Все счастливы. Ложкой дёгтя в бочке мёда можно было назвать разве что факт того, что гебрологи предпочитали закупаться на года вперёд. Дорогие заказы от них спокойно по пальцам пересчитывались. В общем, деньги у семьи Малфоев были, но в таком количестве, что приходилось унизительно экономить. Мэнор, любимый сын, болеющая жена — всё требовало участия кошелька. Драко в течение года мог позволить себе носить две мантии по очереди. Отвратительно. И вот тогда-то, полтора года назад, нелёгкая занесла его в Лютный. Или Лютный занесло к Малфою? «Спорный, конечно, вопрос, кто из нас больше страдает». Соблазнившись большими деньгами за лёгкий товар (всего-то три пинты оборотки), он из чистого, дракклы его дери, любопытства предложил заказчику доставить товар самостоятельно. В Лютном он не бывал с хогвартских времён: после войны все Пожиратели и их семьи, оставшиеся на свободе, были обречены на законопослушную жизнь. Но одному небезызвестному хорьку, вечно сующему свой нос куда не надо, уж очень хотелось узнать, что сделала доблестная сторона победителей с этой улочкой. В газетах писали, мол, авроры за чистку «преступного мира» взялись основательно. Каково же было его удивление, когда он ступил на всю ту же, что и два десятка лет назад, брусчатку и зашагал мимо знакомых вывесок. Даже «Боргин и Беркс» стояли на своём месте. Драко шёл, посмеиваясь, и ловил боковым зрением уродливое отражение какого-то дедка в окнах. Дедовским ногтем угостил всё тот же заказчик, заботливо посоветовав сварить лишнюю порцию товара для себя, раз «мистер Малфой» так заинтересован в променаде по их территории. Заказ был отдан, деньги получены и проверены на подлинность; впереди предстоял путь домой. Неожиданно (хотя в Лютном, наверняка, очень даже “ожиданно” и вполне себе спланированно) в него врезалась разодетая, вызывающего вида девица: — Любезнейший, — мерзким голосом прохрипела она, — а не хочешь ли ты повеселиться этим вечером? Драко сначала подумал, что та пытается зазвать его в бордель, а потом вспомнил, что он, вообще-то, дед с клочковатой бородкой. Значит, девица хотела предложить что-то другое. И правда, спустя мгновение она надула губки и заиграла бровями: — Смотри, что у меня есть, — из-под короткой юбки появился флакон с какой-то белой жидкостью. «Это что ж у неё за юбка-палатка такая?» — подумал Драко, но флакон взял и даже отпустил какую-то сальную шуточку из ноттовского лексикона. Конечно, пробовать содержимое на вкус он не стал. Запасов его идиотизма хватило разве что на поход в Лютный, дальше в дело вступил здравый смысл, который крепко-накрепко запретил отцу и так не очень большого и не очень уважаемого семейства баловаться наркотиками. «В лаборатории поиграешься и будет тебе», — сухо припечатал он. Ну, Драко, собственно, и поигрался. Так, что уже через месяц в его личной зельеварне стоял котёл, «полный крепкой, горячей любви» — да любви уж какой! «Очень прибыльной и очень незаконной». Малфой, не будучи дураком, на вторую ходку в приятное место «Лютный переулок» не решился. Пришлось потратить ещё один месяц, чтобы аккуратно, через всё того же заказчика, выйти на нужных ребят, которые помогли бы со сбытом. Скрипя зубами, Драко даже согласился дать постоянную скидку на оборотное этому мастеру перевоплощений. Он не был уверен, что дело выгорит: действовал очень аккуратно, почти на ощупь, старался не попадаться на глаза и не переусердствовать. Подвох же пришёл, откуда не ждали. Сброд в Лютном оценил по достоинству новую модификацию наркотика: отрывал с руками, как нюхлер золотишко. Партии, которыми Драко снабжал «своих ребят», оказались настолько хороши, насколько и малы: по Лютному прокатилась война небольших междоусобиц, главными трофеями в которых были треклятые флаконы. Стало очевидным, что обнаружение нового игрока на рынке — вопрос времени. Тогда самым правильным ходом гроссмейстер Малфой посчитал увеличение продаж товара. Мол, меньше шумихи вокруг добычи — больше времени обзавестись нужными знакомствами и хорошим прикрытием. Ха! Как бы не так. Сейчас неудачливый гроссмейстер Малфой понимал, что правильного хода тогда не было. Цугцванг. Правильным ходом было — отправить первую посылку с оборотным зельем курьером и никогда не сталкиваться с «миром грёз» Лютного. Но пенять на прошлое — затея глупая. Вычислили его и правда быстро. Уже спустя две недели после увеличения партий «ребята» стали докладывать о странных покупателях и странных вопросах, которые те задавали. Ещё через две недели Драко Малфой впервые почувствовал за собой слежку. Зато деньги полились рекой, тут уж грех жаловаться. Он за месяц торговли в Лютном смог заработать «чистыми» полугодовую прибыль лавки в Косом. Отряд субличностей же, спешно собирающийся в его голове, каждый вечер устраивал ментальную трёпку: — То ли будет, если обнаглеть и сварить вдвое больше! — говаривал Предприниматель-Малфой. — А спать ты будешь по часу в день, да? — обвиняло Предпринимателя Здоровье. — Вы вообще понимаете, что сейчас, шаг за шагом, протаптываете дорогу в Азкабан? — вмешивался Здравый смысл. — А ты понимаешь, что наконец-то можешь зажить как человек? По-старому, — пищал недобитый обстоятельствами Аристократ-Малфой. — Придурки, будете продолжать, вообще жить перестанете! — орал Инстинкт самосохранения. — Главный Малфой, подумай о своей семье. Твоя жена скоро оставит тебя вдовцом, а ты сына — круглой сиротой, — бурчала Ответственность. — Скорпи, красивый сын своего отца, по твоим стопам пойдёт в Лютный. Только не в наркоторговцы, а в шлюхи, — шептал Страх. И Драко Малфой с каждым днём все больше нервничал. А потом вдруг настала зима. Цветом кожи Астория стала напоминать снег. С каждым днём она становилась всё меньше, а времени рядом с собой требовала всё больше. Драко пришлось отойти от дел и посвятить себя жене. В Лютном терпеливо ждали возвращение легендарной дури, которую сами же покупатели окрестили «Улёт». Дурь долго не возвращалась, и со временем сброд стал переходить на старые добрые продукты. Наркоторговцы разом решили, что смогли отстоять свою территорию, и оставили Малфоя в покое. Под Рождество Астория умерла. Скорпиус, вернувшийся на каникулы, рыдал несколько дней, и Драко не отходил от него всё это время… Наверное, игры с наркотиками подсаживают «на иглу» всех участников. Пауза в бизнесе — его теневой стороне — пошла Малфою на пользу. Он непременно собирался вернуться, но уже без пешек на шахматной доске, а с игральными картами в руках. Пришлось провести не одну ночь в лаборатории, переделывая дурь-зелье в дурь-порошок, и не одну неделю в поисках толкового компаньона. Но, в конце концов, Драко справился. Невилл Томсон потребовал треть выручки себе. Парень был молод, но вырос в Лютном, а потому ориентировался в том мире лучше рыбы в воде. Малфой насчёт денег спорить не стал: треть так треть. Мог бы и больше просить, на самом деле. За собственную безопасность и «непричастность» он был готов отстёгивать хоть половину. Томсон предложил изменить стратегию выборки «ребят». Сказал, что безопаснее брать не опытных, а как раз наоборот: «Воспитаю птенчиков под нас, уж будьте покойны, милорд», — со смешком говаривал он при частных встречах. И оказался тысячу раз прав! А «милорд» как бы и ни при чём, он этих «птенчиков», в отличие от предыдущих, даже и не видел-то никогда вживую. Они уж тем более знать не знали, кто на самом деле стоит за волшебной пылью. И, кажется, настал мир их дому. Только вот спокойствие всё никак не желало приходить. Томсон, бывало, вваливался к нему в лавку через служебный вход — весь красно-чёрный, в каминной копоти напополам с кровью. Драко мазал его бадьяном, отпаивал успокоительными и кроветворным, в то время как Невилл рассказывал, кто из очередных мудаков-конкурентов устроил ему облаву. Представляя на его месте себя, Драко вздрагивал и просил остаться на ужин. Вкусная еда была небольшой платой за подобные «издержки производства», и он искренне благодарил Мерлина за то, что смог отыскать честного человека, который готов был стоять на передовой и падать на заклятья грудью. — Пустяки, милорд. Я у этих уродов в долгу не останусь, уж верьте мне. А насчёт крови, так вы не волнуйтесь: я по юности егерем по лесам бегал — вот уж где по-настоящему жутко. А эти, как бы сказать… конкуренты, во! с мантикорой при всём их желании не сравнятся. Драко кивал и доливал Невиллу огневиски в бокал. Понять дикарские нравы своего компаньона ему было не дано, но пока тот говорил: «Пустяки, милорд», можно было находиться хотя бы в относительном душевном равновесии. Так и повелось: Малфой производит наркотики, Томсон подставляется и играет в лицо компании, а воспитанные им «птенчики» сбывают всё это добро всякой черни. Работы было валом, Драко едва ли не прописался в своих же зельеварнях. Благо ещё, девять месяцев в году сын находился в Хогвартсе, а больше заботиться было не о ком и некому. И вот этой зимой, спустя полтора года возни в Лютном, Невилл ввалился к нему в лавку и заявил, что наступил пиздец. Им заинтересовался Аврорат. Малфой сразу понял, где собака зарыта: если накроют Томсона, то сразу же выйдут и на него. Компаньон может быть сколько угодно честным и преданным, но легилементам все эти качества побоку. Один лишь взмах их палочки в сторону Невилла — и Драко плывёт на лодке в Азкабан на пару с товарищем. Стирать воспоминания о самом себе было бессмысленно. Во-первых, министерские мозголомы всё равно их восстановят, а во-вторых, найти ещё одного Томсона с таким же хватом и опытом будет очень трудно, если вообще возможно. Оставался один вариант, ради реализации которого Драко Малфой и пил сейчас огневиски со своим другом Теодором Ноттом. — Ты знаешь, что я торговал наркотиками, — начал он. Тео кивнул. — Как они выглядели? — Эм, Драко, ты чего? Откуда мне знать это? — Да брось, у тебя же тоже заказчики из Лютного… Мы даже однажды встретились там с тобой, но ты на меня под обороткой не обратил внимания. — И что?.. — То, что тебе не могли ни разу не предложить мой товар. — Да откуда ж мне знать, что из всего того говна, которое мне предлагали — твой товар! — начал выходить из себя Нотт. — Мой — не говно, — попытался пошутить Драко. — Ладно, к дракклам шарады. Я хотел сказать, что в тот момент, когда через наркотики можно было выйти на меня, я торговал флаконами — зельями. — Та-а-к… — нахмурился Тео. Малфой мог ставить свой мэнор на то, что друг уже обо всём догадался. — То есть ты, сучонок, всё-таки не прекратил? «Сучонок» осторожно помотал головой. — Да твою ж! Малфой! Блять! — Подожди, не кричи. — Что значит «не кричи»?! Я прошлой зимой тебя чуть ли на коленях умолял остановиться! И ты, между прочим, согласился! А теперь что?! — Ну, я действительно тогда остановился! Послушай, Тео, теперь всё по-другому выглядит. Я заменил товар и нанял человека, который выдаёт его за свой собственный. Никто даже и мысли не допускает, что я могу быть как-то причастен к этому. — Салазар-заступник, а я ещё думал, откуда у тебя такие деньги появляются: неужели министерские лавку прижимать перестали. А тут вон оно что… Товар он заменил, сука! Мозги себе замени, Драко! — Да хватит меня отчитывать, как пятилетку! Я и сам прекрасно понимаю, насколько это опасно! Со стороны Лютного уже год как никаких проблем. Молодчики оттуда до меня не дотянутся. Я бы тебе вообще ничего не рассказывал, если бы мне не понадобилась твоя помощь. — Вот уж спасибо, дружище! Послать тебя нахуй и уйти — вот что я должен сделать после таких слов. — Извини, — стушевался Драко. — Я о тебе же и заботился: меньше знаешь — крепче спишь. — Угу, конечно. Крепко я усну только после твоих похорон… — пробурчал Тео. — Выкладывай давай, чем тебе там помочь нужно. Драко прикрыл глаза и попытался успокоиться. Нотт «нахуй» не послал — пока! — значит, можно приступать к самому сложному этапу разговора. — Мне нужно, чтобы ты сделал такой артефакт, который будет блокировать любые попытки пролезть в голову. На хвосте у моего человека сейчас Аврорат, и если до него доберутся, то на меня выйдут и глазом не моргнув. — Ебать… я тебе кто, Фламель, что ли? Игрушки такие мастерить. — Ну Тео… ты же превосходный артефактор, один из лучших в Англии! Ты должен справиться. Сбить с толку толстокожего Нотта похвалой было нереально. Драко и не рассчитывал, на самом деле; он сказал правду: с Тео тягаться в артефакторстве могли немногие. — Я так понимаю, артефакт должен быть незаметен и неотъемлем. — Да. Иначе министерские смогут его вычислить. — М-да… сложная задачка… Этот «твой человек» согласен-то хоть на операцию? Такие штучки только подкожно будут работать. — Не знаю, я пока с ним не говорил. Сначала нужно было с тобой это обсудить. — Ты прав, сначала со мной, — задумчиво произнёс Тео, а затем оживился и стал загибать пальцы. — Смотри, что мне нужно: пинта его крови, информация о палочке и индивидуальных способностях, если таковые есть. Он чистокровка хоть? Как зовут? — Невилл Томсон. Род чистокровный, но кто знает, настоящее ли это имя. Отец говорит, что Томсоны уже лет пятьдесят в Америке живут. — Спроси у него — Томсона, в смысле — ещё раз и объясни, что мне поебать, кто он, а вот артефактам — нет. Если соврёт, то рискует сдохнуть от моей цацки. — Понял. Что-то ещё? — Пока нет… — Тео отвернулся и стал отстукивать гнетущий ритм по столешнице. — Кроме того, что я так и не понял, какого такого хуя ты вдруг решил податься в профессора? А, Малфой? Объяснишь? — Да что тут объяснять, — вздохнул Драко. — Мне нужно переждать эту волну аврорской бравады. Пойду в Хог, поработаю там до выпуска Скорпиуса, потом уволюсь. — И всё? — фыркнул Нотт. — Бедные дети… — Что-что ты там сказал? — Да так, — хмыкнул он. — А ты уже согласился? — Да, на неделе договор подписал. — И когда начнёшь? Неужели в этом учебном году? — Нет, конечно. Тамошний зельевар ещё жив и, кажется, до лета помирать не планирует. Ну, так Макгонагалл говорит, по крайней мере. — Эх… — Нотт притворно расстроился и вспомнил про стоящий на столе бокал с виски. Виски, спустя несколько секунд, загадочно исчез. — Вот смотри, с нашего выпуска там уже есть ты, Поттер и Лонгботтом. Как думаешь, может, мне тоже в Хог рвануть, а? Два на два будет хотя бы. — Да-да, на должность Пивза. Кем ты там будешь, умник? — Рунологом, вообще-то, — обиделся вдруг Нотт. — Побойся Мерлина, Тео. От Хога камня на камне ведь не останется. — Да ладно, шучу же. Шучу.