Серебряные бабочки

      — Я уверен, это будет лучшая постановка, которую только видели на этой сцене! Се Лянь, наблюдавший за крайне довольным старостой своей группы, не был в этом так уверен. Нет, конечно, то, что Хуа Чэн пригласил его играть трижды вознёсшегося небожителя, было приятно, — в конце концов, не каждого приглашают на главную роль буквально через пару недель после того, как этого самого каждого перевели в университет, — но в своих собственных актёрских способностях он сомневался больше, чем в наличии денег в кошельке.       — Мне бы твою уверенность, — хмыкнул кто-то. Обернувшись, Се Лянь узнал парня, с которым он делил комнату в общежитии. Джексон, кажется, он тоже был задействован в спектакле. Его голос заставил Се Ляня поёжиться: ему казалось, что время первой репетиции ещё не началось, что Хуа Чэн только-только начал объяснять ему идею спектакля ко дню китайской культуры, что ещё рано знакомить его с остальной компанией...       — Ты сомневаешься в моей гениальности? — смешливо фыркнул Хуа Чэн, спрыгивая со сцены и вольготно закидывая руку на плечи Се Ляня. — Не волнуйся, ты будешь звездой! Вот увидишь, твоя родственная душа объявится во время репетиций. Родственная душа! Только напоминаний об этом ещё не хватало! Говорили, что на их курсе все уже нашли свои родственные души, и метки, символизирующие общность помыслов и душ, сияли почти на каждом студенте. Меткой Джексона был паук на шее, синеватый, точно нарисованный шариковой ручкой. Се Лянь искренне не понимал, почему тот так переживает насчёт этого: легче нет задачи, чем найти парня или девушку с точно такой же меткой на шее! У самого же Се Ляня метка так и не проявилась.       — И твоя тоже объявится, — скорее почувствовал, чем услышал он слова Хуа Чэна, тёплым дыханием коснувшиеся его уха. На щеках непроизвольно загорелся румянец.       — Проявится, как же, — через силу улыбнулся Се Лянь. — Я должен был бы поступить в университет через пару лет, а не через пару дней после семнадцатилетия, так что не дорос ещё... Хуа Чэн только усмехнулся, а потом вдруг потрепал Се Ляня по собранным в пучок длинным тёмным волосам.       — Говорят, метки могут меняться со временем... Просто нарисуем тебе бабочек на пояснице, под шмотками всё равно не видно будет! Или где поинтереснее... Могу сам этим заняться, если пожелаешь. Се Ляня бросило в жар: подобные предложения, исходящие от едва знакомого парня, смущали и стесняли. Как после этого делить с ним одну комнату? Впрочем, не кровать же, а значит, со временем можно просто свести всё это на шутку!       "Я как будто в дораму попал," — мелькнуло у него в голове. — "Ещё месяц не прошёл после перевода, а я уже попал под пристальный взгляд старосты курса!"       — Не бойся, он флиртует со всем, что двигается, — фыркнул Джексон, запрыгивая на сцену. — Лучше бы готовил реквизит... Режиссёр, чтоб его. Успели хоть что-то отрепетировать?       — Се Лянь прекрасно вписывается в сеттинг, — голос Хуа Чэна, кажется, похолодел на несколько тонов, как только он обратился к Джексону. — Второго главного героя сыграю я, не может быть в китайской постановке главный герой-мексиканец. Джексон только глаза закатил.       — До появления этого мальчишки ты особо не задумывался об этом.       — А теперь задумался.       — Впервые в жизни?       — Да пошёл ты. Парни ввязались в дружескую перепалку, которая явно происходила уже не в первый раз, и Се Лянь почувствовал себя лишним, словно видит то, чего ему видеть не положено, заглядывает за занавес, прикрывающий чью-то личную жизнь. Отступив на пару шагов и убедившись, что на него не обращают внимания, он осторожно вышел из актового зала и побрёл в сторону столовой, нервно сверяясь с картой и надеясь, что здесь принимают юани: обзавестись долларами он так и не успел, а потому выживал за счёт бесплатного питания для студентов по обмену и доброты директора, который позволил ему пару месяцев не платить за общежитие.