Затмение

Pov: Пол. — Тебе некуда идти, — поднявшись к ней в комнату, говорю я, опираясь плечом о дверной косяк и наблюдая, как она стояла уже в своей одежде, укладывала в сумку банные принадлежности, а на самом краешке кровати виднелась аккуратно сложенная стопочка моих вещей, их оказалось не так много. Девушка не ответила, лишь, на секунду опешив, замерла, словно не задумывалась об этом раньше. Тяжёлый вздох и она продолжает своё занятие, скорее всего, отвечая мне мысленно, но своим молчанием даёт понять, что менять принятое решение не собирается, и данную тему можно благополучно закрыть. Но, черт возьми, я не хочу её закрывать. — Лилит, — предупреждающе произношу её имя в таком тоне, который она никогда не могла игнорировать. — …думаю, я смогу снять заклятье, — выпрямившись и повернувшись ко мне, прошептала та, долго собираясь с мыслями. — А если нет? — Мне пора самой справляться со своими проблемами, — опустила глаза на пару секунд, замолкая, — не убегать от них, — добавляет она, взяв сумку за ручки. — Решение обжалованию не подлежит? — пытаясь разрядить обстановку, улыбаюсь я, отталкиваясь от дверного косяка. — Ты не останавливаешь меня, — как-то обречённо шепчет она, делая шаг вперед и оказываясь прямо передо мной. Расстояние между нами не превышает пяти дюймов, и этого вполне достаточно, чтобы кожей чувствовать её дыхание на своей груди даже сквозь ткань футболки. Тепло. Смотрю на неё сверху вниз, отмечая, что её терпение довольно большое, ведь она до сих пор не подняла своей головы, дабы ответить на мой взгляд. Может быть мне стоит сделать его более требовательным или настойчивым, чтобы она наконец прекратила держать себя в своих рамках? Я осторожно самыми кончиками пальцев касаюсь её запястья, обхватывая его и заставляя разжать пальцы, сжимающие тканевые ручки сумки. Она поддаётся, и сумка с глухим и слабым ударом падает на пол. Её ладонь расслаблена, что чертовки радует, подношу её к своему лицу, заставляя её светлую головку подняться. Взгляд недоуменно бегает по моему лицу, пытаясь найти ответы на так и не прозвучавшие вопросы, останавливаясь на глаза. — А ты хочешь этого? — спрашиваю, прижимаясь щекой ко внутренней стороне тёплой ладошки. Она растягивает губы в несмелой улыбке, отчего на лице появляются морщинки, и я впервые замечаю огонёк жизни в её глазах, но он появляется лишь на несколько секунд, пропадая также быстро как и появился. Мышцы вдруг внезапно напряглись, когда её большой палец, аккуратно, еле касаясь, очерчивает линию подбородка. — Главное — этого не хочешь ты, — она отстраняется, отступая на шаг и притягивая свою руку обратно, прерывая такое приятное и в тоже время какое-то противное действие. Она права и понимает это, словно физически ощущает всё то, что вызывает во мне. Отрицать её слова нет смысла, даже если бы я сам в это не верил, ведь чтобы убедить в чём-то другого человека — нужно самому быть уверенным, убеждённым в этом. Девушка прошла мимо меня, тихо спускаясь по лестнице и не менее тихо выходя из дома, неслышно закрывая за собой дверь. А я так и стоял в той комнате, из окна наблюдая за тем, как её силуэт скрывается между стволов деревьев. Эта ночь прошла без сновидений, но была чертовки длинной и напряжённой. Я то и дело просыпался: либо было ужасно жарко, из-за чего вся подушка как и простыня были влажными от пота, либо мне чертовки холодно, что очень удивляет, ведь у оборотней температура тела 39 градусов Цельсия. Скорее всего, обычный человек сослал бы всё на то, что заболевает, но организм оборотня слишком силëн, чтобы податься такому вирусу как простуда. Просыпаясь, мне не редко мерещился какой-то туманный женский силуэт, который появлялся перед глазами буквально на секунду, и, который был так сильно похож на мою Ли. Этот силуэт сидел в самом углу комнаты, и выглядел он весьма уставшим. На утро я чувствовал себя как выжатый лимон, не выспался, голова чертовки болела, так ещё и отец написал СМС по поводу того, что мне нужно приехать в Порт-Анджелес, для заключения какого-то договора у нотариуса. Скорее всего, это очередная доверенность, которую отец заключает каждый год, страхуя всё своё имущество, а в случае ЧС, когда отец не может ответить, подписать, да и в принципе как-то участвовать в чем-либо, то это должен буду делать я. Встаю с кровати, понимая, что нужно бы принять холодный бодрящий душ. Он-то точно сможет смыть с меня всю усталость и отголоски прошедшей ночи. Проходя мимо комнаты Лилит, замечаю, что дверь приоткрыта, хотя я сам вчера закрывал её. Прохожу в комнату, вдыхая полной грудью такой приятный и яркий аромат спелых персиков, заставляя его буквально въедаеться в каждую клеточку лёгких. От такого удовольствия глаза невольно закрываются, а желание закатить их возрастает с каждой секундой. Перед глазами появляется образ Лилит, вернее сказать, воспоминание: «…я стою у окна, опираясь ладонями о подоконник, задумываясь о её проблеме с родителями. Тяжёлый вздох, наполняющий лёгкие ярким запахом спелых персиков. Я не услышал, как она вошла, но, зато её чуткие и такие нежные пальцы выбили из меня весь воздух, заставляя электрический ток пройти сквозь каждую клеточку тела. Чувствую, её щеку в районе своих лопаток, она слегка притирается ею, что заставляет сильно сжать край пластика подоконника…» Пытаясь отвлечься от этих мыслей, разворачиваюсь и, выходя из комнаты, слегка качаю головой, будто это могло помочь забыть, выбросить из головы эти воспоминания. Получалось из рук вон плохо. Благо холодная вода, окатившая меня с ног до головы, отлично справлялась с этой задачей, я стоял под холодными струями около пяти минут, прежде чем мышцы начало ломить от холода. Выворачиваю кран с горячей водой, и вода с каждой секундой становится всё теплее. «…в единственный выходной я заснул, сидя на диване, сложив руки на груди, под громкие вопли из телевизора. Лилит в это время сидела в соседнем кресле с книгой в руках, мне было интересно наблюдать за ней. Задумавшись, она часто не контролировала свою мимику, полностью погружаясь в сюжет книги, и эмоции, которые проскальзывали на её лице, заставляли меня улыбаться. Помню, когда я забрался к ней в комнату в первый раз, в сентябре, у неё на полках совсем не было художественной литературы…а проснуться меня заставило нежное, почти невесомое прикосновение к шее. Ли решила накрыть меня пледом, лежавшим на другом конце дивана. Её пальцы, касающиеся моей шеи, двигались вверх прямо по вздувшийся венке, заставляли мышцы напрячься, и выдохнуть весь воздух из лёгких. Это так чертовки приятно..» — Чëрт! — резкий выдох, сжимаю зубы до скрипа, пытаясь сосредоточится на ощущениях, а не на этом надоедливой воспоминании, ладони сжаты в кулаки, и ногти от этого впиваются во внутреннюю сторону ладони. Дорога в Порт-Анджелес заняла около часа, конечно, обычно я доезжаю куда быстрее, полностью погружаясь в процесс вождения, только вот в этот раз совсем не хотелось торопиться. Нет, мне было неожиданно приятно (?) смотреть на пейзаж за окном, наблюдая за его быстрой изменчивостью. Лилит тоже это нравилось, она часами могла просидеть на террасе в доме Сэма, рассматривая кромку леса и погружаясь в свои мысли. Опять одна Лилит в мыслях. Парковаться в центре города совсем не сложно, это ведь не Сиэтл или Портленд. Машин достаточно много, но и свободных парковочных мест навалом. У одного из трёхэтажных зданий на первой линии замечаю автомобиль отца, рядом с которым и останавливаюсь. Привычно поднимаюсь на нужный этаж и подхожу к знакомой деревянной двери. Стучусь ради приличия, открываю, и на меня устремляются две пары глаз. — Мистер Роуз, — киваю мужчине в кресле, который работает на отца уже достаточно давно. — Здравствуй, Пол — он указал жестом на кожаное кресло для посетителей, рядом со Стивеном, а в его голосе больше преобладал деловой тон, который заставлял вести себя подобающим образом. Без колкостей. — Отец, — киваю и ему, устраиваясь в кресле, он отвечает тем же действием. — Итак, мы можем приступить? — приподнимая брови, спрашивает нотариус. — Да, конечно, — отвечает Стив. — Мистер Пол, — смотря на меня начинает Роуз, — Ваш отец, Стивен Джей Лейхот, ещё три года назад сделал вас генеральным директором всех своих филиалов Layhotmors, — я кивнул, прекрасно помня тот день, — но пару дней назад он связался со мной и попросил организовать эту встречу. Вы уже дееспособный и взрослый молодой человек, руководствуясь этим мистер Лейхот хочет отойти от своих обязанностей полностью передавая всю свою компанию Вам. — Простите? — Я зачитаю документ, если вы не против: «Я Стивен Джей Лейхот, находясь в здравом уме и по доброй воле, передаю все свои обязанности своему единственному сыну достигшему восемнадцати летнего возраста — Полу Лейхоту. Чтобы договор вступил в свою полную силу ему необходимо закончить экономический университет Сиэтла, до этого момента он владелец пятидесяти процентов акций компании Layhotmors, и в момент получения высшего образования он обязывается в свободное от учёбы время работать на филиале Сиэтла, открытие которого состоится первого августа этого года.» Что? Какого чёрта?! Чувствую, как закипает кровь, и каждую косточку в теле словно ток прошибает; дыхание участилось, а сердце отбивало чечётку, отдаваясь эхом в висках. — Я могу отказаться? — стараясь сохранить невозмутимый вид, спрашиваю я, совершено не смотря на отца, который в свою очередь буравил мой профиль тяжёлым взглядом. — Боюсь, что нет, — отвечает Роуз, а в доказательства своим словам начал искать что-то в стопке документов, — Хотел бы напомнить о подписанной Вами доверенности, — он протягивает мне небольшую синюю папку. «…доверенность обязывает наследование ста процентов всех акций компании Layhotmors после заключения брачного союза или принятия решения о передачи своих обязанностей Стивеном Лейхотом… Пункт 1: Мистер Лейхот не вправе передавать свои обязанности находясь на должности генерального директора/директора Layhotmors. Пункт 2:… »…» Пункт 15: Мистер Пол Лейхот не вправе отказаться от семейного бизнеса. Пункт 16: за нарушение одного из пунктов предусматривается неустойка в размере двух миллиардов долларов. Подпись Стивена Джей Лейхота: (роспись). Подпись Пола Лейхота: (роспись). Подпись и печать нотариуса: (роспись и печать).» — Вы подписали его тринадцатого августа того года, — продолжает нотариус. — Я помню. — Тогда прошу Вас, ознакомьтесь и подпишите, — он вновь протягивает мне какие-то документы. Киваю ему, открывая папку и пробегаясь глазами по тексту. Ничего такого, лишь несколько обязанностей, условия труда и так далее. Поворачиваюсь к отцу: — Это всё? — Остальное обсудим в другом месте. — Отлично, — подписываю договор, вставая с места и кладя папку на стол к нотариусу, — Спасибо, мистер Роуз, — протягиваю ему руку, и он незамедлительно поднимается с места, пожимая её в ответ. — Рад был тебя увидеть, Пол, — теперь-то этот деловой тон пропал из его голоса. — Это взаимно, — улыбаюсь ему, — До встречи. Я выхожу из кабинета раньше отца на пару минут и всё это время пытаюсь успокоиться, привести запутавшиеся в клубок мысли в порядок. Хотелось выйти на свежий воздух, лучше куда-нибудь в лес, там тихо и нет посторонних — можно выплеснуть все эмоции. А вот в городе это сделать гораздо сложнее. Слишком много людей, слишком мало пространства. Особенно в этом маленьком, узеньким коридоре, где стены давили с такой силой, что даже дышать было тяжело. Может нужно просто проветрить или сделать что-нибудь ещё… Была бы здесь Лилит. Стивен вышел из кабинета с самодовольным выражением лица, словно наевшийся сметаны кот. Его ухмылка раздражала, так и хотелось проехаться по ней… Так, стоп, пора прекращать таким мыслям приходить в мою голову. Пусть он и урод, но он продолжает оставаться моим отцом. Лилит так говорила, говорила забыть обиды и просто наслаждаться тем, что он просто мог быть рядом. У неё такого не было, по крайней мере последние полгода. Перспектива работать на этом проклятом автосервисе — не самая лучшая, и никак не давала мне покоя. Понятия не имею, зачем он так сделал, ведь сам прекрасно знает, как я терпеть не могу сидеть в его душном офисе, бывал там от силы раза два, не больше, но и этого хватило, чтобы отбить всякое желание когда-либо ещё появляться в нём. — Расскажешь? — облокотившись спиной о стену и сложив руки на груди, спрашиваю у отца. — Не здесь, — коротко и с каким-то холодом отвечает он. В принципе, как обычно. — А где? — Дома? — С чего ты вообще взял, что я увижу твоё сообщение? Что приеду сюда? Что…? — Остынь. Тебе нужно отвлечься от своей…ну, ты сам знаешь. Работа поможет, — он прервал меня тем самым голосом. Голосом Альфы, именно им он был до того как познакомился с мамой. Нотки стали буквально заставили меня прикусить язык, пусть он мой отец, но в первую очередь для волка он — вожак, которому необходимо подчиняться, — Поезжай домой, — продолжал мужчина, — там поговорим. Я сдерживал себя, осознавая, что передо мной сейчас стоит Альфа, не отец. Челюсть плотно сжата, отчего заходившие желавки чувствуются чертовки сильно, дыхание сбитое, тяжёлое. Когда он закончил, то я молча кивнул и вышел из офиса, после чего сел в автомобиль и погнал в сторону резервации, выжимая из пикапа все его соки. Ближе к пункту назначения двигатель начал жалобно изредка трещать. У дома я оказался уже через тридцать минут и, вылетев из салона, направился в лес. Наконец-то, свежий воздух хвои и морской соли. Теперь можно было вдохнуть полной грудью, можно было дать волю той энергии. В облике волка всё даётся гораздо легче. Все проблемы отходят на задний план, как и какие-либо мысли, мозг отключается, а контролировать ситуацию остаются инстинкты, и им совсем не до этих семейных разбирательств. В «эфире» сейчас только Сэм, который тактично решил никак не реагировать на меня, закрывая свои мысли, чтобы ненароком не спровоцировать, и за это я был несказанно благодарен ему. Огромные мохнатые лапы оставляли на влажной после дождя земле не менее большие следы. Сил сейчас больше, чем когда либо, и мне не составляет труда за несколько минут пересечь границу резервации, направляясь в сторону Канады. Лёгкие обжигало холодным воздухом, а дыхание было настолько частым, что уже давно пришлось открыть пасть. Не церемонясь, я бежал прямо, не обращая никакого внимания на кусты, папоротники и стволы деревьев, о которые благополучно ударялся боками. Когда-то очень давно отец решил завести со мной разговор, мне было не больше десяти, тогда он начал стоить свой первый автосервис, и результат этого диалога должен был быть толчком моего интереса к будущему развитию его бизнеса. Но даже в те времена я не хотел с ним говорить, прекрасно понимая, что это он виноват в смерти…мамы. Да, Стив заставил меня слушать, усадив за стол и сев напротив меня. Его тон был настолько тяжелым, что не вслушиваться в него было просто невозможно. Он говорил, что не собирается закрываться в себе, что готов идти по жизни один, готов трудиться, чтобы дать мне всё, лишь бы я никогда больше не горевал о.о ней. Уже тогда он промывал мне мозги, собираясь сделать из меня достойного наследника для этого семейного бизнеса. Он хотел видеть меня сильным, как духовно так и физически. Конечно, во втором сомневаться глупо, ведь во мне — единственном сыне от наречённой, выбранной Духами — был ген оборотня. А вот в первом он сомневался на все сто процентов. И вот тогда всё началось: холод с его стороны, после каждого моего даже незначительного косяка, будь то плохая отметка или неубранная со стола грязная тарелка. Он игнорировал меня днями, неделями! Даже после извинений ему было плевать, и, чтобы лишний раз меня не видеть, закрывался в кабинете, работая над продвижением своего дела. Поэтому сейчас я даже не сомневаюсь в том, что отец затронет не только эту тему, но и тему…еë смерть. Домой я вернулся, когда отец только припарковался у входа. Он, не дожидаясь, смерил меня осуждающим взглядом и скрылся за дверью, проходя в кухню, для того чтобы поставить чайник, а мне оставалось лишь виновато следовать за ним. Мы сели за стол, как и в прошлый раз, друг напротив друга. Перед нами стояло лишь по кружке горячего чая. — Я так полагаю: ты в бешенстве? — поднимая одну бровь, спрашивает он, поднося белую кружку к губам. — Как ты догадался? — наигранно сильно удивляясь, поджимаю губы. — Не ëрничай. — Я не хочу работать в этом чертовом офисе, — складывая руки на груди, откидываюсь на спинку стула. — Я не заставлял тебя подписывать тот договор, Пол, — спокойно отвечает тот, и это спокойствие начинает выводить меня из себя, — Нужно быть внимательнее. Ты меня очень расстраиваешь. — Тем, что не хочу работать под твоим началом? — вдыхая полной грудью, спрашиваю я. — Ну, конечно. Ты ведь хочешь работать каким-то механиком и зарабатывать свои две сотни в месяц! — Это лучше, чем сидеть с тобой в соседних кабинетах, — понимая, что его терпение подходит к концу, улыбаюсь я. — Не заставляй меня повторять тот разговор. — Я тебя никогда не заставлял. Ты сам решаешь, что тебе делать, — вспоминая тот вечер, веду плечами. — Нет, ты меня вынуждаешь! — он немного повышает тон, вкладывая в него стальные нотки, для того чтобы заставить меня замолчать, — Я начал это дело, потому что ты обещал его продолжить, когда это понадобится! — Мне было восемь. — Главное — ты был трезвый и мог рассуждать логически! Так что возраст не имеет значение. Разве я не дал тебе всё? Дом! Собственная комната с душевой! Еда! Все твои хотелки! Телефон, который только-только вышел! Машина! — не обращая на меня внимание, он говорил всё громче и эмоциональнее с каждым словом. — Я не просил тебя об этом! Ты сам всё покупал, даже не спрашивал, хочу я этого или нет! А разве мне это было нужно? Все эти навороченные, самые новые игрушки! Мне нужен был отец! А не кошелёк! Не нужно было от меня откупаться! — перебивая его, и не менее громко отвечал я. Он вздохнул: — Если бы Мелисса была жива, то ты бы был её сплошным разочарованием! -… — не зная, как реагировать на сказанные им слова, я лишь безвольно осел на стуле, теперь в мышцах не стояло это чудовищное напряжение. Глаза округлились и их защипало, а к горлу подкатил ком обиды, из-за которого дышать становилось всё тяжелее и тяжелее с каждой секундой, на грудь начала давить какая-то странная тревога. — Ты слабый! Не таким я тебя воспитывал! Ты не заслуживаешь быть её сыном! Не заслуживаешь быть сыном Мелиссы! Его слова врезались в подкорку, плотно заседая там. И я вновь чувствую себя восьмилетним мальчишкой, который совершенно не знает что делать и сказать. Пытаюсь сглотнуть этот ком в горле, но ничего не получается от слова совсем, глазами начинаю бегать по поверхности стола. — Ты меня и не воспитывал, — шепчу я, на секунду закрывая глаза, чувствуя, слезы, скопившиеся в уголках глаз. — Ха! Вот, как мы заговорили! — он поднимается с места наклоняясь и упираясь ладонями в столешницу, — Плевать, что ты думаешь! Всё равно! Ты будешь платить неустойку, если после экзаменов не начнёшь работать в офисе! Я медленно поднимаюсь на ноги и, не поднимая на него взгляда, иду в сторону выхода, совсем не вслушиваясь в его слова. А ведь он продолжал что-то говорить мне в спину. Не могу и не хочу больше находить с ним в одном помещении. Лес. Вот куда мне нужно. Там свободно, нет ни рамок, ни границ, ни каких-либо правил. Уверен, чистый воздух и ночная прохлада смогут помочь мне расслабиться, забыться в этих приятных сумерках. Лилит частот занималась спортом, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, и это, кажется, помогало. Вот и я сейчас устрою себе забег до канадской границы, такого рода ночная пробежка длинною в пять сотен километров. — «Пол? Всё хорошо?» — голос Блэка выводил из себя сильнее чего-то ещё. — «Лучше убирайся!» — рычу я, нарочито сильно ударяясь о стволы и торчащие корни деревьев. Послышался протяжный вой — Джейкоб «зовёт» Сэма. Вот и зачем?! Опять придётся выслушивать его наставления! Блэк вышел из «эфира» почти сразу же, на несколько секунд оставляя меня наедине с собой. Но такое сладкое одиночество быстро закончилось. Обеспокоенный Сэм рылся в моих мыслях и воспоминаниях, старательно запоминая каждую деталь, стараясь проанализировать каждого слово. И чем дальше он заходил, тем мрачнее становились его мысли. Было ясно — он не знал что сказать и как реагировать на это. — «Оставить тебя одного?» — «Да.» — «Не натвори глупостей.» Pov: Лилит. «…в следующий раз, когда пришла Агата, она была просто в бешенстве, вышагивала из стороны в сторону, от столба к столбу, нервно заламывая пальцы. — Этот Лейхот! А-а-а! Все планы из-за него коту под хвост! А точнее псу! — она остановилась прямо напротив меня складывая руки на груди, — Как он раскрыл тебя?! — Я-я не знаю, может…может просто разлюбил? — голос дрожал, и из-за этого его почти невозможно было узнать. — Ох! Это так не работает, детка! Импринг не исчезает. Ни-ког-да! Не знаю зачем, но он… Пол выставил тебя за дверь. — Но… Господи, что? Он сказал, чтобы копия ушла? — та кивнула подтверждая мои догадки. И тогда это произошло: сердце пропустило удар, и что-то невероятно острое прошлось по мягкой плоти сердца, словно неестественно длинные ногти впились мышцу и начали ковыряться в ней, оставляя после себя пустоту вместе с чудовищной болью. Хотелось забиться в угол и долго-долго плакать, но сейчас это творчество просто невозможно. Собираю всю оставшуюся волю в кулак, глубоко вздыхая, — Но ведь она — не я. — Он этого не знает. И из этого идёт вопрос: «Что она сделала не так?» — девушка медленно подошла ко мне, присаживаясь рядом. — Неужели, он так отчаялся и обиделся за ту неделю, что решил отдалиться? Интересно, он повторит судьбу своего отца? А, Ли? Не думаешь, что он закроется и уйдёт в себя? Хотя и в это трудно поверить, такой как он, конечно, тяжело переживает потерю, но никому этого не показывает. Чувствую, как в уголках глаз скапливаются капельки слез, которые так и норовят скатиться по щеке, оставляя после себя солёную дорожку. — А ведь поначалу всё шло как по маслу: она появилась в доме, перед ним, словно иллюзия, слепая надежда на твоё возвращение. Видела бы ты каким жалким он был. Истощённый, уставший и такой грустный. Он обнял тебя так бережно и нежно, но в тоже время чертовски сильно…переодел в свою одежду, попытался накормить, а после уложил спать под своим боком. И, детка, ему явно не терпится почувствовать тебя рядом с собой. Не знаю как, но, судя по всему, оборотни чувствуют своих нареченных, это слово невидимая связь, которую не возможно оборвать. Она замолчала, задумываясь о своём, позволяя мне до крови закусить нижнюю губу и почувствовать бегущие по щекам слезы от осознания того, что мой Пол заботился о ком-то также как и обо мне, смотрел на кого-то также как на меня, а это, поверьте мне, самое отвратительное чувство, которое можно было когда-то ощутить. Оно буквально заставляло ныть от боли грудную клетку, словно её царапали изнутри. — Выглядишь не очень, — её тёплая ладонь легка мне на щеку, — Я не трогала тебя почти сутки, детка, а ты до сих пор не восстановилась. Как самочувствие? Вновь молчу не в силах вымолвить и слово, тупо пялю на неё, словно взглядом могу передать ей свои чувства, которые выгрызают меня изнутри…и которые напрочь связанны с парнем, находящимся в тысячах милях от меня. Тяжёлое чувство вины и тоски засело где-то глубоко в груди, сильно надавливая на легкие, из-за чего вдохнуть полной грудью удавалось через раз. Агата говорила о Поле, а мне с каждым новым словом о нём хотелось быть ближе к нему и плевать на произошедшее между нами, на его лож и всё остальное. — В тебе ещё слишком много магии, детка, я не могу тебя отпустить, — она приподнимает мой подбородок, придерживая его двумя пальцами, — Мне нужен ещё хотя бы месяц, но, боюсь, тебе придётся очень тяжело. — Можно… — шепчу я, — п-пожалуйста, пусть Сеир знает…пусть хотя бы двойник побудет с ними. — Хочешь, чтобы с родителей спало заклятье, детка? — приподнимает она бровь, словно не веря моим словам. — …да, — киваю, стараясь держать глаза открытыми. — Только если ты пообещаешь мне вести себя хорошо, — ухмыляется девушка, — я сделаю всё, что в моих силах, чтобы твоя родня вспомнила о тебе и ничего не подозревала о подмене.»