Затмение

«Затмение. Ночь Великого Затмения — проклятье всех ведьм, всех потомков Великой Лилит. В эту ночь магия каждой из нас ослабевает, она, словно песок, скользит сквозь пальцы, утекая в бытье; энергия не способна собраться в материю, потому что луна, закрываемая от лучей солнца нашей планетой, на которую падает тень планеты Земля, требует нашей силы, энергии, излучаемой нами.» Pov: Пол. Мама рассказывала мне легенды племени Маки, в котором она выросла, где она училась любить, дружить и познавать мир. Племя Маки было дружелюбным многие века, они помогали своим соседям, и резервация Ла-Пуш не была исключением. Там-то они и познакомились. Много лет назад, когда мама была ещё жива, а отец не был таким чёрствым придурком, они часто рассказывали мне перед сном о счастливых моментах, которые они проводили. «… Моя комната. Детская. То время, когда она на самом деле была моей крепостью. На моей кровати уместились трое. «В тесноте, да не в обиде» — это отлично описывало наши посиделки перед сном. Я был счастлив, отец и мама (самое главное мама) были счастливы. Мы все были счастливы. Родители полулежали по краям кровати, а между ними лежал мальчик лет пяти, не более. Мы сплели наши пальцы в каком-то непонятном замочке. — Из года в год устраивался один и тот же праздник, на который съезжались практически всё жители нескольких племен, и в этом году гостей принимало племя Маки. Мы начали готовится чуть ли не за неделю. Каждый дом готовил еду для приезжих и ночлег, если это было им необходимо. — Да, и в тот день, когда твоя мама, сынок, стояла за деревянным столом, накрытым белоснежной скатертью, и раздавала желающим лепёшки, улыбаясь каждому подходившему человеку, она буквально пытала меня, уделяя своё драгоценное внимание каждому, но не мне. Для неё я был не более, чем студентом, заканчивающим юридический факультет Порт-Анджелеса. А вот для меня она уже тогда была богиней. — Не преувеличивай, Стив, — брюнетка, улыбается, обворожительно улыбаясь, своей скромностью обескураживая супруга. — О, Духи, покарайте меня, если я лгу своей жене! — смеётся тот, наблюдая за женщиной, — Мелисса, любовь моя, я влюбился в тебя с первого взгляда, не смей обвинять меня во лжи. Мне пришлось побегать за ней, сынок, — это уже было адресовано мне, — не меньше месяца я уговаривал её встретиться в каком-нибудь ресторане или кафе Такомы. Но ответ всегда был одним и тем же. «Нет». — Я не могла согласиться, милый, — нежные женские пальцы зарылись в мои волосы, взъерошивая их, — мне нужно было учиться, да и не могла пойти не пойми куда с практически незнакомым мне молодым человеком. — Но она согласилась. Да не сразу, и мне пришлось потратить много сил и нервов, но, поверь мне, Пол, твоя мама достойна бóльшего. — Мне этого хватает, любимый, — мягко улыбается брюнетка, — я счастлива. — Для меня это главное, Лиса. … » Это было так давно, что часто я переживаю, что забуду эти прекрасные моменты, забуду её. И это страшно, не скрываю: я боюсь забыть свою маму, её голос, теплоту глаз, мягкость кожи, заботу… Как бы мне не хотелось, но прекратить этот злосчастный процесс забывания мне не под силу остановить. Просыпаясь каждое утро я понимаю, что воспоминаний о ней становится всё меньше, а будни становятся серыми и однообразными, даже после обращения. Но когда в моей жизни появилась Лилит, когда увидел её впервые, мир будто стал сиять ярче и не только от её блестящих глаз, но и они сыграли в этом не последнюю, если не первую роль. В тот день она была счастлива, стоя рядом с одноклассницей, и её счастье позволило мне вновь увидеть мир как раньше. Когда мама была ещё жива. В тот момент ко мне пришло осознание: её счастье — и моё тоже, её грусть, гнев, радость и всё остальное — тоже моё, я буду ощущать всё то, что ощущает, испытывает она. Потому что мне важно её состояние. И когда она улыбалась кому-то в школе, заставляя меня буквально сгорать от ревности, что эта улыбка была послана не мне, что это не я был причиной её счастья. Но в этот же момент во мне загорался огонёк восхищения и того же счастья, ведь моя наречённая счастлива. В большем я и не нуждался. Пока Лилит впервые не улыбнулась мне, после этого мне до безумия хотелось делать её счастливой, чтобы эта улыбка, чтобы её счастье было вызвано мной. Но когда она приехала к Сэму, вся в слезах и растерянная, я был в ярости и, желая найти источник её грусти, был готов сделать всё что угодно, лишь бы вновь увидеть её улыбку, а не ручейки слез на щеках. И даже в этот момент я разделял её грусть, чувствуя тоже самое, но в другом ключе. Поэтому сейчас, спустя чертов месяц, мне хотелось убедиться, что она чувствует хоть что-то. Плевать какая это будет эмоция, лишь бы увидеть, что она ещё может испытывать что-то, что угодно. — Чего ты хочешь, Волк? — щурится ведьма, поднимая руки к району живота, напрягая пальцы, из который тут же заструилась фиолетовые паутинки дыма. — Верни её домой и не тревожь больше, — остаюсь стоять на месте, наблюдая, как её магия медленно преобразуется в шар энергии. — Как только закончу, — вены её рук начинают темнеть. Значит, она ещё жива. О, Духи, благодарю Вас. Выдыхая, чувствую, насколько становится легче, словно гора с плеч. Дышать становится легче, ведь где-то глубоко в подсознании я готовил себя к её смерти, к тому, что, желая увидеть её румяное личико при встрече, найду лишь её хладный труп, или вообще ничего не найду, только в этом случае я бы продолжил искать, перевернул бы весь мир с ног на голову, но найду её. Чего бы мне это не стоило. — Сейчас, — упрямо говорю я, принимая, что расходовать свою магию попросту она не станет. — Убирайся, Волк, — рычит ведьма, стараясь выглядеть более уверенной и устрашающей, но в глаза её можно увидеть страх. — Только с Лилит. — Нет, — в тон мне отвечает та. — Для чего она тебе? Её сила с твоей не свяжется, это бесполезно! Она слишком сильна для… — О, нет, она не сильнее меня, Волк, — в её глазах скользит безумие, — я насытилась магией более сотни ведьм, — голос срывается на крик, — теперь мы на ровне. — Но её магия не иссякнет, а значит в тебе не усвоится то, что ты так упорно из неё выкачиваешь, — чувствуя дрожь в каждой своей косточке, чуть ли не рычу я, — Ты лишь убиваешь её! Джонс угрожающе увеличила расстояние между своими ладонями, из-за чего шар энергии постепенно становится больше. — Держи себя в руках, Волк, — она хитро ухмыляется, — в доме Лилит. Ты ведь не хочешь её расстраивать, обращаясь прямо у неё на глазах? — ядовито-заботливо спрашивает, не отрывая от меня взгляда. — Поверь мне, сучка, её это не расстроит, — сдерживаю желание обратиться и разорвать её к чертовой матери. — Ты ничего мне не сделаешь, — уверенно заключает девушка, — Не посмеешь. — Уверена? — Иначе девчонку тебе не увидеть. — Где она? — рычу, делая шаг вперёд, отчего та дёргается, готовясь швырнуть в меня тот шар энергии. — С ней всё в порядке, — её хитрая ухмылка не предвещает ничего хорошего, — пока что. — Ты не посмеешь, — тело от злости начинает пробивать мелкая дрожь, но я стараюсь держать себя в руках, чтобы не перекинуться. — Нет, как раз-то я посмею, и ты это знаешь. — Ты ведь убьёшь её. — Одной ведьмы больше, одной меньше, какая разница? Тем более её энергия не разорвёт эту вселенную, потому что у неё будет другой сосуд, более сильный. — Посмотри сама: ты сильнее не стала, а выкачала из девочки столько магии. С другими ведь было иначе, — глубокий вздох и я улавливаю слабые снотки свежих персиков. Оглядываюсь, бегая по фасаду дома взглядом, но её не замечаю. — Она наследница великой магии, — сомневаясь отвечает она, — это нормально, что всё так долго происходит. — Ты сама-то веришь? — разворачиваюсь к машине, доставая из открытого окна переднего места портфель, — страница 375, — достаю потрёпанную толстую книгу и протягиваю ей. — Мальчик, я читала эту книгу сотни раз, — ухмыляется она, смотря на меня как на дурака. — Да, Лилит говорила, что у каждой ведьмы есть подобная, но этот экземпляр другой, — повертел книгу в руках, замечая огонёк заинтересованности в её глазах, — в нём есть дополнительные материалы. Тебе, как той, что хочет забрать силу её прямой наследницы, следует для начала прочесть это. А то мало ли…не сможешь справится с такой силой. — Что ты хочешь в замен? Уж точно Лилит я тебе не отдам, — щурится, рассеивая огонёк энергии в руках. — Пока ты изучаешь её, я хочу быть с ней. В одной комнате, чтобы я мог к ней прикоснуться, заговорить. И чтобы она была собой, а не жалкой копией, как та, что ты подсунула в резервацию, — сжимал челюсть, чувствуя, как заходили желавки. Одна только мысль увидеть наречённую отзывалась огнём в груди. Пожаром, который не могла затушить ни одна служба спасения, пусть их буду сотни, тысячи, но потушить пламя могла только она. Её взгляд, голос, запах, смех, прикосновение — единственное, в чем я нуждаюсь, словно в кислороде. — Ты не заберешь её, Волк, — шепчет та, обводя меня взглядом, — дай слово. — Только если ты дашь своё. — Ты знаешь, что оно ничего не будет значить. — Для меня — нет. А вот для Лилит. Дай слово, что не убьёшь её. Для той, кто умеет авторитет, ты лгать не будешь. Она величественна, даже в образе призрака, духа. — Она приходит к тебе? — интерес в ее голосе смешался со страхом и настороженностью. — А к тебе нет. — Ты блефуешь. — Не тогда, когда дело касается моей девочки. — Ладно. Да, черт возьми. О, Великая Лилит, услышь меня: я не буду кончиной твоей наследницы. Даю своё слово, — вокруг неё образовывается алая дымка энергии, его правления явно ей не принадлежала, — Твоя очень. — Обещаю не выводить её из твоего дома. Ты сделаешь это за меня, — ухмыляясь, делаю несколько шагов, наступая на крыльцо. — Книгу, Волк, — протягивает ко мне раскрытую ладонь. — Сначала Лилит, — поднимаюсь до конца, остановившись в полуметре от ведьмы, которая в свою очередь нехотя отошла в сторону пропуская меня внутрь. — Подвал. Третья дверь слева, — сказала куда идти и я тут же, не раздумывая ни секунды побрел туда, всё ещё держа в руках книгу. Коридор. Указанная ранее деревянная дверь. Холод, веющий неприятный запах сырости. Каменные ступеньки и плохо освещённый тунельчик. Огромная площадка, подперавшаяся колонами, создавшими своеобразный круг, обвитые лианами винограда. И девушка, сидевшая в самом центре. Лилит. Она прислонилась спиной к центральной колоне. Её глаза были закрыты, на лбу испарина, к которой прилипли локоны волос, губы приоткрыты, грудная клетка тяжело вздымается. На ней чужие вещи, серые брюки и футболка были на несколько размеров больше. Красные щеки и круги под глазами говорили о усталости. Её освещал лишь тусклый свет десяток свечей вокруг воображаемого круга. Один единственный вздох наполняет лёгкие ароматом самых сочных и свежих персиков. Книга падает на ступеньки, и я совсем не забочусь о её состоянии. Сейчас самое главное, что есть в моей жизни, сидит в десяти метрах от меня, почти без сознания. Буквально три больших шага и я могу прижать её хрупкое тело к своей груди, поднимая с каменного пола, и, чувствую словом тепло её тела, касаюсь губами её лба. Совсем холодная, как бы переохлаждения не было. В груди зародилось какое-то странное щемящее чувство, которое буквально физически причиняло боль. Стук её сердца на столько слабый, а конечности холодные, что можно предположить, что тело перешло в режим выживания. Разворачиваюсь и иду к выходу, где на лестнице стояла Агата, держа книгу в руках так, будто это её самая большая ценность, и, преграждая мне дорогу, хмурится. — Мы дого… — Ей холодно, — закатываю глаза, — Мы будем дома. Девушка на моих руках начала ëрзать, приоткрывая глаза, видимо услышала знакомый голос. Не обращают внимание на ведьму, проходя мимо неё, и, задевая её плечом, поднимаюсь в коридор, откуда тут же иду в гостиную, где усаживаясь на диван вместе с нареченной, накрываю её лежавшим рядом пледом, пытаясь сохранить её собственное тепло. И обнимая её одной рукой за талию, а другой под коленями, наслаждаюсь мягкостью её кожи. Почему это кажется таким забытым и таким чертовски приятным? Я наслаждался её телом, этой мягкостью, слабым теплом и запахом, каждой веснушкой, родинкой и шрамом, немногие из которых мне удалось ощутить кончиками пальцев и губами. Но я не давал зайти себе дальше засосов и укусов, понимая, что она ещё сама не знает чего хочет. Мой максимум — это её сногсшибательная задница., которую я иногда сжимал, кусая её шею. Вспоминая наши частые физические контакты, в какой-то степени я начинал жалеть о своём обещании уйти из её жизни. Сглатывая, чувствую несмелое прикосновение её пальцев к своей ладони, лежавшей на её животе. Наклоняюсь, замечая, что она больше не такая бледная, а на щеках выступил лёгкий румянец. — …Лейхот.? — шепчет она стараясь открыть глаза, но попытки не увенчались успехами. — Тише, персик, — отпускаю её ноги, убирая с лица волосы, — всё хорошо. -…не…на. — Что? — …вижу, — отворачивается от моих прикосновений, заставляя меня замереть. Она только что сказала…? Что ненавидит меня? Не-ет, быть этого не может. — Эй, -вновь касаюсь тыльной стороной ладони ее лица, но вновь натыкаюсь на её сопротивление, — чего ты? Она не отвечает, жмурясь словно от боли, и я задумался, не причинил ли ей боли, может задел синяк или что-то ещё. Оглядываю её, но ничего подобного не нахожу. Стэн пытается отстраниться, на что я прижимаю её у себе ещё сильнее, буквально вынуждая сдаться. — Прекрати, — шепчу ей на ухо, прикасаясь губами к виску. Она вновь дёргается, словно ей было неприятно от этого, — черт возьми, персик, хватит, — жмурюсь, чувствуя как к горлу подкатывает ком обиды. — …нет, — уже более уверенно шепчет он. — Видишь, — слышу насмешливый голос хозяйки дома, — Я говорила тебе. — Заткнись, пока ещё можешь это сделать, — рычу, подавляя дрожь в костях. — Как страшно, — буквально слышу её ухмылку, а после и удаляющийся звук шагов. Выдыхаю, радуясь лишь тому, сто могу находиться рядом с ней, пусть она этого и не хочет. Зато она жива и я это знаю, вижу и чувствую. — Ты лицемер, — вновь шокирует меня своими словами и заставляет кровь кипеть от злости. Но я молчу, ожидая, когда она продолжит, что произошло не более чем через минуту, — я рассказала…тебе…а ты решил…промолчать. — У тебя хватало своих проблем. — …это не отговорка, — фыркает, и я неосознанно улыбаюсь. Она чувствует себя лучше, а это радует. — Знаю. — Ты врал, — слышу, что её сердцебиение начинает приходить в норму, — это очень неприятно…по поводу ночной работы тоже. Не понимая о чем она говорит, я хмурюсь, наклоняясь к ней, но она лежит, совершенно не смотря на меня, и, видимо, не собираясь продолжать, ждёт моей реакции, ответа. И тут до меня доходит. Она говорит о причине смерти моей матери. Но как она могла узнать.? Агата. Чёртова стерва. — Это…личное, — шепчу я, жмурясь от физической боли, сдавившей грудь словно тиски. — А я не настолько близка. — Было рано. Мне нужно было время… — Для чего? — Чтобы быть уверенным… — Что я не убегу, сверкая пятками, когда узнаю…об этом. Она была права. Но…это проверенная тактика. Жестокая? Да. Привязать её к себе так сильно, что уйти просто не получается, хоть есть и желание. Джаред проделал это с Ким, но у них не было необходимости в этой…процедуре. Эдвард и Белла. Сэм и Эмили. Но в их отношениях было то, чего нет у нас с Лилит. Полное доверие. Нам до них далеко, и это в какой-то степени даже хорошо. Тем более после моего обещания её родственнице. Поэтому сейчас лучше всего продолжить воздвигать между нами стену, основой которой послужила моя ложь и длинный язык Агаты. — Разве запечатление нужно для этого? Для лжи? — я отчётливо слышу её всхлип, который она упорно сдерживала. Нет, персик, конечно же нет. Я ведь так люблю тебя. — Для…продолжения рода, — от собственных слов было тошно, — Оборотни должны существовать, пока существуют вампиры. Такие как ты должны лишь выносить… — Замолчи, — плачет, уже не скрывая этого, — пожалуйста, я прошу тебя… — Ты должна знать правду, — упрямо продолжаю я. — Тогда…лучше перегрызи мне глотку. Слышать ничего не хочу про твою правду, — чувствую, как слезинка скатившихся с её щеки пропитала футболку. Она молчит буквально несколько минут, подчеркнул чего продолжает, — Почему тогда ты…так заботился? Даже когда я приставала к тебе, ты говорил, что… — Я помню, что я говорил, — перебиваю её, вспоминая, как пресекал неопытные попытки наречённой меня соблазнить, — но ты в таком возрасте, когда женский организм ещё не до конца… — Пожалуйста.! — вскрикивает, сильно жмурясь, словно её сильно ударили, — Пол, прошу тебя…я…я люблю тебя. — Придётся тебя разочаровать, — эти слова даются тяжело. Даже слишком, но те, что последовали за ними, разбило её сердце, и, кажется, я даже мог слышать это, — Я тебя не люблю и никогда не любил. Привязанность? Может быть. В этом ньюанс импринга. — Для чего ты здесь? — всхлипывает и, я чувствую, как она жмётся к моей груди. Как же хочется прижать её ещё сильнее… — Ты остаёшься моей наречённой. Это мой долг, а не желание. — Я ненавижу тебя, Пол Лейхот. Парень, который дал мне надежду, а после растоптал её и выбросил в канализацию. — Мне не нужна твоя любовь, Лилит. Только матка, — собственные слова вонзали кинжал в сердце, и даже эта боль не могла сравнится с болью, которую я читал на её прекрасном лице. — Отпусти меня, — шипит, резко отстраняясь. — Сиди, ты ещё не согрелась, — прижимаю её, желая насладиться близостью с ней, пока ещё могу этим наслаждаться. — Нет, уж лучше насмерть заледенеть, чем греться с тобой, — толкает меня в грудь, и я рад, потому что она смогла найти в себе силы для этого действия. — Успеешь от меня отдохнуть. — Я не хочу быть рядом с человеком, а точнее оборотнем, который считаем меня инкубатором. Я не считаю так, персик. Но это единственный способ отгородить тебя от себя. — Будто у тебя есть выбор. — У каждого он есть. — У тебя нет. — …не думала, что ты такой, — чувствую её страх, как учащается сердцебиение и дыхание, — мудак. — Тебе ещё носить моего реб… — Нет! Я.я не верю, что ты так со мной поступишь. Обрюхатишь и всё? А как же…- по её закамск катились слезы, которые я вызвал сам, — как же объятия, поцелуи.?.. свидания и прогулки… — Ты сама себе это надумала, — она вновь пытается оттолкнуться, но я держу её достаточно крепко. Черт возьми, персик, посиди со мной ещё немного. Прошу. — Отпусти меня, — её маленький кулачок в сильном ударе прилетает мне в грудь, — немедленно, Лейхот! И я отпускаю. Расслабляя руки, позволяю ей вскочить с себя, и ощущение её легкого тела тут же пропадает. — Я хочу домой. — Я отвезу. Она смотрела на меня, как на чужого, словно видела впервые. Щеки и глаза покраснели, даже появились пятнышки от истерикии. А эти сладкие губы поалели, распухли и подрагивали. Она не выглядела жалкой или раздавленной правдой. Нет. Она была разочарована. Во мне. — Я…Пол, прошу возьми свои слова назад. Я бы с радостью, персик, но не могу. Нельзя. — Нет, — поднимаюсь следом за ней, — приводи себя в порядок и поедем. — Я разрешала? — мерзкий голос Агаты заставляет меня загородить своим телом её, — Ох, волчонок, включился режим «защиты»? — Ты читала книгу? — Да. — Тогда в чем дело? — Выйдем, — жестом приглашает пойти за ней на второй этаж. Разворачивается и уходит в сторону входной двери. Что-то задумала, ведьма. — Иди собирать вещи, Лилит. — Я не хочу никуда с тобой ехать! — топает ногой, заставляя меня обернуться. Она сложила руки на груди и всём своим видом показывала, что не будет следовать моим словам. — Я тебя не спрашивал. Марш. Собирать. Свои. Вещи. — Я не нуждаюсь в твоих приказах. Можешь идти раздавать их своим волчатам! — плотно сжимает распухшие губы. — Быстро, Лилит, у меня нет времени с тобой нянчиться, — хватаю под локоть, стараясь действовать более аккуратно, чтобы не причинить ей боль. — Ай! — перехватывает мою кисть, и я мгновенно ослабляю хватку. Черт! Кладу ладонь ей на талию, притягивая к себе. Как же хочется тебя поцеловать, персик. — Угомонись, — рычу ей в губы, наклонившись к заплаканному лицу, — и быстро за вещами. Я ясно выражаюсь? — Д-да, — она закусывает губу, отворачиваясь от меня, словно я был ей омерзителен. Вполне возможно. Отпускаю её, проследив, как она поднимается по лестнице, обиженно сложив руки на груди. А после иду к ждущей меня Агате, которая успела выйти из дома и спуститься к океану. Она услышала мои шаги по песку и, медленно развернувшись ко мне, оглядела мой силуэт. Сейчас спеси в ней стало гораздо меньше, видимо прочитанное в книге дало быстрый эффект. Мне на руку. — О чем ты хотела поговорить? — У меня есть свои мотивы, чтобы вернуть её. Я остаюсь её семьёй, и буду часто к ней приезжать, мне нужна её магия, которой она питает всё вокруг себя. Поэтому…хочу стереть ей память. Тебе ведь это тоже на руку? Судя по тому, какой бред ты ей наговорил, кто-то поставил тебе условие. Великая? — Тебе какое дело? — сдерживать дрожь рядом с ней становится сложнее. — Я буду частым гостем в их доме, а так как ты будешь продолжать её оберегать, мне нужны гарантии, что никакой оборотень не набросится на меня. — Разве это зависит от меня? Обратись к Сэму. — Ох, сейчас нет, это не в твоей власти, но и мне сейчас ничего не угрожает. Я говорю тебе о недалёком будущем, Пол. — Что ты предлагаешь? — Я сотру из её памяти тебя и себя, вставив вместо этого другие воспоминания. О её доме, и всё то время, что она жила у тебя, в воспоминаниях заменится на счастливые моменты с семьёй. — Что хочешь от меня? — Потерпи моё общество ещё несколько дней. Я сама доставлю её к семье, но знаю, ты не оставишь её одну со мной. Поэтому поедем вместе. — Ведьма, да ты боишься меня, — слегка прищурившись, прислушиваюсь к биению её сердца, которое сильно превышает норму, — боишься, что я обращусь и останутся от тебя рожки да ножки? — Самооценку понизь, — пытается казаться увереннее, но получается плохо. — Я прав. — Одно движение моих рук и… — Ты ослабла. Полнолуние отнимает силы? — усмехаюсь, чувствуя превосходство в этой ситуации. — Ну, конечно. Кэрридуэн. Часто она к тебе приходит? — догадывается ведьма, и в её взгляде начинают плясать чертики. — Тебя это волновать не должно. — Она собирается? — Да. — Тогда поедем. … Рядом с моей малышкой время словно летит ещё быстрее, я его даже не ощущаю. Но мне нравится чувствовать её близость. Она, конечно же, больше не даёт себя обнимать или прикасаться к себе, оставаясь гордой. Тем не менее, этого мне было более чем достаточно. Месяцы вдали от неё дают о себе знать. Я наслаждаюсь запахом свежих персиков, её беспокойным дыханием, блеском серых глаз…ею. Мне не нужно ничего, кроме неё самой. Сейчас она в безопасности и рядом со мной, а это — главное, что интересовало меня на протяжении всего время вдали от неё. В самолёте она спит, восстанавливает силы, но в машине и аэропорту упорно делала вид, что совсем не замечать меня и моих взглядов, которые я постоянно кидал в её сторону. Теперь ни о каком доверии между нами и речи быть не может. Пару пересадок и несколько часов в зале ожидания аэропортов, мы наконец-то в Сиэтле. Сутки в дороге — то ещё удовольствие. Моя девочка устала. Мало того, что она была вымотана у этой ведьмы, так и сейчас…у нее совсем нет сил. Пусть и дальше строит из себя сильную, но только рядом со мной. Подхожу к ней, но остаюсь незамеченным. Специально прочищаю горло, чтобы ей было спокойнее, когда она поймёт, что теперь в её личном пространстве появился я. — Заедем в кафе, — кладу ладонь ей на поясницу, — Ты даже в самолёте не ела. — Не трогай. — Ага, а потом перед твоими родителями оправдываться за синяки и ссадины? — увереннее обхватывают её талию и прижимаю к своему боку. Она напрягается на несколько минут, пока мы спускаемся по лестнице, но после еле заметно облокачивается на меня. Волк внутри ликует, что, наконец-то, чувствую её расслабленной в своих объятиях. Иду по парковке как можно медленнее, наслаждаясь этой близостью. Она слишком хороша. С ней мне слишком хорошо. Усаживаю девушку на заднее сидение, помогая пристегнуть ремень безопасности. — Я сама… — Нет, я уйду сегодня. Обещаю, что мы не пересечемся больше, но мне нужно тебя чувствовать. Пожалуйста, — скольжу кончиками пальцев по её щеке, но быстро одергиваю себя. Ей неприятно. — Что ты будешь? Кофе не подойдёт. Зелёный чай и, может быть, какой-нибудь сэндвич? — перевожу тему, чтобы ей не запомнился этот разговор. — Мне всё равно. — Ладно, хорошо. Я возьму на свой вкус, — раздраженно бросаю ей и с лёгким хлопком закрываю дверь. Я не тороплюсь, и стрелка спидометра не превышает ста километров в час. Салон заполнения её запахом, и от этого кровь закипает. Он стал совсем родным, хочется, чтобы он въелся в сознание и плоть. Останавливаюсь у какого-то кафе, в котором не провожу и десяти минут. Всё тот же паренёк, который обслуживал меня в прошлый раз, улыбается и кидает взгляд на посетителя в дальнем углу за столиком. — Он спрашивал о вас, — ставит передо мной мой заказ в бумажном пакете, — Я не настаиваю, но, сэр, не хотите с ним поговорить? — Ты его знаешь? — слегка щурюсь и поворачиваюсь к тому самому столику. — Наш постоялец, внимательный очень. — Ладно, спасибо, — оставляю несколько долларов ему на чай, а сам иду к Сэмюэлю, — давно сидишь? — Забрал её? — переходя сразу к сути, поднимает на меня глаза. — Один из них, да? — Не оставляй её. Ты знаешь, что может случится, если вы разойдëтесь. — Ты угрожаешь ей? — я невольно сжимаю кулаки, отчего пакет начал жалобно шуршать. — Я? — он был словно удивлён моими словами, а по выражению глаз было понятно, что ещё и оскорблён, — Нет. — Тогда какого чёрта? — Пол. Она забудет прошлое, но другие будут помнить. Мрак ее преследует, а ты хочешь дать ему поглотить её? Его слова звучали словно бред психопата. Он говорит метафорами? К чему эти загадки? Это не имеет смысла, после всего произошедшего, теперь ей ничего не угрожает, она достаточно сильна и умна, чтобы накрыть себя защитными чарами или чем там себя оберегают ведьмы. — Не неси чушь. Откуда ты знаешь об этом? — я продолжаю стоять в метре от него, и, если до этого мой взгляд был направлен на его лицо, то сейчас мне был больше по душе вид за окном. — Я не могу тебя заставить, но ты понимаешь это, — мужчина возвращает внимание к своему кофе, и добавляет, но гораздо тише, — как тогда, когда по её неосторожности она приехала к тебе ночью. Ты можешь защитить её от тьмы. Как защищаешь резервацию. Всё мы — дети Божьи, но она, не забывай её корней. — Кто ты, черт возьми? — чуть ли не рычу я, сильно сжимая его плечо. Но он даже не шелохнулся, словно и не почувствовал моего прикосновения. — Тот немногий, кто хочет добра этой бедной девочке. Я предупредил, Пол, а теперь иди, — он стряхивает мою руку, словно она не сжимала его плечо со всей силы. — Отвечай, — требую я. — Она выходит из машины, — стоит ему произнести эти слова, и я машинально поднимаю взгляд на окно, из которого виднеется парковка, где стоит моя машина. Черт. Дверь открывается, и я вижу как Лилит вы ходит. — Ты не посмеешь сделать ей больно, — на грани ярости, рычу ему я, быстро покидая кафе, — Вернись обратно, Стэн. Она стоит слишком неуверенно и придерживается за машину, медленно переходя к капоту. Вероятнее всего, долгая слабость в тебе дает о себе знать, она просто не услышала мои слова. Быстрым шагом я добираюсь до неё спустя несколько секунд, и, по счастливой случайности для меня, обхватываю её талию рукой, слегка наклонившись. — А ты резвая, — вдыхая запах её волос, шепчу я, — зачем вышла? Она кладёт руку мне на плечи, обвивая шею, и позволяет полностью опереть свой вес на меня. Тяжёлый короткий вздох заставляет меня насторожиться. Слишком частые и короткие вздохи, а после она приоткрывает губы, словно хочет что-то сказать, но вместо этого жадно хватает ртом воздух. — Так, тише, всё хорошо, персик, — подхватываю её на руки и вместе с ней иду к скамейке неподалёку, — успокойся, ты в безопасности, я рядом. Усаживаюсь вместе с ней на дерево и аккуратно устраиваю её на своих коленях. И мы словно вернулись на полгода назад…она спокойно сидит на мне, и я могу её касаться, без всяких криков и недовольств. — Дыши, нас никто не торопит, — она откидывается на моё плечо и закрыв глаза размеренно вдыхает, в то время как моя рука невзначай проходится по густым волосам, иногда зарываясь в этот шёлк пальцами. — От тебя пахнет лесом, — мягко и совсем тихо шепчет девушка, еле заметно прижимаясь сильнее. И я не выдерживаю…это выше моих сил. Её запах сводит с ума, тепло тела греет кровь так сильно, что она чуть ли не кипит в венах, а нежный голос, который всё сильнее и сильнее въедается в подкорку. Но ей тяжело дышать, и лишь это останавливает меня не сжать её в стальных объятиях и не прижаться к сладким и манящим губам. — Ты будешь молчать? — пару минут спустя вновь шепчет она. — Хочу, чтобы ты для начала успокоилась, — вновь наполняя лёгкие её запахом, отвечаю ей. — Я спокойна. Пожалуйста…поговори со мной, Пол, пожалуйста, — мольба в её голосе заставляет мое сердце болезненно сжаться, а волк внутри прижав уши, жалобно заскулил. — Почему ты вышла? — Я увидела кое-что, — её ладонь накрывает мою щеку, заставляя повернуть к ней голову, — ты хочешь уйти? — С чего ты… — Не лги. — Так будет лучше для тебя, — признаюсь ей, тут же встречаюсь с недовольством в её глазах. — Нет, не будет. Ты не можешь решать такое в одиночку. — Я уже решил. — Ты не имеешь права, Лейхот. Хватит мне лгать, как это было в доме Агаты. Поговори со мноймной.