Together

Воздуха отчаянно не хватало, перед только что открывшими глазами то и дело плясали какие-то пятна. И, тем не менее, она смогла разобрать очертания Адриана — сын сидел совсем рядом, сжимая в руках её ладонь. Эмили попыталась сжать его пальцы в ответ, что-то сказать. Тщетно. Тело её не слушалось. Мышцы как будто собраны плотным комом. — Мама! — воскликнул юноша, неверяще смотря на неё. — А-адриан, — еле как произнесла мадам Агрест. Она все-таки села на кровати, удивлённо осматриваясь вокруг: обстановка казалась такой знакомой. Точно. Их спальня… Сын смахивает слезу, и тут же осторожно заключает женщину в объятия. — Сработало! Правда, сработало! Ты снова здесь, с нами, мама! Бережно обнимая сына за плечи и периодически целуя его в золотистую растрепанную макушку, Эмили и сама чуть ли не плакала. Магический сон слишком затянулся, но сейчас она вновь могла быть с близкими её сердцу людьми, дышать, жить… К слову о близких… — Адриан, — женщина запнулась, отгоняя прочь непрошенные, страшные подозрения, — А где…где Габриэль? Адриан виновато отвёл взгляд. Сердце камнем застыло в преддверии плохих новостей. — Мне очень жаль, мам, — парень наконец собрался с силами и смог заглянуть в ярко — зеленые глаза матери, — Папа, он… *** Пожертвовал воспоминаниями ради того, чтобы вернуть тебя… Эмили, приоткрыв дверь кабинета, остановилась в нерешительности на пороге, сжимая в руках чашку чёрного чая. Три месяца прошло с тех самых пор, как она очнулась в собственной спальне после двухлетнего сна. Три месяца любимый человек смотрел на неё словно на пустое место, но при этом с теплотой относился к Адриану, проводя с ним порою больше времени, чем за решением рабочих моментов. И три месяца она делала всё, лишь бы пробудить в нём хоть какие-то воспоминания. Мужчина поднял на неё взгляд — и мадам Агрест невольно вздрогнула. Некогда любящий супруг смотрел на неё холодно, отстраненно. И даже немного сердито. — Ты пропустил завтрак, — справившись с волнением, осторожно начала женщина. — Я не голоден, — отрезал Габриэль. Потеряв к вошедшей всякий интерес, он с головой погрузился в прерванный рабочий процесс. Однако Эмили не сдвинулась с места — сдаваться она так просто не намеривалась. — Выпей хотя бы чаю. Я заварила твой любимый. Любимый… — Спасибо, — супруг кивает, а мадам Агрест неспешно подходит ближе, аккуратно ставя на стол чашку. Он тянется за прозрачным фарфором, ненароком касаясь её пальцев. И — Эмили готова покляться в этом — взгляд мужчины теплеет, а уголки губ немного приподнимаются в улыбке. Как будто вспомнил что-то хорошее. — Дорогой? — Я…Мне… — он бледнеет, выглядя при этом совершенно очаровательным в своей растерянности. Она не сдерживается — приобнимает его за плечи, не желая отпускать, тем самым совершая ошибку. — Не надо. Сердце болезненно сжалось. — Габриэль… Пожалуйста, нет. — Отпусти меня, — Эмили не видит его голубых глаз, однако по интонации понимает — Агрест снова надел ту самую маску равнодушия и цинизма, через которую теперь ей никогда не пробиться. — Мне нужно работать, — бесстрасно сообщил Габриэль, недовольно дергая плечом, тем самым вынуждая женщину отстраниться окончательно, — Уходите. *** Эмили испуганно оборачивается на стук — то был Адриан, обеспокоенный обстановкой дома. — Мама? Можно к тебе? — Ну конечно, Котёнок, — женщина широко улыбнулась, пряча собственное отчаяние. С момента её пробуждения минул почти год. Результатов по-прежнему не было. Парень присел рядом, протягивая кружку горячего шоколада — пить вечерами столь чудесный напиток стало у сына и матери своего рода традицей. К тому же шоколад прекрасно сглаживал крайне неприятные разговоры. — Я разговаривала с Дуусу, — начала Эмили, — Она сказала, что с помощью магии можно исправить всё что угодно, но — Но плата будет слишком высока, — закончил за неё Кот Нуар, нахмурившись. — Любая магия имеет свою цену, ты же знаешь. — Знаю. И я не готов её заплатить, понимаешь, мам? Я не хочу снова тебя потерять. Не хочу, чтобы папа вновь стал тенью себя прежнего! Адриан отставил кружку. И порывисто прильнул к матери, прижавшись щекой к её хрупкому плечу. Выдохнув, она заключила его в объятия, губами коснувшись его золотистой растрепанной макушки. — Адриан, — мягко начала мадам Агрест, — но ведь другого выхода нет. Он смотрит на меня, словно на чужую, избегает любого взаимодействия. Разве такую семью ты хочешь видеть? — Что ты предлагаешь? — глухо и обреченно произнес парень, лишь сильнее сжав мать в объятиях: плохое предчувствие редко когда его подводило. К сожалению. — Думаю, я должна уехать. Он не вспомнит меня сам, а прибегнув к магии…разменной монетой в этот раз сможешь оказаться ты. Я не могу так рисковать тобой. — Что… — Адриан в недоумении уставился на неё. В зелёных глазах полыхнул гнев вперемешку с горечью. И Эмили виновато отвела взгляд. — Так будет лучше для всех, Адриан. Без меня у вас будет шанс стать семьёй. — Ты себя слышишь, мама? От его возмущенного голоса женщине стало не по себе. Кто бы мог подумать, что её Котёнок может говорить так, смотреть так… — Какой семьёй мы можем стать без тебя? Ещё более отстраненной и холодной по отношению друг к другу, чем раньше? Семьёй, которой нужно составлять расписание просто для того, чтобы увидеться друг с другом в течении дня? Ты этого для нас хочешь, мама? Парень отстранился. И не сказав больше ни слова, поспешно вышел, хлопнув дверью. Горячий шоколад в этот раз не помог. *** Эмили давно лежала с закрытыми глазами, безуспешно стараясь уснуть. Время перевалило за полночь, а ей по-прежнему не спалось. В спальне царила почти тишина — лишь настенные часы монотонно отбивали время. И даже это звучание раздражало и нервировало её. Хотелось лишь одного — принять удобную позу, расслабиться и уснуть. Лишь бы не думать о завтра… Промаявшись ещё какое-то время, женщина встала, закуталась в лёгкий халат и прошла на кухню. Чай с бергамотом не будет лишним. Какого же было её удивление, когда на кухне она нос к носу столкнулась с Габриэлем. Эмили застыла на месте, не в силах пошевелиться и не в состоянии вымолвить ни слова. Супруг предстал перед ней без привычной равнодушной маски, растерявшийся в своей внезапно открывшейся беззащитности. Она зябко поежилась, кутаясь в изумрудно-зелёный халат. За окном властвовала жаркая августовская ночь, на уютной кухне царило тепло — однако ей было холодно от голубых глаз собственного мужа. — Чаю? — неожиданно миролюбиво предложил Габриэль. И Эмили, едва сдержавшись от того, чтобы не сбежать, слабо улыбнулась. И кивнула. — Да, пожалуйста. — Эрл Грей? — Эрл Грей, — согласно повторила она. И стараясь смотреть куда угодно — лишь бы не на собственного мужа. Габриэль Агрест, ловко заваривающий в тонком фарфоре бергамот выглядел слишком родным. В груди болезненно кольнуло, на глаза навернулись слезы. Горькие, злые. Эмили сердилась на обстоятельства, на Камни Чудес, разрушавшие её семью. Но больше всего сердилась она на себя саму. За то, что примерила Талисман Павлина, чёрт бы его побрал. За то, что сама того не желая, стала причиной раскола. За то, что обрекла любимых людей на страдания. За собственный трусливый побег. — Твой чай, — меж тем спокойно произнес Габриэль, будто бы и не замечая состояния супруги. Супруги ли? — Благодарю, — кивнула Эмили. — Адриан мне всё рассказал. Мадам Агрест перевела взгляд с букета чайных роз на мужчину. Это снова был отчуждённый Габриэль, надевший свою защитную маску цинизма и безразличия. И его не тронут никакие проявления чувств. Эта маска ничего не чувствует — ни боли, ни сострадания. — Всё? — переспросила она совсем тихо. И, отставив кружку в сторону, протянула руку к его лицу. Эмили ласково провела ладонью по его лбу, слегка взъерошив волосы — такой родной жест, от которого у Габриэля защемило в груди. — Я не хочу, чтобы ты уезжала. Твоё место здесь. С Адрианом. Со мной. — Ты... ты всё вспомнил? — ошарашенно и невяряще прошептала она, учащенно дыша. Его рука дрогнула, прижимая сильнее хрупкую женщину. Он близко, слишком близко. Еще миг — и Эмили кажется, что он вот-вот склонит голову, а его губы вновь коснутся её в медленном тягучем поцелуе. Сердце стучало так, что грудь была готова разорваться от столь сильных ударов. Руки разом похолодели, ведь вся кровь отлила к щекам. Эмили прикрыла веки, чувствуя осторожное прикосновение — и внутри неё всё сжалось от почти забытых ощущений нежности. — Нет, Эмили. Я по-прежнему не помню… Эмили сама потянулась к его губам в этой медленной пытке ожидания. — Но я хочу быть с тобой. Ты нужна мне. И… И мужчина попросту впечатался в её губы нежным поцелуем, в котором было всё, и даже большее, намного большее, чем он смог бы выразить словами. — И я уверен, что смогу полюбить тебя вновь.