Together

Глядя в зеркало, она ненавидела то, что в нём видела. Зелёные глаза на бледном лице казались слишком огромными, будто она носила старомодные очки с толстыми линзами. Вздернутый нос придавал её и без того кукольному лицу совсем уж глупое выражение. Золотистые волосы, вьющиеся и густые, при этом настолько непослушные, что уложить их в красивую причёску было весьма проблематично. Их Эмили Грэм де Ванили невольно сравнивала с львиной гривой — таким волосам и короткая стрижка нипочём, все равно будут виться и выбиваться из укладки. Тело свое она ненавидела за высокий рост и слишком округлые для своего возраста, бёдра. Её фигура приносила не меньше бед, чем английский акцент и незнание в совершенстве французского языка. Грэм де Ванили шумно выдохнула. Даже сейчас, наедине с собой девушка почему-то сдерживала вырывающиеся наружу рыдания. Чего ради? Она уже давно привыкла к той беспощадной войне, что объявили ей почти все одноклассники. Привыкла к травле за свой акцент, за свое происхождение. Привыкла к тому, что заводила их класса и просто популярная девушка Камилла Моро вместе со стайкой своих последовательниц то и дело распускали слухи, абсолютно нелепые. Однако в них почему-то верили практически все. Сегодня Камилле удалось превзойти саму себя. На первых трёх занятиях она вела себя подозрительно тихо, и Эмили было совсем расслабилась. Огромное упущение с её стороны. История проходила в своём неспешном темпе – преподаватель вызывал отвечать устно на вопросы по недавно пройденной теме. Грэм де Ванили совершенно не волновалась, когда её вызвали отвечать. Она уверенно завершала своё небольшое выступление, когда в класс вернулся Готье. Ей бы насторожиться, видя расплывающуюся гадкую улыбку на хорошеньком личике Камиллы и хитрый прищур тёмных глаз вернувшегося одноклассника. Но… Всё произошло слишком быстро. Вот парень проходит мимо Грэм де Ванили, немного тормозит – и в следующее мгновение ловко дёргает за молнию её блузки, растегивая практически до пупка и выставляя на всеобщее обозрение полуобнаженную девушку. Класс взрывается смехом. Кто то, не стесняясь присутствия преподавателя, похабно свистит, кто-то бросается вырванной из тетради и смятой в комок бумагой. Кто-то кричал обидные слова. А кто-то комментировал выставленное на всеобщее обозрение бельё. Такого позора Эмили вынести не смогла. И пока учитель суетился, призывая класс к порядку и дисциплине, девушка, застегнув злосчастную одежду, в слезах выбежала из лектория, не позаботившись о том, чтобы забрать свои вещи. Оказавшись дома и спрятавшись в ванной, Эмили ещё долго пыталась успокоиться, опустившись на прохладный кафель, однако эмоции все же взяли верх. Сжигающая изнутри, рвущая сердце боль одиночества, такая острая, что хочется кричать, выть и плакать. Пустота, подступившая слишком близко, ледяными руками сжимала и без того израненное сердце девушки. Эмили так и застыла, невидяще глядя перед собой. А затем потянулась к бритве. Хаотичные мысли девушки прервала мелодичная трель мобильного телефона. И зачем только она взяла его в ванную? Разговаривать ни с кем не хотелось — Эмили боялась, что стоит ей только услышать голос кого-то из немногочисленных близких людей, как она тут же потеряет над собой контроль и разрыдается, словно маленькая девочка. Однако телефон не умолкал. Ровно до тех пор, когда дверь (она что же, забыла запереть её?..) в квартиру открылась, и в коридоре послышались быстрые шаги. Кажется, этот кто-то торопливый не удосужился даже скинуть ботинок. Хлипкая дверь в ванную распахивается настежь. На пороге ОН. Тот, кого, несмотря на тихое поведение, побаивались некоторые одноклассники. Тот, кто учил её французскому языку, несмотря на собственный забитый график. Тот, кто всегда заступался за неё в коллеже, зная, что перепалка приведёт к драке, а драка – к неприятностям не только в кабинете директора, но и в собственной семье. Тот, который обещал показать ей совершенно другой Париж. Тот, чьи недостатки она так любила. И тот, кто вообще -то сейчас должен быть дома и лечиться от простуды! Запыхавшийся от бега, раскрасневший, всклоченный, в распахнутом нараспашку пальто и кое-как намотанном вокруг шеи шарфом, Габриэль Агрест первым делом мягко отобрал острую бритву, откинув её куда-то в сторону. А затем опустился рядом с девушкой на колени и крепко её обнял. Эмили несколько секунд удивлённо смотрела на него, а затем вдруг резко подалась вперед, освобождая собственные руки – чтобы в следующее мгновение прижаться к однокласснику и наконец расплакаться, уткнувшись лицом в его плечо. — Что ты тут делаешь, Габриэль? — выдаёт она первое, что приходит в голову, — Ты болеешь, ты должен лежать под одеялом и пить лекарства, а не вот это всё! Эми не сопротивлялась его объятиям, уютным словно тёплый плед и горячий чай в зимние вечера. Лишь всхлипывала – и Агрест коснулся до её лица, утирая слёзы. — Но я здесь, с тобой. Я хочу вывести тебя к свету, ведь ты его заслуживаешь. Хочу забрать всю твою боль. Её губы скривились, а глаза блестели из-за невысохших слёз. — Почему, Габриэль? Почему ты так ко мне добр? Я же ходячее… Несовершенство! — Потому что твоё несовершенство – самое совершеное, что я видел в своей жизни. И я никогда бы не променял его ни на что другое. Он улыбается – да так, что Эмили забывает буквально обо всём. Лишь бы просто любоваться на эту улыбку вечно. Габриэль нежно и практически невесомо целует её в макушку. И пускай в душе роились сомнения, а мысли сковывал страх, Эмили Грэм де Ванили теперь знала: пока она находится в тёплых объятиях дорогого и любимого друга, она со всем справится. Они справятся.