«Удивительная вещь время... Могущественная, а когда в него вмешиваются — опасная.»
— Альбус Дамблдор.
Диалог плавно шёл между ребятами, словно вода в русле реки. Всё шло своим ходом – плавно, спокойно. Никаких происшествий, ничего сверхъестественного. Лука и Нино нашли какую-то общую тему, что казалось удивительным, ведь это люди с совсем разными интересами в жизни. Но, как по иронии судьбы, свела их тема электронной музыки. Каждый разбирается в своей сфере деятельности, но эта темя их объединяет. Аля обсуждала с Кагами и Сабиной очередные новости, что они с интересом слушали, ведь навыки девушки стали намного лучше, чем были в школе. Лучше монтаж, подача материала – это сделало её лучше и интереснее в глазах других. Хлоя особо не пыталась с кем-то поговорить и сидела рядом с Адрианом, молча смотря в телефон, пока по другую сторону руки сидела Маринетт. Она была немного смущена, поэтому, держа палочку в своих руках, поправляла ветки в костре, из-за чего они так приятно отдавали треском, согревая людей, сидящих вокруг. Другие же, или просто говорили о чём-то своём, или же жарили зефир на костре. Адриан, сидя у костра, выставил руки, тем самым согреваясь об него, но его взгляд был немного поникшим. Ему вспоминалась его карьера, которую он не хотел. Которую заставлял примерять отец с самого детства. Деньги, связи, большие сделки и ссоры смогли сотворить из обычного парня звезду любой обложки в Париже, а затем и за его пределами. Лицо парфюма, линейки одежды, крупных брендов – всё это лишь заслуга отца. Он ценил конечно то, что Габриэль пытается входить в роль отца, но он был похож не более чем на менеджера и работодателя парня, из-за чего, связь с реальностью, с семьёй как таковая не существовала. Это просто миф, придуманный маленьким мальчиком, что бы верить в чудеса, будто бы боясь его потерять. Конечно же это печалило блондина и злило одновременно. Почему так бесчестно? Так безразлично? Как кукла…марионетка в руках увлекающегося человека. После такого могли сниться кошмары. Хоть Адриан и давно перестал поддерживать связь с отцом, он скучает. Это скука является детской, неосознанной. Мысль «отец есть отец» убеждает его в том, что рано или поздно он нужен ему будет. И с этой мыслью парень каждый день и просыпался. Из раздумий в пучинах своего сознания, Маринетт вытолкнула Адриана лишь слегка касаясь его руки, убирая от костра вниз, плавно проводя по его пальцам своими. Это была забота, переживание? Сложно сказать. — Адриан…что-то случилось? Ты слишком долго смотришь на костёр. О чём ты задумался? – Вот тут уже была слышна нотка переживания. Всё так же, как и раньше. Если в школьное время это были сильные порывы эмоций, то сейчас девушка сдержана. Нет ничего импульсивного и необдуманного, нелогичного. Лишь конструктивно и сдержанно. — Ах, нет…всё хорошо. Просто задумался о некоторых вещах. Вспоминаю своего отца. – Ответ был немного вялым и неуверенным, будто бы он не хотел говорить именно на эту тему. И всё же, переводя взгляд на Маринетт, Адриан еле заметно улыбнулся. Уголки губ преподносились в некой ухмылке, якобы говоря «спасибо, что спросила». Девичьи брови немного приподнялись, делая немного опечаленный вид. Всё-таки, она понимала, что на душе парня есть груз, о котором он не хочет говорить и от которого не может избавиться. Возможно, это курируется ленью, возможно тяжестью события. Но факт остаётся фактом. Вновь переводя взгляд на костёр, Адриан стал ощущать, как Маринетт убирает от него свою руку, ведь она явно подумала, что начинает спрашивать и лезть туда, куда не стоило. Ощущать себя виноватым не самое приятное чувство и Маринетт понимала это, но даже так, она хотела как-то поддержать и помочь парню. В отместку на это, блондин лишь аккуратно взял девушку за руку и собрал их пальцы в некий прообраз замочка, говоря тем самым, что всё нормально. — Маринетт…скажи, если бы у тебя был выбор, заниматься нелюбимым делом и иметь всё, или же бросить нелюбимой дело в поисках лучшего, но потерять всё – каков был бы твой вариант? – Неожиданный вопрос задал Адриан. — Я? Думаю, я бы бросила нелюбимой дело. Я бы не хотела находится в безвыходной ситуации и замкнутой клетке, где это дело приносило бы мне лишь разочарование и тоску. И не важно, сколько за это могли бы платить, или же какие связи я бы обрела. Ничего из этого не может заменить любимое дело, удовольствие и отдачу всего себя, где ты не боишься перетрудиться. Даже если пройдут года, ты всегда сможешь с улыбкой вернуться к делу. Мне нравится такой вариант. – После этих слов на лице девушки выступила милая улыбка. А ведь она права. Если взять пример работника одной из популярных фирм. Он может получать миллионы, если не больше, но от этого счастья не прибавится. Да, миром руководят деньги, но разве они могут внести в жизнь то, чего не сделает любимое дело? Радость от работы, наслаждение, свободу действий и выбора, без риска за последствия. Без страха неудачи, ведь всегда можно исправить. Даже со знаниями того, что работодатель ничего не сделает, ведь человек будет знать, на что способен. И это не простая подбадривающая агитация, а рекомендации и советы. В музее Орсе сейчас творилось неизвестно что. Так как на улице была ночь, никто бы даже не обратил внимание на происходящее ни внутри, ни снаружи. В «египетском» павильоне открылся разлом. С каждой минутой он становился всё больше, что позволяло некоторым из индивидуумов проникнуть сюда. И первый, кто сюда попал являлся Анубис. К сожалению для мира, попадание его сюда было совершенно случайно. По стечению обстоятельств, Анубис явился в мир смертных для того, что бы забрать души усопших и отвести их на « Страшный суд», где бы судили стоимость их поступков с их чистотой и решали, уйти к богам, либо отправить в мир демонов и грехов. И когда Анубис вёл души по мосту жизни, прямо перед ним открылась воронка, что так стремительно вобрала его в себя. Явно для него это было невероятным событием, ведь…не каждый день перед его глазами открывается портал в иное время. В его же случае, в мир, которого он никогда не видел и места, где никогда не был. Падая на колени, языческое божество стало медленно поднимать голову вверх, осматриваясь по сторонам. Где он, почему здесь и как это произошло – три основных вопроса, которыми задаются все. Но его реакция была несколько другой. - Почему именно сейчас… - Сказал достаточно низким, с характерным признаком рычания голосом. Вставая на ноги, он обернулся к временному разлому, из которого плавно исходило голубое свечение. Пытаясь просунуть руку обратно, у него не получилось. Ему помешал «барьер времени». Хроносфера, что окутывала разлом как снаружи, так и внутри, останавливая все процессы в радиусе пару десятков сантиметров. Понимая, что назад он вряд ли сможет вернуться в ближайшее время, он разочаровался. Но даже не в том, что его занесло сюда, а в том, что египетские боги не смогут вернуть его обратно, как и он сам. Его силы и магия неподвластны времени. Даже если он уйдёт в загробный мир, это не будет его местом. Место ведь будущее. Разница между этим и тем миром – 5000 лет. Хоть в загробном мире время не течёт никуда, его нельзя вернуть в прошлое. Даже река Стикс беспомощна. - Оракул, даже ты не видишь, куда меня забрали существа, неведанные нашему понятию? Здесь нету даже песка и запах смерти отсутствует. Я не могу находиться в мире живых, но и в загробный не вернусь. – С такой мыслью, что богу нужно выживать, Анубис, держа в руке свой посох, стал ступать по залу экспонатов, с недоумением смотря на различные вещи. Он видел гробницу фараонов: Хеопс, Усеркара, Камос. Но среди всего этого был один артефакт, на котором Анубис и заострил своё внимание - Нож Гебель эль-Арк. Артефакт додинастического Египта, которым могут пользоваться лишь боги и творец ножа. Поражаясь тому факту, что он здесь, Анубис медленно взял его в руку. Ранее нож был утерян в песках Египта и ушёл слишком глубоко под землю. И раз он здесь, значит его нашли. На самом лезвие была выпуклость, что являлось неким камешком, на который божество и нажал. Лезвие стало медленно рассыпаться, пока на рукояти загорались надписи. Тут было несколько рунических надписей, но в основном были египетские иероглифы. А написано там было примерно это: «На сей душа, чья пламенем окраплена как смоль черна, должна сгореть во пламя вечном, как Ра светит, так следует клинок за светом. И да ни зло ни искушение обременяет сей артефакт, сколь его владелец чёрнорукий..» И в миг клинок тьмой проникся, ведь не должен бог загробный трогать его. Вся негативная и мертвая энергия стала заполнять его, пока лезвие становилось черным с красным переливом. Что это оружие может? Всё очень просто. Для обычных людей и добрых богов это является печатью – он пронзает не только тело, но и душу, запечатав её на века, пропитывая определенным ядом. Но в негативных способностях он проявит себя как душегуб. Касаясь тела, он отрезает душу от связи с миром живых и они улетают в небытие. Забвение. Тела рассыпаются, иссохшие полностью, ведь душа не может поддерживать в нём ничего, если её насильно вытолкнули. Покрутив его немного в руке, Анубис прячет нож, осматривая зал в последний раз, после чего ступает прочь отсюда, следуя туда, где должен быть выход. Как он уверяет, его ведут сами боги. Как обыденно. Но это и есть проблема. Выйдя в реальный мир, он способен творить что угодно, пока у него есть нож и его физическая сила, совместимая с бессмертием. - Я должен придать страшному суду всех этих людей. Весь этот мир, в котором я нахожусь. Здесь много энергетики…так много душ, чьи пятна не отмоются никогда. Слишком много времени есть, но слишком сложная работа без способностей. – К сожалению, после этих слов, на глаза Анубиса попался первый встречный. И это был охранник. Да, сейчас он хоть и божество, но ростом с человека. Истинный облик составляет до трёх метров, если не больше, но без сил этого не достичь. — Кто здесь!? Что вы в такое время тут забыли? Прочь от музея! – Довольно злым, но старым голосом говорил мужчина лет шестидесяти. Анубис оскалился от такой наглости. Грубить богу, да ещё так не манерно? Какая наглость. Какой нахал. - Ты слишком болтливый, но оскорблять богов умеешь. За твои деяния, я имею право выдавать тебе приговор без суда. И наказание тому – смерть. Но даже не так. Забвение. – И резкий удар ножом пропустил тёмную энергию сквозь тело пожилого мужчины, овладевая всем местом как яд. На теле старика стали медленно появляться волдыри, вены на руках чернеть, будто бы их заполняла нефть. И эта самая жидкость уходила в волдыри, заполняя и их, пока тело тряслось в треморе. Из рта выходила пена, которая в миг покрылась чернотой, а глаза начали закатываться. В миг и волдыри стали лопаться, выплёскивая жидкость на землю, где любая органика начинала гнить. Зубы мужчины начинали чернеть и выпадать один за одним, лицо морщилось и начинало мумификацию. Слишком жёстко и отвратительно на это смотреть. Кишечник начал вздуваться, расходясь по швам, ровным счётом как и брюхо жертвы, заставляя органы вываливаться наружу, свисая как лианы, на которых уже не покататься. Из мужчины, в прямом смысле, стало вываливаться дверью вперемешку с органами, что превращались в кашу, растворяясь в чернильной гуще, которая булькала и поглощала часть кишечника и желудка. Разложившаяся печень, иссохшие почки и сердце, которое не имела возможности держаться на клапанах своего механизма жизнеобеспечения, тоже стало падать вниз, пока кости в грудине не трещали одна за одной. Гниение было слишком быстрым. Быстрее, чем кажется. Из белоснежных косточек в черные угли, что осыпались как домино на землю. Старик давно лежал на земле, пока его тело стремительно гнило, испуская последний объём крови, что становилась гуще чем клей, вбирая в себя остатки мочи, разливаясь чуть ли не обратно в желудок, где было кровавое месиво. С глазами такая же беда – их нет. Они расстались и вытекли из глазниц как яйцо разбитое. Зрелище не из самых приятных и уж тем более не полезных или познавательных. Божество смотрело на результат и усмехалось, испуская удовлетворённый вздох, при этом показывая когти. - Осталось много таких же. И я должен с ними покончить как можно быстрее. – После этих слов, он стал уходить куда то в темные улицы Парижа, всё дальше во тьму, глубину. Он не знал где искать, но он видел, где можно собраться. Что то просторное и крупное, где ходят люди. Конечно же площадь. Там же ушастое божество и скрылось, дожидаясь своего часа утром. Из временного разлома стала показываться чья-то рука с черным кольцом и татуировкой лапки кота на смуглой руке, а следом за ней показалась другая рука, в которой было что то схожее на йо-йо, только доисторического вида и немного иной формы. Значит, герои Египта ощутили даже тут неладное. И придётся разобраться с этим...