Моё небо алеет, огнём полыхая. Пепел звёзд сединой — вся надежда от рая. Тишину разъедают полномочия грома, И забыта дорога до мирного дома. © Константин Платонов
От ледяного ветра по коже пробежали мурашки. Раньше я могла о таком только мечтать, но сейчас вот специально сняла и обвязала вокруг пояса джинсовую куртку, чтобы полноценно ощущать всю прелесть лесной ночи. Наверное только тот, кто этого не имел, может наслаждаться обычными вещами, как сделать глоток холодной воды и ждать, пока она начнёт обжигать изнутри, или специально цеплять кончиками пальцев острые предметы. И только стремление всё прочувствовать сейчас меня мирит с тем, что мы идём пешком, отгоняя редких, жаждущих крови комаров. Идём пешком, хотя можно было бы подхватить бескрылых смотрителей и полететь за сверкающей белой нитью, бьющей из моего ключа. Вместо этого мы уже около десяти минут шли, углубляясь в лес. Чем дальше пробирались, тем плотнее и толще становилась нить, превращаясь в состоящий из плотного света луч, размерами с мой кулак. Свет будто разрывал пространство, вколачиваясь в воздух, и самое удивительное, когда я его потрогала, обнаружила, что луч абсолютно осязаем и на ощупь как грубая кора старого дерева. Об этом знали я и Захарра, которая не побоялась всё лично прощупать, и которая единственная не лезла в набиравшие оборот разборки. — Как ты можешь так безразлично относится к своему брату?! Законы нравственности говорят о том, что… — О каких законах ты говоришь Драгоцию? — С милой улыбкой, нахально перебила железную ключницу Маришка, скрывающая, точно знаю, под дерзостью собственную тревогу за пропавшего Фэша. Она была абсолютно права, и все об этом знали, но у идущей рядом со мной Захарры брови спрятались под челкой — так высоко поднялись. Она покосилась на брата, и смешно оттопырив нижнюю губу, фыркнула, потоком воздуха заставив челку взлететь и запутаться. Рок держал в руках часовую стрелу с неестественно загнутым кончиком, ни на кого, в прочем, не направляя, и спокойным менторским голосом, которым преимущественно говорил вне зависимости от обстоятельств, чеканя слова, произнес: — Сила есть высшее проявление закона. А умение придержать язык за зубами — сознательности. Впрочем, могу продемонстрировать лояльность Драгоциев к эфларцам и помочь юной ключнице набраться ума, — предостерег сын Астрагора, — очень жаль, что не все из вас смогут загадать желание и спасти Эфлару. — Ты не имеешь право! — приняв угрозу на свой счет, возмутилась нервничающая Фрезер, прикрывая короткими волосами покрасневшую от злости шею, — Астрагор обещал нам свою защиту, ты не можешь ослушаться его! — К сведению железной ключницы, эфер тишины не приносит вреда и не считается атакующим. Зато неплохо прочищает мозги. Еще одно слово про любого из Драгоциев — и я посчитаю, что это необходимо, — совершенно не меняя бесстрастного тона, Рок показательно убрал часовую стрелу. Диане ничего не оставалось, кроме как хмурить бровки, и, переключив внимание, коситься на бьющий из кинжала луч, усердно размышляя, откуда он взялся. Все, включая меня, ожидали практикум по ориентированию на местности. Но, вопреки нашим ожиданиям, как только после всех остальных ключей я прикоснулась кинжалом к карте, Стальной Зубок будто выпил из бумаги всё часодейство, превращая её в труху и выпуская еще тонкую на тот момент белую нить. Другого варианта, как следовать за появившимся указателем, не оставалось. Вокруг крутились бесполезные шарики-светильники. На фоне луча чистого света светильники теряли всю свою яркость и практичность. Неудивительно, что они разлетелись, вспугивая бросаемые многолетними деревьями тени. А вот сидящий на ветке и совсем не обращающий на нас внимание филин, мимо которого мы проходим третий раз, заставил задуматься. — Нашей фее подрезали язычок? — Марк обернулся к фее, вытягивая губы в фальшивую улыбочку. Непривыкшему к таким вылазкам златоключнику явно наскучило просто так идти по лесу, постоянно чертыхаясь при очередной колючке. — Говорят, излишнее благородство и обостренное чувство справедливости рождается из-за бедности. У тебя как с финансами, Фрезер? — Никак, — буркнула удрученная Диана, заправив мешающуюся прядь за клиновидное ухо крепко стискивающим миниатюрный ключик кулачком. — Оно и видно, — рассмеялся Маркус Ляхтич. — Вот что бы ты сделала, если бы я тебе дал мешочек эфларов? Я даже отвлеклась от рассматривания местности, серьёзнее прислушиваясь к разговору. Кажется, Марку тоже интересен ответ феи, и к Диане он подошел не только из-за скуки. — Я бы не взяла, — гордо бросила железная ключница, заставив часть нашей честной компании дружно хмыкнуть. — И всё же? — Наверное, купила бы тонкорога, — смутилась больше от своей честности, чем от вопроса фея. — Придворным фрейлинам, конечно, можно пользоваться дворцовыми, но это не то. — В этом и ошибка, Фрезер, — ухмыльнулся Марк, перемещаясь поближе к Диане и подхватывая её под руку. — Так ты сразу опустошишь мой мешочек. А надо потратить деньги таким образом, чтобы их вернулось втрое больше. Фея настороженно кивнула, ожидая от златоключника любой подлости, но руку не отдёрнула. Только обернулась и внимательно посмотрела по сторонам. Сообразив, что прервалась на их задушевные разговоры, еще раз потрогала исходящий из ключа светоч и поводила кинжалом из стороны в сторону. В прошлый раз, куда бы я его не двигала, луч оставался на уровне груди и четко указывал направление, только в самом начале неохотно изгибаясь под моими движениями. Сейчас же, он словно мастихин с белой краской по черному холсту, послушно следовал моим движениям, разукрашивая воздух, словно черный, как сажа, холст. Про себя отметив несвойственные мне сравнения с живописью, приостановила Рока, кивнув на остальных ребят, и пару раз сосредоточенно вильнула в воздухе Стальным Зубком, оставляя множество белых «мазков», пока часть из них не стала тускнеть, прерывая целостность линии и оставляя только те её части, что идут в нужном направлении. Как ни странно, ключ упорно указывал за спины, хотя сам же вёл нас вперёд. Участники Часового Круга терпеливо ждали, пока я разберусь со своим ключом. В какой-то момент стоявший за правым плечом Рок крепко обхватил моё запястье и провёл длинную полосу, спустя мгновения оставшуюся такой же яркой. Это резко изменило настроение на поляне. Ключники подобрались ближе, собравшись в одну стайку, и внимательно следили за тем, как я почти под самыми ёлками, закатывая глаза от ядрёного хвойного аромата, пытаюсь заключить нас в один большой круг, как отару овец в ограду из луча. Всё бы ничего, но светоч не рассеивался только по одной чётко заданной траектории; шаг вправо, шаг влево — расстрел. Всё точно до сантиметра, только в отличии от черчения по бумаге, сейчас мне приходилось ориентироваться в пространстве, а это куда сложнее. Компания пичужек под предводительством ворона-Рока старались не отсвечивать, но своим пристальным вниманием к каждому моему движению сильно отвлекали. Вообще, как я заметила, без Фэша в рядах ключников появился хоть и хрупкий, но всё же мир. Друзей Марка собралось больше, но ни к Фрезер, ни к Нику они сильно не пристают. Если бы не царящее между ними напряжение, я бы даже сказала, что в последние дни были только дружеские подколки. Да и Лиза благодаря Ярису отлично вписалась в их стайку. Это радует. Особенно если учесть, что вскоре мы должны отправиться в Расколотый Замок, в котором ой как много ловушек. И если мне с кинжалом опасаться особо нечего, то им придется несладко. У меня как в остальском мультике в голове засветилась лампочка. Ксандр же меня предупреждал, что из-за махинаций Астрагора с ускорением роста Алого Цветка нам придется искусственно создать клочок безвременья! Говорил, что не сможет ничем помочь и во время цветения будет весьма вялым полудохликом, но всё равно подсказывает и направляет. Нежно проведя по камням в лезвии, я перехватила ключ поудобнее и от понимания, что надо делать, уже легче справилась с задачей. Всё-таки, когда Ксандр меня вытащил из царства эррантий — где-то точно упала звезда и распустился новый старочас. Иначе трудно объяснить, как мне еще могло так подфартить. Наконец, всё было готово и под «чутким руководством» сына Астрагора вся наша честная компания собралась в центре поляны. Как только я очертила полный круг, появился маленький бугорок, невольно расталкивая в стороны буйствующий здесь папоротник. Одновременно с этим, еле слышно, на краю сознания и без каких либо эмоций, Ксандр шепнул короткое «Молодец» и снова пропал. На это раз так, что перепад между его обычным присутствием в мозгах до скрежета зубов резко ударил по нервам. Рок Драгоций, как опытный кукловод, руководил нами, совершенно не прилагая усилий: — Кровь! — короткое слово только сказано, как уже под градом алых капель нагревается Стальной Зубок, и прорастает из-под земли — будто тоже по мановению руки Рока — обсидианово-чёрный росток старочаса. Обычного, но полностью однотонного и очень изящного старочаса. И ведь так оно по сути и есть: рождение и гибель наших планет. — Предметы! — более напряженный, но всё так же по-военному короткий приказ привыкшего командовать человека. Алый Цветок начал меняться, начиная по краям отливать багровым цветом и издавая какое-то подавляющее излучение, которое подобно крапиве с неприятным жжением сжалось вокруг шеи. Сжалось — и точно также отпустило, будто древняя сила этой земли прощупывала, но не найдя ничего ужасного отступила. Лепестки, поддавшись сигналу наших ключей, импульсивно раскрылись, показывая не сердцевину цветка, а настоящую чёрную дыру. Жестокую и беспощадную, допускающую мысль о поблажке только юному, еще не прогнившему разуму. Понятно теперь, почему Ксандру сейчас так паршиво, а остальные даже не решаются приблизиться к червоточине самого Времени. Слова словами, но никакие россказни не смогут передать ощущения чего-то древнего и могущественного, способного за одно лишнее движение лишить самого дорогого, что может быть для человека, самым болезненным способом. Холодные пальцы вцепились мне в плечи, обдав холодом даже ткань одежды. — Поторопись, Эйва! — Вместе с голосом в сознание врезались морозные иглы, возвращая к реальности. Все еще стоящие в импровизированном кругу, ключники и смотрители представляли собой жалкое зрелище: головы опущены, спины сгорблены, будто их пригибает к земле тяжелой плитой, руки неестественно напряжены и прижаты к телу. И я, и они дышали так, будто пространство вокруг плавится, совсем не оставляя кислорода для жизни. — Ну же, не медли! — Ник сорвался на крик, переходящий в ультразвук, и присоединяясь к хнычущей Дейле. — Это она во всём виновата, нас должно быть двенадцать, не одиннадцать! Мы не выдержим! — Тыкая в меня пальцем, с обычно умопомрачительным, а сейчас искривленным от ужаса лицом, истерично кричала хрустальная ключница. Меня пихал в спину сын Астрагора, трясла за руку Захарра, и даже Стальной Зубок пустил по руке импульс, доходящий до самого мозга. В безвременье пробивались другие духи, пытаясь добраться до цветка первыми, но это всё воспринималось отстранённо. Отходило на второй план, затмеваясь Алым, нет, не алым — Багровым Цветком. Он манил, не давая при этом сдвинуться с места и отвести давно слезящиеся глаза. Наконец, невидимая сила выпустила из своих объятий, аккуратно усадив перед этим на мокрую землю. Если бы не влияние момента, я бы давно упала, уткнувшись носом в миниатюрную дыру — так меня пытались насильно подтолкнуть к цветку. Рука с зажатым кинжалом будто сама собой потянулась к тонкому, похожему на застывшую змею стебельку. Наваждение окончательно прошло лишь за мгновение до столкновения совсем не Алого Цветка с лезвием моего кинжала, но даже если бы я хотела отвести руку — инерция бы не позволила. Эдакая шпилька от древний силы, иллюзия выбора. Эта сила незримо обещала, что не оставит меня в покое, и насмешливо шептала: «выбор за тобой, Эйва, но решаешь далеко не ты.» Дело сделано. Мощь всех звёзд бескрайнего космоса податливо затряслась в моих руках, ожидая приказа. Нет, не приказа, а расплаты за видимое послушание и за само допущение мысли, что какой-то человек может распоряжаться червоточиной всего сущего. И это осознание пробежалось табуном мурашек страха. Все истории обрываются на загаданном желании, умалчивая о судьбе осмелившегося его загадать… Напряжение, разлившееся до этого в воздухе, наконец лопнуло, отпуская участников часового круга и истощая границу между безвременьем и настоящим. А там — я чувствовала — разразилась битва за то сокровище, что находилось у меня в руках. — Увеличь временной разрыв на сто часов назад, — шепнула, еле шевеля потяжелевшими губами, с особым трепетом обращаясь к олицетворению могущества, которое я без всякого трепета прижимала к груди. В тот же миг произошло сразу несколько событий; Дейла с визгом бросилась на Ника, Маришка будто бы случайно налетела на подкрадывающуюся ко мне Диану. При этом нападать не нападала, ориентируясь на спокойствие стоящей рядом Захарры, с которой давно не спускала глаз. Что-то шло не так. Я беспомощно оглянулась на Драгоция; чаша цветка, который следовало ему отдать — растекался по мне чернильного цвета кровью. Глаза сына Астрагора покрылись коркой такой же тьмы, какую я видела в распустившемся Багровом Цветке. Одним слитным движением Астрагор в теле Рока остановил время всем на и за пределами поляны. Большим пальцем стёр с моей шеи невесть как оказавшуюся там тёмную вязкую жидкость и попробовал на вкус. От этого глаза великого духа будто налились еще большей силой, превращаясь из матово затягивающих дыр в пленительные чёрные зеркала. В них, теперь я чётко видела, отражалось чучело с растрёпанными белыми патлами и льющейся из носа рубиновой жидкостью, которая смешивалась с более тёмной и густой кровью старочаса. Не обращая больше на меня внимание, он переместил на поляну обтянутый кожей со сплошными синяками скелет, в котором отдалённо узнавался Фэш, и заставил его разрывать руками землю. А я улетала. Это было подобно райскому наслаждению, если бы не тупая боль в висках и обжигающий ладонь ключ. Вокруг в своём завораживающем танце кружились золотые искорки. Чем-то они были похожи на мой флёр, но если он — дыхание времени, то это само проявление времени. И оно утягивало, уговаривало рассыпаться на такие же искорки и танцевать вместе с ними. Вот так и умирают эррантии. Об этом предупреждал Люченте, завещал никогда не поддаваться времени, не терять отвоеванную свободу… Не знаю, на каком бешеном упрямстве я еще держалась. Скорее, это очередной парадокс того, что я играю не по правилам часовщиков, и время могло меня соблазнить, укутать тёплым одеялом, но никогда — решить за меня. И это вселяло надежду, что я отсюда выберусь. Непременно. Вот только ноющая голова успокоится.***
— Значит, Ксандр в тебе не ошибся. Ты всё еще здесь, — среди золотых точек появился уже полностью здоровый Фэш без намёка на состояние полутрупа. Только голос, не задорный мальчишеский, который подсознательно ожидаешь услышать, а сильный, стремительный и подчиняющий своей воле — выдавал факт очередного переселения великого духа. Вот и ответ, куда же Рок дел своего двоюродного брата. Нелегко придется ребятам видеть знакомое лицо, но такова эгоистичная природа высшей расы. Если бы люди не отрицали свою природу, на Остале бы давным-давно забыли про само существование человеческого рода. — Мне снова придётся тебя зачасовать, — каждое слово Астрагора, будто тяжелые камни падали, грубо нарушая спокойствие озера и создавая кучу брызг. — Иронично, не правда ли? — и сразу продолжил, не давая даже шанса ответить. — Следуя нашему договору, я обязан предотвратить твою смерть, если это в моих силах. Не буду скрывать, был и более легкий способ, — если бы не налитые древней силой глаза и более заостренные черты лица, ни дать, ни взять — со мной о чём-то говорит Фэшиар Драгоций. — Под Алым Цветком хранится хрустальное сердце. Сердце, для которого Эфларус обманом присвоил себе Стальной Зубок и в котором покоится синяя искра. Я отправлю тебя в прошлое, незадолго до предыдущего цветения. Пока не разобьешь хрустальное сердце — не сможешь вернуться в настоящее. — Его искал Фэш, — я не спрашивала — утверждала, со злостью осознавая, в какую ловушку вляпалась. Всё же надо было всех послать и открыть на Остале школу часодейства. В конце концов, ключи в их ситуации вовсе не обязательны. — Да, — не стал отрицать Астрагор, — Не забывай, что у тебя два важнейших ключа, — давил на ответственность дух. Только я бы и без его наставлений вернулась. — Это на случай, если решишь остаться в прошлом. Постарайся вернуться до открытия первой из семи комнат. Передо мной начал появляться огненный крест. Делал он это неторопливо, будто знал, что никуда не денусь. — Пусть время будет на твоей стороне, — последнее, что я услышала от великого гада, уже чувствуя, как меня затягивает в беспросветную воронку прошлого.