Миллион ошибок до счастья

02 сентября 2011 года Игорю уже ничего не нужно, ничего не хочется, хочется, чтобы оставили его одного после всех обследований, слёз, истерик и диагнозов. Но родители, брат и друзья вьются рядом, а ему дышать тяжело, хочется побыть наедине с собой, хочется хоть немножко отдохнуть от них. И от этого он чувствует себя только отвратительнее. Они же хотят как лучше, они же правда стараются его поддержать, но смотреть на их преувеличенно весёлые и бодрые лица практически невозможно. Но наконец-то дома тихо, он выпроводил всех, заверив, что просто устал, что будет весь день спать, а когда не будет спать, то обязательно поест. Мама и Лерка уже задолбали его тем, что он не ест, холодильник скоро треснет от вкуснейшей домашней еды и покупных деликатесов, всё это в обычной жизни было бы предметом его мечтаний, доставило бы огромное удовольствие, а сейчас кусок просто не лезет в горло. Но наконец-то можно перевести дух и просто постараться немного подышать. Акинфеев открывает окно в спальне, в комнату врывается поток свежего и даже холодного воздуха, он старается дышать, привести мысли в порядок, действительно попробовать (для начала хотя бы попробовать) мыслить позитивно. Телефон тренькает входящим сообщением, Игорь закрывает окно, дергает тюлевую занавеску и не быстро и, неприятно для самого себя постукивая подлокотными костылями, направляется в сторону прикроватной тумбочки, на которой оставлен телефон. Разблокирует экран, смотрит и не может ничего понять. Сообщение в вотс-апе "Ты дома?". Контакт "Артём ". Игорь закрывает глаза. Так, понятно, у него глюки, это печально. Конечно, он сейчас на таблетках, но он же ещё не сошёл с ума. Жмурится до красных пятен, а потом резко открывает глаза. Читает снова "Ты дома?". Сообщение не исчезло, оно есть. Печатает ответ "Да." Тут же прилетает "Буду через 5 минут". Акинфееву кажется, что домофон звонит даже раньше, он на костылях едва успевает добраться до прихожей. Он не спрашивает "кто?", боится ужасно, просто сразу нажимает кнопку открывания, отпирает входную дверь, сам ковыляет в сторону кухни. Страшно. Страшнее предстоящей операции. Страшнее, чем не играть. Дверь открывается, кто-то входит в квартиру, шуршат пакеты, дверь закрывается. Из прихожей слышно кряхтенье, шорохи обуви, опять пакеты. Игорь стоит, опершись на костыли и смотрит в окно. Повернуться лицом к коридору страшно. А за окном зато он видит Тёмину машину, если, конечно, это не его кукуха играет с ним в какие-то интересные (нет) игры. Страшно. Это же он? Внезапно пакеты шуршат уже за спиной, хотя, погрузившись в свои мысли, шагов он не слышал. По щекам текут слёзы. Это та цена, которую?.. Мысли заканчиваются, когда ему на плечи опускаются родные горячие ладони и легонько сжимают. Артём. Тёма прижимается лбом к его затылку, ладонями скользит по рукам Игоря до локтей, зажатых в манжеты костылей. Акинфеев делает вдох, больше похожий на всхлип: - Тёма?.. - Тише, родной, тише. Всё хорошо. всё будет хорошо. Артём обнимает его поперёк груди, немного покачивая, будто баюкая: - Тёма... Ты... Ты навсегда? - но обернуться даже не пытается, ему всё ещё кажется, что это всё не по-настоящему. - Потом поговорим, потом. Позже, ладно? - Артём отстраняется и продолжает уже фальшиво-бодро - Я тут вкусняшек привёз. Ты чей уже сам себя доедаешь, а то что тетьИра приготовила не ешь. Так ведь? - шмыгает носом, вроде как у него насморк. Игорь вытирает слёзы тыльной стороной ладони, чтобы постараться сохранить хотя бы остатки чего-то типа гордости там, или чувства собственного достоинства, и наконец поворачивается, смотрит на Тёму как на мираж, всё не может поверить, ему кажется, что его безумное сердце щас вырвется из груди и намертво прилипнет к Артёму, настолько сильно оно стучит. А ещё Акинфеев замечает, что у Тёмы красные глаза и мокрые ресницы. И это просто удар поддых. - Так. - голос надломлен, хочется прокашляться. - Ну, вот, сейчас будем, значит, есть гадости. Чтобы прямо стыдно стало. - из Макдачного пакета достаёт коробки с бургерами, кульки с картошкой, соусы, колу, а из пакета Якитории - коробки с роллами. - Всё как ты любишь? Игорь улыбается, тоже шмыгает носом, раньше, в прошлой жизни они 1-2 раза в год устраивали себе такие вот пирушки. От воспоминаний и от того, что Артём не забыл становится тепло-тепло и Акинфеев даже находит в себе силы пошутить: - А себе ты не взял? - О, как я вижу, ты близок к норме. - смеётся Тёма в ответ - но... там ещё в прихожке кое-что. Я боялся перевернуть, ёпт. - Он говорит это пока идёт по коридору в сторону прихожей, но Игорь всё равно на секунду паникует и делает шаг в сторону, чуть смещается, чтобы точно не упускать Тёму из виду. Дзюба тут же возвращается, с ещё одним пакетом, в котором явно видно торт. Любимую Игорем "Прагу". - А это вот мне. - Тёма ставит торт на стол и демонстративно облизывается. - Поделишься? - Акинфеев как-то горько усмехается, всё ещё не может поверить. - А ты? - Игорь молча кивает. И тут же Тёма к нему подскакивает, обнимает: - Ты пиздец, Акинфеев. Я так перепугался. Был бы на матче, убил бы этого долбоёба нахер. И, кажется, я это... - тупит взгляд, Игорь отставляет один костыль, прикасается пальцами к его скуле, рассматривает, в слова почти не вслушивается - перепугал, короче, половину офиса и штаба вашего... Так что, если че тебе будут рассказывать - всё правда. Орал, буянил - это всё я, ёпт. Чуть с ума не сошёл, а от них пока чего добьёшься... - он тараторит, обнимая, проходясь руками по лопаткам, позвоночнику, пояснице. Целует шею, щеку, медленно оседает на колени и Игорь перестаёт дышать, а Артём гладит гипс и шепчет: - Ну, привет, ножка... Что ж ты так подводишь нашего Игорька? От кома в горле Акинфееву даже больно, слёзы снова предательски близко, но он зовёт: - Тёма... - А? Я тут. - поднимается, легко целует снова в щёку, обхватывает ладонями лицо Игоря, смотрит в глаза - Я здесь, Фурик. - и, наконец-то, целует в губы. Второй костыль летит на пол, Игорь хватается за него обеими руками, не обнимает, а именно вцепляется, старается прижаться как можно теснее: - Артюшка, Тёмочка... Спустя несколько бесконечно коротких минут Артём отрывается от него, поднимает костыли: - Давай есть, а то картошка размякнет. И Игорь действительно ест. И впервые за эту неделю, хотя, наверное, впервые за всё время их разлуки Игорь наслаждается едой, но не из-за жареной картошки, не из-за булок с котлетами, конечно. Из-за Тёмы. Он рядом, сидит, касаясь коленкой бедра Акинфеева, болтает что-то, затем вдруг привычным движением руки стирает пальцем каплю соуса с уголка губ Игоря и не задумываясь суёт этот палец себе в рот, посасывая, внезапно смущается и отворачивается, пытаясь это своё смущение спрятать. Артём же и отваливается от стола первым: - Ух, давно я так не налегал на макдачную еду... - Я тоже объелся. Роллы не осилю. - Игорь вытирает салфеткой руки. - Сам дойдёшь до дивана? - Отнеси меня... - Игорь щурится, улыбается и приваливается к Артёму. - Не-не. Давай, поднимайся и чеши сам, а я пока тут приберу. - подаёт ему костыли. Игорь отправляется в путешествие по квартире, а звук костылей по полу уже не кажется ему таким мерзким, как всего лишь часом ранее. Доходит до гостиной, смотрит на диван и он кажется ему слишком большим, Тёма сможет расположиться чуть ли не на расстоянии вытянутой руки, чего никак нельзя допустить, поэтому Игорь стратегически располагается в спальне, там вариантов размещения двух человек намного меньше. Через пару минут в комнату заглядывает Артём: - А ты чего тут? Устал? Спать хочешь? - Нет, всё хорошо, просто мне здесь удобнее сидеть, чем на диване. - Ага, понял. - Тёма обходит кровать и ставит на тумбочку около Игоря чашку с кофе и блюдце с куском торта. - Я щас, мигом. Не засыпай. - скрывается за дверью, Игорь выдыхает - его Мальчик здесь, рядом. Поверить почти невозможно. Дзюба возвращается с ещё одним куском торта и кружкой с чаем. Со своей кружкой, которую ему Игорь миллион лет назад привёз со сборов из Кисловодска. Ставит всё на тумбочку со своей стороны, приземляется на кровать слева от Игоря, кладёт рядом пульт от телека и спрашивает: - Плед дать? - Нет. - Игорь тянется к Тёме, подлезает под руку, обнимает поперёк груди сцепляя руки в замок, думает "Никуда больше не отпущу! Буду стоять на этих чёртовых коленях сколько угодно долго, но не отпущу. Мой Мальчик", но вслух не произносит, только вздыхает шумно. Артём треплет его по макушке: - Чего ты? Неудобно? Больно? - Я всё не могу поверить... - Давай не будем, а? - целует куда-то в волосы. - Как хочешь... - тихо соглашается, потому что рука Артёма сползает с головы на шею, коротко оглаживает ухо и линию челюсти, побуждая Игоря поднять лицо, сам же Артём склоняется и целует, медленно и сладко, долго, никуда не торопясь, всем телом спускаясь по подушкам, нависая над Игорем, правой рукой согнутой в локте поддерживая того под голову, а левую положив на ногу Акинфеева выше гипса, смяв его домашние шорты. Эта же рука двигается всё выше по бедру, огибает пах, скользит под футболкой по животу, ныряет под спину, но сразу же возвращается обратно, уже на правое бедро, несильно сжимая его через шорты. Игорь выдыхает, ещё не стонет, но очень хочется. Артём отстраняется, смотрит в глаза, и Игорь тонет, его накрывает, он тянет футболку Тёмы, кажется, делает тому больно, сдирая её. Смотрит, пожирает глазами Артёма, так возмужал он за этот год: - Тёма... - дотрагивается до груди, ведёт пальцами к плечу. Тот склоняется над ним, целует шею, горло, задирает футболку, лижет грудь. У Игоря сыпятся искры из глаз и вырывается стон, когда Тёма прикусывает один сосок, разминая пальцами другой, снимает наконец с Акинфеева футболку, не переставая целовать его, переходя к животу. Руки Игоря лежат на плечах Артёма, сжимают их: - Тёма, что ты делаешь? Я же не могу, мне нельзя... - Тшш, тише, Игорёк, ты чего? Я помню всё что тебе можно и нельзя. Просто помолчи или не молчи, как хочешь... Просто лежи. Мы не потревожим твою драгоценную ножку, обещаю. - стягивает шорты одной рукой и припадает к паховой складке загипсованной ноги: - Люблю тебя, Тём, так люблю - Акинфеев задыхается от эмоций. В ответ Артём ничего не говорит, но берёт член Игоря в руку, обводит головку пальцем, смотрит в глаза не отрываясь, фиксируя всё внимание Акинфеева на себе, а затем лижет, дразнит языком уздечку и смыкает губы вокруг головки, сразу насаживаясь на половину длины, не переставая помогать себе рукой. Игорь стонет. Игорю никогда не было так хорошо. Ни-ког-да! Тёма берёт достаточно быстрый темп, помогает себе языком, рукой ласкает яички, Акинфееву много и не нужно: - Тёма, Тём, я сейчас... - Угу. - Нет, иди ко мне, я хочу.... чтобы... ты рядом.... - дышать не может от волн удовольствия и ждать не может, тянет его на себя. Артём слушается, целует живот, грудь, ключицы, поднимается в лицу, смотрит в глаза, лижет губы, не давая ухватить, втянуть в рот свой язык, не переставая при этом двигать рукой: - Так, Игорёк? Так хорошо? - шёпот на ухо и прикушенная мочка становятся последней каплей. Игоря накрывает оргазм, он кончает, как ему кажется, бесконечно долго, забывая при этом дышать. Тёма вытирает руку, кажется, о чью-то футболку. - Игорёчек, родной мой. Хороший мой. Выдыхай. Хорошо? Игорь сглатывает и послушно кивает головой. В глазах снова стоят слёзы. Счастья? Удовольствия, которого думал больше не испытает? Боли от того, что всё просрал? Страха, что Артём с ним ненадолго? Что снова превратиться в Снежную королеву? Дзюба сцеловывает солёную влагу с век и висков, шепча: - Ну, что же ты? Скажи. Игорь снова сглатывает, открывает глаза сразу встречаясь с самым тёплым и лучистым взглядом, с тем самым, который он заметил на самой первой их встрече. - Хорошо, как никогда хорошо. - Бамос, значит! - Ох, чудо ты моё, мальчишка совсем - обхватывает Тёму руками, не планируя его отпускать как минимум никогда. Игорь тянется своей рукой к ширинке Артёма, но то его руку отпихивает: - Не надо, всё нормально. - Но, Тём, я хочу... - Ну, вот поправишься, тогда и обсудим. - хитро щурится, провокатор. Игорь сияет: - Полное восстановление займёт минимум шесть месяцев, если ты не в курсе. - Чтож, значит так... - Артём пожимает плечами. - И мне нельзя прикасаться к тебе полгода? Артём непонимающе хлопает ресницами и утвердительно кивает: - Перестань лыбиться, я вообще-то сказал, что не дам тебе 6 месяцев... Акинфеев всё также счастливо улыбается: - Ты вообще-то сказал, что будешь со мной через полгода. Артём заходится в приступе смеха: - Бляяяяя... Какой же ты придурок, Фурик! - Не называй меня так. - несколько раз шлёпает его ладонью по плечу. - Фурик, Фурик, Фурик! - дразнится, только что язык не показывает. - Не называй меня придурком, дебил. - Ладно. Фурик, не буду - Ты противно шепелявишь. - Я тоже тебя люблю. Тискаются, устраивая в кровати милую возню, небольшую лежачую потасовку, целуются. Потом Артём притаскивает роллы и они едят прямо в кровати. Тёма кормит Игоря прям с палочек, пока после второго упавшего на пододеяльник ролла (и оставившем на нём пятно) он отправляется на кухню за вилкой. Вслед ему для ускорения летит подушка. Они оба хохочут. Тёмка рассекает по квартире в одних джинсах, да и их как считает Акинфеев, надо бы снять. У Игоря звонит телефон: - Да, мамуль, привет! - Сынок, ты как там? - голос напряжённый, чувствуется, что она уже вся испереживалась и готова к нему сорваться. - Отлично, мам! - старается звучать чуть спокойнее, хотя была бы его воля, прыгал бы уже по кровати до потолка. - Голос у тебя и правда бодрый... Ты поел? - недоверчиво. - Да, Артём притащил всякого, так что я поел. - Игорь улыбается представляя мамину реакцию. - Какой Артём? Наш Артём? - она переспрашивает видимо вообще не понимая что происходит. - Да, мам, наш Тёма. - Ой, хорошо как, ладно, не буду вас отвлекать. Завтра утром позвоню. - смущается, не знает пока как реагировать. - Спасибо, мамуль. Я люблю тебя. И папе передай, что его тоже. - Ох, сынок, и мы тебя любим. - кладёт трубку, но не выключает сразу динамик и Акинфеев слышит в трубке как она передаёт отцу - Слушай, отец, там Артём, говорит, к нему приехал... - ответа отца не слышит, но мамино - Слава Богу, теперь хоть есть нормально будет. - заставляет улыбнуться. Динамик отключается, как раз к возвращению Дзюбы в спальню. После недоужина в японском стиле, прообнимавшись и процеловавшись ещё бесконечное количество времени. Игорь засыпает, лежа на Артёме, он даже гипс положил на Тёмину ногу, а тот не спорит и не шевелится. Игорю снится сон, что Артём ушёл от него насовсем, сказал, что нет у них будущего, сказал, что использовал Игоря и ушёл. Акинфеев просыпается, вокруг темно и так тепло, он улыбается, потягиваясь, вспоминает сон "Ха, да, всегда когда используют делают минет". И вот тут, надо добавить, что Игорю подумалось, что хотелось бы ещё. - Тёма... - и только сейчас Игорь понимает, что он в кровати один, а тепло ему не из-за горячего как печка тела Дзюбы рядом, а потому что он укутан в два одеяла. В квартире вообще темно и тихо. Игорь выбирается из кровати, берёт костыли и бредёт на кухню. Там тоже тихо, темно и нет никого. Он смотрит настенные часы, проспал он около двух часов, что могло произойти за два часа, чтобы Артём вот так по-тихому сбежал? Почему не разбудил? Значит сон в руку? Значит правда? Значит снова? Посмеялся, поиздевался, дал почувствовать себя любимым? Отомстил? Блять, даже отсосал! Стеклянный заварочный чайник со стола летит в стену. Это больно. И противно - как легко он повёлся, его обняли, накормили и он уже расплавился. Единственное чего он не может понять - смысла. Смысла нет. Показать как могло бы быть? Он и так это знает, есть в постели они начали именно во время первых "крестов". Среди полного сумбура в голове вдруг появляется мысль позвонить, хотя бы чтобы убедиться в своих выводах, но на это просто нет сил. Телефон так и валяется в спальне. Вдруг в двери поворачивается ключ отпирая её, кто-то входит буквально на цыпочках, тихонько разувается не включая свет, заходит в ванну, там недолго шумит вода, идёт в кухню, щёлкает выключателем и ... - Ой, бля. Ты чё, Каспер, делаешь тут? Напугал меня до чёртиков... Ээй, Игорян, блять... Приём, приём, Земля вызывает Акинфеева... Ай, блять - в конце просто вскрикивает, смотрит на остатки чайника на полу, на лужу от чая, на свои ноги, становится не очень понятно как он наступил только на один осколок, поднимает голову и смотрит на пятно на стене - Игорёк? А доктор прописал тебе таблетки от... вот такого? - немного испуганно, но достаточно ехидно. - Иди нахуй. - злобно буркает, всё ещё ничего не понимая почему Артём сначала бросил и уехал, а теперь вернулся... Забыл что ли что-то? - Хрен тебе, а не я на хую, понял? Неуравновешенный придурок. - подходит, обнимает, Игорь брыкается, но что логично, у него это плохо получается. - И ты собирался стоять тут вечно? Боялся напороться на осколки или поскользнуться в чае? - всё ещё удерживает Игоря в объятьях. - Иди в жопу, Дзюба. - хочется его стукнуть, но руки прижаты к торсу без возможности ими двигать, а пинаться/лягаться он сейчас не может по объективным причинам. - Мы это обсудим, я запомнил. Но для начала, научись строить логические цепочки и думать вот этим местом - постукивает пальцем Игорю по лбу - Или хотя бы не игнорировать телефон. Игоря отпускает, он весь сдувается, обмякает, утыкается Тёме в плечо лбом, бодает: - А что там в телефоне? - зажёвывая свои губы. - Там... Сообщение там, что я на час отлучусь, люблю, скучаю, но решил не будить тебя, соню. - А где ты был? - обиженное. - Домой ездил, надо было бутсы забрать спонсорские, завтра на тренировку, вообще-то, пару футболок ещё прихватил и зубную щётку вот. Я ведь чё подумал-то, ёпт... Бросить тебя в таком положении одного просто верх паскудства... - Я тоже так подумал, а потом чайник разбился - Игорь трётся носом о ключицу Тёмы, тот хмыкает, будто мнётся... - Ну, и вот решил тут у тебя пожить... - Правда? - глаза Акинфеева загораются, он заглядывает в Тёмины. - Если не выгонишь - разводит руки в стороны, от чего Игорь теряет равновесие, но Артём тут же его снова подхватывает и обнимает, прижимая за затылок к своему плечу. - Дзюба, мы что, только что съехались? - спрашивает как раз у его плеча. - Видимо. И первое, что мне нужно будет сделать в нашем доме - спасти принцессу от осколков гадского чайника и вытереть пол. После уборки, обработки Тёминой раны (Игорь настоял), чая с тортом и водных процедур (тут тоже Игорь настоял, что справится один) он добираются до спальни. Дзюба его укладывает: - Ну, и кто теперь чей мальчик? - подтыкивает одеяло. - Это ничего не меняет, это временное явление, а Мальчик ты навсегда. - ворчит из-под одеяла Акинфеев - Ляг уже, мне срочно нужно тебя обнять. Тёма забирается к нему под одеяло: - Киношку посмотрим? - Включи чё сам хочешь. - прижимается, буквально обвивается вокруг. Вдруг чуть морщится от неприятных воспоминаний, как от зубной боли, возится, шумно выдыхает пытаясь привести эмоции в порядок: - Тшшш... Болит? Нога? - Нет, не нога - снова вздыхает. - Что же? - То, о чём ты не хочешь говорить. - А ты хочешь? - Наверное лучше обсудить... - Я боюсь, Фурик. - теснее прижимает его к себе - Вдруг мы опять подерёмся... Давай не сегодня, а? Не после чайника, я обои еле оттёр. - в конце хихикает. - Дурак. Любимый мой дурак. - целует в щёку, переворачивается на правый бок стараясь не нарушить объятья, тут же прижимаясь спиной к груди Тёмы и получая поцелуй в темечко. - Только, Тём... А Клим? - Господи, ну что опять Клим? - Вы с ним ещё... - Ты больной что ли? Я по-твоему кто вообще, ёпт? Как тебе, блин, вообще пришло такое в голову? - пытается отстраниться и убрать руки и Игорю стоит серьёзных усилий его удержать. - Но ты же сам говорил... - подносит его ладонь к лицу и целует в самый центр, пытаясь показать, что это не конфликт, что ни в чём не обвиняет. - Дык, было-то не серьёзно, чисто так, побаловались, да и закончилось всё давно, ёпт... - В смысле? - Ну, мы дружим, но после первой инвентарной нашей с тобой я понял, что заменить тебя никем не смогу, тут как ни пытайся... Ну, и короче, вот. - И он согласился с тобой дружить? Он или дебил или думает, что у него ещё будет шанс. - Бля, вот привязался к человеку... - А чё ты его защищаешь? - измученные нервы не могут принять простых ответов, израненное сердце не может поверить. - Значит так - приподнимается на локте, заставляя Акинфеева перевернуться на спину и посмотреть на него - есть я и я тебя люблю. Знаешь? - Да. - Игорь согласно кивает и сглатывает. - Есть ты и ты любишь меня. Любишь? - Да. - снова кивок и торопливое вдогонку, чтобы точно не было никаких сомнений - Люблю. - Всё. На этом всё. Больше мне нечего тебе сказать, ёпт. - укладывается обратно снова обнимая Игоря со спины. - Ты меня простишь? Я правда понимаю, что виноват, но я... - Я давно тебя простил. Спи, пожалуйста. - А почему тогда только сейчас?.. - Игорь, я тебя сейчас укушу, чё ты доёбистый какой, а? - Мне нужно знать. Я уже ни на что не рассчитывал, слышал, что ты жениться хочешь, детей... Я как бы не вписываюсь в такой расклад вообще-то... А тут ты такой оп-ля, вот он я, всё хорошо, мы вместе... - А ты не хочешь детей? - Ну, не знаю... Обычно мне тебя достаточно. Артём зевает, клацая зубами недалеко от Игорева уха. - А я хочу. Ну, и поскольку мы оба родить вряд ли сможем, то нужно прикрыть этот аспект от окружающих... Логично же. - Ну, не знаю... - Вы с Леркой твоей не этим, разве, занимаетесь? - Ну, типа да, но не до такой же степени... - Вот, кстати, тебе явный пример того, что ты дальше своего носа не видишь, она-то думает, что исправит тебя и вы будете счастливы вместе. - Нет. - Что нет? Показать тебе сообщения, которые она мне написывает? Игорь резко подскакивает, садится на кровати, неверяще мотает головой: - Она? - Ага. Из моего любимого - как вы сексом занимаетесь в раздевалке на Базе. - Артём тоже садится на кровати, берёт с тумбочки телефон. - А поскольку такое бывает, ну, что и по мальчикам и по девочкам, то я решил в этом не участвовать, а потом поговорил кое с кем умным, мне и объяснили... Будешь читать? - протягивает телефон. - Фу, нет... Не было ничего такого, Тём, я клянусь. И поэтому ты решил жениться? - Не просто жениться, ёпт... Этот разговор длится всю ночь и спать они ложатся, когда уже совсем рассвело.