Миллион ошибок до счастья

6 марта 2012 год Игорь торопится. Он чуть не вприпрыжку бежит, чёртовы сборы такие долгие, да ещё наложилась Лига Чемпионов, он изскучался просто. После примирения в голове перещёлкнуло, теперь всегда семья важнее. Артём важнее, никаких не может быть в этом сомнений. Поэтому с тренировки едва ли не бегом домой, в их квартиру, где Тёма толлько приехал и явно ещё не ждёт его появления. Так сложилось, что пробок совершенно не было по пути и домой Игорь приезжает минут на 40, если не на час раньше ожидаемого и сам отпирает дверь: - Тёма! Я дома! Сюрприиииииз! - улыбка медленно сползает с лица Игоря, потому что из кухни к нему навстречу выходит совершенно не Артём. Руки сырые вытирает кухонным полотенцем, улыбается... - Привет! Я Кристина. - руку вытертую протягивает - Тёма в душе, мы не ждали тебя так рано. Я очень рада с тобой познакомиться... - моргает непонимающе, опускает протянутую руку. У Игоря сжимаются челюсти, он мычит что-то невразумительное, ни одного слова выговорить просто невозможно, ощущение, что вместо нейтрального "Привет" изо рта выльется поток грязи или выползут змеи. Кристину Игорь видит вживую в первый раз. Сил хватает только на то чтобы кивнуть и вкатить чемодан в гостиную, откуда, кстати, становится слышно, что в ванной, которая при спальне перестала течь вода. Кристина идёт за ним следом, когда у Акинфеева получается сформулировать вопрос: - Что ты здесь делаешь? - Тёма помочь попросил, ужин приготовить, тебя удивить. А я готовлю хорошо. - улыбается снисходительно - Он же сам, ну, ты знаешь... Игорь бесится уже откровенно, не скрывая: - Долбоёб. - и в этот момент хлопает дверь ванной. - Крис, ты где? Всё готово? Думаю, тебе пора, а то я даже представить себе не могу как Игорь отреагирует, если придёт, а тут ты... - именно с этими словами Артём заходит в комнату обмотанный в два полотенца - одно на бёдрах, второе на шее, он им мокрые волосы вытирает - Надо его подготовить к вашему знакомству. - договаривает уже глядя на Игоря. - Блять. Миленько. - замирает в секундном замешательстве. - Чувствую себя женой, заставшей мужа с любовницей. - хмыкает Акинфеев - Хотя технически всё с точностью до наоборот. Дзюба выдыхает с мыслью "Раз шутит, значит всё не так плохо" и подходит к Игорю, обнимает его: - Я тоже чувствую себя застигнутым на месте преступления, хотя это совершенно не так. Щас провожу Крис. - целует в висок, застывший на месте Игорь по инерции тянется за этим поцелуем и получает ещё один. Кивает в ответ, произнося невнятное "Угхм". Артём выходит из комнаты, из прихожей слышно: - Я пирог из духовки достала, но не вынула из формы, сам справишься, да? Его надо просто на тарелку перевернуть. - девушка явно торопливо одевается. - Салат надо заправить, там в маленькой мисочке в холодильнике. Всё, дорогой, пока. - Спасибо, разберёмся, наверное. Звучащий "чмок" оглушает Игоря, который проявляя чудеса реакции оказывается на пороге прихожей за секунду. Кристина ещё обнимает его Тёму и шепчет ему что-то на ухо, но встречаясь взглядом с Игорем отстраняется. Дзюба же немного рассеянно кивает ей в ответ. - Я ему сказала, что ты красивый, хоть и псих. - смеётся, крутит пальцем у виска - Пока, мальчики. Если что, я на телефоне. Хлопает дверь. Игорь подаёт голос первым: - Ну, наконец-то... Какая-то она противная... - А ты? Ревнивец мой, мне даже страшно за тебя стало так ты выглядел там в гостиной - Артём подходит, укладывает руки Игорю на плечи, свешивая кисти, тянется поцеловать, выдыхая - Привет! Я скучал. Игорь обнимает его, проходится ладонями по лопаткам, поднимается выше, цепляясь руками за плечи, целует в ответ сразу глубоко и сочно, после, переведя дух говорит: - Ты мой. Ясно? Артём усмехается, стискивает Акинфеева в объятьях, вжимает в себя, говорит ему куда-то в макушку: - Мне-то ясно. Почему тебе не ясно? - Не знаю чего от тебя, идиота, ожидать. Например, Артём - отстраняется, его ладони скользят по обнажённым плечам и груди - Почему ты голый? Что вы тут такого делали, после чего тебе в душ понадобилось? - его руки продолжают путь от груди к бокам, останавливаясь на границе махрового полотенца, обёрнутого вокруг бёдер. - Почему же после, а не перед? - шепчет Артём слегка подсевшим голосом - Почему ты мыслишь негативно? - прижимается пахом к паху. - Потому что я знаю как это - быть без тебя. И повторять не хочу. - Игорь вцепляется в тазовые косточки сквозь полотенце. - Тебе бы тоже в душ надо с дороги, да и голодный ты, наверняка - легонько отталкивает Акинфеева. - Нет, ну, Тём, ну, нет... Ну, зачем ты уже сходил без меня? Тебе придётся повторить. - практически ножкой топает. - С приездом! - Артём снова его целует и сам скидывает с себя полотенце. После душа и ужина Игорь обнимает ещё сидящего за столом Артёма со спины, буквально виснет, буквально душит, ведёт себя как кот, трётся щеками, подбородком, щекоча щетиной, целует затылок и шею сзади, расцепляет руки, скользит ими по груди, останавливаясь на животе, пробегаясь кончиками пальцев обратно вверх к груди и ключицам. Вьётся как змей-искуситель: - ... А, Тём? Разомлевший от объятий и ласки Дзюба отвечает не сразу: - Что? - выходит хрипло, потому что Игорь всей поверхностью языка проходится по его уху: - Так вот, я и говорю, что хочу попробовать... - Попробовать что? - Артём пытается повернуться к Игорю, чтобы больше не отвлекаться. - Ты совсем меня не слушал? - качает головой. - Так ты вон чё руками своими... Отвлекаешь меня. Так чё там? - подаётся назад для усиления контакта. - Я говорю, что хочу попробовать кое-что... - не прекращает целовать и вылизывать шею. - Так я за любой кипиш... Что именно ты хочешь попробовать? - дышать тяжело, Артём проводит руками по рукам Акинфеева, пытается повернуться, чтобы поцеловать, но у него не получается. - Ну, чтобы ты меня... Ну, поменяться ролями. М? - прикусывает мочку уха. - Нет. - такое поспешное, что даже странно. - В смысле? - Игорь слегка отстраняется и Тёма чуть не валится с табуретки, потеряв точку опоры. - Я сказал, нет. - мотает головой для убедительности. - Но ты же... - Игорь совсем не понимает отказа и не собирается его принимать. - Это другое. - отмахивается рукой ещё. - Не понимаю. Тебе не понравилось? - Акинфеев выпрямляется, обходит Артёма, смотрит тому прямо в глаза. - Не в этом дело. Просто это же ты, ёпт. А у нас с тобой всё про-другому. И не нужно ничего менять. Меня и так всё устраивает. - То есть если я попрошу, то ты откажешь мне? - да, это запрещённый приём, но Дзюба сам виноват, нечего ломаться. - Да, то есть нет, то есть... Бля... Зачем тебе вообще это? - трёт рукой лицо, он сам не может понять почему отказывается от того, чего хочет так давно, о чём мечтает ещё, ну, если не с первой их встречи, так с их первой близости тогда на сборах. И вот она, его мечта преподнесена самым близким человеком на блюдечке, а он не может, просто не может... - Ну, не знаю... Просто... Интересно... Вдруг ты хорош? - наклоняется, снова притягивает Тёму к себе, снова целует, теперь в нос. - В смысле "вдруг"? - ну, да, он слаб, ему ни разу в жизни не удавалось переспорить Акинфеева. - Всё, пошли. - отходит от него, протягивает руку. - Только давай тогда договоримся - если тебе что-то покажется, что-то не понравится, будет неприятно, то ты скажешь и мы всё прекратим. - Артём ещё не уверен, ему ещё кажется, что зря они это всё затевают. - Ну, не враг же я себе, Тём. Конечно я скажу. Обязательно. Пошли. - берёт его за руку, ведёт в спальню. - Бля, ты настолько же ёбнутый в жизни, насколько спокойный в раме... - За это ты меня... - не успевает договорить. - Нет, не за это. Просто так. - Расслабься, ничего не будет - Артём надавливает Игорю на плечо, заставляя лечь на кровать плашмя на живот. - В см... - Если не захочешь - нависает, ободряюще целует в щёку и в этом нет вообще ничего эротического, никакого сексуального подтекста, просто поддержка. Такой деловой подход даже обижает Игоря, ему на какой-то момент становится страшно от мысли, что ему на самом деле может не понравится или он не сможет возбудиться, что раньше (с другими партнёрами) неоднократно случалось. Артём даже не шутит, он сосредоточен и непривычно тих. - Это не честно... - Игорь поднимает голову - Почему ты не разделся до конца, Тём? - тот и правда остался в боксерах. - Успею. Ты нервничаешь? - одновременно с вопросом самые кончики пальцев скользят по спине вниз до поясницы, а затем обратно наверх. Артём сидит, подобрав под себя ноги и подперев кулаком подбородок, рассматривает стайки мурашек, пробегающие по спине Акинфеева. - Да, но это же нормально, мне кажется. - от ласковых, почти невесомых прикосновений не щекотно, а где-то внутри даже начинает ощущаться приятное тепло, не сформировавшееся ещё в окончательное возбуждение. - Нормально, но ты же знаешь, что я... - Знаю. - И что ты в любой момент... - Да-да, Тём, в любой момент могу сказать "хватит". И ты остановишься. Я помню. Может уже приступим? - Мы уже приступили, Котюнь. - Игорь вспыхивает от прозвучавшего ласкового прозвища и собирается уже возмутиться, но его отвлекают Тёмины пальцы, которые как раз спускаются к ягодицам всё также наилегчайшими касаниями лаская, но всё ещё не намекая на что-то большее. Акинфеев шумно выдыхает, не понимая чего Артём тянет, может и на самом деле не хочет, вон как отнекивался, отказывался, а Игорь заставил же, может и зря он это всё... Но ему совсем не хочется снова подначивать Дзюбу, торопить или отговаривать и он просто старается расслабиться, просто полежать, посмотреть как будут развиваться события не думая, поэтому и вздрагивает, когда чувствует Тёмины губы на своей шее. Поцелуи методично покрывают плечи, позвоночник, лопатки. Руки гладят руки Игоря уже с полным касанием от запястий до плеч, пальцы легонько задевают обе подмышки и Акинфеев вздрагивает, а Тёмины руки скользят по бокам, пересчитывая рёбра, задержавшись на пояснице, а когда их догоняют губы, Игорь понимает, что все опасения об отсутствии возбуждения были напрасны - яйца поджимаются в предвкушении и появляется потребность взять член в руку или чтобы Тёма... С губ срывается тихий стон, Артём подтягивается на руках, снова целует плечи, шею, уже влажно, проходясь по ним языком, уже вкладывая в это совершенно однозначный смысл, распаляя, и Игоря ведёт. - Тшш, только не бойся. Это же я. - целует подставленные губы, проникая языком в горячий рот, весь вытягивается вдоль Акинфеева, прижимается к нему. Когда Игорь бедром чувствует Тёмино возбуждение, его окатывает волной жара, он, видимо, краснеет и совершенно точно смущён. Артём гладит его по щеке, затем пальцы молниеносно почти пробегаются по спине и тёплая ладонь ложится на ягодицу и не двигается. Тёма просто рассматривает его, как будто видит впервые... Хотя ТАКИМ он видит своего Игоря действительно впервые. Тот ёрзает, то ли стараясь притереться членом о простынь, то ли побуждая руку погладить его ягодицу, но обессиленно валится обратно на подушку, когда слышит: - Ты такой красивый, Фурик. Я так тебя люблю. Артём вклинивается своим коленом между коленей Игоря, разводя их в стороны. Игорь задыхается, воздуха в подушке, в которую он уткнулся лицом категорически не хватает. Тёма садится на коленки между его ног, склоняется, целует бока, поясницу, иногда прихватывая кожу губами, немного её втягивая, его руки гладят ягодицы и бёдра, и это уже не ощущается странно. Акинфеев уже совершенно откровенно возбуждён, совершенно бесстыдно ёрзает, подставляя задницу под ласковые руки и всё равно охает, когда чувствует влажный поцелуй на левой ягодице, а ладони гладят внутреннюю сторону бёдер, не доходя, правда, до главного и самого нужного. То ли от предвкушения, то ли от волнения, Игорь рефлекторно сжимается весь, когда понимает, что скоро всё произойдёт, но он совершенно позорно кричит, даже воет, когда чувствует у колечка мышц не пальцы, а совсем даже язык. Тот самый язык, который несколькими минутами ранее был у него во рту. Он старается уйти от прикосновений, перевернуться на бок, высказать своё отношение к таким действиям, но срыватся в скулёж: - Пожаааааалуйста, Тём... - Так, не мешай мне! - в голосе слышна довольная улыбка. - Нет, нет, нет! Прекрати! Остановись! Немедленно перестань! - и откуда только взялись силы на столько слов сразу? Вырваться он не может, ноги предусмотрительно прижаты коленями, а за поясницу ещё и руки держат. - Тебе неприятно? - поразительно спокойным тоном. Хватка рук немного ослабевает и Игорь всё же поднимается на локтях, оборачиваясь: - Нннет, просто это так... - Как? - рука проскальзывает под Игоря, проходится по всей длине члена, а значит его возбуждение уже не секрет - Волнующе? - Тём, прошу... - Игорь, я мечтал об этом... о тебе... столько... Позволь мне... Мечтал? Мечтал и молчал? А Игорь даже и не замечал никогда... Какой ужас! Его Мальчик, его любимый Тёма такой дурак. Да, оба они, чё уж... И ему нечего возразить, руки будто подламываются. А Тёма губами и языком возвращается в исходное своё положение, только теперь руками разводя ягодицы. Артём целует его там, лижет, ласкает вход и всё вокруг него, проникает внутрь несколько раз, проводит языком по нежным стеночкам, Акинфееву так стыдно, так неловко не было никогда, а ещё он с ужасом понимает, что готов кончить. Он боится представить как это выглядит со стороны, потому что тогда точно спустит. Это одновременно и стыдно (хотя о каком стыде между ними вообще может идти речь?), и в то же время, это такое восхитительно чувство, что его любят НАСТОЛЬКО. Артём любит. Игорь уже совершенно потерялся в своих ощущениях, забылся и потрясающе стонал от удовольствия, от возбуждения, но закричал буквально, когда оргазм его настиг. Закричал, выгнулся до хруста, рухнул обратно на кровать и заскулил: - Тёмочка... - оргазм настолько оглушительный, что Акинфеев содрогается ещё вечность, кажется. - Игорёк, это только цветочки - Артём продолжает целовать обсыпанные мурашками ягодицы, сквозь послеоргазменную пелену Игорь слышит щелчок крышки смазки и через несколько мгновений ощущает прикосновение прохладных пальцев. Дзюба осторожно размазывает смазку вокруг входа, но совершенно внезапно вводит палец внутрь, от чего Акинфеев вскрикивает. - Тш, мой хороший. Игорь дезориентирован отходняком от оргазма, но даже в таком состоянии он понимает, что всё, пути назад уже нет. Палец выходит и погружается вновь, уже глубже и это почти неприятно и немного жжёт от натяжения мышц. Игорь сорвано дышит, Тёма пыхтит, но старается успокоить, молча целуя бёдра, где кожа нежнее. Делает всё медленно, аккуратно. Игорь его таким и не знал, кажется... Расчёт вместо порыва. - Игорёк, ты знаешь, я завидую сам себе. Какое-то невероятное чувство. - лёгонький шлепок по ягодице - Ты готов к двум? - Угу, давай. Два пальца ощущаются уже тяжелее, ближе к боли. - Потерпи, мой сладкий, щас пройдёт. И... вдруг Игоря подбрасывает на кровати, выгибает в пояснице, он протяжно сладко стонет, а затем оттопыривает задницу. - Опа... Фурик? Ты жив? - Да... Тём, да, и я хочу ещё... - Понятное дело. - хмыкает Дзюба и делает это движение рукой ещё раз - Мы нащупали твою точку G. Игорь снова стонет в голос под ласкающей рукой. 5 минут назад ему казалось, что сильнее прошлого оргазма на смеси стыда и любви быть не может, а тут острейшее удовольствие, чистейшее. У Акинфеева даже кружится голова, он оборачивается: - Тём, иди сюда. - Я занят немного. - Пожалуйста, иди ко мне. - Артём подтягивается к нему, Игорь переворачивается на бок, обхватывает его лицо ладонями - Ты испытываешь это каждый раз? Именно это? - Судя по твоей реакции, да, что-то подобное. Акинфеев смотрит на него ещё несколько секунд, поджимает губы, вдруг резко подаётся вперёд, целует, старается передать в поцелуе всё, что сейчас говорить не время, кусая напоследок за нижнюю губу: - Я не думал, что это так... - Так может продолжим? - Игорь отталкивает Тёму от себя: - Чё застыл? Давай, действуй! Артём смеётся, возвращается к ягодицам, снова погружая в Игоря сразу два пальца. Акинфеев оглядывается через плечо, вид такого сосредоточенного Тёмы добавляет градус во всё действие. Он добавляет третий палец уже не спрашивая, буквально трахая Игоря, доводя того буквально до края, прицельно попадает по простате ещё несколько раз для закрепления эффекта, рассматривает результат своей работы, а затем спрашивает: - Игорюш, ты готов? - Ты мне скажи, я готов? - Там - да. - кивает сам себе. - Ну, не тяни тогда. - чуть выгибается в спине, дразнясь и откровенно провоцируя. Дзюба выдыхает, сгибает его правую ногу в колене, открывая себе больше доступа, хлопает себя по лбу, вспоминая про боксеры и снимает их, размазывает по члену смазку. - Ну, погнали... - приставляет головку ко входу. Погружение головки ощущается болью, всё-таки габариты у Тёмы ого-го какие, Игорь сжимает зубами подушку, понимая, что это не всё и дальше будет сильнее. Артём ощущает зажатость Акинфеева: - Господи, какой ты узкий... - и толчок на треть, примерно. Игорь морщится, сжимает простыню в кулаках, на глазах выступают слёзы, замирает от не самых, мягко говоря, приятных ощущений. Артём покачивается на минимальной амплитуде, давая ему привыкнуть, нависает, целует в шею, плечо, находит на ощупь его ладони и переплетает пальцы, Акинфеев вцепляется в его пальцы крепко-крепко - Игорёк, заканчиваем? - почти полностью выходит из него. - Нет, Тём, нормально. - сипит - Не смей прекращать! Двигайся! - И Артём не может ему отказать, толкается почти на всю длину, проезжаясь головкой по простате - Аааах. - это Игорь улетел в космос. Ему кажется, что он рассыпался на мириады осколков, превратился в пыль. Боль ушла, оставив только наслаждение, которое, учитывая неторопливый темп и то, что простату член Артёма задевает и когда входит, и когда выходит, почти не прекращается. Дзюба отпускает его руки, держит его за бока, и Игорь вытирает глаза. То, что он сейчас переживает настолько охуенно... А ещё он понимает, что его член снова твёрд. В голове набатом бьётся мысль, усиливая возбуждение - Артём его берёт. Тем временем, Дзюба ускоряется: - Игорюша мой, ты такой сладкий. - Что за слащавый бред? И почему сейчас это так нужно ему, что хочется плакать? Внезапно всё прекращается, Артём полностью выходит, ложится рядом. Игорь поворачивает к нему голову: - Ты разве всё? - Боже, он всё пропустил, сосредоточившись на своих эмоциях? - Мы только начали, счастье моё. - заглядывает в глаза, нежно-нежно целует в губы, веки, нос - Перевернись. Игорь и хотел бы, но тело почти не слушается и Тёме приходится перевернуть его самому. Теперь Игорь лежит на левом боку, под головой Артёмова рука, обнимающая его поперёк плечей, вторая держит правую ногу на весу, её Дзюба отпускает лишь на секунду, чтобы направить себя в растянутый уже вход. В таком положении Артём внутри ощущается ещё острее, каждое его движение заставляет Игоря трепетать и стонать от чувства наполненности, совершенно выпадая из реальности. Это так охуенно хорошо, так чувственно, что можно сойти с ума. Тёма закидывает ногу Игоря на себя, шепчет прямо в покрасневшее ухо: - Ты слышишь это? - ударяется яйцами о задницу Акинфеева с совершенно пошлым шлепком, ещё и ещё. - Да, боже, это... - снова движение, снова шлепок. - Тебе нравится. - и это вообще ни разу не вопрос. - Да, это охуеть как... - Я вижу, что нравится. А если так? - Дзюба ускоряется, буквально выбивая из Игоря крики, уже не стоны - Тебе нравится быть моим... - Да, чёрт, Тём, господи, да. - Артём даже не целует, а лижет его щёку, разворачивает Игоря лицом к себе, проводит языком по его губам, не давая поцеловать себя и Акинфеев хнычет: - Тём, я... боже, ну... - но Тёма понимает это бессвязное просящее бормотание, целует его сочно, вылизывает рот изнутри, Игорь жмурится, чтобы сморгнуть выступившие слёзы, одновременно старается ответить на этот такой нужный сейчас поцелуй. - Вот таким я мечтал тебя увидеть. Таким моим. Люблю тебя, люблю. - Артём задыхается, но сказать это всё так нужно, что просто невозможно. Игорь уже совершенно не соображает, только пытается подмахнуть, чтоб ощутить Тёму ещё глубже, как можно глубже. - Ты такой невъебенный сейчас, красивый такой. - Дзюба прижимает Игореву ногу к его же груди, входя на максимум, до самого основания - Люблю тебя. - И я тебя... Тёма, боже, почему я не знал, что это так? Так. Так пиздато... Боже мой... Артём не отвечает, но останавливается, находясь глубоко внутри, укладывает ногу Игоря на постель, гладит её, гладит всего Игоря, задевает соски, целует в плечо. Акинфеев изворачивается и немного неловко обнимает Дзюбу, заводя руку наверх и назад, но лучше так, чем никак. - Отдышался немного? Продолжаем? Игорь шумно сглатывает и отвечает на оба вопроса: - Да. Фрикции возобновляются, вместе с ними, наконец, приходит осознание того, что происходит и насколько они сейчас близки. Артём везде, в нём и вокруг - обнимает, целует, дрочит ему. Акинфеев чувствует, что уже прям вот-вот шагнёт за грань, отталкивает Тёмину руку от своего члена, чтобы продолжить дрочить самому с максимальной скоростью, а рука Артёма тут же перемещается выше и несильно сжимает горло на пару секунд всего. И вот этого всего достаточно, чтобы кончить, сразу после тягучий поцелуй, сжатый дрожащими пальцами (и как нащупал) Тёмин сосок и охуенное зрелище для расслабленного уже Игоря - Артём в оргазме. Потому что Артём в оргазме прекрасен, столько силы и беззащитности одновременно, он рычит, вгрызается в Игорево плечо, дрожит, тут же всхлипывает, крупно содрогаясь, стискивая Игоря в объятьях, открывает осоловелые глаза и выходит из него. - Фууух - Игорь тянется рукой к его члену, проводит большим пальцем по головке, знает как продлить оргазм, Дзюба снова и снова вздрагивает, дал же бог талант кончать долго... - Охуенно, Игорёк, да? - Игорь гладит его щёку подушечками ещё дрожащих пальцев, из глаз Акинфеева неконтролируемо катятся слёзы, в ответ Артём сразу мрачнеет - Что? Больно? Давай я... - Нет, Тём, было охуенно, просто... Я так тебя люблю... - разворачивается и с силой прижимается тесно-тесно - Так люблю. - Ну, что ты, Игорёчек... Тшш... Тише, всё хорошо, мой сладкий, мой любимый Игорёчек. Гладит его по спине, плечам, и ещё... Артём не был бы Артёмом, если бы любопытство его не победило, но ему так хочется это ощутить... Пальцы скользят по спине к ягодицам и оттуда прямиком ко входу, размазывая сперму, он трогает нежно, чуть похлопывая и вызывая такой пошлый звук, что Игорь замирает, переставая дышать, а пальцы (даже не разобрать сколько) окунаются в вытекающее семя и проскальзывают внутрь. Тёма неудобной рукой немного неуклюже подталкивает Игоря поднять лицо, сцеловывает слёзы с ресниц и щёк, целует переносицу, потом в губы, заставляя Акинфеева сладко стонать снова, уже сорванным голосом. - Боже, что ты творишь? - Люблю тебя. - Люби.