***
Она живет в комнате второй день. Тут тепло, светло и уютно. То, как ходит парень по дому, изредка заходит в эту комнату, улыбается ей и говорит милые, быстрые слова, ее радует. Простое словосочетание, как "Доброе утро" под солнечные лучи, ее доводит до восторга. Она думает, что ничего на свете и не может так радовать ее, как самая обычная мелочь в данной ситуации. Но она помнит свою прошлую жизнь. Помнит, что есть вещи намного лучше этого. К примеру, прогулка с мамой или с ее собакой - Лирой. Она, наверное, волнуется не меньше ее мамы. Она скучает по ним. Они снятся ей по ночам.***
—Вставай, солнце уже высоко. Слышится где-то совсем рядом. Кровать прогибается под коленями мужчины, когда он садится рядом с девушкой, на краешек уютного места. Хоть, это и его кровать, но он не запрещает ей спать на ней. Ему это не помешает, а выспаться ей нужно. Поэтому, они спят вместе, иногда, даже в обнимку. —Еще пять минуток... Сонно доносится от другой, складываясь в комочек у его ног. Тепло не хочет отпускать девушку из снов, а по этому она пытается выиграть еще хотя бы минуту тишины. Мужчина дает ей шанс, ложась рядом и обнимая теплое тело, прижимая к себе. Тишина восстает в квартире, как и нежность в ней. Пару минут он ей даст, от этого ничего и не изменится. Тогда, почему бы и не воспользоваться этим? Руки обнимают талию дамы, пока тот мысленно делает себе подпункт "накормить" девушку. Уж очень ему не нравится такое худое тело. Неужели она не ела то, что он приносил? Где тогда еда? От мыслей его относит тихое сопение младшей и он умиляется, рассматривая черты лица в близи пока есть время. Длинные ресницы, темные волосы на концах завиваются, лезя в лицо их хозяина и щекотя. Но, по-видимому, ей это не мешает. Тонкая шея и такие же тонкие пальцы, что греют выделяющиеся ключицы. Она - ангел, но он, в этом мире - демон. Им не суждено быть вместе, так написано судьбой. Но, демоны всегда рушат правила. Он целует ее в щеку, не собираясь читать глупые надписи тех, в кого он не верит.***Много лет назад***
—Мама! Наивный детский голос мальчика, подбежавшего к, уже старенькой даме, его маме. Она хмурится от детского визга, но все же смотрит на сына вопросительным взглядом. Мальчишка достает из-под кофты железный, уже ржавый, на тонкой серой ниточке, крестик. В его ладошках он кажется большим и невинным. Но, маленький ребенок сдергивает его с шеи под голоса других: его друзей. Они твердят ему, что это знак того, что он - беден. Они смеются, пока мальчик не понимает, почему же его мама злится? —Ничтожество! Что же ты наделал?! Изыди! Разрывается мать, давая хлесткую пощечину своему, уже бывшему, ангелу. Она не понимает того, что перед ней, непонимающий мальчишка винит себя, но не за порванную ниточку, а за то, что он беден. За то, что он родился в этом гнилом городе. И этот крест, висящий на груди, становится для него врагом. Становится символом его слабости.***
Он замечает крест на груди девушки, тянясь к нему. Подобрав его и рассматривая, он помнит в подробностях ситуацию из детства. Как мать ругала его. Как отец его выпорол за проступок семилетнего ребенка. Он помнит свои слезы, которые, кажется до сих пор не высохли, вместе с обидой. В 16 лет он съехал от родителей, при них в последние минуты сдернув уже новую ниточку с железным символом. Номера обоих родственников полетели в черный список телефона, он не хотел помнить их. И, это даже не из-за религии и обиды. Они часто делали все по "нормам общества", стараясь угодить соседям. В наш мир старший вернулся, когда девушка, испуганно смотря на эту картину старшего с ее крестом, пища о каком то извинении, сама не понимая за что извиняется. Хмурый взгляд мужчины ей не нравился. Она снова чувствует страх. Ей снова неуютно. Она бы попятилась, если бы не крест в руках старшего. Она натянула веревку как могла, но этого было мало. Он все еще близко. Старший поднимает взгляд на девушку. Читает страх в ее глазах. Усмехается, вновь смотря на железку. Одно действие и веревка рвется на шее дамы пока, та вскрикивает от неожиданности и боли натяжения. Крест снят. А по этому, мужчина кидает его на балкон, смотря за подлетающей девушке к двери балкона. Но, ее носочки ног замирают у порога, смотря на вещь, что у нее оторвали, не решаясь переступить порог. Она оборачивается, умоляюще смотря на старшего. —Переступишь порог, будешь мертва. Единственное, что выдает он, вставая. Вскоре, подойдя к даме, он переступает грань порога на балкон, доступный только ему, под умоляющим взором младшей. Подняв ненужную только ему вещь, он вытягивает руку с ней на улицу, через ограду. —Нет! Пожалуйста! Прошу вас! Последнее, что слышит крестик пока, падает вниз, в воду. Но девушка осталась за порогом: ей хватило даже упоминания смерти что бы стать шёлковой. Она дрожит. Она верит в бога, но даже сейчас, ее личный демон сорвал его, растоптав ее надежду и веру. За что***
Девушка тихо сидит на кухне. Она рада в душе, что ей позволили выйти из комнаты, но, она все таки под строгим надзором парня. Он что-то делает из яиц и мяса. Запах стоит прекрасный, но ей не весело. Она не чувствует тепла, что только пару часов назад было. Чем она его задела во сне? Он не верит в бога? Так при чем тут она?! Все мысли путаются. Мужчина, видимо, не так волнуется за это. Он пытается забыть вспомненную ситуацию с мамой, разрезая стейк на кусочки и обжаривая их. А после, вливает туда яйцо, зажаривая его вместе с ароматным мясом. Она, по его решению, не будет много есть: режим за время нахождение в комнате сбит, а по этому давать ей сразу много, приведет к плохому исходу. Но, тот все таки планирует дать ей по есть. И, давать часто, но мало. Яйцо зажарилось, а по этому, добавив соль, тот снимает его с огня, разрезая на кусочки еду, кладя ей и себе одно и то же по списку, дабы не обидеть. Но, порция получилась значительно меньше, чем порция старшего. Он надеется, что не заденет этим младшую. Еда поставлена на стол под грустный взгляд младшей. Мужчина садится напротив, медленно начиная кушать. Она хмыкает, подмечая, что ее порция совсем мала. Даже меньше того, что она ела в той комнате, что, все еще открыта и мозолит глаза со словами "еще чуть-чуть и ты снова будешь тут". В чем она провинилась? Но задать этот вопрос она не решается, берясь за ложку, разделяя порцию на мелкие кусочки. Еда быстро кончается, даже когда привкус сытости не появился. Мужчина доедает, хоть у него и было больше. Оба поднимаются, идут к раковине, но старший по-хозяйски отбирает посуду, сам включая воду, начиная мыть посуду. Дама же, смиренно отдав посуду, отходит к столу, садясь за него вновь, опуская голову. Этого она ему не простит. Он переходит границы, даже если он - тут главный. На столе остаются чашки с недопитым чаем, которые, вскоре пойдут в раковину, как мужчина закончит с первой партией мытья. Быть чистыми кружкам не суждено, они взлетают ввысь от ручки младшей, опрокидывая их и кидая на пол. С треском и громом стеклянная посуда разбивается в дребезги, отлетая куда только можно. Мужчине хватает секунды, что бы понять, что происходит и обернуться на даму, закрыв ее концом плаща, который предусмотрительно одевает дома. Осколки от столешницы летят в ткань бежевой одежды и падают вниз, оставаясь на полу. Он распрямляется, надоумлено смотря на младшую. Осколки блестят от люстры на кухне. На столешнице остается пару царапин от попадания в нее стеклом при ударе, а сами осколки будут еще долго колоться, пока последняя штука, спустя пару лет не уберется. —Объяснишься? Не забылась, где находишься? Даже не пытайся оправдаться "я случайно", это было максимально специально. Тон мужчины наконец, разрывает тишину помещения, хотя, дама рада даже этому. Ее злость накапливается, пока она думает: а стоит ли ее жизнь пары минут наглеца, даже не в своем доме? Но, голос прорезывается быстрее мыслей. —Как ты смеешь? Ты украл у меня последнее — веру! При чем тут она?! Я не хочу с тобой! Ты - ужасен. Ты мне жизнь испортил. Сколько я тут?! Но мужчина на ее бунт лишь молчит, смотря строгим взглядом, насколько это возможно. Выслушав ее претензии, тот, обходя многие осколки, берет ее за шиворот, таща в комнату страха. То помещение вновь закрывается на ключ, а внутри вновь маленькая девочка, которая совсем недавно поняла, что, лучше было бы остановить выбор на "извиниться и убраться". Но уже поздно. Она понимает это, понимает то, что разрушила последнее доверие. Разрушила все, что так давно строила. Для нее эти недели доверия были годами. И она сломала все, что было за эти "годы". Слезы текут, от того, что на нее не накричали. От того, что ее не обзывали. От того, что ей ничего не сделали, кроме как посадить в свою собственную тюрьму. Ее разрушает то, что тут она сама виновата. Она не винит кого то другого, а винит себя в том, что сорвалась. В том, что не смогла. Дура.