***
Что-то изменилось за несколько дней её отсутствия, и это «что-то» отозвалось в груди Нарциссы тревожным звоночком. Её сын, упрямый неприветливый мальчик, улыбался, но причиной его улыбки стала не вернувшаяся мать, а сидящая напротив сиделка. Посылая друг другу взгляды, достаточно открытые, чтобы Нарцисса не упустила их из виду, они казались совершенно обыкновенными молодыми людьми, проводящими время вместе. Это пугало её больше всего. Знакомой с характером Драко, Нарциссе хватило всего двух часов, чтобы заметить, как легко он соглашался со словами мисс Грейнджер и как часто спотыкался о её фигуру. Понять, что сын заинтересован, сумел бы даже Люциус. Ведь, стоило Драко кем-то увлечься, как он превращался в пса, и, хотя пришедшее на ум сравнение заставило поморщиться, оно как нельзя лучше описывало произошедшие изменения. Изменения ли? Возможно, её отъезд послужил раскрытием уже имеющихся чувств. Учитывая, что большую часть времени она проводила вдали от Драко, они с мисс Грейнджер могли наворотить таких дел, что век пришлось бы разгребать. Против самой Гермионы она ничего не имела: девушка оказалась умна, начитанна и воспитанна, вопреки заверениям Люциуса, — однако сам факт, что Драко оказывал знаки внимания той, кого считал сирой и убогой, ставил крест на мыслях «поиграются — и успокоятся». Да, будь она чужой, так бы и случилось: Драко, восстановив память, скорее всего оставил бы случайную симпатию. Но здесь… Здесь смешалось всё, и Нарцисса обречённо гадала, как решить проблему. Уволить мисс Грейнджер? Целитель она хороший, Драко близка, а повторения прошлого не хотелось. Поговорить с ними? Ничего не поменяется: если привязанность сильна, начнут прятаться по углам. Поговорить с мисс Грейнджер? Что ж, идея хорошая, если опустить, что Драко весьма настойчив. Допустить их роман?.. Об этом не может быть и речи. Роман с мисс Грейнджер просто сведёт его с ума, а сама ведьма ещё долго будет страдать. Род Малфоев запятнается, но не нечистой кровью, а отсутствием у Драко жены, детей и желания заводить отношения. Что же делать? Не писать же Люциусу, жалуясь на обстоятельства. Он не станет разбираться и попросит её вышвырнуть целительницу без промедлений. Нет, здесь необходим деликатный подход. Нарцисса зачерпнула суп, признавая, что идей у неё нет и нужно как следует всё обдумать, и постаралась не зацикливаться на кулаке Гермионы, сулящем веселящемуся Драко подбитый глаз. Милостивый Мерлин, как же дети докатились до такого? Гермиона, впрочем, имела такое же мнение. Она покосилась на Нарциссу и, пока та наслаждалась обедом, сползла по креслу и с чувством лягнула наглого тролля по голени. — Ребёнок, — шепнул Малфой в ответ и ухмыльнулся. Случай с Пэнси повлиял на него кардинальным образом. Он стал активнее. Живее. Напористее. И Вселенной, похоже, это нравилось. То коврик волной пойдёт, то ноги ослабнут — Гермиона оказывалась в объятиях Малфоя чаще, чем он успевал придумать очередную искромётную шутку. Это точно происки мироздания. Они не в сериале, чёрт возьми! В первый раз, плюхнувшись Малфою на колени, Гермиона чуть было не лишилась чувств. Она и сама не поняла, как вывернулась и отошла от него на приличное расстояние. Драко даже осознать ничего не успел, но, включившись, протянул к ней руки и сказал «падай». Гермиона послала его в свойственной вежливой манере. Во второй раз Малфой, выделываясь на массаже, с силой нажал на мышцы и айкнул. Гермиона полезла проверять, что да как, и парень накрыл её руку своей. «Я хочу сравнить, насколько твои ладони маленькие»… О Мерлин, она была такой красной. В третий раз она оступилась и налетела на него, отдыхающего на кровати. Драко крякнул и случайно коснулся места у ягодицы, близкого к её сами-знаете-чему, отчего Гермиона заверещала. Это был самый стыдный момент её существования на этом свете. И сейчас. Сейчас, при миссис Малфой! Она поклялась, что отомстит ему, как только выдастся возможность, и та, к счастью, подвернулась совсем скоро. — Малфой, при всём уважении. Расслабь. Ягодицы. — Коли́ так, — Драко повернул голову, и несколько прядей упало на лоб, а глаза недобро сверкнули. — Я не буду ставить тебе укол, зная, что игла обломается и застрянет в твоей заднице! — Я не помню тебя, но мне кажется, что ты меня очень сильно бесила, — Малфой таки выполнил её просьбу и расслабился. — Есть такое, — Гермиона для верности постучала по ампуле и приготовила ватку, вымоченную в спирте. — Ты тоже не был рождественским подарочком, знаешь ли. И всадила укол. Обычно уколами занимался Дэвид, и вид белоснежной задницы Малфоя порядком развеселил её. Но, говоря откровенно, у него была весьма симпатичная попа. Гермиона с трудом удержалась, чтобы не ущипнуть её и оставить насыщенно-красный след. Чуть позже, когда она помешивала в котелке отвар, необходимый для стимуляции мышц, а Драко обнимался с волшебной палочкой, тот демонстративно безразлично поинтересовался: — Ты одинока? — М? — Ты одинока? Гермиона остановилась в полуобороте, и вода с её ложки закапала на пол. Что? — С чего такой вопрос? — Да так, любопытно стало, — он взмахнул палочкой, и книга, оставленная на тумбочке, приплыла к нему в руки. — Я, например, в силу некоторых причин безвозвратно одинок. А у тебя работа, друзья. Я. — Ты слишком строг к себе, — она против воли улыбнулась. — У меня тоже не ладится. Никто не хочет делать первый шаг, а я слишком занята, чтобы бегать за кем-то. — Ты не находишь, что так и умрёшь с сорока кошками? — Почему? — Парни тоже боятся невзаимности. — Это ты про себя? — поддела она, и палочка Драко упала на кровать, а сам он уставился на неё с неверием. — Меня не пугает одиночество. Я бы хотела реализоваться как целитель, а остальное приложится. — Что ж, в случае чего ты знаешь, где меня найти, — Малфой вновь взялся за палочку, но рука сотряслась и закаменела. Он грязно выругался, не подозревая, что в этот момент по его шее побежали чёрные нити проклятия.***
Сегодня Драко нездоровилось. Гермиона потёрла глаза и поставила книгу на полку. Всю ночь она провела у постели Малфоя, контролируя его состояние. Его знобило и тошнило, и это походило на простуду, если бы не одно «но». Они не выходили на улицу уже несколько дней. Она написала письмо Дэвиду, прося его приехать, и теперь ждала ответ. Часы показывали полшестого утра, но заснуть девушке не позволяло беспокойство. Она давно не видела таких резких ухудшений. Посеревшее лицо, туманный взгляд, дрожащие запястья — Драко не язвил и не пытался скрыть слабость, что было для него редкостью. Она боялась, правда боялась, что проклятие набрало силу. Всего пару дней, и Драко из весельчака превратился в настоящего овоща, причём проходила эта метаморфоза без её ведома. Он был здоров, насколько возможно. До этого момента. Она вышла из библиотеки, куда отлучилась, чтобы свериться со справочником, и побрела по тёмным коридорам. Нарцисса мирно спала в своей комнате, не представляя, что её сына одолел жар. Только Полли, постоянно смачивающая тряпку и обтирающая хозяина, и Гермиона знали о происходящем. Они не отходили от Драко ни на шаг и вслушивались в каждый неровный вздох, покидающий его грудь. Несмотря на страх за молодого господина, эльфийка оказалась незаменимой помощницей. Она искренне переживала за Драко, делала всё возможное, чтобы облегчить его страдания, и неудивительно, что её испуганная мордочка показалась в дверном проёме раньше, чем Гермиона успела взобраться по лестнице наверх. — Мисс Грейнджер! Хозяин… он… Большего от неё не требовалось. Гермиона сорвалась на бег и, обогнув эльфийку, влетела в комнату. Вцепившись в простынь, Драко, словно забывшись в кошмаре, часто и поверхностно дышал. Его кожа блестела в свете ночника, волосы липли к лицу, и Гермиона, скинув халат, вооружилась палочкой. Произнесённое ею заклинание осело на чужом теле прохладой. Вот только магия не освободила Драко ото сна, и Грейнджер, вплотную подойдя к кровати, уверенно коснулась его руки. — Драко. Тш-ш-ш… это сон. Всего лишь сон. Малфой, издав полустон-полухрип, дёрнулся и напрягся. Его глаза распахнулись, являя ужас, таящийся на дне зрачков. Он не видел её. — Это сон. Всего лишь сон. Я здесь. Тш-ш-ш… Драко медленно расслабился, но почти сразу его руки сжались вокруг её запястий. До онемения. До дрожи. Издав звук, похожий на задушенный кашель, он вдруг оттолкнул её, да так сильно, что Гермиона оступилась и привалилась к стене. Вместе с надсадным «кха!» кровь окропила простыни. Сердце Гермионы застыло, и она тотчас кинулась к кровати, наплевав на оклик Полли, но то, что последовало дальше, заставило её ноги подкоситься. Боль опрокинула Драко на подушки и оплела тело чёрными нитями. Те поползли по коже, как змеи, оставляя в некоторых местах чернильные пятна. Быстро, слишком быстро они достигли груди и кадыка, впились в ткани, буквально вырывая крик, что разнёсся по поместью эхом сотен портретов. Неожиданно он обмяк. Из носа и глаз, смешиваясь со слезами, побежали алые струйки. Сам Драко, казалось, не дышал. Гермиона, всё ещё не отойдя от увиденного, дрожащими пальцами потянулась к его пульсу. Пульс. Его нет. Его. Нет. — Экспекто… — она осеклась, не сводя взгляда с бегущей по щекам крови. Полли позади захлебнулась в рыданиях. — Экспекто Патронум!