𝕎𝕙𝕖𝕟 𝕕𝕚𝕕 𝕀 𝕓𝕖𝕔𝕠𝕞𝕖 𝕤𝕠 𝕟𝕦𝕞𝕓? 𝕎𝕙𝕖𝕟 𝕕𝕚𝕕 𝕀 𝕝𝕠𝕤𝕖 𝕞𝕪𝕤𝕖𝕝𝕗? 𝔸𝕝𝕝 𝕥𝕙𝕖 𝕨𝕠𝕣𝕕𝕤 𝕥𝕙𝕒𝕥 𝕝𝕖𝕒𝕧𝕖 𝕞𝕪 𝕥𝕠𝕟𝕘𝕦𝕖 𝔽𝕖𝕖𝕝 𝕝𝕚𝕜𝕖 𝕥𝕙𝕖𝕪 𝕔𝕒𝕞𝕖 𝕗𝕣𝕠𝕞 𝕤𝕠𝕞𝕖𝕠𝕟𝕖 𝕖𝕝𝕤𝕖… (NF — Paralyzed)
Всё то, что раньше связывало Габриэля с профессиональным спортом постепенно уходило и забывалось в небытие. В прошлом профессиональный хоккеист, участник НХЛ*, элитный «золотой» парнишка, который без участия своих старших братьев пробился в высшую лигу хоккея. О нём говорили на каждом углу, приглашали участвовать в теле-шоу, вокруг него толпами вились фанаты и фанатки… «Момент из игры 2004 года… У игрока «Колорадо»* были сломаны три шейных позвонка, зафиксировано сотрясение мозга и рваные раны лица…» Потирая переносицу, Ширли выкидывает в пепельницу почти истлевший окурок, невольно касается небольшого шрама на щеке, а затем и на шее, но отдёргивает руку, будто это прикосновение обжигает посильнее любого жара от огня. Переживания по поводу своей жалкой жизни надоедают уже даже не только ему, но и семье, друзьям, а про личную жизнь мужчина и вовсе предпочитает не вспоминать, понимая, что с ней покончено так же, как и с карьерой профессионального хоккеиста. «Никто не слышал куда подевался Габриэль Ширли, но стало известно, что в профессиональный спорт этот спортсмен больше не вернется…» Стук в дверь привлекает внимание его пса, который вторит тому негромким лаем, а Гейб поднимается и направляется в сторону входной двери, поправляя свой махровый халат. — Да иду я, иду… — ворчливо отзывается мужчина, когда стук повторяется более настойчиво и с ускоренной частотой. — Ну, какого дятла сюда занесло… Ширли поджимает свои губы, закатывает глаза, когда открывает дверь. Незваный гость в лощеном и явно дорогом костюме снимает свои солнцезащитные очки, улыбается широко и создает впечатление такое, что Габриэль хочет захлопнуть перед ним дверь. — Бальти, ну и какого черта так рано… — Сейчас полдень уже, Габи. Ой брось эту кислую мину и выслушай своего друга уже! — не смотря и не слушая ворчания хозяина дома, вышеупомянутый «Бальти» проходит в дом, морщась от запаха лекарств. Поднимает что-то с пола и отшвыривает в сторону журнального столика. — Фи. Ты же знал, что я приеду по твою душу, Габи! Мог бы прибраться! — Нет, не знал, — Габриэль понимает, что выпроводить друга не предоставится возможным, хмыкает и скрещивает руки на груди, закатывая глаза. — Так чего ты приперся? — Ты вообще свою почту читаешь? А те кучи СМС, которые я тебе посылал всю неделю? Нифига… — Бальтазар наконец находит себе более-менее чистое место, приземляется на диван и деловито кладёт ногу на ногу. — Итак, друг мой, в первую очередь найми уже домработницу. А второе, ты едешь со мной в Нью-Йорк. — Первое подумаю, а второе — нет. Что я там забыл? Последний раз, когда я был в Нью-Йорке ты сам помнишь чем это всё кончилось… — мужчина хмурит брови, отрицательно качает головой и снова потирает переносицу. — Но это особый случай. Ты же знаешь, что Карвер Эдлунд выкупил «Нью-Йорк Айлендерс»? — при упоминании этого имени внутри у Габриэлья что-то дрожит, сжимается от предчувствия чего-то не самого лучшего, но с другой стороны и трепетного, поэтому он кивает и взглядом показывает, чтобы друг продолжал. — Так вот… Эдлунд объявил о смене всего тренерского состава, а вакантное место первого тренера в его команде он согласен отдать только тебе. Не знаю каким чудом ты смог этого старика привлечь, но он даже не рассматривает другие варианты! У меня только два варианта… Брови Гейба характерно ползут вверх, пока Бальти смотрит на него с явным восхищением, вопросительно и мол «как ты выиграл в такую щедрую лотерею, чувак?». — Ты либо переспал с ним, либо он заметил твой недюжинный потенциал в тренерстве! — Я тренировал юношей четыре года назад, — но по взгляду друга Габриэль понимает, что лучше уж он помолчит и спокойно выслушает. Сознание подкидывает ему яркое воспоминание, когда точно так же Бальтазар залетел к нему с радостной новостью, что он стал хоккейным представителем в «Нью-Йорк Айлендерс». Тогда он за друга был крайне рад. — Послушай, Бальти… Я не знаю это… Ты уверен, что здоровенные мужики, раза в два выше меня, будут слушаться и выполнять все то, что я им скажу? Рискованное дело. — Но когда-то именно такие же здоровенные мужики абсолютно и беспрекословно слушались тебя лучше, чем тренера! Вспомни «Колорадо» и то, кем ты там был! «Габриэль Ширли пропадает с радаров всех новостных лент и спортивных репортажей. Он держит связь лишь со своими братьями и лучшим другом…» Бывший хоккеист чувствует поступающую мигрень, все время их разговора потирает переносицу, но затем выдыхает шумно и кивает слабо, почти незаметно, реагируя легкой полуулыбкой на возгласы друга. Ведь может быть правдивы строки в журнале, прочитанном не так давно? «Стоит не оглядываться на прошлые свои поступки и строить своё будущее самим.»***
В город Габриэль прибывает практически под утро. Уставший после перелёта, пусть и в бизнес-классе, но так и не посмеющий глаз сомкнуть из-за некоего предчувствия. Но зато встретили его в аэропорту при полном параде и даже без особого размаха. Трое мужчин в костюмах, одного из которых Гейб узнает сразу — друг его семьи Роберт «Бобби» Сингер выглядит даже эффектнее, чем все остальные за счет кислой мины и осуждающего взгляда. — Балбес прибыл… Даже не знаю стоит ударить тебя, или обнять после твоей пропажи на целых пять лет! — И я рад видеть тебя, Бобби. Шумный аэропорт остается позади. Габриэль откидывается на сиденье новенького джипа и разглядывает пасмурный пейзаж города в окно, а затем уже и сам центр Нью-Йорка с бесконечным потоком машин и людьми. Ресторан, к которому они подъезжают, кажется Ширли слишком большим и приметным, но он выходит из машины, направляется за Бобби прямиком в зал и метрдотель провожает их к одному из столиков, за которым уже завтракал мужчина. Бордовый костюм, черная рубашка, сербристые волосы и острый взгляд голубых глаз. — Ну, здравствуй, Габриэль, — но не смотря на строгий вид и сам образ, мужчина приветливо улыбается и пожимает его ладонь. — Привет. Давно не виделись. Пользуешься псевдонимом? — Ширли присаживается за столик и благодарит официанта, который приносит на золотистой тарелке малиновый чизкейк. — И ты запомнил, как я погляжу, что мне нравится больше всего. Хочешь задобрить меня, чтобы я точно согласился? Мужчина напротив него смеется, качает головой и улыбается шире. — Ты уже и так согласен. Бальтазар сказал мне об этом. Хочу обсудить с тобой детали твоего назначения. Ты же знаешь, что я… — Любишь, когда все идет по твоему сценарию, — продолжает за ним Габриэль и хмыкает, пару кусочков чизкейка съедая. — Я весь во внимании. Эдлунд протягивает ему папку с документами, с договором и сразу же со списком игроков. — Все написано здесь. Единственное то, что я прошу тебя и настаиваю на этом: из всего списка игроков ты не должен ни в коем случае потерять из команды Сэмюэля и Дина Винчестеров. Два брата, которые играют в лучшей связке и, поверь мне, ты сам в этом убедишься. Но оба парня с характером, — видя замешательство Габриэля, Карвер добавляет. — С остальными делай что хочешь. У всех контракты почти закончены, а новый сезон начнётся через два месяца. Габриэль… Мне плевать, но любыми способами ты и моя команда должны взять Стэнли*…***
Поверить своим ушам было сложновато, как и осмыслить поставленную перед ним задачу, но одно все же радует сейчас безпятиминут нового тренера «Нью-Йорк Айлендерс» — Бобби Сингер будет вторым тренером в команде. Это самую малость притупляет тот шок, которым его наградил Эдлунд, и Габриэль с высокоподнятой головой направляется широким шагом по коридорам ледового дворца. Джинсы, белая рубашка распахнутая настежь, причудливая футболка с каким-то уже немного потёртым логотипом и в кедах — Габриэль Ширли не представляет из себя вид первого тренера хоккейного клуба, но им же он и является. Он смотрит внимательно в планшет, придерживает свободной рукой сумку и…врезается в широкоплечего парня раза в два выше него самого (знаете ли коньки добрые 10 сантиметров прибавляют в росте!). — Смотри куда идёшь, коротышка, — не издевательски, скорее сказано с простым пренебрежением, но Гейб раньше на льду носы разбивал даже сокомандникам за «коротыш» в свою сторону! — Смотрите-ка, лоси научились разговаривать и играть в хоккей! Из какого ты леса вышел, паренёк?! — гордо Ширли поднимает свой взгляд выше и замирает, встречаясь с вопросительным и немного ошарашенным взглядом светло-зеленых глаз. Такие ещё даже немного наивные глаза… Внутренне Габриэль подавляет восторженный вздох своей бисексуальной стороны, понимая что не должен так реагировать ни на кого из игроков, но сейчас…немного позволяет себе повнимательнее рассмотреть этого парня. Темные волосы, родинка у носа, немного припухшая верхняя губа из-за ранки и ссадина на скуле. Высокий, пожалуй даже слишком высокий, рост этого игрока, но явно добрый, по своему участливый взгляд. — Сэр, вы… — но Гейб не даёт ему договорить и просто уходит в сторону тренерской и тот самый игрок думает о том, что, видимо, это их новое усиление, раз о нём так сильно говорили все игроки в команде. Габриэль никогда не страдал тахикардией, но сейчас чувствует, как его сердце учащенно бьётся. Он потирает переносицу, затем и массирует виски, вздыхает еще раз и перенимает из рук Сингера свою тренерскую форму. — Как думаешь… Я сделал правильное решение? — он поднимает взгляд, когда смотрит на Бобби, поправляя ворот куртки с логотипом хоккейной команды. — Знаешь, сынок… Я некоторых этих ребят помню ещё с молодежной лиги, но все мы меняемся. А ты, если будешь таким же размазнёй, как сейчас, то путного ничего не выйдет ни из них, ни из тебя! — не в бровь, а в глаз каждый комментарий от Сингера, но впервые Гейб действительно искренне смеется, благодарит друга и хлопает того по плечу, направляясь из тренерской прямиком на «поле боя». Поле боя Ширли — это лёд с собранными на нём хоккеистами, которые откровенно дурачатся, громко смеются, а самый главный зачинщик даже размахивает клюшкой над своей головой. Все это славное веселье прерывает свисток тренера, строгий взгляд и командный голос. — Какого чёрта тут творится? Парень, ты сейчас снесешь кому-нибудь голову еще до начала сезона, — почти по линейке те выстраиваются прямо перед бортиком, за которым стоит Габриэль. За исключением одного, по мнению Гейба, явного раздолбая. — Я ваш новый главный тренер… — А старого куда подевали? Слили из-за этой мелкой задницы? — смешки раздаются от практически каждого хоккеиста и выкрикнувший это улыбается так, будто ему только что заплатили штуку баксов. Но взгляд Габриэля, его янтарные глаза, которые без лишних слов говорят о многом, заставляют замолкнуть практически всех. — И как тебя зовут, оплот шуток как у старшеклассника? — Ну, Дин. Дин Винчестер, — хмыкает парень, становясь рядом с тем самым дылдой, который сейчас во все глаза испуганно смотрит на нового тренера. — Отлично. С одним познакомились, — Ширли улыбается наигранно дружелюбно, но улыбка исчезает так же быстро как и появляется, когда он начинает свою перекличку, чтобы познакомиться с остальными в команде. И очередь доходит до Сэма Винчестера, который робко поднимает руку, а затем быстро опускает её, толкнув ухмыляющегося брата в бок. А после свисток и начало тренировки, в процессе которой руководит подошедший Бобби, а Габриэль записывает то, что видит в свой планшет, ловко орудуя пером «яблока»*. Некоторые комментарии Ширли все же вставляет и, как оказалось, действительно по делу. К примеру Адам Миллиган, самый молодой игрок команды, лучше всего играет во втором звене, а некоторых даже превосходит по скорости. Его нужно ставить в связку с Михаилом Новаком — капитаном команды. И да, Гейб воочию увидел ту самую «супер связку братьев Винчестеров», даже удивлённо присвистнул, под нос себя произнеся, что теперь точно не сможет выгнать засранца из команды.***
Проблемы начались сразу же при первой товарищеской игре, когда команда слила ту с разгромным счётом 6:1. — Твою мать! — в Винчестера старшего летит бутылка с водой и он едва успевает увернуться, ошарашенно глядя на взбешенного тренера. — ТВОЮ МАТЬ, ВИНЧЕСТЕР! КОГДА Я ГОВОРЮ ОТДАТЬ ПАС, ЗАЩИЩАТЬ ЗОНУ ТЫ БЛЯТЬ СЛУШАЕШЬСЯ, А НЕ ДЕЛАЕШЬ ВСЁ НАОБОРОТ! Дин и слова вставить не может в ответ, но тогда Габриэль разносит абсолютно всех и каждого, не скупаясь на особые эпитеты в их сторону. Тогда все, включая даже самого Дина чувствуют себя виновато по особому, а неприятный осадок от поражения гложет душу, заставляет переосмыслить некоторое своё поведение. Ширли выходит из раздевалки, громко хлопнув дверью и к Сэму оборачивается капитан. — Что с вами, парни? Что с Дином? — он даже не смотрит в сторону Винчестера старшего, который возмущается и кричит «Вообще-то я тут, эй ты…». — Не знаю. Он сегодня точно весь не свой и вообще я думаю, что это все из-за того, что Лиза от него ушл… — договорить Сэм не успевает. Драка нарастает с бешеной прогрессией, заставляя поучавствовать практически каждого в команде, но в тренерскую привели только двоих братьев Винчестеров. Габриэль смотрит то на одного, то на другого, вздыхает и опирается бедрами о стол, вновь потирая переносицу. — Что за детский сад? Вы не в юношеской команде, не в молодежке, а ведёте себя как дети малые! Одному уже скоро сорок стукнет, а он больше напоминает прыщавого подростка с недотрахом и тупыми шутками. — Эй! Я бы попросил… — возмущается Дин, но затыкается из-за взгляда тренера и отводит тот в сторону. — Я бы попросил тебя заткнуться и выслушать, — предупреждающе продолжает Гейб, игнорируя слишком уж виноватый взгляд младшего Винчестера, в котором слишком явно читается неприкрытое обожание. — Ты со своим характером можешь засунуть себе в задницу договор и идти лесом, если ещё раз подобное произойдёт. Вы в НХЛ, а похоже всё так же не понимаете этого…