* * *
«… — андрей, замолчи, не смей рассказывать ему, остановись же, я тебе сейчас всё объясню! — срывая голос кричал алишер, врываясь в комнату вслед за андреем. — что ты, твою мать, объяснишь? какие у этого есть оправдания, мне даже видео прислали, ты понимаешь? я видел всё своими глазами, ах, жаль твой парень не заценил, хотя, скорее всего, уже бывший. слав, сла-а-ав, поди сюда, пожалуйста, это срочно. — на крики ребят сбежались все, кто был дома, то есть азиз и диля с кэсси на руках. алишер продолжал умолять андрея ничего славе не говорить, но от этого тот становился ещё агрессивнее и если бы не азиз с диларой, вероятнее всего подрался бы с ним. андрей пережил со славой очень много неприятностей, он видел его и в слезах, и с ободранными до крови коленками в детстве, и даже с, дрожащими от ужаса, руками, теперь андрей дорожил каждой спокойной минутой, проведённой рядом с счастливым славой. у алишера подкашивались ноги от волнения. он лучше всех в комнате понимал славу и читал его действия наперёд, именно это и оказалось самым страшным в тот момент. он понимал, что потеряет славу, что упустит его, словно воду, которую невозможно удержать в ладонях, капли одна за другой сочатся сквозь крепко сжатые пальцы, но, кажется, руки алишера и не пытались удержать воду. только лишь тогда, когда на ладонях осталось несколько жалких капель, лишь напоминающих о воде, что когда-то была в руках, алишер с невероятной силой сжал пальцы, но если вода утекла полностью – уже без разницы. любые сравнения с ситуацией, возникающие из-за накаления обстановки, вонзают ему тысячу игл в тело, а он больше не может и слова произнести в своё оправдание. наконец с верхнего этажа спустился славик, который, пока так же как и диля с азизом, не слышал и не знал ничего, кроме обрывков криков. — вы чего тут шумите? у меня, между прочим, неплохой парт накрылся в треке. — потягиваясь и, пока ни о чём не подозревая, слава прошёл вглубь прихожей. — я тебе сейчас объясню или, если быть точнее, даже покажу. ха-хах… слав, мне искренне жаль тебя, прости, пожалуйста, но ты должен был об этом узнать. — андрей достал из кармана телефон и стал искать в нём видеозапись. спустя некоторое время он добавил: — я же говорил тебе, что предательство нельзя прощать, иначе человек потом снова также поступит и сделает в два раза больнее. слава, как и все присутствующие, напрягся и кстати не зря, потому что, даже не постыдившись двух других людей, андрей перевернул экран телефона от себя и продемонстрировал содержимое видео. сначала все услышали нескромные женские стоны, а потом, в неполной темноте, разглядели два силуэта, один из которых знакомый, а второй — блондинка с пухлыми губами, обильным макияжем и пышными формами. сердце у славы словно замерло и больше не издавало стуков, он застыл на месте и не мог поверить, что видит это собственными глазами. — подожди. нет… это, скорее всего, ошибка, может, это старое в-видео? — пытаясь найти оправдания увиденному, слава еле-еле сдерживал слёзы. — посмотри на календарь вон на той стене. — азиз указал на точку в экране. — позавчерашнее число этого года. слав. мне жаль. — после этих слов телохранитель кинул разочарованный взгляд на алишера и поспешил выйти из комнаты, дабы не видеть дальнейшего исхода событий. — всё, в пизду, выключи, пожалуйста. — уже не сдерживала отвращения дилара. — кошмар. для славы мир исчез. ничего не имело смысла, ничего не было больнее увиденного только что. никакие слова не смогут передать ощущения от предательства самого родного и любимого человека. сердце начало биться с бешеной скоростью, хотя слава ясно желал, чтобы оно просто остановилось. «остановись, остановись, почему я просто не могу умереть? освободите меня от этих мучений, умоляю, с каждой секундой этого мерзкого видео воздух становится холоднее, а картинка перед глазами более расплывчатая.» алишер стоял в ступоре и не мог ничего с собой сделать, руки с каждым женским стоном начинали трястись всё сильнее. ему было плевать на звуки, доносящиеся из телефона андрея, всё внимание привлекало выражение лица славы и его реакция, которая оставляла желать лучшего. андрей выключил видео и отложил мобильник на стол, потом, по примеру дилары, отошёл к окну и стал наблюдать, как постепенно накрапывал дождь. слава уже перестал сдерживать слёзы и весь сжался от боли и отчаяния. ему хотелось подойти к алишеру, обнять его и поверить во все глупые оправдания, но он не мог сделать этого во второй раз. после первой измены, славик дал слово себе и алишеру, что в случае аналогичной ситуации, то есть второго промаха, они точно разойдутся, и их больше ничего связывать не будет. слава не дурак, для него ясно, как белый день, что теперь между ними не может быть таких же отношений, что больше нет и не будет тех чувств, не будет той идиллии, которую они строили вместе, а из-за чего? из-за мимолётного удовольствия с какой-то мутной блондинкой? наконец, слава решил вынести всему случившемуся вердикт и подошёл к дрожащему парню со словами: — прощай. я завтра заберу все свои вещи, с техникой разберусь. между нами больше ничего нет и быть не может. с того момента больше нет тёплых, витающий в воздухе, чувств любви, нет более звонкого смеха и тёплых вечеров за чашкой чая. осталось только ощущение горечи и боли от предательства, теперь даже стены в доме ноют от тоски, а за окном всё сильнее льёт дождь, кажется, начинается гроза. никто больше не может находиться в этом доме, никто больше не хочет тут оставаться, все хорошие отношения между ребятами в основном держались на любви славы и алишера, а теперь они лишь иногда будут видеться и здороваться, улыбаясь. азиз с андреем во время ужина ещё обменялись комментариями по поводу ситуации, а дилара, очень кстати, поделилась такими же поступками алишера по отношению к ней в их прошлых отношениях. что касается главных героев этой драмы: слава всю ночь не мог успокоиться и временами просто рыдал от осознания, что самое ужасное случилось, а алишер на коленях сидел перед дверью в славину комнату и лишь иногда, когда слава особенно отчайно начинал плакать, по его щекам текли слёзы, слёзы обиды, в первую очередь, на себя и на свой ужасный выбор в пользу минутного наслаждения, а не отношений с любимым человеком, построенных на любви, понимании и честности.* * *
— так, диля, если я что-нибудь важное забуду - напиши мне, я разберусь потом как выбрать и с техникой, правда, надо что-то делать, не хочу сюда снова возвращаться. — в спешке бормотал слава, обращаясь к девушке с кружкой кофе в руках. — без проблем, только тебе лучше не только меня, но и азиза об этом попросить. — слава непонимающе посмотрел на дилару. — я скоро уеду, ты думаешь, я бы была рада жить со своим бывшим в одном доме? ты сам вот представь, если тебе сейчас просто перекрыть дорогу и не пустить никуда, да ты же тут задохнёшься в обществе алишера. диля, поставив кружку и, поднявшись из-за стола, подошла к стене с картинами, ранее нарисованными славой. — со стен всё заберёшь? — да успокойся, господи. нужны они мне? воспоминания об этих картинах вдруг остановили славу, и он неспеша, словно пытавшись застыть в этом моменте и никуда не уезжать, стал рассматривать свои творения.* * *
входная дверь резко распахнулась, и в проёме показались две мужские фигуры: слава, которого держал на руках его молодой человек, и, соответственно, алишер, сгорающий от нетерпения и пытающийся закрыть дверь на ключ. славик, чувствуя себя на руках у моргенштерна более чем комфортно, тёплыми ладонями блуждал по его шее и отчаянно пытался расстегнуть чужую рубашку. пока слава справлялся с пуговицами, алишер уже успел разуться, пронести возлюбленного вглубь дома и посадить на кухонный стол, всё также не ослабляя рук на его талии. наконец-то он добрался до славиной бледной и, без того искусанной, шеи, на которой красовались отметины, вечно вызывающие подозрения у окружающих. алишер слишком долго ждал, для него теперь было слаще любого мёда целовать и оттягивать зубами столь нежную кожу. в ответ на ласки, слава обвил руками плечи парня и протяжно вздохнул, откидывая голову назад, дабы дать алишеру полный контроль над своим телом. он же, в свою очередь, воспользовался туманным сознанием славы и забрался рукой под его футболку, поглаживая и ощупывая каждый позвонок на его спине. решительность алишера всегда его заводила, старший это знал и с успехом пользовался этим сейчас, выбивая из славы стоны, не столько от прикосновений рук, языка и губ, сколько от его резкости и чёткости. под сопровождением славиных прерывистых вздохов и мычаний, алишер поцелуями стал спускаться ниже, а когда дошёл до края футболки и вовсе решил стянуть её, потому что не терпел, когда что-либо мешало ему наслаждаться славой и его прекрасным телом. обычно слава не терпел прикосновений даже от близких людей, ему это неприятно, но алишер, алишер был другим человеком, не похожим на славино окружение. битмейкер всегда позволял ему больше, чем остальным и даже сейчас, когда эта властная рука потянулась к завязкам на штанах славика, он был не против. даже более того, он сгорал от желания, каждое касание алишера заставляло дрожать всем существом и поддаваться навстречу тёплым рукам. обоим захотелось большего и тогда алишер, заметив как его парень прижимается к нему сильнее, чем вначале, в несколько движений стянул со славы клетчатые штаны, а после и боксеры. вопросительный, хотя всё ещё одурманенный, взгляд младшего выразил всё негодование, однако славик всё-таки решил высказаться: — неужели прямо на столе? — тихим и до невозможности нежным голосом спросил слава. — почему нет, малыш? резинка у меня с собой, смазка. мм. — нехотя освободив марлова из объятий, алишер прошёлся по кухне и, недолго порывшись в ящиках с разного рода вещами, наконец, нашёл нужный тюбик. — с этим тоже проблем нет. кстати пробовать в новых местах стоит, мы же хотели разнообразить нашу сексуальную жизнь? — алишер вмиг оказался рядом с партнёром и проговорил последние слова особенно ласково. такой тон ему свойственен только если он обращается к славе, и второму это безумно нравилось, нравилось чувствовать разницу в отношении алишера к нему и к остальным. чтобы возбуждение славы не спало, алишер, продолжая играться с нежной кожей на его шее, плавно опустил руку ему на член и начал с медленных неспешных движений по всему стволу. ощущение чужой ладони на половом органе вызвало у славы новую волну наслаждения и он, сам удивляясь своей чувствительности, невероятно нежно простонал имя того, кто виновен в его реакции, прикрывая глаза и полностью отдаваясь прикосновениям алишера. славины протяжные стоны и жадные глотки воздуха в такт движениям руки, сносили алишеру голову, заставляя влюбляться в марлова всё сильнее и сильнее. вскоре алишер решил оставить в покое бедную славину шею с множеством ярких отметин и, напоследок делая широкий мазок языком вдоль ямочки между ключицами, потянулся к славику. втянув его в мокрый, но нежный, поцелуй, моргенштерн на этот раз не захотел прикрывать глаза как принято. он отметил у славы нескромный румянец, который придавал ему вид, больше похожий на аниме тян, или хотя бы на его дакимакуру с непонятной для алишера женщиной, спутанные волосы, а также невинное выражение лица и мычания от, всё ещё не прекращающейся, стимуляции, придавали ему чертовски заводящий вид. от всей этой картины алишеру захотелось ещё больше, джинсы неприятно стягивали крайнюю плоть, но он по-прежнему пытался держаться только ради того, чтобы лицезреть как слава сводит брови и жмурится, если моргенштерн излишне надавит, или как он шепчет, зовёт алишера всеми ласковыми прозвищами и просит не останавливаться, или же, наконец, как он облизывает губы, проходясь языком от уголка до уголка. но вскоре, для продолжения увлекательного вечера, пришлось открыть баночку со смазкой и, стараясь, не спешить ввести в славу первый палец. от знакомого ощущения марлов с выдохом поддался вперёд, самостоятельно насаживаясь, и показывая, что можно было даже и не медлить, а просто сразу вставить два. алишер уловил намёк и толкнул внутрь второй палец, вызывая у славы неожиданный громкий стон. оба готовы были кончить уже на том моменте, слава только лишь от пальцев и поглаживаний алишера, а второй собственно от его бурной реакции на каждое действие и несдержанных мычаний, стонов и вздохов. алишер вскоре нетерпеливо ввёл третий палец и увеличил амплитуду толчков, чем только увеличил обилие звуков, исходящих снизу. слава прекрасно знал, что алишеру бы неплохо постепенно, неспеша и размеренно всё делать, но и о его сильном возбуждении тоже догадывался. нижний мальчик, прогибаясь в спине и невольно пытаясь отстраниться от алишера, вдруг громко прокричал, вызывая некоторые вопросы у моргенштерна. нужное движение в нужную сторону вызвало у славы неконтролируемое чувство удовольствия, которое вполне могло довести его до конца. тут до алишера дошло: — я попал, кот, не правда ли? — с самодовольной улыбкой ответил моргенштерн на славины невольные попытки снова найти эту точку. — просто вставь в меня уже свой член, умоляю, дай мне снова это почувствовать. — на выдохе, ломая голос и запястья, прокричал слава. а алишера лишний раз уговаривать не надо, он и сам даже рад, поэтому справился с презервативом и смазкой в несколько секунд, предварительно отбросив собственные штаны куда-то в неизвестную сторону. очередная, но более сокрушительная волна непонятных чувств, смешанных с удовольствием, вновь накрыла славу, когда алишер сделал первое движение. битмейкер сходил с ума от постепенных толчков всё глубже и глубже, потому что понимал, что его парень при желании умел отодрать так, что все мысли смешаются в одну кучу и сидеть на пятой точке, после этого, точно будет невозможно, но тем не менее алишер делал неспешные аккуратные движения, как бы осторожничая со славой, и всё это одновременно казалось ему невероятной нежностью. внутри славы было жутко узко, даже не смотря на растяжку, при первом же толчке алишер согнулся в три погибели, прижимаясь всем телом к своему мальчику. «каждый раз как в первый» — всё, что пронеслось в голове моргенштерна, когда он замер в одном положении, давая привыкнуть не только славе, но и себе. вскоре слава подал своеобразный знак «можно», и алишер стал двигаться, постепенно наращивая темп. с каждым движением они всё больше чувствовали друг друга и спустя несколько толчков алишер наконец-то попал. слава, то ли прокричал, то ли простонал, чувствуя как голова начинает кружиться от ощущений. практически не контролируя себя, он приподнялся, несмотря на то, что алишер до сих пор не вышел, одной рукой марлов схватился за край стола, а второй облокотился на стену, тем самым уронил картину — одну из своих работ. и между прочим полетела она прямо алишеру на голову. — ай, блять, слава! — в качестве защитной реакции он пригнулся и сильнее прижался к славе, вызывая очередной стон, потому что, сам того не замечая, толкнулся в него. — может, повесить её обратно? — всё потом, просто продолжай, умоляю, сделай так ещё раз!.. — чувствуя, что больше не может терпеть, с мольбой в глазах выдохнул слава. и алишер продолжил, он взял славу за руку, скорее для того, чтобы на него больше точно ничего не упало. нежные прикосновения к коже, безумно пошлые шлепки, приятный запах смазки и, наконец, взгляд любимых карих глаз — идеальная интимная ситуация, о которой слава мечтал ещё задолго до отношений с алишером. и, по маленькому славиному секрету, ощущения оказались намного лучше фантазий и всегда были непредсказуемы, а также необыкновенно приятны, до дрожи в коленях, до искр в глазах. для них подобные описания кажутся банальными и клишированными, и, наверно, потому что без возбуждения проговаривать эти фразы совсем неинтересно и глуповато, но при произношении такого в постели глаза непроизвольно закатываются, а ноги поджимаются, пытаясь как-либо подействовать на член. — алишер! — неожиданно слава выгнулся в спине и ещё сильнее сжал руку возлюбленного. лишь по одному крику он всё понял и, набравшись сил, сделал последние два движения, безжалостно надавливая на простату головкой. долгожданная разрядка. оба обессиленные, мокрые с ног до головы, как после марафонского забега, посмотрели друг другу в глаза и одновременно вздохнули. слава высвободил руку из, уже ослабевшей, хватки алишера, провёл двумя пальцами по краю стола, откуда стекала белая густая жидкость. — я, кстати, сегодня за этим столом есть не буду. — осмотрев собственные пальцы с вязкой жижей, ухмыльнулся слава. — я походу тоже. только об этом никто не должен узнать, ты же не хочешь скидываться на новый обеденный стол? — деньги не проблема, алишер. — конечно, пока ты подо мной не проблема. — ах так значит! я и без тебя смогу прожить, тем более ты не кидаешь мне деньги не просто так, а только за работу. — поздно слава понял, что подогнал алишеру ещё одну причину для «гениальной» шутки. — за работу твоими бёдрами и ртом, шлюшка? — самодовольная улыбка во всё лицо тут же была накрыта губами, которые желали заткнуть рот, полный язвительных комментариев.* * *
— и я ещё шлюшка?.. — еле слышно вздохнул слава, отходя от стены с картинами подальше. — а? ты чего там? — ничего, диля, мне пора уезжать отсюда. — бессильно бросив полупустой пакет с вещами на диван, произнёс слава, дрожащим голосом. — а как же все твои пакеты и вещи в доме? — удивлённо распахнула ресницы дилара, явно не ожидая такой решительности. — я заберу всё, что успел собрать и самое важное, а дальше без разницы, всё равно оборудование ещё здесь. — слёзы от воспоминаний отношений с алишером не должны были быть замечены, во всяком случае слава так не хотел и поэтому неловко отвернулся от дилары, начиная теребить худи от смущения. — слава! — девушка в пару мгновений оказалась сзади славы и приобняла его, а произнесённое ею имя приобрело настроение сочувствия и глубокого сожаления. от этого жеста славе сделалось ещё хуже, он уже не мог сдерживать слёз и просто сжался в руках дилары, так, что даже она почувствовала: больше всего на свете слава хочет спрятаться от этих гнетущих чувств и никогда больше такого не испытывать. объятия, полные проникновенной взаимной боли, прервал азиз, который неловко помялся, как будто застал слишком личный момент, но после уточнил пару моментов с вещами славы и их погрузкой в машину. также он узнал о славином ярком желании немедленно покинуть стены, пропитанные отчаянием, удивился, но более менее понял, что чувствовал слава в тот момент. после выяснений, марлов в голове стал быстро перебирать вещи, которые ему были необходимы при начале новой жизни в новом доме или квартире. так, телефон при себе, все зарядки в сумке, одежда первой необходимости и плюс та, что он успел упаковать, так. ммм… конечно! рабочий ноутбук с битами, как про него вообще можно было забыть? вещь, без которой уезжать нельзя было точно. пройдясь по всему дому в его поисках, слава беспокойно пытался найти его и, казалось, перерыл всё в своей комнате и во всех остальных, даже в ванной комнате, на всякий случай, смотрел. и с каждым движением становился всё медленнее, постепенно начиная догадываться до горькой истины нахождения этого предмета. в какой-то момент у славы в голове всплыло «а ну его нахрен, в принципе не так уж и нужен…», но это была ложь самому себе. собравшись с духом, слава поднялся на второй этаж и неспеша подошёл к знакомой двери, легонько облокачиваясь на неё. сердце начинало стучать сильнее, в горле заранее начинал образовываться ком, но тем не менее, слава толкнул ручку и вошёл в комнату. резкий запах сигарет и дорогого вина ударил славе в нос, а руки начали предательски трястись, когда он поймал на себе растерянный, полный слёз взгляд алишера. хотелось сделать два шага назад и захлопнуть дверь, будто ничего и не происходило, но это желание упорно боролось с мечтами сделать два шага вперёд, кинуться в объятья, стереть с чужого лица все слёзы и оставить на щеках тысячи поцелуев, но. но слава стойко держался, хотя его сердцебиение и кружащаяся голова этого не выражали. алишер отодвинулся от славы подальше, ближе к окну, как будто увидел что-то страшное и неожиданное, а потом приоткрыл рот, желая что-то сказать, но, видимо, не смог, а так хотел. слава, из последних сил сдерживаясь, прошёл к столу и остановился. в комнате была мёртвая тишина, которая прерывалась только рваным дыханием славы. разорвав болезненный зрительный контакт, слава увидел на столе кучу окурков и засохшие капли крови, от которых глаза мгновенно распахнулись и дышать стало труднее раза в три. слава искренне надеялся, что ошибается насчёт происхождения этих кровавых пятен. алишер, в свою очередь, вытер слезы с глаз, чтобы они не мешали ему в последний раз рассмотреть славу. чёрт… ведь не смотря на потрёпанность, бледное лицо и нерасчёсанные волосы, слава выглядел шикарно, как сокровище на дне океана, как самое редкое растение, когда-либо цветущее на земле. резкие черты лица, сухие губы, очертания ключиц, которые алишер так любил помечать красными отметинами, это так прекрасно. алишер внутри себя бился головой о пол, рвал на себе волосы и истошно кричал от непонимания, как можно было променять этого светлого мальчика на какую-то брюнетку. то есть блондинку. да какая вообще разница, алишер даже не помнит с кем переспал в ту отвратительную ночь, для него собственная минутная слабость обернулась кошмаром. — я заберу ноутбук и поеду. прямо сейчас. — с огромным трудом выдавил из себя слава, забирая со стола принадлежащую ему вещь. алишер, уже не контролируя себя, свои действия и слёзы, поднялся с кровати и обронил куда-то ещё горевшую сигарету. слава пытался уйти из комнаты и уже сделал шаг к двери, но внезапно алишер, бессильно падая на колени и, хватая мэрлоу за край худи, не дал ему так просто покинуть прокуренное помещение. чувствуя натяжение худи, слава осмелился обернуться и не смог посмотреть на алишера без слёз, которые от обилия и частоты уже раздражали покрасневшие глаза и щеки, такого же цвета. сильный и властный, такой эпатажный, дерзкий и мужественный алишер сидел сейчас на коленях, до невозможности сжимая в дрожащих руках клочёк одежды и взглядом умолял славу не уходить ещё хотя бы пару минут. в его голове ворочались тысячи фраз извинений и оправданий, миллионы вариаций признаний в любви, он готов был унижаться до последнего вздоха и извиняться всю оставшуюся жизнь за свой поступок, но вместо этого тихонько выдавил: — славик. — после сказанного его губы так и не сомкнулись, он хотел объяснить славе всё, в голове безумным ульем кружились мысли, словно пчёлы, но ни одна из них не была услышана славой. сердце и голова отказывались работать у обоих, они ненавидели этот момент, но горячо желали остаться в нём навечно. славины силы и терпение были на исходе, ещё десять минут этого взгляда и рыданий алишера, и ему пора будет в гроб. в какой-то момент голова вообще отказалась воспринимать ситуацию как существующую, и марлов представил, что всё хорошо. он, находясь прямо перед алишером, мысленно покинул этот мир и окунулся в воспоминания, в мимолётные фразы, наполненные любовью и счастьем. …« — представляешь статью? «скандальный репер моргенштерн переспал со своим саунд-продюсером славой мЕрлоу» ха-ха-ха-ха-ха. — если они ещё и это опубликуют, я снесу все их сайты, честно. бля, слав, чего ты смеёшься?» « — ой, а я с вашим сыном вчера так хорошо поеб… — АЛИШЕР, ЗАМОЛЧИ! — ахах-хах, да знаю я всё про вас, тёмка, не переживай ты так.»… контроль тела покинул и славу тоже, потому что ни с того ни с сего, он, вернувшись в реальный мир, наклонился к алишеру и кротко, как в первый раз, поцеловал его в лоб. всхлипы подутихли от неожиданного действия, а когда хватка полностью ослабла, слава дёрнулся к выходу и захлопнул за собой дверь, оставляя алишера наедине с сигаретами и угнетённым состоянием. с колен моргенштерн упал на холодный пол всем телом, схватился за голову и закричал не своим голосом отчаянно и пронзающе болезненно. в этом крике слышалось всё, что хотел сказать алишер, но не смог. слава, обуваясь, всё-таки услышал это, но, к сожалению, поздно. уже очень поздно. загруженная машина отъехала от дома, оставляя в нём все самые родные воспоминания и любовь, когда-то порхающую в воздухе, словно самый счастливый ночной мотылёк. сигарета, выпавшая из рук алишера, сожгла значительную часть линолеума и оставила чёрные следы на краю простыни.