***
— Я думаю, ты знаешь, что мама Уолтера погибла при трагических обстоятельствах, когда ему было десять. Героиня полиции погибла, спасая жизни других людей. Героическая смерть. — она ухмыльнулась. Благодаря своим связям она многое смогла узнать, в частности и то, что она безумно любила своего сына. — Спустя два года его бабушка умерла от инсульта. Она скончалась быстро. Уолт даже не видел её. Так как других родственников у него не было, отец отказался от него. (Ублюдок). Его перевели в приют, где он быстро стал объектом для шуток, несмешных розыгрышей, обидных слов и драк. Он был как груша для битья. Я не знаю, сколько именно времени он там провёл. Вроде пол года. Но это не самое главное. Самое главное то, что в один из дней, когда учителя повели детей на прогулку, один из парней, из старшей группы, сказал, что даже если бы его мама и не умерла, то все равно бы бросила его, потому что полицейским и военным нужны сильные сыновья, а не задохлики, как он. Я не знаю, но думаю те слова стали последний каплей. Как мне рассказали, он словно с цепи сорвался. Как бешеная шавка набросился на этого мальчика, разбил ему голову об асфальт, выбил два передних зуба и раскроил ему нос. Если честно, вспоминая все это, я поражаюсь, как двенадцатилетний пацан, который до этого момента никогда не дрался, никогда не отвечал, смог так покалечить шестнадцатилетнего амбала. Но факт остаётся фактом. Паренька отправили в больницу, а Уолтер сбежал. Он укрылся в каких-то старых туннелях. Он нашёл там заброшенные вагоны метро, которые сейчас сдают в утили из-за того, что они не пригодны к использованию. Он там долго сидел, забившись в самый дальний угол вагона. И вот, именно в тот день его нашла Грейсан. Она услышала плачь из туннелей и решила, что кто-то выкинул щенка. Подойдя к вагонам метро, она увидела мальчика. Но увидела скорее не его самого. Как она рассказывала, она увидела боль, что была в нём. Увидела слёзы, полные обиды и боли. Лицо, перекошенное от горечи и желания. Неимоверная ярость его души, обида, боль, страх. Всё это смешалось в одно. Словно краски на палитре, они перемешивались между собой, образуя нечто непонятное, но такое прекрасное. Увидев её, Уолтер решил, что его нашли и хотел сорваться с места, но она успокоила его. Несколько мягких слов смогли успокоить его. Он прижался к ней, даже не зная, кто она, и что будет делать. Она могла оказаться кем угодно, но Уолтер доверился ей. Я всегда поражалась этой его доверчивости к людям. Хах. В ту минуту он выдал всё как есть. В тот момент они даже были не знакомы. Но именно в тот момент Грейси поняла. Этот мальчик и так слишком сильно настрадался. Хватит с него. Она накормила его и привела к нам. И тогда… — Она не смогла договорить. Девушку бесцеремонно прервали в самом начале рассказа. — Стоп! Объясни мне наконец-то. Кто такие мы? Кто такая Грейсан? Что это вообще такое? Джейн посмотрела на его с хитрой улыбочкой на лице. И она ему, ой как не понравилась. — Ты когда-нибудь слышал о Грейсан Радригас? — Да, слышал. Она глава банды «Шипы ядовитой розы», созданной в 1997 году. Но последние четыре-три года о них ни слуху, ни духу. Но к чему ты все э… Чёрт. — Всё верно. И только сейчас до него в полном понимание дошло, что все это означает. Его лицо исказил шок: глаза расширились, а рот исказился в немом хрипе. Он выпрямился и смотрел прямо в глаза Джейн, стараясь найти в них подтверждение. И когда же он смог его разыскать, то приложил ладонь к губам. Всё-таки такого он точно не ожидал. — Нет, не возможно. — Как видишь, возможно. — не дав ему опомниться, она продолжила. — В тот же день она направилась к тому детскому дому и издалека наблюдала, как туда приехали все возможные комиссии: служба защиты детей CPS, администрация по защите прав детей ACS, департамент по делам несовершеннолетних DCFS, психологи и многие другие. О, господи. Это было просто эпично. Почти всех педагогов, присутствующих там, объявили в тирании над детьми, в издевательском отношении над учениками и в практически полном отсутствии присмотра за детьми. Но самое ужасное, что там были и случаи изнасилования. Когда Грейсан узнала об этом, то хотела самолично задушить этих ублюдков. Единственное, что радует, это то, что Уолтера в этом плане не трогали. А ведь это здание закрыли спустя каких-то там два месяца. Учеников разослали по психдиспансерам, а учителей, воспитателей и даже самого директора отправили за решетку на долгий срок. Что же касается Уолтера, Грейсан оставила его себе. Хотя нет, это звучит так, словно она оставила щенка. Но если так подумать, то Уолтер действительно похож чем-то на собаку. Такой же верный. — Девушка ненадолго замолчала. Но кивнув своим мыслям, продолжила, как ни в чём не бывало. — Грейсан взяла над ним ответственность. Она никогда не пыталась стать его мамой. Она хотела лишь одного: чтобы он был счастлив. Но она боялась, что его нрав, его любовь к этим чертовым блёсткам и эта дурацкая доброта ко всему живому может погубить его. Хотя она всегда уважала это. Она очень его любила. Через пару лет к ним попала и я. У нас с Уолтером всего лишь два года разницы, так что мы быстро нашли общий язык. Я попала туда со старшим братом. Наши родители погибли в автокатастрофе. Как именно мы туда попали, я не помню. И если честно, то вообще не хочу вспоминать. Как я уже сказала, мы быстро нашли с Уолтером общий язык. Мы всегда общались на одной волне. Он мне сразу же стал как младший брат. Грейсан обучала нас всех всему, что знала: медицине, науке. Всему, что могло пригодиться нам в жизни. Но Райс всегда шагал вперёд. Он обучался всему быстрее, чем кто-либо из нас. Грейсан видела это, и поэтому отдала его в Массачусетский институт. Как она выбила туда ему место, одному богу известно. Но было значимо одно. Райс закончил его в пятнадцать лет и после вернулся. Все были в шоке, узнав об этом, но также мы все очень сильно им гордились, особенно Грейсан. Она обучала нас навыкам борьбы, стрельбы из лука, боевого оружия, владение клинками, рукопашному бою. Мы учились плавать, драться, быстро бегать, стрелять. Всё это навсегда было вбито в нашу кровь. Мы жили и дышали этим. Но при всё при этом, Грейсан не была тираном. Она любила нас. Благодаря ей мы обрели дом, семью, родных, близких и всех, кого мы любим и находятся рядом. — Ты говоришь, была. — Да, была. — она тяжело выдохнула и потупила глаза в пол, но быстро собравшись, снова устремила взгляд на Лэнса. — Пока Уолтер находился с нами в нашем клане, мы не редко выходили на задания. Но никогда не убивали без причины. А если такое происходило, то эти люди однозначно заслуживали этого. Хотя, их даже людьми назвать язык не поворачивается. Уолтер никогда не убивал, он всегда был в стороне. И даже если кого-то собирались убить, он просил смиловаться. Но всё же Грейсан была непреклонна во многих вопросах. Она всегда видела человека насквозь, и если понимала, что человек прогнил, то тут же осознавала: его уже ничего не изменит. Все мы могли, не задумываясь, пустить пулю в лоб, но Уолтер никогда не мог этого сделать. Он всегда старался не смотреть на это. Он вырос среди убийц, но никогда не собирался им становиться. Однако у него всё тело в шрамах от клинков, пуль. Наше детство оставляло желать лучшего всегда. — Её губы растянулись в немного грустной улыбке. — У него есть татуировка. — У него есть тату?! У Уолтера? Ты не шутишь? — Нет, не шучу. У него на спине татуировка дракона. Не на всё спину, а всего лишь на позвоночнике. Лэнс был в шоке. Оказывается, он вовсе и не знал Уолтера. Неужели за этой милой добродушной улыбкой скрывается человек, который повидал больше, чем кто-либо? Он действительно пережил всё это? Лэнс столько не знает о нём. — То есть, получается, что Уолтер все эти годы жил как солдат в роте и обучался всему, что знает на протяжении шести лет? С ума сойти. Он даже слов таких не знал, которые могли бы описать это. Он не знал, как ему реагировать. По крайне мере, до тех пор, пока она не закончит. — Четыре года назад, во время нашей обычной операции. Нам всего лишь нужно было принять товар. Но нет же. Некоторые люди взбеленились, и началась стрельба. И во время всего этого безумия Грейс ранили. Очень серьёзно ранили. Уолтеру тоже досталось. После той перепалки у него остался шрам на правом боку от пули. Её он до сих пор хранит. Это я точно знаю. Ты, наверно, спросишь, почему я называю его Райс. А ответ очень прост. Когда он только появился в нашей семье, ему дали другое имя. По которому сделали паспорт, документы, чтобы его не могли вычислить и привлечь к ответственности. Ему дали имя Райс Рикас. И все его знают только по этому имени. Да и меня тоже. В тот день Грейсан попала в больницу. Врачи делали все, что могли, но они нам сразу сказали, что шансов мало. Пуля прошла по сонной артерии и добралась практически сразу к сердцу. В тот день Райс был с ней. Он видел, как она умерла, он держал её за руку. Видел, как её сердце внезапно остановилось. Я не помню, что произошло потом, но он вышел из больницы не через дверь, а через окно и куда-то уехал на 2-3 дня. А после мы узнали, что люди, которые совершили обстрел в том доме, теперь сидят за решеткой. И один из них, тот мужик, который подстрелил Грейси, потерял всё. Его дом, его бизнес — всё горело фиолетовым пламенем. Все его магазины, сети горели в адском фиолетовом пламени. Оно поглотило все. Я точно не знаю, сделал ли это он, так как никаких обвинений не было. Но если это сделал Райс, то я горжусь им. Грейс кремировали, а её прах развели по ветру над обрывом. В тот день мы поговорили с ним в последний раз, перед расставанием.*** POV: Джейн Четыре года назад.
— Райс, что дальше? — Я не знаю. Уолтер стоял ко мне спиной у самого обрыва. Он был напряжён. — По правилам, ты должен стать руководителем клана. — Я понимаю, но я не могу. Правда не могу. Он резко повернулся ко мне. Я никогда не забуду это выражение лица. Отчаяние, боль, страх и ненависть к самому себе. Его глаза были пусты. И в них больше не играла та безумная и счастливая искра. Сейчас передо мной стоял не весёлый парень, который всегда напоминал солнце, а тот, кого когда-то увидела Грейс. Запуганного и запутавшегося ребенка, которого она увидела в первый раз. Он не знал, что делать. Только что умерла его мама. Опять. — Прости. Джейн, прости. Но я не могу. Он сжал зубы до скрежета, спрятав от меня глаза. Быстрым шагом прошёл мимо меня. Я моментально обернулась и в несколько шагов догнала его. Схватив его за предплечья, повернул Райса к себе лицом и со всей решимостью, на которую только была способна, заявила. — Райс! Послушай меня. Грейсан… Грейсан умерла не просто так. Грейсан защищала тебя! Защищала всех. Она была нашей мамой. Она была, есть и остаётся человеком, которого мы все любим и которого будем помнить всегда. Но ты не должен убиваться и страдать! Она бы не хотела этого. Запомни, она никогда этого не говорила. Но ты всегда был для неё сыном! Ты был настоящим её ребёнком. Её сыном. На глазах Райса выступили слёзы. Он обнял меня и прошептал еле слышно. — Я знаю, знаю. Но я не могу. Не могу. Прости. Я не могу. Я не могу… В тот момент я поняла. Это невозможно. Это слишком тяжело принять. Он никогда не сможет отделаться от чувства вины, которое преследует его из-за того, что в тот день не смог защитить Грейси, а она спасла его. Он никогда не сможет ей отплатить за то, что она для него сделала. Он винит себя в этом. Он не сможет руководить кланом, считая себя тем, кто не спас нашу маму. Ту, что всегда им помогала, ту, что всегда их любила, как своих родных детей. Он всегда будет это чувствовать. Я видела это в его глаза. Я понимала это. И поэтому…***
— Я стала главой клана «Шипы ядовитые розы». Сейчас происходит кое-что, что заставило меня обратиться к нему. Я всегда знала, где он и что с ним. Я видела, как ему было больно. И я всё знаю про вашу миссию, и про то, как ты был голубем. Я не вмешивалась. Хотя очень сильно хотела это сделать несколько раз. В тот момент, когда та женщина из вашего агентства разрушила его дом, или в тот момент, когда его уволили. Но я сдерживала себя. Уолтер всегда знал, что ему делать. Тьфу ты, Уолтер… Райс. Райс всегда знал, что ему делать. И он никогда бы не сдался. И никогда бы тебя не бросил. Ты извини, но… Наконец-то разрезав верёвки, она встала, потирая запястья. — О боже. Как же затекли запястья. — Я надеюсь, тебе было не слишком больно… Как ты? — Лэнс спросил это скорее из вежливости. На самом деле он находился далеко отсюда. И это красноречиво говорили его взгляд, который даже не проследил за тем, как девушка встала. Ни один мускул на его лице не дернулся, словно так всё и должно быть. Он просто не знал. Не знал, как на это реагировать. Не знал, что ему делать. — Я, пожалуй, пойду, а ты должен подумать. Если ты действительно хочешь быть с Уолтером. Быть больше чем друг, то я не буду мешать. Но если ты бросишь его и ему будет больно, то учти. Живым ты не уйдешь. Мы найдём тебя, где бы ты ни был, и будем медленно рвать тебя на кусочки. Запомни это. Она ушла, оставив Лэнса в комнате, которая теперь казалась слишком маленькой, слишком пустой и слишком темной. И эта темнота сдавливала его со всех сторон.