Антону тяжело дышать, но он не подаëт виду. Только поджимает потрескавшиеся губы, потому что товар должен быть красивым. Толстый мужчина рассматривает его с ног до головы скользким взглядом, и Антон подавляет желание брезгливо поморщиться. Не дай бог тот изъявит желание его купить! Поэтому Антон нарочно горбится, притворяясь хилым и немощным.
Этот покупатель уходит, но на его место приходит новый, в чëрном плаще и маске. Антон видит только его глаза, но этого ему достаточно — два блестящих сапфира смотрят ему прямо в душу. «Купи меня!» — вероятно, так подумал бы каждый раб. Покупатель же словно раздевает его взглядом, в то же время не двигаясь с места. Лëгкая усмешка появляется на его губах, а после на тарелку для денег падает горсть золотых монет.
— Беру вот этого, — не глядя на Антона говорит покупатель, и парню кажется, что этот голос отличается от всех голосов, слышанных им ранее. Такой мелодичный и умиротворяющий.
«Пожалуйста, купите меня, и я стану вашим самым преданным рабом, господин».
Психика раба неисправима. Каждая его мысль направлена на то, чтобы стать свободным хотя бы на мгновение, вкусить этот запретный плод, даже если это всего лишь визуальная обманка. Антон не терпит такие оболочки. Он, как и все, хочет обрести свободу, но… Не такой ценой. Чем лучше будет новый хозяин? Что будет у него в новой жизни, чего не было в старой, если на его руках до сих пор метка раба — гремящие и до ужаса тяжëлые цепи?
Антона тащат за собой какие-то сильные мужчины в одинаковой форме. Его ноги трутся об землю, а цепи на них раздирают раны в кровь. Но он даже этому рад, лишь бы не стоять на солнцепëке в ожидании того, кто тебя купит.
Каждый раб мечтает найти хорошего хозяина, но далеко не каждому это удаëтся. Антон ни на что не рассчитывает. Ему плевать, главное просто уйти подальше от прошлого места. Авось даже получится сбежать, кто знает? Впрочем, не в этих ужасных цепях. Антон содрогается от мысли, что его сейчас приведут в подвал похуже, чем тот, в котором он находился всë это время.
Шаст толком не замечает, как они уже приходят к высокому красивому зданию, в мгновение ока проникают внутрь, и мужчина в плаще и маске наконец-то откидывает свой капюшон. Взгляд Антона цепляется за жëсткие чëрные волосы. Он пытается запечатлеть каждый ракурс, с которого он видит своего хозяина, чтоб никогда не забывать человека, который его забрал.
— Приведите его в порядок и отправьте в мою комнату, — приказал мужчина, и Антон напрягся, не зная, чего ожидать от своего нового хозяина. Однако его тут же подхватывают под руки и куда-то волокут. На возмущения нет ни сил, ни желания, и вскоре он оказывается в роскошной ванной комнате. У Антона чуть челюсть не выпала, пока его купали. Кто этот человек и почему он так с ним поступает? Он ведь всего лишь раб, игрушка. Да, пускай немного дорогая — хотя за цену всегда можно поспорить, и раб не посмеет встрять в подобный спор. Он знает свою цену и место. Он никто. Легкозаменимый сор.
Антона помыли, расчесали ему непослушные кудри и одели в шикарную одежду. Ему казалось, что он попал в рай, где всë теперь будет хорошо. С другой стороны, жизнь привычно кидала его из чëрного в белое и обратно, что Шаст бы не удивился, если бы сейчас его вышвырнули бы обратно и перепродали бы. Его привели к высокой массивной двери и оставили одного, ничего не сказав. Видимо, мужчина не приказал им ничего больше, иначе такой поступок Антон объяснить для себя не мог.
Антон задумчиво разглядывает дверь, на которой выгравирован герб с розой. Какое-то баронство? Графство? Вряд ли человек со статусом выше стал бы самолично выбирать на рынке раба, хотя даже для такого уровня это было довольно странно. Всяко проще послать слугу и не беспокоиться ни о чëм. Пробежавшись пальцами по золотой кромке герба, Антон решает не входить сразу, а постучаться.
— Войди, — слышится голос хозяина из-за двери, и Антон входит.
Комната выглядит опрятной, убранной, но не слишком роскошной. Антон больше склоняется к мысли, что это всë-таки баронство. Хотя герб для баронства слишком шикарный, но не суть.
— Антон, — негромко зовëт его «барон», и Шаст вздрагивает. Почему хозяин вдруг зовëт его по имени?
Антон падает на колени перед мужчиной, склоняя голову до земли, и невнятно бормочет заученные за многие годы фразы, но хозяин останавливает его лëгким прикосновением к плечу.
— Ваша Милость, молю, простите своего раба…
— Остановись, Антон. С ума сошëл? Какого раба?
Шаст хлопает глазами и приподнимает голову. Голубые глаза смотрят на него с изумлением и какой-то странной горечью. Антон лихорадочно соображает, что ему ответить на такой нелогичный вопрос, но в итоге ни к чему не приходит. Хозяин берëт в свою ладонь подбородок раба и осторожно гладит большим пальцем.
— Ты меня совсем не помнишь?
Антон смотрит в прозрачные глаза хозяина и не может найти там ни единой подсказки. Однако становится точно понятно, что никакой он не барон. У жадных и скупых баронов просто-напросто не может быть
таких глаз.
— Ваша Милость, прошу меня простить. Не помню…
Мужчина отшатывается как ошпаренный. В глазах проносятся боль, гнев и множество других эмоций. Буквально человек-ураган. Мгновение ему требуется на то, чтобы прийти в себя, но вскоре он приобретает свой привычный вид — насколько его успел запомнить Антон:
— Хорошо. Тогда давай знакомиться. Меня зовут Арсений. Попов Арсений Сергеевич.
Антон чувствует, как голову сдавливает невероятной силы спазм. Он пригинается к полу и жмурится от боли. Почему ему так знакомо это имя? Где он мог его слышать раньше?
Хозяин проходится рукой по шевелюре Антона и отмечает:
— Такие же, как тогда.
Затем заглядывает в зелëные глаза и тихо вздыхает:
— И они тоже.
Арсений отходит и поворачивается к рабу спиной. Антон не понимает, почему он резко начинает задыхаться, но вскоре падает на каменный пол. Лëгкие будто горят изнутри, тело ломит, и Шаст бьëтся в конвульсиях. В глазах темнеет, свет постепенно гаснет, а мир превращается в кашу из ярких и не очень цветов, от которых лишь ещë больше тошнит. Хочется кричать и плакать, но нельзя. Арсений оборачивается и понимает, что что-то не так, падает рядом с Антоном, тормоша его за плечи:
— Антон, Антон! Эй, ты слышишь меня?! Лекаря, срочно! — кричит он уже слугам за дверьми.
Антон вымучивает лëгкую улыбку, потому что ему приятно, что о нëм хоть кто-то заботится. Впервые он увидел в глазах почти незнакомого человека такую тревогу. Да, скорее всего, это просто волнение за только что купленный товар — всегда же грустно, когда ломается новая игрушка? — но всë-таки…
Антон понимает, что больше не видит перед глазами ничего, кроме темноты.
***
— Господин, у меня плохие новости.
— Говори, — Арсений в напряжении смотрит на врача, не в силах отвести взгляда. Мужчина в возрасте сильно смущается и склоняет голову.
— У него воспаление лëгких, Ваше Высочество, — разводит руками лекарь. — Так как зарубежные средства сейчас очень дороги, мы можем позволить себе только…
— Если купить зарубежное средство, оно подействует лучше? — перебивает его Арсений. Лекарь кланяется ещë ниже.
— Да, Ваше Высочество.
— Тогда купите его. Я выпишу чек, — Арсений на бумаге что-то черкает, а затем вручает главному лекарю. При виде суммы на чеке у того глаза округляются. — И примените как можно скорее.
— Как прикажете, Ваше Высочество! — восклицает лекарь, кланяется и выбегает из комнаты.
Арсений опускается на колени рядом с Антоном и проводит пальцами по его лбу, задевая выбивающиеся из причëски кудри. Глаза Антона под веками мечутся из угла в угол, и Арсений накрывает их сверху ладонью.
— Спи спокойно, мой хороший. Я тебе обещаю, я найду способ облегчить твою боль.
Арсений отводит взгляд и ловит солнечных зайчиков с оконной рамы. Они так беззаботно прыгают по комнате, что хочется оставить все тревожные мысли и отдаться моменту — быть счастливым, таким же, как они. Но мысли разбиваются о суровую реальность, когда взгляд снова натыкается на еле дышащего Антона, из груди которого доносятся хрипы и свист, и чьи руки невероятно холодны. Арсений осторожно дотрагивается до ближайшей к нему руки и гладит большим пальцем раздувшиеся синие вены. Затем он медленно поднимается в полный рост и тихо выходит из комнаты. Всë-таки единственному наследнику престола не стоит так безответственно относиться к собственному здоровью. Лекари его спасут, точно ведь, они же не зря все свои силы отдают обучению лекарскому делу! А он, Арсений, сделает всë остальное, что только в его силах, пока Антон не проснëтся.
***
Антон чувствует, как внутри его грудной клетки горит огонь. Ему кажется, будто каждый раз, как он откашливает мокроту, извергается вулкан, и он выплëвывает наружу лаву. Слишком горячо, горячо…
Сквозь сон он смутно помнит, как рядом с его кроватью на коленях сидел Арсений, но он тут же решает принять этот факт за собственный домысел, потому как такого быть не могло. Мозг, поражëнный болезнью, отчаянно не хочет совершать никаких процессов, а иммунитет отдаëт все силы на восстановление организма, поэтому Антон, как ни пытается, не может вспомнить, где бы они раньше могли видеться с Арсением.
Стоп. Только мгновение назад до Антона доходит, что он лежит не на привычной подстилке на холодном полу, а на мягкой пуховой перине с огромными подушками, расшитыми золотом. Шаст испуганно вздрагивает и заходится в приступе кашля. В комнату стучат, но Антон не может ответить и продолжает кашлять. Тогда, не дожидаясь его ответа, входит Арсений и застывает на пороге в ужасе.
Дальше всë происходит как в замедленной съëмке: Антон смотрит на то, как Арсений срывается с места и бежит к кровати. Шаст переводит взгляд на собственные ладони, которыми он закрывал рот от кашля. Хочется кричать, но из горла вырываются только какие-то непонятные тихие скрипы.
Кровь. Слизь, смешанная с кровью, покоится на ладонях Антона. Шаст бы и рад быстро избавиться от неë, но вытереть еë об свежепостеленную простыню не может себе позволить. Он здесь никто. Раб в доме своего хозяина.
Арсений вынимает свой белоснежный шейный платок и начинает аккуратно вытирать ладони Антона. Тот внезапно вздрагивает, словно только сейчас осознаëт, что происходит.
— Ваша Милость, не… надо, — хрипит Антон, но снова заходится в приступе кашля — слава богу, на этот раз сухого.
— Антон, — тихо зовëт его хозяин, и Антон оборачивается. Его тут же вводят в ступор блестящие от слëз голубые глаза. Почему Арсений плачет? Неужели он… беспокоится за него? В самом деле? Вот так просто и отчаянно?
И ведь хочется поверить, очень хочется. Только измученное за столько лет сердце не позволяет. В нëм всë ещë покоятся шипы недоверия и предательства.
Антон внезапно вспоминает шумные улицы, на которых он и другие мальчишки и девчонки часами стояли в качестве товара. Люди подходили, приценивались, но мало кто решался взять себе раба без лицензии или рекомендации, особенно в разгар эпидемии.
— Вы — мусор, — раз за разом напоминает хозяин, и Антоша поджимает стëртые в кровь ноги под себя. — Вас если и возьмут когда-нибудь к себе, то только из жалости.
Антон грустными глазами смотрит на то, как мимо проходит очередная женщина и вздыхает. Правильно. Его только пожалеть можно за его нелëгкую судьбу. Вот только разве станет кто-то по-настоящему жалеть безродного раба, чей смысл жизни — прислуживать своему хозяину?
Антон выныривает из омута воспоминаний и вновь чувствует на себе руки Арсения. В голове проскальзывает мысль, что новому хозяину он готов не просто прислуживать, а служить и отдавать всего себя, как бы он ни опустился ниже уровня моря. Он уже ниже всего, что может быть в этом свете. Он раб. Но он правда готов быть верным тому, кто его спас. Потому что…
Потому что разве за всю жизнь ему было когда-нибудь так тепло и хорошо?
— Ваша Милость, простите, я всë исправлю, — машет руками Антон, пытаясь отбросить подальше окровавленный платок, но снова сгибается в три погибели от приступа кашля. Арсений хлопает в ладоши, и в комнату вбегает слуга.
— Алексей, срочно позови лекаря! Мне нужно знать, насколько всë плохо, и что предпринимать дальше.
Слуга кланяется и бежит на поиски лекаря, а Антон приподнимается на локтях в кровати.
— Н-не надо н-никого, — он стучит зубами от холода, и Арсений стукает себя ладонью по лбу.
— Вот я дурак! У тебя озноб. Я сейчас…
Арсений мечется в угол комнаты и вскоре возвращается с огромным пушистым комом. Он укрывает Антона шерстяным одеялом и подтыкает со всех сторон, как маленького, а затем начинает ласково гладить по голове.
— Ваша Ми…
— Отставить. Антон, прошу, называй меня по имени.
— Но как я!..
— Хотя бы по имени-отчеству. Я Арсений Сергеевич.
Антон расплывается в улыбке и начинает что-то бормотать себе под нос. Арсений прислушивается и улыбается в ответ. Сейчас всë походит на идеальную семейную картину, вот только кто какую роль играет в этой пьесе на самом деле?
