Линия жизни

— Слушай, ну это бред! Где таких режиссеров понабрали? И, самое главное, актёров! Ну ты видел, видел? Один переигрывает, другой — вообще молчу. — А ты бы лучше смог? — Усмехнулся Дима, отпинывая снег с пути, пока они с другом мирно шли в сторону магазина из кинотеатра. — Ну… Я мог бы попробовать. По крайней мере сейчас — точно! Просто, знаешь, я хотел пойти на театральное. А оттуда, глядишь, и в кино! Но… — Но? — Все говорили, что это глупое занятие, и на него не стоит тратить время. — Кто «все»? Прям каждый встречный не сказал бы такой ереси. У тебя бы получилось, мне кажется. Уж очень ты… Фактурный. — Дима легонько коснулся стаканчиком кофе плеча Олежи. — Не отдавай мне свои титулы! Это во-первых. А во-вторых… Спасибо. — Дух опустил взгляд и поправил волосы. — Ну, если быть честным… Отец говорил. — А, да? Ну пусть не смотрит. А ты попробуй. Займи себя чем-нибудь кроме книжек. Или тебе игр ещё накачать? — Так, с этим я сам как-нибудь. Без вирусняков хотя бы… Дима лишь пожал плечами. Снег отблескивал слегка розоватым оттенком от теплого солнечного света. Улицы пусть и главные, но пустые. Мало кто решается выйти на улицу после кануна нового года. Дима неспешно достал из сумки пачку Мальборо классик, поджёг сигарету и затянулся. Когда Дима приподнял голову, выпуская пар, он увидел, как Олежа скрестил пальцы, будто бы решаясь на какой-то вопрос. — Ты че? — Прямо, в лоб. Все как Дима любит. — А? А, ничего… — Расстерялся Олежа. — Слушай, там в списке был пункт… — С сигаретой? — Да. Кхм… — Ты уверен? — Ну, это против моих моральных принципов! Естественно, я не уверен! Но у меня есть выбор? Между прочим, ты знал, что по статистике курящие люди на сорок восемь процентов чаще умирают в возрасте до… — Ну вот, к тебе быстрее присоединюсь, когда вступлю в «клуб двадцать семь». — Эй! Не смей! Тут нет ничего хорошего! Цени, что имеешь! — Ой, господи. Просто сделай затяг. Тем более у тебя, типа, лёгких нет. — Дима протянул вторую сигарету парню. — Они… — Душнов повертел ее в руках. — Крепкие, да? — Разумеется. Я ж не баба кисс клубничные курить. — А ты не мог бы… Всё-таки взять какие-то лёгкие? Желательно, сладкие. — Олежа снова скрестил указательные пальцы, а сигарету все ещё придерживал средним и безымянным пальцем. — Ага, ща. На меня ж тут посмотрят как на черт знает кого. — Ну, скажешь, девушке берешь. — Это ты меня так на свидание зовёшь? — Отшутился Дима. — Эй! Нет! — Олежа явно был смущён вопросом. — У тебя же есть деньги, тебе что, жалко? Вон у Антона были одни… Не вспомню название. У них фильтр сладкий, по вкусу как вишневое конфи… — Так, придержи коней. Во-первых, — сделаешь ты одну затяжку, а куда мне потом эту пачку девать? Отдавать не собираюсь. Много чего мне давали? А во-вторых — завались об Антоне. — Дима как раз докурил и бросил бычок под ноги в густой снег, убрал руки в карманы, ускорив шаг. Олежа же, в свою очередь, быстро поднял бычок, долетел до самой ближайшей урны и поступил как самый воспитанный гражданин страны — выбросил окурок в положенное место. Когда он уже подлетел ближе к Диме, тот резко остановился. — Подожди. Ещё раз. Откуда ты знаешь, какой фильтр на сигаретах Антона? — Я, э… — Ты курил, получается? — Н-нет! Нет! Я просто… Попробовал. — Он виновато развел руками в стороны. — Курить попробовал? Так ты всё-таки бунтарь, да? — Да нет же! — Олежа сжал кулаки. Сигарета в руке немного помялась, часть табака высыпалась на ладонь. Призрак с пренебрежением обтер руку снегом. — Тогда ничего не понимаю. Попробовал фильтр пососать? — Дима только через секунду понял, каким серьезным тоном он это произнес, и громко, пронзительно засмеялся. — Да нет же! — Олежа разозлился, щеки и уши налились лёгким румянцем. — На губах вкус остаётся! Дима остановился. Неловкая пауза пронзила куда-то глубоко-глубоко. Казалось, даже дыхание прервалось. Он посмотрел на Олежу, а тот, в свою очередь, был сильно испуган. Он знал, как Дима относится к Антону — и тому виной зависть, по большей части, ведь сам Антон безумно хороший, как считает Олежа. — ТЫ ЦЕЛОВАЛСЯ С АНТОНОМ?! — Крик Димы был слышен на половину улицы. — Закрой рот, #₽@$¢#!!! — Послышалось с какого-то окна многоэтажки, но ребята не обратили на это внимание, и лишь продолжили путь. Молча. — Я не понимаю… Он же, вроде как, с бабами тёрся. — Это они с ним тёрлись… Но да. Ты правильно понял. Я… Боялся говорить. — Господи, Господи, Господи… Он вполне мог быть убийцей! Ты понимаешь, что подписал договор с дьяволом?! — Дима вскинул руки так, что давно смятый стакан из-под кофе улетел куда-то в сторону. В этот раз Олеже было не до чистоты города. Он закрыл лицо руками, будто его ругает мать за самый гнусный проступок на планете. — Это исключено, Дима, он не мог… — Да откуда тебе знать?! Сам же говорил, что он был рядом в момент твоей смерти, раз сразу же забрал твои вещи! Ведь комнату оцепили буквально через пару минут. Сам говорил, он тут не живёт, чтобы быстро забежать и забрать их! Да и… Очень много факторов! — Дима… — ОЛЕГСЕЙ! Очередное томное молчание. Олежа опустил голову и старался не смотреть в глаза другу. — Ладно. Я, на самом деле, буду только рад, если окажется как-то иначе. Но… Не смей отметать этот вариант так сразу. И вообще… Хреновый у тебя вкус. — Ой… — Олежа потёр двумя пальцами переносицу, показывая свое недовольство. — И как он посмел тебя ударить? А если я его ударю? Его самодовольная морда на части разлетится! В щепки! — Дима, нет! — Дима, да! — Слушай. Успокойся. Все это все равно уже не имеет такого сильного значения. — Да ну прям? — Просто, знаешь… Ты прав, у всех бывают ссоры. Но… Когда ты находишь силы прожить их, и, тем более, простить… Ты как бы начинаешь смотреть на ситуацию со стороны. Понимать, что нет конкретно одного виноватого. И ты… Ты понимаешь, какой же глупый поступок вы оба совершили. Сейчас, Дим, я не думаю о мести. Да, когда я вышел с медпункта, мне очень сильно хотелось ему все высказать! Возможно даже врезать! Но… Что бы это изменило? Я просто хочу все исправить. Да вот… Поздно слишком. Дима жалобно смотрел на друга. Это не тоска, нет. Скорее, сочувствие. Парень невольно начал представлять себя на месте Олежи. А если бы его возлюбленная сказала «ты мне надоел» сгоряча — смог бы он ее простить? Звонок. — Ой, ща, подожди. Быстро отвечу. — Дима свайпнул зелёную трубку и приложил телефон к уху. — Да, котенок? — Его голос мгновенно приобрел более нежный, теплый подтон. — Да ничего, вот, э… Я у матери, да. У матери помогаю. Вот… Слушай, а может ты приедешь, мы куда-нибудь сходим? Оу… Понятно. Ладно, я понимаю. Ну, тише, тише… Ещё неделя каникул. Мы наверстаем. А потом… Потом, представь! Я выйду на работу, мы сможем снять квартиру, будем вместе жить! Олеже очень нравилось, когда Дима старается поддерживать и приободрить кого-то. Это так неловко выглядит, но в то же время душевно. — Все, хорошо давай! И я тебя люблю. Нет, я тебя больше. Все, давай… Ага. Давай. — После долгих прощаний Дима положил трубку и посмотрел на своего друга, который натянул тоскливую улыбку. — Ну и чё закис? Думаешь, оставлю тебя в общаге? Ха-ха… Шиш тебе. Со мной переедешь. — Правда? Я думал, что мне придется быть одному в комнате после твоего выпуска… — Я ж себя сожру, если проср… Потеряю такого классного друга. — Какой же ты хороший! — Улыбнулся Олежа. — Да, э… Я это говорю, чтоб ты не кривил морду. Ненавижу твою грустную мину. — Так морда или мина? — Как сам пожелаешь. Парни как раз дошли до магазина. В нем было мало пространства и много людей, поэтому Дима надел наушник и притворился, что говорит по телефону. — Что тебе взять? — Вроде ричмонд… Да, вспомнил. Вишнёвые. — Че?! Ты цену видел на них?! — Ну вот и побалуешь себя в кой-то веки. — Ладно, хорошо… А ещё что? — Продукты. Пожалуйста. Только не полуфабрикаты, умоляю! — Ладно, сейчас посмотрим… После магазина ребята сразу направились домой, чтобы ни один прохожий случайно не заметил летающую сигарету. Но они все равно решили по инициативе Олежи спрятаться за здание общежития, чтобы не портить обои, пусть они уже испорчены благодаря Диме. — Ладно, — парень подкинул ярко-красную пачку Олеже, — пробуй. Душнов успел ее поймать. При попытке открывания пачка немного помялась. — И я с тобой попробую. Богато живём! — Дима взял Олежу за руку, чтобы поднести пачку к своему рту. Побрацкий ловким движением выхватил губами сигарету из упаковки, и также ловко поджёг. Данный жест мало смутил Олежу, ведь он был занят осознанием, насколько у Димы губы гибкие. Он поймал себя на этих мыслях и остепенился, ведь думать об этом очень странно и малоприятно. — О да… Мягко идет. Тема. — Дима достал энергетик из пакета для полноты картины. Олежа взял зажигалку и попытался поджечь сигарету, держа ее пальцами. — Так, так. да почему не… Грх… Дима не сразу обратил внимание на данное зрелище. — Эй, детсад… — Не смейся! Я откуда знаю, как оно делается… — Олежа обиженно протянул сигарету Диме. — Ты ее губами возьми и вдыхай. Не как из трубочки, а как… Когда собираешься закричать и вбираешь для этого воздух. Дима попробовал зажечь зажигалку. Та лишь предательски пощелкала. — Че? Блин, закончилась. — И что теперь? — Встревоженно спросил Душнов. — Да ниче. Держи. И вбирай воздух. Дух послушался. В следующую секунду он немного отпрянул назад, поскольку Дима, держа в зубах свою сигарету, прислонился ее горящим концом к концу сигареты Олежи. — Что ты делаешь… — Недоумевающе спрашивает Душнов. — Да тяни ты, бл… Горький дым с вишнёвыми нотками резко обжёг губы Олежи, и тот неумело затянулся. Конечно же, его пробило на кашель. — Ну все, теперь хоть будет, что детям рассказать. — Подытожил Дима. — Ага, ага… Вот только чьим? — Да моим может быть. А чё? Будет у них офигенский дядя-призрак! — И будут их дразнить в школе дурачками. — А ты тогда торт уронишь на голову той стерве, кто так скажет! — У тебя будут деньги на такие необдуманные расходы? — Найдем. В крайнем случае, займем у твоего героя-любовника. На последнее предложение Олежа не ответил, лишь пробовал экспериментировать с тем, как вдыхать табачный дым. — Ну так… Что теперь делать будем? — Дима решил сменить тему. — Не знаю. Постараемся, для начала, восстановить картину событий.