Линия жизни

Скрип паркета из темного дерева под ногами окончательно пробудил Олежу — это не сон. Он действительно сделал выбор не в пользу учебы. В данный момент он находится в особняке, на часах — без десяти полночь, и его практически не тревожит отсутствие работы, дедлайн которой уже этим утром. И все же он надеется либо успеть сделать работу за пару часов до занятий, либо найти способ получить небольшой больничный. — Присаживайся. — Низкий, ровный голос вырвал Олежу из его негативных мыслей. Душнов повиновался и расположился на темном кожаном диване, — к слову, очень удобном, — но было видно, как ему некомфортно. Будто бы он делает что-то незаконное, вот-вот придут родители, застукают их за таким глупым занятием. — И так. Ты помнишь? Нам нужно сделать промо-арт. Рисовать умеешь? — Э-э… Вряд ли моих навыков хватит на такое. Прости! Я знал, что бесполезен, мне не стоило тратить твое время, я… — Тц… Олежа подскочил и испуганно посмотрел на своего коллегу. Или друга. Или кто он вообще ему? Уж очень странно он себя чувствует, находясь рядом. Ему и хочется этой близости, но в то же время она доставляет дискомфорт. Об этом говорят сведённые друг к другу колени и сжатые кулаки. — П-прости! — Господи. Не умеешь — не надо. Значит фото сделаем. Необходимо распечатать хотя бы пару десятков. После этого широкоплечий, — по мнению Олежи, — мужчина, одетый в черную водолазку и брюки, направился к шкафу, из которого он достал потёртый сероватый свитер с яркой вышитой буквой «Д». Олежа пристально наблюдал за каждым движением парня, но как только тот оголил торс и откинул в сторону водолазку, Душнов по неведомой ранее инерции постарался отвернуться. Но не до конца… Краем глаза он все равно видел то, что не каждый мог себе позволить. — Хм… Олеж. — Да? — Как лучше? С плащом или без? — Антон держал в одной руке расправленные свитер, а в другой, собственно, алый плащ. Олеже пришлось посмотреть на парня. Он не сразу сообразил, как правильно сформулировать ответ. — Э… Да… — Значит с плащом? — Мгм… — Хорошо. — Парень отвернулся и принялся надевать оба предмета одежды, пока Олежа все ещё пытался избавиться от образа полуголого Антона с самую малость волосатой грудью. Очень мерзко это — осознавать, что ты не можешь осознать, что чувствуешь в данный момент, — вот такой вот парадокс и тавтология. — Так. Теперь… Блин. А где я маску-то найду? — Антон сложил руки по бокам. — Маску?.. — Ну да. Нужно дополнить образ. — Для загадочности? — Ну, для этого тоже. Олежа осмотрелся, и взор его упал на трюмо с огромным зеркалом, заполненное косметикой и подобного рода атрибутикой. — Тебе же сейчас нужно просто для фотографий это? — Думаю, да. — Тогда у меня есть идея. Олежа подошёл к тумбе, осматривая ее со всех сторон. — Или отсюда нельзя ничего брать? — Да бери. Эта женщина все равно тут месяцами не появляется, она сама вряд ли помнит, что тут лежит. Данное заявление прибавило Олеже смелости для того, чтобы уже полностью открыть пару баночек и шкатулок. — Вот! Давай, может… Так попробуем? — Э… — Антон нахмурился. — И что ты собрался с этим делать? — Ну, может… Ты нарисуешь себе маску пока что так? До тех пор, пока не найдешь какую-то другую… — Хм… Антон присел на диван и жестом пригласил Олежу сделать то же самое. — У меня не получится. Тебе виднее. Ты и нарисуешь. — Ч-что? — Что тут такого? Рисуй. — Ну… Ну хорошо. Олежа неуверенно подсел ближе к парню, и расстояние между ними максимально сократилось. Возможно, со стороны было слышно, как бьётся сердце Душнова. — Так, я не стилист! Не визажист, не художник… Так что… Прошу без критики. — Да ты сам сказал, что это для фото. Фотку и обработать можно. Олежа выдохнул и принялся очерчивать губной алой помадой какое-то подобие очков вокруг глаз Антона. Тот, в свою очередь, послушно сидел, прикрывая глаза. Руки трясутся. Не каждый день подобным ребятничеством приходится заниматься. — Так… Посмотри. Так подойдёт? — Олежа отодвинулся и поправил упавшую на глаза челку. Антон поднялся с дивана и подошёл к тому же трюмо с зеркалом, осмотрелся, и даже примерил на себя пару поз. — Отлично! — Ты серьезно? — Конечно. Так и оставим. — Антон принялся расческой поправлять волосы, разглядывая свое отражение. — Мне иногда кажется, что ты мне просто льстишь… — Надулся Олежа. — Да? Ну и дурак. Лесть — предел падали, которая не способна добиться желаемого правдой и… — Я п-понял! Я понял… — Олежа подошёл ближе к другу. Теперь они оба смотрели на свое отражение. Душнов на его фоне казался сам себе довольно щуплым и никудышным. Он всегда относился к себе не особо хорошо: редко следил за внешностью, редко закупался в магазинах новой одеждой, редко тратился на занятия спортом и прочее, прочее. — Хм. А мы неплохо вместе смотримся. — Антон положил руку на плечо Олеже, продолжая смотреть на их отражения. — Т-ты о чем? — Олежа смущённо перевел на него взгляд. — Ну, как неплохая команда. — Д-да… Согласен. Антон ушел за камерой и штативом, а Олеже оставалось лишь глазеть на своего одинокого зеркального двойника. Хотелось подбежать и разбить его вдребезги. Зачем он на это согласился? Он просто делает себе хуже. Он боится заводить отношения, но безумно хочет этого. Ему страшно, что он не сможет дать многого, что могут те же эскортницы. Он до сих пор не смог разобраться в себе — действительно ли он асексуал? Или у него просто не было возможности проявить себя? Опять крутились небрежные образы в голове: как его кидают на кровать, пытаются пролезть рукой с длинным маникюром под рубашку… А он машинально отталкивает партнёршу. Та смотрит на него с непониманием, она возмущена. Она надеется, что просто Олежа всё-таки любит сам держать все под контролем, но… Тот просто встаёт с кровати и уходит. Он вспоминает все звонки по телефону, где женский, чуткий голос, чуть ли не плача, выдает ему ряд обвинений: импотент, геюга, и прочее… Он вспоминает их последнюю встречу. Она уезжает в другую страну. Она держит чемодан в руке, смотрит на Олежу со слезами, но не говорит ничего. Она просто садится в поезд. Олежа чувствовал себя подавленно. Он обнимал сам себя, схватившись пальцами за рубашку, а слезы предательски текли, капали на руки и асфальт. Он не хочет повторять этот опыт, но в то же время он понимает, что влюбился. Олежа прячет лицо в ладонях. — Соберись… Все нормально. — Приговаривал он сам себе. — Олежа! Иди сюда, пожалуйста. — Душнов быстро поправил чуть мятую рубашку и поспешил к зовущему. Они сделали несколько фотографий. Антон найдет человека, который обработает их, отдаст в печать, а дальше дело за малым. Так как боевой раскрас больше не нужен, парень постарался его тщательно отмыть, ведь липкая, медовая консистенция очень пигментирована. И костюм тоже надо бы переодеть, не дай бог замарается. Антон с Олежей перебрались на кухню. Звездочкин за кружкой чая рассказывал Олеже дальнейший план действий, делился своим мнением насчёт тревожащей его ситуации, а тот старался участвовать в разговоре, но в то же время свой отсутствующий взгляд он скрыть никак не смог. — Олежа. — Да? — А ты мне нравишься. — А? Они встречаются взглядом. Оба, должно быть, напуганы, и чтобы это скрыть, Антон немного хмурится. — Ты… Мне нравишься. Я хочу знать, взаимно ли это. — А-антон… Ну, конечно, ты очень хороший человек, эрудирован, начитан, ты… — Нет. Я не о людской сущности. Я про… Ну, как Ромео и Джульетта. Как Пигмалион и Галатея. Понимаешь? По коже Олегсея невольно прошлась дрожь, а щеки налились румянцем. Антон же, в свою очередь, держался уверенно. — Ну… Я… Не знаю. Я… Да?.. — Отлично. Тогда, — Антон коснулся руки Олежи, а затем обхватил ее своими ладонями, — Могу ли я предложить тебе… Ну… Отношения? Руки трясутся сильнее, глаза вновь намокают. Олежа и хочет что-то сказать, но ком, образовавшийся в грудине, будто придавил и потупил все попытки выдавить хоть слово. Ему остаётся лишь кивнуть. — Может ты… Поближе сядешь? — Антон улыбался. Он был рад, что ему не ответили отказом, а ведь боялся этого. Олежа подвинулся ближе на стуле к Антону, и в следующую секунду почувствовал на себе теплоту от больших, цепких рук. Наконец-то он почувствовал себя расслабленно, как в своей тарелке. Теперь все остальное казалось таким неважным и глупым. А время шло. Свидание за свиданием кончались прекрасно — Олежа возвращался в комнату общаги таким счастливым, как никогда раньше. Сейчас же Олежа рискнул позвать Антона к себе в комнату общаги. Обстановка здесь, конечно, резко отличалась от дома гостя. Они зашли в комнату. Антон оценил обстановку. — Так тесно здесь. Может, ты всё-таки рассмотришь переезд ко мне? — Антон, я же говорю. Родители меня не поймут. Антон лишь понимающе кивнул головой и присел на край кровати. Никто из них не помнит, о чем они говорили. Ясно одно — темы для разговора у них никогда не заканчивались. Дыхание останавливается, когда Антон вдруг вовлекает своего партнёра в поцелуй, придерживая ладонью его щеку. Олежа моментально краснеет. Он старается брать инициативу и целует в ответ. — Олежа… — Да? — А ты… Ты бы хотел перейти на новый этап? — Ты про… — Олежа опустил голову, уткнувшись в плечо Антона. — Да. А хочет ли Олежа? Да. Безусловно. Грудная клетка легонько подымается, дыхание перехватывает лишь об одной мысли. — Я боюсь… — Не было раньше? — Антон, чтобы успокоить парня, осторожно поглаживал его волосы. Олежа лишь кивнул. — Я буду осторожен, обещаю. — Я верю… Но… Ты знаешь… — Да? — В прошлый раз… Я сбежал. Мне стало не по себе. Будто бы… Тело против. — Это как асексуальность? — Наверное. Я не знаю… — Я не стану действовать против твоей воли. Но давай кое-что проверим? — Антон говорил тихим, успокаивающим тоном. Он осторожно положил Олежу на кровать, а сам навис сверху, чтобы целовать парня в шею. Олежа чуть не закричал, но он вовремя успел прикусить губу. Это очень приятно, хоть и смущает до посинения. — Ах… Антон… — Ты не бойся говорить, если что-то будет не так. — Хорошо… Рука Антона с осторожностью соскользнула под майку партнёра. Он чувствует, как Олежа содрогается, как он напряжён… Поэтому нужно действовать с максимальной осторожностью, словно Олегсей — ценнейшее достояние страны. Нет, не страны… Вселенной. Время будто бы остановилось. Никто никуда не спешил, они оба исследовали друг друга, обнимались, испытывали абсолютно новые ощущения. Олежа ещё никогда не чувствовал себя так окрыленно. Появилось осознание, которого Олежа ждал: он может любить. Он может чувствовать. Но… Не со всеми. И сейчас он позволил себе расслабиться и целиком отдаться своему возлюбленному — Олеже очень нравится это определение. Они уже лежали под одним тонким одеялом на односпальной кровати, но им двоим хватало места. Тяжёлое дыхание постепенно сходило на нет. — Антон… — М-м? — Ты же… Не оставишь меня? — Олежа уже засыпал, так что его голос был максимально тихим. — Нет конечно. Не оставлю. – Антон не врал, он действительно счастлив находиться там, где находится в данный момент. Олежа заснул быстрее, чем успел ответить что-либо, но одно он знал точно — теперь они счастливы. Вместе. Навсегда.